Пока это возможно

Диму от длительных раздумий и самокопаний отвлекают постоянные стримы и довольно сильная перманентная усталость. Хоть за что-то получается быть благодарным последней. В этот день матч довольно интересный, и Позов даже не знает, предвкушение преследует его с самого утра из-за футбола или из-за того, что сегодня на стриме будет Сережа. Конечно, на камеру они давно научились вести себя так, как надо, поэтому переживать даже не о чем. Но вот если представить то, что может быть после… Мужчина думает об этом все время, пока добирается до привычной локации, и даже ловит себя на мысли о том, что успел… соскучиться? И просто по Сереге, как по другу, и по тому Матвиенко, которого он теперь знал более… близко. Впрочем, Дима только отнекивается от каких-то глупых предположений. Его просто зацепили новые ощущения, с кем не бывает.

***

Стрим проходит неплохо. Матч — напряженно. Дима ерзает, нервничает, подскакивает с места, хмурится, успевает искусать ткань красно-желтого шарфика, обернутого вокруг собственной шеи, и еще много-много всего. Эмоций предостаточно и, когда съемка заканчивается, Позов снова выжат. Он обычно втягивается куда больше остальных, а потому и отходит потом чуть дольше. Ребята довольно быстро собираются и разбредаются по домам. Диму пальцы слушаются не слишком хорошо, и он как-то медлительно собирает собственные вещи. Слышит голос, на который резко поднимает голову вверх. Сережа повседневно прощается, а потом выходит за дверь. Дима, признаться, такого совсем не ожидал. Ноги будто тяжелеют сразу, а моральное истощение накатывает с новой силой. Позов кое-как натягивает уличную обувь и вываливается в коридор. Благо, решает проверить телефон. «Жду в туалете, который второй, в конце коридора» Дима сразу понимает, почему именно тот туалет. Он дальше, но там есть защелки не только на кабинках, но и на самой входной двери в общее помещение с раковиной. Сглатывает и разворачивается в нужную сторону, невольно прибавляя шаг. Благо, уже довольно поздно, и народу практически нет. Позов скрывается за нужной дверью и с каким-то облегчением видит перед собой Сережу, который скинул собственную куртку и сумку на крючок открытой кабинки. Судя по всему, все помещение в их распоряжении. — Закрой дверь сразу. — просит брюнет и нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Дима действительно закрывает, быстро вешает свои вещи к Сережиным, а потом поворачивается к нему лицом, пытаясь понять, что делать дальше. Вообще-то поцеловать хочется или просто провалиться в объятия Матвиенко. А объятия у того всегда были теплыми и какими-то особенно уютными. Но у них ведь не такие форматы встреч. К счастью, Сережа сам начинает действовать первым, как и всегда. Растягивает уголки губ в одновременно веселой и слегка лукавой усмешке и цепляется пальцами за все еще висящий на шее шарф. — Так торопился ко мне, что забыл снять? — слегка дергает на себя, вынуждая Диму подойти гораздо ближе и упереться руками в плечи собеседника, чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию. — Мы с ним срослись уже. — Позов отшучивается неумело, сосредотачивая все свое внимание на ощущении теплой груди под ладонями и слегка уловимом биении сердца. — Я заметил. Насмотрелся на то, как ты суешь его в рот. — пошловатая ухмылка и игривый взгляд, а сильные руки снова тянут вперед, еще ближе. Дима отчего-то ощущает себя куда свободнее, чем в первый раз. Может быть, успел немного свыкнуться со всем происходящим, а может, просто почувствовал слишком сильное облегчение от того факта, что Матвиенко не ушел просто так. — Помнится, ты мне говорил, что тоже собираешься что-то в рот засунуть. Предпочитаю действия разговорам. И брюнет настолько не ожидает такого заигрывающего и откровенного ответа, что даже впадает в какой-то ступор. Чувствует совершенно нехарактерное для себя стеснение, ощущает, как жар плывет по щекам, и совершенно ничего не может с этим сделать. Даже хватку на ткани шарфа невольно ослабляет. А вот партнер явно наслаждается. Разглядывает во все глаза, сам еще ближе подается и впитывает выражение лица Матвиенко, пытаясь запомнить в самых мелких деталях. Даже не пытается прямо сейчас себя сдерживать, быстро приближается до упора и проходится кончиком языка по пылающей щеке. Лыбится при этом так сияюще и самодовольно, что Сереже аж хочется стереть это выражение. Смущение удается довольно быстро преобразовать в слегка стыдливое раздражение, и брюнет наконец