Зайчик выходи скорей! Мясом накорми зверей!

Я пошёл, до одури, боясь споткнутся и стать причиной нового всплеска веселья. Сел сзади, за самую последнюю парту, на которой грудой волялись старые плакаты. Места для изгоев заняты — можно приступать. –Вот и хорошо! Начнем урок! Тема: традиции русской и мировой литературе в Зощенко «Не надо врать». Толстяк повернулся ко мне. Взгляд его сулил долгие дни, недели, месяцы издёвок и тычков. «Я тебя заполнил» — говорили его водянистые глаза. Пару уроков спустя, я увидел в своей тетради растекающейся амёбой желтоватый пловек… Позже в столовой, Семён, вроде бы, случайно облил меня компотом, а выходя из туалета, он так тряхнул мокрыми руками, что все брызги попали по мне. Перед последним уроком Семён вдруг толкнул меня в толпу воркующих одноклассниц. Они с руганью расступились а я, не удержался, ткнулся в грудь в той важной девочки, которую раньше принял из старосту. –Ай! Я тут же отпрянул, сгорая от стыда. –Прости, ты в порядке?. –Я…— Неожиданно она подбоченилась, — нет, ну вы посмотрите на него! Облапал меня прям у всех на глазах! Я сейчас всё маме расскажу! Тебя из школы выгонят, извращенец! —В ее глаза было какое-то садисткое веселье, словно ее взгляд ребенка, подносящего горящую спичку к огню. –Я нечаянно! Меня толкнули! –Все видели! Слепых среди нас нет! —Она уставилась на мои очки, радостно осклабила. Ярость вскипела в груди, но гогот Семёна охладил его. –Толкнули? Чё, правда? —Семён подошёл вальяжно, окутывая запахом семечек и гнилых зубов, а затем сбил меня с ног.—Вот так, да? И чё ты сделаешь? —Хулиган надвисал надо мной, всем своим видом как бы говоря: «Ну же! Давай, ударь меня! Попробуй!» –Слушай ты… —В горле пересохло, губы не слушались, и голос мой был как будто писком. Семён издевательски улыбнулся. –Давай-давай, продолжай, очкарик! Чё примолк-то? Нам всем очень интересно! –если ещё раз меня тронешь… Семён медленно оттопырил палец, и ткнул меня в лоб. –ну тронул, и чё? –еще хоть раз!.. –тронул! А вот ещё, и ещё! И ещё! И ещё! —Он тыкал пальцем с такой силой, что моя голова отподала назад. Только бы не расплакаться! Иначе — труба.–Чё ты мне сделаешь, мямля? —В глазах помутилось, я рванул вперед. Так что подошвы отклеились от пола, и махнул наугад кулаком. Картина, открывшая моему взору. Была прекрасной и ужасающей одновременно. Семён держался за ушибленное ухо, и изумлённо моргал. Неужели, я был первый, который взбунтовался его абсолютные власти? Надо было бежать, но меня обступили его дружки. –Лилия Павловна! Лилия Павловна, Петров Бабурина ударил! —Щеки Семена стали ещё краснее, а прыщи побелели, словно головки личинок. Он подошёл вплотную. Обдал кариозную вонью. –Тебе… Пиздец…—Тон его был злым и опасным, я ждал удара в мою сторону. А он просто развернул и ушёл. Сегодня меня убью…