Friend or Foe?

Инхо держал голову опущенной, пока их вели на следующую игру — ему точно было не нужно, чтобы другие обратили внимание на состояние его лица и начали задавать вопросы. Ги Хун уже выразил свои переживания, и этого было достаточно, лишь его реакция имела значение, чтобы поддерживать веру в образ героя и защитка, способного помочь всем и каждому. Инхо старался держаться за ним, Чон Бэ следовал рядом. Откровенно говоря, Чон Бэ ему не нравился, но у Инхо не было понимания какой-то конкретной причины, почему. Просто было что-то чрезмерно раздражающее в его близости к Ги Хуну, в том, насколько хорошо тот его знал, неважно, сколько времени провёл сам Инхо наблюдая за мужчиной. Если бы только он обладал этими знаниями, понять мотивацию Ги Хуна было бы в разы проще. Инхо так же провёл какое-то время, наблюдая за взаимодействием этих двоих, и почему-то это словно наносило ему личное оскорбление. Конечно, Инхо понимал, насколько это нелогично, но тем не менее не мог прекратить. На самом деле, всё было очевидно, и нечто тёмное, жестокое, маячившее на задворках его сознания было очень открыто в своей ненависти. Инхо завидовал Чон Бэ, он ревновал, он жаждал того, что имели эти двое и даже больше. Он хотел быть тем, с кем Ги Хун мог сидеть на матрасе ночью, вспоминая и обсуждая всё, что они пережили вместе. Конечно, Инхо тоже общался с ним, но этого казалось слишком мало, и это делало из Чон Бэ угрозу, отвлекающий фактор, который мог сильно замедлить миссию мужчины. Сделать желания Инхо ещё более бесконтрольными и отчаянными. Они вошли в комнату Шестиногого пентатлона, и, конечно же, стоило всем понять, что это другая игра, на Ги Хуна обрушился шквал голосов. Этот наивный идиот думал, что вновь будет Далгона, позволил этому отребью поверить в него, перевести на себя всю ответственность, и теперь расплачивался за это всеобщей ненавистью. Ги Хун не был героем, и Инхо следовало оставаться рядом, чтобы в конце концов убедить в этом и его самого. Но глядя на то, как Ги Хун пытался объясниться и оправдаться перед другими игроками, Инхо почувствовал крошечную толику вины. Толпа чуть ли не разрывала Ги Хуна на части, выкрикивая проклятья и называя всеми возможными оскорблениями, так, что слышно было, казалось, за пределами острова. Конечно, была определённая черта отчаяния, до которой он хотел довести этого мужчину, но это, даже для него, казалось уже чересчур. — Достаточно, — твёрдо сказал Инхо, заслоняя собой Ги Хуна. Он стоял спокойно, но, видимо, было что-то такое в его позе и выражении лица, что наконец заставило толпу отступить, продолжая бормотать проклятия, но больше не представляя угрозы. Инхо вновь услышал извинения Ги Хуна насчёт игры и повернулся к нему. Нужно было кое-что уточнить. — Я всё ещё продолжаю в Вас верить, — он улыбнулся и замолчал. Ожидая подтверждения доверия, которое присутствовало у них раньше. Инхо предполагал, что Чон Бэ мог рассказать о ситуации с Третьим лишним, и его маленькая ложь этим утром вряд ли смогла уменьшить подозрения. Ему было необходимо убедиться, что Ги Хун по-прежнему не замечал творящегося перед ним фарса. — Если Вы не против, я бы сыграл с Вами в эту игру. Но Чон Бэ уже начал разглагольствовать о командной работе и совместных усилиях, так что ответа он не услышал. Инхо было плевать, он не отводил взгляда от Ги Хуна — тот был молчалив с самого утра, тест на доверие ничего не дал, и мужчине было необходимо знать, что в нём всё ещё видят обычного игрока. Внезапно мелькнула мысль вновь прийти к Ги Хуну сегодня, когда дадут отбой, возможно, это и было способом подобраться к нему ближе, наделить несгибаемой уверенностью в верности Инхо. Мужчина глубоко вздохнул, приказывая себе сосредоточиться, не позволяя разуму сместить ракурс на этот абсурд. Ги Хун уже дал понять, что это не