du bist meine Krankheit

Амстердам не радовал хорошей погодой. второй день подряд лил дождь, стучал по глубоким лужам, ветер трепал листву а небо хмурилось большими темными лужами. люди старались проводить на улице как можно меньше времени, прятались от непогоды по домам, но улицы по прежнему пестрели сотнями разноцветных зонтов. выражение лица Кляйна, которого с самого утра явно что-то тревожило, вполне соответствовало атмосфере на улицах города. дождь - значит пробки. иногда Августу казалось, что стоит нескольким каплям упасть на землю, так у всех машин резко исчезает педаль газа и они еле-еле плетутся по дорогам.  с утра немного распогодилось, и соскучившиеся по прогулкам на улице Йост и Аггу решили пройтись пешком до больницы, где нидерландцу нужно было проверить состояние после травмы. они всегда любили долгие пешие прогулки в компании друг друга. всегда в любом состоянии срывались из дома, если кто-то из них предлагал прогуляться, потому что знали, что могут как помолчать вместе, если один из них не в духе, а могут вволю насмеяться и наговориться, если настроение у обоих было на высоте. в любой ситуации им было вместе хо-ро-шо.  но погода словно решила поиздеваться над друзьями, и стоя на крыльце больницы они со смешанными эмоциями на лицах наблюдали за льющейся с неба водой. поливало не так сильно как вчера, но не было ничего приятного в том, чтобы добираться до дома по такому ненастью. машины замерли в пробке, изредка сигналя, и, казалось, вообще не двигались с места. значит вызывать такси - не самая лучшая идея. тяжело вздохнув, Август шагнул с крыльца. одежда мгновенно потемнела от воды, а растрепанные волосы облепили его лицо, беспорядочными мокрыми прядями разметавшись по лбу.  Кляйн не был настолько решительным, и с сомнением перевел взгляд на свои новые белые кроссовки. и чем он думал, надевая их с утра? шли до дома в разном темпе. немец невозмутимо шлепал прямиком по лужам, поднимая в воздух брызги, которые смешиваясь с дождем возвращались обратно на землю, в то время пока его друг с опаской перепрыгивал через слишком уж глубокие ямы, заполненные водой, и переодически замирал, в спешке ища глазами наиболее сухие участки дороги. это зрелище вызывало у переодически оборачивающегося Аггу улыбку, и он вновь ощущал в груди уже привычное теплое чувство при взгляде на промокшего и напоминающего взъерошенного воробья Кляйна.  и хоть это чувство стало привычным, оно все еще не давало покоя, заставляя самые страшные подозрения подкрадываться к встревоженному Августу. он уже начал что-то понимать, но признаваться себе в этом попросту не хотелось. из личных причин. и потому что он прекрасно помнил. помнил, как вернувшись домой в один из вечеров, услышал с кухни грохот и дикую ругань. таких криков он не слышал ни разу в жизни, да и много новых слов для себя узнал в тот момент.  кажется, ему тогда было около 16. значит с того момента прошло уже целых 5 лет. но перед глазами все еще стоит картина избитого старшего брата, которому в то время был 21 год. как и самому Аггу сейчас. а еще он все так же видел разъяренное, бешеное лицо отца, его налитые кровью и ненавистью выпученные глаза. в тот роковой день Финн, брат Августа, с которым у них никогда не было особо близких отношений, решил рассказать о своей ориентации семье. зря он надеялся на поддержку и понимание. такого скандала стены этого дома никогда прежде не знали.  после этого он ушел. ушел, и больше никогда не возвращался. а Аггу пришлось выслушивать ставшие почти ежедневными нотации отца на тему того, как отвратительны «пидорасы», как он их называл. Август слушал. проникался его настроем и жгучим презрением к брату. отец не хотел разочаровываться в младшем сыне, а тот не хотел разочаровывать его, подобно старшему. и был уверен, что никогда не разочарует. обещал. так стоит ли его обещание хоть что-то сейчас? сейчас, когда одно присутствие нидерландца заставляет его сомневаться в его клятве, крепость которой утекает сквозь пальцы при каждом новом взгляде голубых глаз. в своих голубых глазах Август не замечал ничего особенного, а в глазах Йоста плескался тихий океан, способный как приласкать, так и утопить в себе во время очередного шторма.  гомосексуальность - болезнь. всю жизнь он считал так.  Кляйн - его болезнь. голубоглазая и белобрысая.  он это знал. это было очевидно. знал, но не признавал и не хотел принимать.  и все же после взгляда на избитого и напуганного брата, его отношение к отцу  подсознательно изменилось. не хотелось жить с человеком, который сделал такое со своим собственным сыном. хоть и заслуженно, как в то время казалось Аггу.  