Цурунэ

      Свет мягко горел под одной из дверей коридора. Какаши сходу вспомнил, что именно тут находился вход в кюдодзё и прилегающие к нему комнаты с инвентарем для кюдо. Несмотря на то, что мужчина почти никогда не заходил в эти помещения, он не мог вспомнить, чтобы Джирайя-сама, когда был жив, или новый тренер, сменивший его, занимались допоздна с кем-либо из ребят своей секции. Впрочем, Какаши и сам пришел работать в эту школу совсем недавно. Он выучился здесь, получил свои грамоты и первые места на соревнованиях будо, а затем пошел учиться и работать дальше, все глубже уходя в кендо. Пока в какой-то момент секция не пригласила его работать в его собственной старшей школе.        Какаши прошел внутрь, свет горел только в коридоре между комнатами и додзё. Ему пришлось прищурить глаза и потратить немного времени, чтобы привыкнуть к темноте, что была перед ним. Луна слабо освещала просторный огражденный двор и веранду. На самой веранде находился инвентарь, одинокий электрический фонарь, собирающий нескольких мотыльков вокруг себя и юноша.        Яркая оранжевая рубашка-уваги и золото волос привлекали внимание, пригвождали чужой взгляд. Этот самый юноша тоже словно бы светился, и Какаши в миг ощутил себя мотыльком. Он не видел лица, но было стойкое нереальное ощущение, что перед ним кто-то невероятно прекрасный.        Какаши смотрел, как натягиваются мышцы и связки, когда мальчишка поднимал руки с луком. Его позвоночник образовывал идеальную прямую, тяжелые ткани совсем не скрывали изящной осанки и широкого разворота плеч. Кисть левой руки оттягивала лук вперед, но торс, несмотря на усилия, оставался неподвижен. Стрела оказалась на уровне щеки, чуть ниже уровня глаз и юноша замер. Его дыхание ровное и размеренное. Пот стекал по виску и шее. Мышцы рук слегка подрагивали, удерживая тетиву в натяжении.        Тонкий свист и высокий звон были первыми, что услышал Какаши. Затем, он увидел как стрела мелькнула в воздухе, тетива расслабилась с хлопком, а лук провернулся в руке мальчика. Стрела пронзила мишень. Не самый центр, но всё же прошла насквозь и вонзилась в выровненную глиняную стену. Юноша медленно и плавно перетекал в другую стойку.        А сердце в груди Какаши заходилось так, что грозило пробить ребра.        На него посмотрел его мертвый учитель. Какаши сделал шаг назад, и как назло врезался в чье-то снаряжение. Что-то зазвенело, рассыпавшись по деревянному полу. Какой-то панический страх на секунду овладел мужчиной. Он смотрел в голубые глаза и сжимался от ужаса. А потом услышал голос.       — Кто там?        Голос другой.

***

      Какаши приходил ночь за ночью, повторяя привычный ритуал. Он смотрел как прекраснейший на свете юноша стрелял по мишеням, выполняя полный цикл из основных позиций и движений. Он никогда не спрашивал почему Наруто был так похож на его учителя, ведь ответ и так лежал на поверхности. Не пытался и узнать отчего же ученик старшей школы так поздно занимается в додзё.       Они говорили о чаях, книгах Джирайи, обсуждали философию кюдо. Наруто рассказывал о своих друзьях, и Какаши даже припоминал одного, Саске Учиха, младшего брата Итачи Учиха, среди своих учеников кендо.       У Наруто был свой путь в кюдо, он вкладывал в лук и стрелы своё сердце, наполнял своей ци и открывал свою душу для этого мира. Он занимался стрельбой из лука с раннего детства, Джирайя учил его, пока был жив.       Иногда златоволосый юноша мог начать хитро улыбаться, его руки в этот момент оказывались преступно близко к Какаши: они трогали его за бок, ложились на предплечье, пробегались кончиками пальцев по запястьям. И места соприкосновения их тел горели огнем под бледной кожей. Его внутренности сжимались, а дышать становилось так сложно и легко одновременно. А Наруто лишь смотрел своими глубокими голубыми глазами, улыбался довольно и счастливо.       — Когда ты совершил всё идеально, твой кай превосходен, а ханарэ становится естественным продолжением твоего пути, то становится не важно, правильно ли ты выбрал направление, попала ли стрела в центр.       — Почему?       — Потому что тетива поёт.