берет себя в руки. — Когда это ты успел осмелеть, Позов? — шипит недобро и делает несколько шагов вперед, вынуждая партнера отступать назад ровно до тех пор, пока тот не упирается бедрами в небольшую столешницу со встроенной раковиной. Матвиенко резко перемещает Диму, разворачивая к себе задницей, и ловко перехватывает шарф за оба конца, образуя что-то на подобие поводка. Притирается совсем близко, не думает особенно, вжимается пахом в чужую задницу и тут же низко, нетерпеливо рычит. Довольно грубо притягивает Позова за шарф, и принимается горячо говорить тому в самое ухо: — Если чего-то хочешь, надо научиться просить вежливо. Своими способами ты добиваешься совсем другого… — Сережа вжимается еще плотнее, трется сквозь несколько слоев ткани, тут же толчки имитируя, и тихо, взбудораженно выстанывает. Однако Дима, до этого видимо не до конца понимающий вполне очевидные намеки, вдруг резко дергается и с силой вырывается из крепкой хватки. Смотрит ошалело, хлопает глазами и дышит тяжело так, возмущенно. И армянин только сейчас понимает свою ошибку. Для таких откровенных, пусть и полушуточных, поползновений в этом направлении еще слишком рано. И ведь даже успокоить как-то будет слишком сложно. Поцеловать — нельзя, обнять прямо сейчас — страшновато, да и в целом проявить какую-то нежность и мягкость можно только на свой страх и риск, с большой вероятностью того, что это заведет их куда-то совсем не в ту сторону. Сережа окидывает партнера внимательным взглядом. Ситуацию спасает только факт того, что Дима все еще возбужден. Недавнюю импульсивность брюнета можно вытеснить чем-то другим, но не менее ярким в эмоциональном плане. То, что было задумано, можно осуществить, только придется поменяться ролями. Впрочем, армянин не сильно и возражал. Ему нравилось зажимать Позова и доминировать, но мысли о том, что заведенный Дима проделает с ним то же самое, будоражили ничуть не меньше. Матвиенко быстро усаживается на столешницу, а потом смотрит с немым извинением и аккуратной просьбой. — Иди сюда. — и руки тянет вперед, в то же время широко разводя ноги и призывая Диму подобраться совсем близко, вплотную. Позов, на удивление, охотно приближается и проваливается в не единожды за сегодня желанные объятия. Позволяет себе небольшую слабость, позволяет расслабиться совсем немного. Сережа ведь сам позвал. Голова Поза оказывается на чужом плече, руки плотным кольцом обхватывают партнера, и Дима замирает невольно, просто отогреваясь и снова возвращаясь к ощущению безопасности и комфорта. Матвиенко, как всегда, окутывает собой, каким-то образом создает иллюзию мягкого кокона из обнимашек, который захватывает целиком и полностью. Сейчас он даже ногами обхватывает поперек бедер, притягивая к себе максимально близко. В абсолютном молчании и неподвижности проходит около минуты. Обоих это абсолютно устраивает, устраивает уютная вязкость, которая повисла в помещении, устраивает вот такой вот незамысловатый контакт и какая-то откровенная близость. Однако, они пока не могут позволить себе такой честности. Не могут признаться, что друг к другу тянет не только физически, но и морально. В этот раз Позов спохватывается первым. Размыкает объятия, но отдаляться и не думает. Наоборот, толкается бедрами вперед, так, чтобы собственным пахом проехаться по паху партнера. Проходится ладонями по чужим бедрам, по кромке штанов сзади и, смелея, заползает под кофту, оглаживая теплыми ладонями оголенную кожу спины. Сережа, судя по всему, такого не ожидает, потому что сглатывает шумно, а потом и вовсе чуть прогибается в спине, понемногу расплываясь от ощущения чужих рук на собственной коже. Ему жутко нравится, Димины пальцы и ладони под одеждой кажутся чем-то слишком интимным и чувственным. Еще и стимуляция снизу в покое не оставляет, заставляя облизывать раз за разом вдруг пересохшие губы. Матвиенко толкается в ответ, они слишком близко, их лица всего-то в нескольких сантиметрах друг от друга. Оба в упор не смотрят в глаза. Боятся выдать или, напротив, увидеть что-то из того, что им не позволено. Руки Позова снова сползают вниз, оглаживают властно самый низ спины. Кончики пальцев нагло толкаются под резинку штанов, играя и дразня. Сережа не сдерживается, коротко, но заведенно выстанывает практически в самые губы партнера, а потом резко ловит себя на том, что приближается в упор, сталкиваясь носами. Поцеловать хочется ужасно. Так, что внутри все зудит от этого желания, выворачивает внутренности