вариант — сразу после их поцелуя. И теперь Инхо вновь находился в самом начале пути, и всё, что оставалось делать — демонстрировать, что он точно такой же человек, переживающий за каждого из своей команды. — Могу ли я присоединиться к вам? — внезапно спросила игрок 222, привлекая всеобщее внимание. Дэ Хо к тому времени уже нашёл нового участника; Инхо вновь вернул своё внимание Ги Хуну, ожидая, кого тот решит выбрать. — Прости, но мы вот только что нашли пятого… — начал было Чон Бэ, но девушка прервала его, звуча тихо и потерянно. — Пожалуйста, помогите мне, — она мягко коснулась рукой своего живота, который, как только сейчас заметил Инхо, слегка виднелся даже сквозь объёмное худи их униформы. — Я беременна. На секунду Инхо почувствовал искреннее волнение за эту девушку. Она выглядела очень молодо, и, судя по всему, срок был уже не маленький, что делало её ещё более подверженной шансу проигрыша. Мгновение растянулось, и мужчина внезапно ощутил… вину. Она всего лишь пыталась выжить, так? Как его жена цеплялась за жизнь когда-то, казалось, целую вечность назад. Его жена. Инхо слабо сглотнул. Женщина, которую он так сильно любил, с которой надеялся построить настоящую семью. Куда же всё это пропало? Неужели он так долго подавлял эти мысли в себе, что успел забыть, почему сам оказался на играх в первый раз? И сейчас, глядя на 222, он внезапно ощутил порыв помочь ей, предоставить ту поддержку, о которой она просила. Неважно, кого привёл Дэ Хо, пусть она просто будет поблизости, чтобы он мог приглядывать за ней. К тому же, это была бы отличная возможность показать Ги Хуну, что ему всё ещё можно доверять. Когда группы наконец были определены, а правила озвучены, началась дискуссия о том, кто возьмёт какую игру. Дэ Хо выбрал Гонг-ги, Юнхи взяла Ддакджи, а Чон Бэ выбрал игру в камни. — Остались Джеги и Волчок, — прозвучал голос Ги Хуна. — В чём Вы лучше разбираетесь? — он с ожиданием взглянул на Инхо. На самом деле, не было никакого значения — Инхо хорошо знал их все. Времени на совершенствование навыков было довольно много. — Я бы доверил выбор Вам, Ги Хун. — Вы знаете моё имя? Разум Инхо на мгновение замер. Он действительно это сделал? Едва решив восстановить доверие между ними, так бездарно проколоться? Ги Хун смотрел на него, паника медленно поднималась в его глазах. Блять. — Ох, — мягко произнёс Инхо, — Ваш друг так Вас называл, мне казалось, я тоже мог бы? — он улыбнулся, слегка склонив голову. — Вас это беспокоит? Мгновение, пока Ги Хун молчал, казалось вечностью. Было видно, как куча мыслей проносилась в глазах мужчины, и Инхо уже успел решить, что на этот раз ему действительно конец. Возможно, стоило попросить свою же охрану просто пристрелить его на месте, лишь бы положить конец этой неловкости. Наконец Ги Хун покачал головой, взгляд на мгновение замер на губах Инхо. — Нет, всё в порядке, — мужчина неловко улыбнулся, встречаясь с ним взглядом. Тем самым взглядом, что то и дело заставлял желудок Инхо сжиматься, так же возвращая ему уверенность. Вовсе не из-за чувств, напомнил он себе, просто от осознания, что Ги Хун всё ещё был готов дать ему шанс. Инхо не смог себя остановить, просто продолжая изучать лицо Ги Хуна, мысли вновь начали предавать его, возвращая в то мгновение, когда он ощущал их на себе, вкус и запах другого мужчины, тепло его мягкого, но такого надёжного объятия. Он слегка тряхнул головой. — Так, Ги Хун, — голос звучал чётко и гордо от осознания дозволенности называть это имя. — В чём хороши Вы? Таким образом было решено, Ги Хун возьмёт Джеги, а Инхо — Волчок. (волк влюблён — страдает стая) Они начали наблюдать за игрой первых команд. Инхо пытался держать выражение нейтральным, видя, как охранники расстреливают проигравших и очищают периметр. Он радовался вместе с остальными, глядя, как игроки