Luke 10:27

Сеул… город, где высокие небоскребы соседствуют с древними храмами, был для обычных студентов Питера и Феликса просто домом. Они учились в одном университете, но на разных факультетах. Питер поступил на факультет музыки с четкой целью — писать свои песни и стать известным продюсером, а Ликс изучал программирование лишь потому что увлекался компьютерными играми и сборкой техники. Хотя их интересы и университетские программы различались, они иногда пересекались в общей компании друзей. Питер всегда был в центре внимания. Его гиперактивность, хаотичность и милая, немного ботанская внешность привлекали, словно магнит. Он постоянно писал музыку и играл на гитаре, чем покорил не одно сердце студентов с разных курсов. Пит любил вечеринки и тусовки, но иногда творческий процесс так увлекал его, что он забывал про все остальное. В моменты вдохновения он мог полностью забить на сон и еду, зато потом вдоволь отсыпался прямо на парах. Феликс, напротив, был тихим и спокойным. В компании друзей все считали его ангелом, и отнюдь не только за сказочную внешность с длинными пепельными волосами, голубыми глазами и россыпью веснушек на щеках. Он был действительно ангелом, милым и добрым, без злых мыслей, всегда готовым прийти на помощь. Шумным компаниям он чаще предпочитал время за компьютером и прокачку своих персонажей в игре, или же чтение маленькой Библии. Её он всегда носил с собой и часто читал во время перерывов между занятиями. Вера придавала ему сил в трудные моменты. Хотя он никогда особо не распространялся о своих убеждениях, в компании сложилось негласное уважение к тому, что он открыто исповедует христианство и не стесняется своей веры.

•••

Однажды вечером Питер устроил небольшую спонтанную вечеринку. Он жил один, поэтому компания почти всегда собиралась у него — достаточно было одного сообщения в общем чате, и веселье материализовалось на пороге его дома довольно быстро. И в этот вечер как по щелчку пальца смех, сумбурные разговоры и обсуждения предстоящих каникул заполнили комнату. Питер был в центре событий. Он играл какую-то новую мелодию на гитаре и нежно напевал что-то бессвязное под мотив. Его окружила стайка очарованных студентов и студенток. Впрочем, их сложно винить, потому что Пит — действительно само очарование, а особенно в образе как сегодня: клетчатая рубашка, стильные очки с черной оправой и гитара в руках. Не запасть на него — миссия практически невыполнимая. Ликс сидел в углу комнаты и просто наблюдал со стороны, и в какой-то момент залип, погрузившись в собственные мысли. Ему нравился Пит, но, наверное, не в том смысле, в котором он нравился его одногруппницам (и некоторым одногруппникам тоже). Пожалуй, он хотел бы просто ближе с ним подружиться. — Эй, Феликс, давай сыграем вместе? — внезапно окликнул его Питер, выбив из колеи. Он протянул вторую гитару. Откуда она вообще взялась? И почему именно он? Там ведь целая толпа обожателей… Ликс покраснел, но все же взял инструмент. Он не был уверен в своих музыкальных навыках: кажется, в последний раз он играл на гитаре в школьном лагере. Но как отказать Питеру? Они начали исполнять популярный мотив, который сейчас крутили по радио. Получалось, вроде бы, неплохо, хотя Ликс откровенно переживал. Его взгляд периодически сталкивался с Питером, но тут же смущенно отстранялся. — Ты отлично играешь, — сказал Пит, немного улыбаясь. — Не знал, что у тебя такие таланты! Ликс пожал плечами. — Ты слишком добр. Я просто повторяю за тобой, — ответил он. — Кто действительно талантлив, так это ты. Питер искренне рассмеялся. — Я слишком добрый, а ты слишком скромный, друг. Нам нужно почаще играть вместе. «Почаще играть вместе» — хорошо звучит, подумал Феликс.