***

      Какаши заглянул к Сарутоби-сама. Директор школы редко вызывал тренеров к себе, а уж тем более по отдельности.       В кабинете было тихо, пылинки блестели в солнечном свете. Книги, свитки и различные бумаги были разложены по шкафам и Какаши обратил внимание на одну из них. Она выглядела более потрепанной, чем остальные, да и пыльной не выглядела. Оттиск золотых букв был выполнен аккуратно и бережно, книга явно не машинного производства. Какаши вчитался в кандзи: "Кицунэ: слуги Инари и оборотни-ёкайи".       — Добрый день, Какаши-сан, я слышал, вы хотел зарегистрировать команду по кендо на префектурные состязания?

***

      —Какаши-сенсей, а хотите примерить хакама?        Какаши не стал говорить, что на кэндо они тоже носят их, и позволил юноше подойти ближе вместе с чёрной тканью. Он развернул ее и протянул мужчине. На смуглых щеках горел румянец.       — Войдите в них, а после я завяжу как положено, даттебайо!       Какаши натянул ткань на ноги и придержал у пояса. Наруто прижимался так близко, что его дыхание опаляло шею. Горячие руки оглаживали бедра и таз, аккуратно обматывая их поясом хакама. Пальцы юноши легли на тазовые косточки, чуть притянули ближе к крепкому мальчишескому телу. Лицо Наруто оказалось неожиданно близко, его дыхание отдавало чем-то свежим и сладким. Какаши впервые за долгое время ощущал желание немедленно снять маску.       — Только носить хакама можно достигнув лишь первого дана, Какаши-сенсей.       Мужчина смотрел как двигаются влажные алые губы на чужом лице. Наверняка такие же сладкие как и дыхание юноши, как и его голос. Какаши даже не был уверен, что именно сказал этот паршивец, но попытался ответить хоть что-то осмысленное:       — Я и так достиг седьмого дана в кендо, — собственный голос показался сухим и надломленным.       Тихий звонкий смех завораживал.       Лицо Наруто склонилось ближе, его зубы подцепили край маски и — черт возьми, это слишком горячо! — стянули ее ниже.       —Можно?       —Да, пожалуйста, поцелуй меня, — Какаши неосознанно повторил фразу из последней прочитанной им главы "Приди-приди, рай!". Озорная улыбка растеклась по губам Наруто.       Спокойный взгляд голубых глаз не отрывался от его, когда мальчишка оставшееся расстояние и прижался к нему в сладком, как патока, поцелуе.

***

      Какаши сидел в учительской и внимательно всматривался в списки учеников. В их старшей школе было достаточно много параллельных классов и, чтобы просмотреть и все, пришлось поднапрячься. Он искал одно конкретное имя, но так и не находил. Мог ли Наруто быть из другой школы? Какаши потер с силой глаза, сжал переносицу и устало выдохнул. Этот мальчик был ужасной загадкой. Но у него же была еще одна зацепка, верно?       Бумаги рассыпались по столу. Какаши перестал высыпаться из-за этих ночных посиделок в додзё. Ему очень повезло, что клубные занятия начинались лишь после полудня, да и учительские собрания не требовали постоянного присутствия. Усталость проходила лишь к вечеру.