справляются с заданиями, возможно, то и дело оказываясь ближе к Ги Хуну, чем изначально планировал, но, откровенно говоря, ему было плевать — это было частью роли, и к тому же, судя по реакции мужчины рядом, тот не слишком возражал против объятий и прикосновений. Он старался показать шок и ужас, когда выстрелы прозвучали так близко рядом с ними, даже слегка присев, будто прячась за товарищами. Возможно, это был слегка перебор, но ему нужно было продолжать демонстрировать свою безобидность, чтобы компенсировать этот бездарный просчёт, стыд за которой раз за разом возникал в его голове. Вовремя одного из раундов, Ги Хун взглянул на него: — 001? — Да? — Я хотел спросить, раз уж моё имя Вы знаете, как Вас зовут? — он улыбнулся. — Ёнг Иль, — ответил Инхо без запинки, наконец представляя миру свою фальшивую личность. Он понимал, о том, чтобы назвать своё настоящее имя, не могло идти и речи: Ги Хун работал с его братом, и нельзя было давать ему ещё одну ненужную зацепку. Мужчина кивнул, вновь вернувшись к наблюдению за игроками, и Инхо вздохнул, искренне надеясь, что тот поверил. Наконец, подошла их очередь, по запросу Инхо они шли последними, чтобы, в случае чего, было проще сымитировать свою смерть в качестве 001. Первые несколько игр прошли на ура, его товарищи справлялись отлично. Они продолжали подбадривать друг друга, уверяя, что времени ещё полно, и мужчина не мог не скривиться в улыбке от мыслей, насколько же их подгоняла паника и мысли о возможной смерти. Когда подошла его очередь закручивать волчок, Инхо держал его правой рукой, не ведущей. Он притворился, что не справляется, пытаясь разобраться с механизмом, то и дело закручивая шнурок и неудачно бросая, лишая их драгоценных секунд. Все смотрели на него с ужасом, на их бледных лицах было выражение чистейшей паники, и, чего скрывать, он очень этим наслаждался. Они успеют, он уже успел всё просчитать, но адреналин и наслаждение от игры первым лицом было столь опьяняющим. Осознание, что все их жизни были в его руках напрямую, было непередаваемым. Взглянув на таймер, мужчина вновь выбросил руку, на этот раз закинув волчок им за спину. — Мне жаль… — начал он, глядя на Ги Хуна, но тот не дал ему договорить. — Всё в порядке. Просто вернёмся и поднимем его, хорошо? Вперёд. Им пришлось отступить назад под комментарии Дэ Хо насчёт того, насколько вообще была велика вероятность бросить волчок в этом направлении. Наклонившись за игрушкой, Инхо замер. Он хотел ещё потянуть время. Продемонстрировать всем, особенно Ги Хуну, что он не был идеальным игроком, и его неудача могла им дорого обойтись. В конце концов, Ильнам был прав — играть самому было в сто раз интереснее. — Ты там перерыв взять решил? — нервный смех Чон Бэ лишь усилил его стремление. Они вернулись на прежнюю позицию, Инхо чувствовал, как его крепко удерживали руки Ги Хуна и Дэ Хо. Он попросил дать ему немного пространства, снова начав накручивать шнурок, всё ещё чувствуя мягкое прикосновение ладони Ги Хуна на его плече, оставшуюся там несмотря на просьбу. — Постарайся успокоиться, хорошо? — его голос звучал мягко, настолько успокаивающе, насколько было возможно. Забота была приятна, понимание, что о нём беспокоятся так же, как и за других, кружило голову. К собственному ужасу, Инхо подумал, что хотел бы услышать этот тембр ещё раз. Он выронил волчок, игрушка приземлилась прямо в лужу крови, и Ги Хун моментально потянулся за ней. Медленно, но верно подступала паника. Он переживал за него. Действительно переживал. — У нас ещё есть время… — начал было мужчина, но был прерван внезапным воплем Инхо, который сам уже не понимал, к чему именно относилась его фрустрация. — Да что со мной не так?! — выкрикнул он, ударяя себя по лицу, изо рта сыпались оскорбления. Замахнувшись ещё раз, его рука была остановлена крепким захватом