•••

Прошло несколько недель. Ребята продолжали пересекаться на кампусе и пару раз на тусовках, но «почаще играть вместе» пока осталось лишь озвученным вслух предложением. Стоял не по-весеннему знойный майский день, погода как будто издевалась, манила гулять и веселиться, но никак не готовиться к висящим на носу экзаменам. После тщетных попыток зубрить билеты к истории музыки, Питер сдался и решил прогуляться до ближайшего к университету кафе. Там продавали его любимый айс-американо и чизкейк. В заведении пахло свежим кофе и булочками. Забрав заказ, Пит направился к своему любимому месту из окна, и тут же опешил. Кто посмел занять его место? В полной боевой готовности он быстро зашагал к столику. — Эй, это мое.. Парень в черной кепке, сидевший к нему спиной, обернулся, и на лице Питера невольно расплылась глупая улыбка. — Феликс? Не узнал тебя. Прости, не хотел напугать, ты что тут делаешь? — Пит нервно хихикнул. — Привет. Оу… Как видишь, тоже избегаю подготовки к экзаменам. — Феликс смущенно рассмеялся. — Я занял твое любимое место? — Нет, нет… Точнее, да, это мое любимое место в кофейне, тут не слишком шумно, самые удобные стулья и… — и свет идеально падает — и свет идеально падает — одновременно с Ликсом пролепетал Питер и снова смутился. Парни проигнорировали неловкую паузу и уселись напротив. Время за разговором и вкусным кофе летело совсем незаметно. Питер рассказывал о своих музыкальных планах, дал Феликсу послушать наброски новой песни, а тот жадно слушал и улыбался. Внезапно у Питера зазвонил телефон. Пока тот разговаривал, Ликс наблюдал за ним и неожиданно поймал себя на мысли, что не может оторвать глаз и снова пялится, как тогда на вечеринке. Сердце ухнуло куда-то вниз. «Нет, Феликс, нет. Ты христианин». — Извини, — сказал Питер, положив трубку. — Это была моя мама. Она всегда звонит в самое неподходящее время. Ликс улыбнулся. — Ничего страшного. Она просто заботится о тебе. Это мило, что она звонит, и здорово, что ты с ней в хороших отношениях. Питер кивнул и, задумавшись, посмотрел на младшего. — Феликс, а ты когда-нибудь думал о том, что будет после университета? — спросил он. — У тебя есть какие-то планы? Ликс вздохнул. — Я пока не знаю. Я люблю игры и виртуальную реальность. Но не уверен насчет моей основной специальности. Программирование… Не знаю, хочу ли я всю жизнь провести за написанием кода. А ты? Питер покачал головой. — Я хочу продолжать заниматься музыкой, за этим я и поступил в универ. Это моя страсть. Но иногда мне кажется, что я слишком много требую от себя и слишком загоняюсь. А ты всегда такой спокойный. Я бы хотел быть таким же. — Питер, ты такой, какой есть, и это прекрасно. Ты вдохновляешь людей вокруг себя. Вдохновляешь меня. Питер посмотрел на него с удивлением. — Правда? Я всегда думал, что ты находишь меня слишком шумным и хаотичным. Ликс покраснел, а веснушки на его щеках, кажется, приобрели форму сердечек. — Нет, совсем нет. Ты... особенный.