***

      Какаши стоял с горячим супом мисо в контейнере. Большая порция оттягивала руку, но мужчина не обращал внимания на это, он смотрел ли на Наруто, стоящего сегодня в полной традиционной одежде. Кимоно и уваги были спущены с левой руки, которой держат лук. Загорелая кожа блестела от пота, освещенная полной луной.       Он стоял в кай, стрела слегка подрагивала в его пальцах. Умелых и ловких. Сильных. Этот мальчишка даже не пользовался югакэ! Черт возьми! И как кожа на его кистях могла оставаться такой же нежной?       Наруто заметил его появление, но не отреагировал. Он был продолжением своей стрелы. Дыхание замедлилось, а глаза на мгновение закрылись и распахнулись вновь. На долю секунды Какаши показалось, что зрачок мальчишки вытянулся, но вот ресницы вновь опустились, а грудь испустила накопленный воздух, а стрела со свистом пронеслась через открытое пространство и врезалась в центр малой мишени.       Наруто слегка склонил голову перед мишенью и луной, его лук опустился, аккуратные ступни — тоже голые — скользнули друг к другу, а затем обернулся со сверкающей улыбкой. Капельки пота блестели, разлетаясь от разворота его головы. Золотистые кудри улеглись вокруг его лица, растрепанные в бесконечном хаосе. Зрачки были узкими, а клыки чуть заостренными. Какая красивая игра света!       Какаши до чертиков влюблен.       — Твоё подношение принято, — ухмыльнулся юноша, забирая контейнер с мисо. Суп был жирным и сытным, с большим количеством свинины и лапши. Наруто ел с удовольствием, чуть причавкивая. Он болтал о любимой раменной в их префектуре, о необходимости добираться до нее на поезде и нелюбви к контролерам.       А Какаши не мог оторвать взгляда от клыков мальчишки. Они всегда были такими острыми? А как будет ощущаться, если он укусит его за шею? За плечо? А если еще ниже, у колена, поднимаясь мелкими покусами до самого бедра. Мужчина поднял взгляд и неловко заметил, что Наруто выглядел еще более голодным, чем до рамена.       — Я чувствую твоё желание. Если ты чего-то хочешь, тебе придется сказать об этом вслух.       Какаши поднялся с колен резко и дергано. Он был чертовски смущен. Пробормотав какие-то слова прощания, он быстрым шагом направился прочь — сбежал! — из додзё. Из-за закрытой двери послышался всё тот же звонкий смех. На душе было тепло.

***

      Саске сидел во дворе перед додзё для кендо. Его бамбуковый меч был отложен в сторону, а подол хаками запылился и посерел. Какаши некоторое время наблюдал за учеником, а после осторожно приблизился к нему. Мальчик только-только перешел в старшую школу, но практически ни с кем не общался. Какаши был удивлен, когда услышал о нем впервые из уст Наруто. Имя Саске было произнесено эти загадочным юношей так легко и тепло, что не оставалось и сомнения в их близости.       Насколько близки?       Глупая ревнивая мысль накрыла с головой, сжала сердце, заставила напряься все мышцы в теле. Но Какаши быстро выкинул ее прочь. Вряд ли Саске бывал с Наруто в кюдодзё и видел, как юноша стрелял. Прекрасный и совершенно потусторонний во время ханарэ.       Рядом с Саске возился клубок рыжей шерсти. Он бегал за тенью от руки мальчика, недовольно фырчал и поглядывал на него. Лис шевелил черными усами, его лапы быстро перебирали по песку, когда он вновь начинал атаковать. Какаши был удивлен. В последний раз о лисах в их префектуре было слышно когда он сам был учеником этой школы. Кажется, Минато-сенсей и рассказывал.       — Здравствуй, Саске-кун.       Лис замер, обернувшись на голос. Всё его тело выражало настороженность. И Какаши с интересом следил, как он принюхивался и шевелил длинными ушами. Он перестал валяться в песке и подошел ближе. Шерсть блестела огненными отблесками и уже казалась не столько рыжей, сколько красной, а во время движения переливалась золотом. Загривок угрожающе приподнялся, а аккуратные лапы пружинисто двигались. Этот лис был готов атаковать. Или бежать прочь.       — Здравствуйте, Какаши-сенсей.       Мальчик поднял свою голову, чтобы посмотреть на наставника. В руках Какаши была очередная книжка с эротикой, а на лице тканевая медицинская маска.       — Это твой лис?       — Нет, Кьюби свой собственный лис. — Саске слегка растерянно перевел взгляд на рыжего зверька. — Я бы хотел его забрать, даже аники согласен, но он никому не даётся.       Какаши протянул руку к лису, словно бы из любопытства. Ему хотелось проверить, пойдет ли лис к нему. Кьюби медленно придвинулся ближе.       — Почему именно Кьюби?       Лис фыркнул, словно понял вопрос. Он обнюхал ладонь Какаши и внимательно вглядывался в его лицо.       — Вы сами на тень взгляните.       И Какаши увидел, что на песке, метаясь во все стороны расходились девять хвостов. А после лис с места прыгнул ему в грудь, и мужчине ничего не осталось, кроме как обхватить небольшое, но юркое тело руками. Лис заворочался в руках, но в какой-то момент затих и свернулся клубком — нашел удобное положение. Какаши усмехнулся и поднял взгляд на шокированного ученика. Шерсть была горячей, почти обжигала.