мужчины рядом. — Никто тебя не винит, — твёрдо произнёс Ги Хун. — Понял? Сделай глубокий вдох, пожалуйста, — голос звучал мягче с каждым словом, и это было то, чего Инхо так сильно хотел. Он действительно желал, чтобы мужчина продолжа говорить с ним этим мягким, нежным тоном, чтобы так было всегда, чтобы Ги Хун продолжал переживать и заботиться о нём, пусть его чувства и были направлены всего лишь придуманному образу. — Попытайся вспомнить, как весело тебе было играть в это в детстве, — продолжал мужчина, пока Инхо фальшиво пытался восстановить дыхание. — И не забывай дышать, вот так. Успокаивайся, — он передал ему игрушку, убедившись, что его товарищ наконец взял себя в руки. Инхо начал вновь закручивать волчок, пока Ги Хун продолжал подбадривать его. Голос звучал так чертовски сладко, и мужчина цеплялся за него, точно заблудившийся моряк за пение сирен. Почему это на него так действовало? Он просто пытался вновь выиграть доверие, а теперь не мог представить, чтобы эта нежность была напрасной. Инхо закрыл глаза, аккуратно беря волчок левой рукой, что, он очень надеялся, никто не заметил. Через мгновение он услышал ликующие вопли своей команды, понимая, что бросок вышел идеальным. Таким, каким мог быть с самого начала. Он закричал вместе с остальными, глядя на Ги Хуна с широкой улыбкой, беззастенчиво отражающейся на лице напротив. Они вновь сцепили руки и устремились на следующую точку. Оставалась только Джеги, очередь Ги Хуна, и в запасе ещё тридцать секунд. Командный дух снова был на высоте, они были настроены закончить игру, и, на самом деле, Инхо тоже. Мысль о близкой смерти и страх других, конечно, были очень увлекательны, но он был слишком вымотан морально. Ги Хун оттолкнул руку охранника, его взгляд был полон решимости выиграть. Один удар, два, три. Джеги отлетала то слишком далеко, то слишком высоко, и на мгновение поддавшись панике, Инхо вытянул свою ногу вперёд, помогая мужчине поймать её. У них получилось, крики вновь наполнили комнату. Инхо поднял взгляд, надеясь заметить благодарность на лице Ги Хуна, надеясь, что его усилия оценили, но тот был слишком сосредоточен, крепче подхватывая товарищей под локти, заставляя всех шагать до финиша. Наконец, они пересекли черту. Громкая радость и возможность выдохнуть спокойно поднимались с воплями до самого потолка. Ги Хун радовался чуть ли не больше всех, он прижался ладонью к груди Ин Хо, его лицо почти светилось от переполняемых эмоций, и это касание едва не снесло мужчину волной… чего-то непередаваемого. Румянец моментально обжёг щёки, и мужчина был чертовски благодарен, что в контексте всего напряжения от ситуации никто не предал бы этому особого значения. Едва ли радость длилась долго, резко прогремевшие залпы выстрелов прокатились по комнате громом, пока солдаты избавлялись от их соперников. Всё-таки обещанию встретиться на другой стороне не суждено было сбыться, и на мгновение Инхо ощутил то, что мог чувствовать Ги Хун во время этих игр. Разочарование. Посмотрев в лицо мужчины, он увидел гнев и боль, наполнившие его взгляд, то, как резко тот сжал челюсть, едва ли не до скрежета. Инхо не жалел тех, кто проиграл сегодня, но смотреть на Ги Хуна было мучительно. Он знал, что это ломало его, в конце концов, в этом и был его план, но сейчас это ощущалось иначе. Может быть, из-за того, что он смотрел в живую, а не через экран, имея возможность создать между ними дистанцию, но понимание, что это из-за него Ги Хуну сейчас было так больно, казалось невыносимым. Словно он зашёл слишком далеко. Нет. Нельзя было позволять себе думать подобным образом. Нечего было жалеть того, кто по своей наивности и глупости вернулся в эти игры, почему-то ожидая иного исхода. Как можно было жалеть мышь, что самостоятельно вернулась в мышеловку? Инхо старательно цеплялся за эту мысль.