•••

После этой встречи Ликс все чаще и чаще начал осознавать, что испытывает к Питеру чувства, которые ему сложно объяснить самому себе. Разум упорно боролся с сердцем. Как можно быть порядочным христианином и думать так о своем друге? Экзамены были позади, наконец-то можно было выдохнуть. Их общая компания собралась на пикник в парке по инициативе одного приятеля Питера. Ощущение хоть небольшой, но такой реальной свободы пьянило. Был тихий летний день, ветер слегка трепал волосы, а солнце мягко грело макушки. Питер, как всегда, принес свою гитару. Ребята сидели у реки, пели песни и смеялись. Ликс не мог оторвать взгляд и наблюдал за другом, который казался таким счастливым и сияющим. Лицо Феликса снова расплылось в невольной улыбке. — Ликси, иди сюда, — внезапно позвал его Питер. — Давай споем вместе. Феликс неуверенно подошел и сел рядом. Сердце предательски пропустило удар. Питер начал играть мелодию, и Ликс с первых нот понял, что знает слова этой песни. Они пели вместе, и каждый раз, когда их взгляды встречались, Ликс чувствовал, как наполняется теплом. Вечером, когда все уже разошлись, Питер и Феликс остались вдвоем. Они молча сидели на траве, глядя на звезды. Это ощущалось так легко и правильно, между ними не было ни капли неловкости. — Ликс, можно задам один вопрос? Если не хочешь, не отвечай — спросил Питер, нарушив тишину. — Ты когда-нибудь сомневался в своей вере? Ликс посмотрел на него, видя, как свет звезд отражается в карих глазах. — Никогда не сомневался. — ответил он с легкой улыбкой. — А почему ты спросил? Питер замялся, глядя на свои руки. — Я... просто пытаюсь понять тебя лучше. Твоя вера — это большая часть твоей жизни, и я вижу, как она делает тебя сильным и добрым. Иногда мне кажется, что я тоже хочу найти что-то такое же важное для себя. Ликсу показалось, что за этими словами скрывается нечто большее, но он так боялся ступать на эту тропинку мыслей. Собственные чувства, запутанным клубком роящиеся в голове, все усложняли. — Питер, я не очень долго с тобой знаком, но я уверен, что ты уже нашел свой путь, — сказал он, мягко улыбаясь — Твоя музыка — это и есть то важное, что ведет тебя вперед. Пит глубоко вздохнул и посмотрел Ликсу прямо в глаза. — Спасибо, Феликс. Ты правда особенный. Ликс буквально почувствовал тех самых бабочек в животе. О ужас. — Питер, я... я тоже благодарен тебе — тихо ответил он. Они сидели рядом, и сердце Ликса снова ухнуло вниз. «Как же я влип».

•••

Добравшись до своей комнаты в общежитии, Ликс закрыл дверь и прислонился к ней, закрыв глаза. Как. Же. Он. Влип. Тяжело дыша, уже почти на автомате он потянулся к своей Библии, которая лежала на тумбочке. Он открыл книгу наугад, и его взгляд упал на строки из Евангелия от Луки 10:27. Он сказал в ответ: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя". Ликс перечитывал эти слова снова и снова. Он всегда знал, что его вера призывает любить ближнего, но как эта любовь соотносится с его чувствами к Питеру? Любовь к Богу была неотъемлемой частью его жизни, и он не хотел предавать свои убеждения. А что если это чувство к Питеру могло быть даром, а не испытанием? «… и ближнего твоего, как самого себя». Неужели любовь, о которой говорится в этих строках, ограничивается только дружбой или семейной привязанностью? Или это про каждую чистую любовь, способную принимать и понимать, приносить свет и тепло в жизнь другого человека? «Ладно, бред». Феликс не был уверен, что его чувства вообще были взаимны. Закрыв книгу, он рухнул на кровать и тут же погрузился в долгий сон.

•••

Прошло несколько недель. Феликс старался не попадаться на глаза никому, особенно Питеру. Тот писал ему в какао и звал погулять в парке, звал на тусовки, а Ликс придумывал разные отговорки и сливался. Но сидеть дома бесконечно было невозможно, особенно летом, и пустые полки в холодильнике вынудили Феликса дойти до ближайшего 7-11. По закону подлости, он выглядел очень помято, и по тому же закону в магазине он наткнулся на Пита. — Ликс, нам нужно поговорить, — уверенно сказал он, как только увидел Феликса. Тот лишь вздохнул и кивнул. Они вышли на улицу и присели на скамейку в парке. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в персиковые и розовые тона. Питер начал: — Я не знаю, как выразить словами то, что я чувствую. Мне кажется, что ты начал меня отталкивать. Скажи, если я сделал что-то неправильно. Это из-за моих расспросов о вере? Ликс только покачал головой. — Феликс… мне кажется, между нами есть что-то особенное. Какая-то связь, как будто мы знакомы уже минимум пару десятилетий. Я чувствую это каждый раз, когда мы вместе. Ликс посмотрел на Питера с удивлением и одновременно с тревогой. — Питер, я... я тоже чувствую к тебе что-то, но это противоречит моей вере. Я христианин, и для меня это очень… неправильно. Питер взял его за руку, глядя прямо в глаза. — Я все понимаю. Я не хочу, чтобы ты делал что-то, что идет вразрез с твоими убеждениями. Тяжелое и липкое молчание нависло между ними. Ликс опустил глаза, чувствуя, как его лицо заливается жаром. — Извини, Питер, я... мне нужно идти, — пробормотал он и, не дожидаясь ответа, вскочил и побежал прочь. Питер остался сидеть на скамейке, глядя вслед ускользающему ангелу. Его сердце сжималось от боли и непонимания. Ликс добежал до своей комнаты и, спешно захлопнув дверь, упал на кровать. Горячие слезы текли по его лицу и падали уже холодными гроздьями на подушку. Он чувствовал себя разорванным на части между любовью и верой, между сердцем и разумом.