***

      Придя в ночи к Наруто, Какаши вспомнил, что так и не спросил у Саске ничего о нем. Решив, что с этим еще успеется, мужчина не стал сильно расстраиваться. Вместо этого, он настроился на будущую встречу. Тихий трепет зародился где-то в животе, поднимаясь к легким. Он хотел позвать мальчика на фестиваль, о котором шептались все подростки. Может быть, они могли бы надеть парные маски?       Какаши открыл дверь и прошел в додзё.       Наруто стоял обнаженным.       Ноги подогнулись.       Наруто слегка повернул голову на стук коленей о татами. Юноша выглядел странно. Волшебно. Его кудри вились вокруг лица, на котором была лишь нежная усмешка. Загорелая кожа была идеальной. Ни единого шрама на ее поверхности. Мышцы отчетливо напрягались от каждого движения. Бедра крепкие, наверняка твердые словно камень. Лодыжки тонкие, а косточки трогательно выделялись.       Уваги растеклось по полу, выпавшее из рук мальчишки. Какаши смотрел, как тот переступил через оранжевую ткань, как двинулся ближе. Тонкие пальцы обвели острые ключицы, опустились по груди к прессу, обернули несколько невидимых кругов вокруг пупка, а затем оторвались от хозяйского тела и дотронулись до горящих щек мужчины.       Голубые глаза смотрели внимательно и серьезно.       — Скажи мне, чего ты хочешь, Какаши.       Мужчина молчал. Он не смог бы выдавить из себя и слова, даже если бы в этот момент весь педсовет орал и пытался проткнуть его указками.       — Ками-сама...       Глаза юноши вспыхнули огоньками, а улыбка стала шире.       — Я всё сделаю, но мне нужно, чтобы ты сказал это вслух.       Наруто склонился ниже, его пальцы уже порхали у маски, готовые сорвать ее прочь.       — Всё, что угодно для тебя, Какаши.       Какаши завороженно наблюдал, как юноша опустился перед ним на колени. Как его сильные бедра широко раскрылись, а спина прогнулась в пояснице. Взгляд скользнул по паху мальчишки и поднялся к влажным приоткрытым губам. Рот наполнился слюной. Черт побери, где этот ребенок научился так предлагать себя?       — Пожалуйста, Какаши, ты мне так нужен. Мольба граничила со стоном. Какаши чувствовал, как напряглось собственное естество. Как жар собирался внизу живота, как покалывало в груди. Дыхание то и дело сбивалось.       Так пошло. Так грязно. Бесчестно. Словно вместо прекраснейшего стрелка, вместо чудесного юноши, —вместо Наруто! — была лишь кукла. Темно-голубой взгляд наполнен похотью и жаждой. И это уничтожало что-то светлое внутри мужчины.       — Почему, Наруто? — Вопрос сорвался с губ раньше, чем мозг осмыслил это. Всё происходившее ощущалось неправильным. Таким прекрасным. Но совершенно неправильным. Часть его хотела бежать прочь, часть хотела плакать от того, что видела, а часть просто хотела.       Какаши смотрел на возбужденного, прекрасного юношу, что так смело готов был отдаться ему. Но он не видел в этом юноше того смешливого мальчика, который с удовольствием втягивал в себя лапшу. Юношу, что натягивал тетиву и вещал об Идеальном Звуке. Какаши не всегда понимал его, но всегда до бесконечности любил. Наруто был солнечным светом, смелым и ярким. А то, что происходило сейчас перед ним, пугало до чертиков. Будто что-то вселилось в него.       Какаши не мог. Отвращение накатывало волнами. Тошнота в горле перехватила дыхание. Болезненный и поплывший взгляд голубых глаз не отрывался от его лица. Зрачки сузились. Но мужчине было не до этих изменений.       — Я никогда не хотел тебя так, Наруто!       Толчок сильных рук от татами. Какаши проскользнул дальше от своей мечты. Мечты, что обернулась болезненным разочарованием. Он не был монахом, да и вовсе редко ходил в храмы. Но с Наруто хотелось быть правильным. Хотелось позвать его на фестиваль через неделю, хотелось обнимать его сквозь шелка кимоно и поцеловать под чертов фейерверк. Хотелось целовать кончики его пальцев и хлопать ему на игровом состязании, а после кормить якисобой и любоваться озорной улыбкой.       — Зачем? Зачем? Зачемзачемзачем?... — Луна, вновь полная, освещала их двоих. Непролитые слезы, злые и едкие, собрались на глазах. — Я люблю тебя! — Дыхание перехватывало от вырванного из сердца признания. — Ты делаешь мне больно. Рука прижалась к сердцу, сжала ткань тонкой рубашки. На секунду Какаши ожидал, что она должна была быть пропитана кровью.       Всё было неправильно. От начала и до конца. Всё в этом вечере.       — Объясни мне, Наруто?       Юноша отвернулся, выпрямляясь. Какаши видел, как сжимались и разжимались его кулаки. Как деревенело тело. Наконец, он поднялся, в движениях не было и капли прежнего эротизма, но все еще оставалась невиданная грация. Мужчина наблюдал, всё еще сидя на полу. Боль разворачивала грудную полость, наполняла ядом.       — Приходи ко мне завтра. Полнолуние не лучшее время для разговоров.       Какаши подорвался прочь, не оглядываясь на Наруто.