поэтому как только стукнуло 18 - пулей вылетел из родного дома, города, страны. куда подальше. точкой назначения стал Амстердам. кажется, в этом городе ему суждено повторить судьбу брата. изредка, но он вспоминает, что Финн тоже переехал сюда. почему обоих так потянуло в Амстер? и почему именно в 21 год оба столкнулись.. с этим. но Август не хочет признавать, что тоже столкнулся с этим. эти мысли заставляли чувствовать себя уязвимым и жалким. когда немец погружался в них, ему казалось, что любое неосторожное слово будет сравнимо с ножевым ранением. и по приходу домой это ножевое он все же получил оттуда, откуда не ждал. – Аггу, я думаю вернуться в свою квартиру. тон Йоста был спокойным и невозмутимым, но глаза выдавали некое беспокойство насчет будущего. после потери памяти он привык лишь к такому укладу жизни, но определенно испытывал неудобства от того, что сидит на шее друга. нужно вставать на ноги. Аггу застыл, удивленно глядя на парня. бам - слова Кляйна были равны не ножевому, а выстрелу. – нужно жить свою жизнь, я ведь не смогу вечно быть с тобой. хедшот. выстрел был в голову. звучало двусмысленно, хотя ничего такого блондин явно в эту фразу не вложил.  по лбу Августа как будто текла кровь от свежего пулевого, неосознанно нанесенного нидерландцем. а, нет, всего лишь капли воды, стекающие с волос. такие же капли с одежды, кстати, сейчас заливают пол. кап-кап-кап. звук словно оглушал в внезапно повисшей тишине. на полу будет лужа, придется вытирать, но об этом думать хотелось в последнюю очередь.  почему вообще его это так задело? он растерянно кивнул, стараясь улыбнуться. вышло криво, но и эта косая, неуверенная ухмылка заставило облегчение мелькнуть в глазах Кляйна, и сам он расплылся в такой лучезарной улыбке, что ей можно было бы освещать Амстердам вместо солнца и вечерних огней. иногда казалось, что иначе улыбаться он не мог. Август точно так считал. руки Йоста сгребли немца в дружеские объятия, холодное и мокрое тело казалось горячее разогревшейся плиты, а легкие похлопывания по спине словно обжигали Аггу, заставив казалось бы крепкого и мужественного парня таять в его руках словно шоколад на солнце. – братик, безумно благодарен тебе за все! помог оклематься и научиться жить, я по гроб твой должник! Кляйн рассмеялся, отходя от друга, совсем не замечая разочарования мелькнувшего в глазах немца.  дни пока они собирали вещи Йоста, убирались в его старой квартире, и в целом вместе готовились к его переезду казались одновременно невыносимыми, и вместе с этим непростительно быстро летящими. Аггу хотелось как можно скорее выпроводить друга, лишь бы не видеть как с каждым часом квартира становится неприлично неуютной, пустой, и чужой. следы присутствия Кляйна исчезали на глазах, изматывая немца, и вызывая непонятную боль и горечь.  блондин оказался от предложения друга довезти его до квартиры, оправдывая это тем, что не хочет лишний раз напрягать его, ведь и так достаточно просил о помощи.  когда дверь дома захлопнулась, Аггу окинул взглядом прихожую. кепка друга больше не болталась на крючке, его вечно помятая ветровка не валялась где-то на тумбочке или возле нее, возле коврика не стояли в ряд разноцветные кроссовки. пусто. на кухне та же картина - любимая кружка Кляйна с каким то идиотским рисунком не стояла около раковины, пачка его любимого печенья по прежнему валялась на столе, но больше никому не была нужна. на подоконнике не лежали сигареты, которые он так любил, но они не нравились Аггу. пусто.  в гостиной заметно поубавилось разбросанных на диване вещей, наушники Йоста больше не лежали на журнальном столике возле этого же самого дивана, да и игровую приставку, которую он притащил из своей квартиры, Август все же заставил забрать обратно, хотя блондин и порывался подарить ее немцу, в качестве благодарности за проживание в доме и все остальное. Август не хотел. приставка для двоих - а ему не нужно лишнее напоминание о том, что когда-то он жил не один. пусто. в комнату, в которой жил Кляйн, он даже не рискнул заглядывать. слишком там пусто. возможно так же пусто, как и на душе. вечером на кухне никто не гремел посудой в попытках приготовить какое то блюдо, рецепт которого попался нидерландцу в соцсетях и зацепил его. никто не врубал музыку или телевизор на полную громкость. не хлопал балконной дверью, выходя покурить. было слишком пусто. захотелось поступить по примеру привычки Йоста и включить музыку. негромко. из колонки заиграла та самая песня, которая попалась Аггу в плейлисте друга, и теперь на все сто процентов ассоциировалась с ним.  Август сидел на диване, вслушиваясь в мелодию, и наконец читая перевод. откликалось каждое слово песни, смысл которой он узнал только сейчас. «еще сильнее я в тебя все равно не влюблюсь» а это уже было страшно. строчка нагло пробилась в самые дальние, скрытые от всех, и даже от самого Аггу уголки его сознания, и бесцеремонно, не беспокоясь о чувствах парня, вытащила оттуда четкий вопрос самому себе, наталкивающий на осознание, которое ощущалось как новый выстрел, на этот раз попавший в сердце. «я.. влюбился?»