•••

Ликс все еще избегал Питера, стараясь не пересекаться с ним в кампусе и на вечеринках. Сколько это могло продолжаться? Безумные сны, словно наваждение, преследовали его. Он продолжал ежедневно читать Библию и молиться, но сердце его по-прежнему трепетало. Он чувствовал, как земля уходит из под ног при одной мысли о старшем. После очередной воскресной мессы Ликс возвращался домой. Внезапно начался сильный ливень. Тяжелые капли изо всех сил стучали по крышам и тротуарам, создавая нагнетающий ритм, который смешивался с его собственными мыслями. Он свернул в узкий переулок, надеясь укрыться от дождя под навесом старого здания, хотя уже и так довольно сильно намок. — Ликс? — раздался знакомый голос, который заставил его замереть в оцепенении. Он обернулся и увидел Питера, промокшего до нитки и абсолютно растерянного. — Питер... — тихо произнес Ликс, чувствуя, как сердце снова начинает биться быстрее. — Ты что здесь делаешь? Ты весь промок… Питер сделал шаг вперед, его взгляд был полон решимости и одновременно мягкости. — Ликс, я…. Я не могу так больше, — он дрожал то ли от холодного дождя, то ли ли от переполняющих его чувств. — Ты избегаешь меня уже несколько недель. Я не знаю, что происходит, но я хочу понять. Ликс стыдливо отвел взгляд, не зная, что сказать. Он чувствовал, как слезы подкатывают к горлу и не дают возможности сделать даже один вдох. — Питер, я... я просто не могу. Мои чувства к тебе противоречат всему, во что я верю. Это слишком сложно для меня. — Он был на грани истерики, а его голос больше походил на хрип. Питер подошел ближе и взял Феликса за руку. Его глаза были наполнены болью. — Ликс, я понимаю, что это нелегко. Но я тоже не могу просто так это оставить. Я влюблен в тебя, и это не изменится. Черт, я не просто влюблен… Феликс, я люблю тебя. Я готов идти на любые компромиссы, только бы получить один шанс, чтобы быть с тобой. — кажется, он еще никогда не выглядел таким отчаянным. Ликс поднял взгляд на Питера, чувствуя, как собственные слезы смешиваются с каплями дождя на лице. Он видел в глазах напротив ту же самую боль и любовь, которые трепетали у него внутри. — Я… я просто разрываюсь на части. — прошептал Феликс. Питер медленно приблизился и нежно обнял ангела, чувствуя, как тот дрожит в его объятиях. — Мы можем справиться с этим вместе. Я не прошу тебя отказываться от своей веры. Я прошу тебя лишь дать нам один шанс. Ликс глубоко вздохнул и, наконец, позволил себе расслабиться в крепких руках Питера. Они стояли под дождем, безмолвные, окруженные городским шумом. В этот момент казалось, что весь мир замер или вообще перестал существовать. — Питер, я... — начал Ликс, но тот, не дав ему договорить, нежно коснулся его губ своими. Этот поцелуй был наполнен всей той нежностью и любовью, которую они оба долгое время скрывали друг от друга и от себя самих. Дождь продолжал лить, но теперь это был не просто ливень, а фон для их примирения и нового начала. Питер медленно и осторожно углубил поцелуй, его губы мягко касались губ Феликса, нежно исследуя каждое их движение. Вкус дождя на губах Питера, его тепло, его близость — все это наполняло Ликса счастьем. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Феликс посмотрел прямо в глаза Питера и улыбнулся. — Давай попробуем, — прошептал он.