***

      Какаши был не свой целый день. Он хотел отменить занятия, хотел ворваться в кюдодзе и ждать там прихода юноши, и так же хотел забрать документы, разорвать контракт и никогда более не приближаться к этой школе.       На закате мужчина не выдержал и вошёл додзё. В горле постоянно пересыхало, а мышцы были до боли напряжены.       Наруто сидел на самом краю татами, рядом с ним стоял набор посуды для чайной церемонии. Лучи заходящего солнца освещали силуэт сидящего юноши. Золото его волос блистало, отражая зайчиков по всему помещению, а среди кудрей красовались два бархатных золотистых ушка с острыми кончиками.       Какаши моргнул, но видение не исчезло. Взгляд самопроизвольно опустился ниже.       Из-под кимоно юноши выглядывал кончик большого пушистого хвоста. Он чуть подрагивал. Как настоящий. Мужчина громко сглотнул и лисьи уши дернулись, чуть оборачиваясь, секундой позже хвост завилял, показываясь из-под ткани.        — Здравствуй, Какаши.       Какаши приблизился к Наруто, обращая внимание, что у тени мальчишки хвостов не в меру больше — девять. А силуэт тела лишь один.       — Кажется, я многое должен тебе объяснить.       — Очень похоже на то.       Голос Какаши звучал сухо. Он был растерян и поражен, но в то же время часть его совсем не была удивлена. Казалось, что какое-то болезненное любопытство наконец было удовлетворено и больше не тревожило его душу. Пазл почти сложился.       — Ты Наруто Намикадзе?       — Почти. Я Наруто Узумаки, сын Минато Намкадзе и Кушины Узумаки.       Какаши кивнул, принимая ответ. Наруто не торопил. Он налил чай в глубокую чашу, тяван, традиционно отпил из неё, наполнил вновь и отдал Какаши. Тот повторил ритуал.       — Я готов выслушать тебя.       И Наруто заговорил. Он изредка отвлекался на чай, налитый Какаши, но в основном смотрел вперед на прополотый газон перед ними. Юноша говорил о том, что мог обращаться в человека по желанию, что держать полную форму: без хвоста и ушей — крайне сложно и требовало больших усилий. Рассказывал про то, как воровал ци у Какаши, изредка касаясь — нет, нет! Ничего серьезного, после крепкого сна мужчина бы восстановился — и постепенно начал ощущать, что внутри расцвело новое, неизведанное ранее чувство. Наруто был очень сильным лисом. Он быстро растил свою силу, тренировался в отдаленных деревня префектуры в изменении облика, посещал фестивали, и учился создавать лисье пламя.       Руки Наруто приходили в движение, словно бы он жестами хотел рассказать то, что не мог словами. А глупое "деттебайо" соскальзывало с языка, наполненное каждый раз новой эмоцией.       Какаши смотрел на подрагивающие уши Наруто, на естественную и озорную улыбку, и был почти готов принять его таким. Возможно, он даже хотел бы прикоснуться к этим мягким бархатистым ушкам. Вот только...       — Что с тобой было вчера?       Наруто замолчал. Он заглянул в глаза Какаши и прошептал:       — Возможно, тебе стоило бы увидеть и другую мою форму.       Какаши хотел было ответить, что уже видел его в виде лиса, как тот покачал головой.       — Не эту.       Наруто прикрыл глаза, а после резко выгнулся в спине. С его губ полилось шипение. Черты лица заострились, нос чуть сморщился, а губы приподнялись в оскале. Какаши увидел, как клыки стали выпирать вперед. За спиной юноши лениво двигались три рыжих хвоста. А когда он вновь открыл глаза, то мужчине потребовалось всё самообладание, чтобы не подавиться воздухом. Радужка Наруто стала кроваво красной. Солнце полностью скрылось, оставляя их в сумеречной дымке.       — Я не милый мальчик, Какаши. Я лис, — голос Наруто звучал почти гордо. Почти.       — И у меня есть определенные потребности. Мне нужна твоя ци, наполненная тем мягким теплом и сладостью, которыми ты ее питаешь. Но раз в месяц мне нужно и нечто большее. Мне нужно, чтобы ты становился ближе ко мне, мне нужно чтобы твоя сексуальная энергия наполняла меня, давала мне силы. Только так я могу держать человеческий облик.       Какаши во все глаза смотрел на обратное превращение. Ему показалось, что он оглох и онемел одновременно.       — После того поцелуя мне не нужен был больше никто. Но знай, что если бы ты согласился вчера, то я иссушил бы тебя всего до капли.       Лицо Наруто стало жестким и злым.       — Мне не нужна твоя ци и эта энергия, если для тебя имело бы значение лишь моё тело, если ты хочешь лишь его.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Какаши.

      Какаши поддался вперед, обхватил подбородок Наруто и выдохнул ему в лицо:       — Я хочу тебя всего, Наруто.       Свободная рука оттолкнула дощечку с чайным набором.       — Я хочу твою душу.

***

      Юноша прижимался грудью к татами, вытягивал руки, цепляясь пальцами за трещинки в полу. Он был натянут так же как его тетива. Мышцы спины и рук напрягались, перекатываясь под влажной смуглой кожей. Какаши ощущал это натяжение, дрожь под пальцами, неистовую силу.        Какаши не был нежен, когда входил. Он сделал это одним движением, погружаясь до конца. Голос Наруто прозвучал оглушительна громко. Высоко и тонко, восторженно. И хотя Какаши был далек от кюдо, он наконец понял, как же должна звучать спущенная тетива.