и ворошит странные, навязчивые чувства. Напряжение снова натягивается тугой струной. Это чувствуется буквально физически, они будто в вакууме и даже дыхание на миг захватывает у обоих. Каждый ждет действий со стороны другого, и в то же время каждый надеется, что это не зайдет так далеко. В конце концов, Матвиенко находит в себе силы отстраниться. Одним движением подается назад, толкает Диму в грудь, вынуждая непонимающе отступить и все же заглянуть в глаза напротив с немым вопросом. Сереже, чтобы собраться, нужно совсем немного. Он глубоко выдыхает, прикрывает глаза всего на пару секунд, а потом улыбается призывно и с хитринкой. Слезает с насиженного места, быстро подходит к своим вещам и выуживает из сумки совсем маленький бутылек со смазкой. Кидает конкретно офигевшему Позову, а потом возвращается обратно. Задирает собственную кофту, прикусывает край зубами, удерживая и открывая вид на оголенное тело. Проводит одной рукой от груди к животу, медленно так, ласкающе. Красуется, соблазняет, и волнение можно уловить только по слегка подрагивающим кончикам пальцев. Дима замирает в полуметре, как вкопанный. Конечно, ему уже доводилось видеть армянина практически голым, но никогда у него не было возможности посмотреть так, как хочется. Пройтись изучающим взглядом, задержаться на слегка выступающих ребрах, обвести смуглую мягкость глазами, невольно представляя, какова она на ощупь. Сережу если и смущает такое откровенное разглядывание, то виду он не подает. Только дышит чуть тяжелее, чем обычно, и живот невольно втягивает, ощущая, как внутри все продолжает скручиваться в тугой узел. Брюнет на этом не останавливается, и совсем скоро быстрыми движениями стягивает штаны до колен, оголяя крепкие бедра. Торопливо укладывает одну руку на слишком очевидный через боксеры стояк и чуть сжимает, позволяя себе отрывистое низкое мычание, приглушенное тканью в зубах. Видит, как Позов дергается вперед, но только предупреждающим взглядом в него впивается, останавливая и призывая держаться на расстоянии. Продолжает своеобразное шоу, в итоге медленно и показушно цепляясь двумя руками за резинку боксеров и стягивая их вниз, к штанам. Возбуждение слишком очевидное, настолько, что Сереже вдруг хочется стыдливо прикрыться руками. Димин взгляд вдруг меняется с ласкающе-заинтересованного на откровенно-разгоряченный, а с губ срывается низкий, гортанный звук. Матвиенко выпускает кофту изо рта, судорожно сглатывает и быстро отворачивается, упираясь руками в края столика. Он сам это начал, но слабо представлял, что будет так… эмоционально. Сережа чуть в спине прогибается, выставляя задницу и ноги напоказ. Бедра он прижимает друг к другу вплотную, но не стискивает, делает так, чтобы можно было протиснуться внутрь пальцами. Выдыхает резко, а потом объясняется: — Ты можешь… между бедер. Ощущения довольно неплохие. — проговаривает слегка неуверенно, но тут же исправляется, добавляя привычные шутливые интонации: — Если не брезгуешь, конечно. Позов теперь откровенно рычит, низко и возбужденно. Его от такого предложения за секунду разгоняет от удивления и смущения до дикого желания. Мужчина, не медля, стягивает куда-то вниз все, что ниже пояса, и оказывается рядом в два шага. Щедро льет прохладную смазку на член для лучшего скольжения, внутренне благодаря партнера за продуманность. А потом аккуратно на пробу прикасается этой же рукой к бедрам брюнета. Тот ощутимо вздрагивает, но совсем скоро подается назад, ближе, видимо, призывая действовать увереннее. Дима протискивается в искусственную узость пальцами в смазке, гладит, оставляя там немного липкой субстанции. И думает, что уже с ума сходит от жара и мягкости. Терпеть больше нет никаких сил, поэтому совсем скоро Позов прижимается сзади вплотную. Ему приходится слегка присесть, чтобы получилось так, как надо. Но и тут Сережа помогает, приподнимается на носках и делает упор на руки посильнее, чтобы удержаться. Дима утыкается головкой в нежную кожу, и шумно выдыхает. Протискивается дальше, между мягких, горячих бедер, до самого конца, и теряет голову совершенно. Упирается лобком в чужую задницу и замирает так на несколько секунд. Кто бы знал, что это так хорошо. Ноги Матвиенко чуть подрагивают от напряжения, но тому очевидно тоже нравится. Он резко выдыхает, шумно втягивает воздух обратно и слегка ерзает, создавая слабое трение. Позова уносит окончательно. Он вдруг перестает думать, впивается пальцами в мягкие полушария чужих ягодиц, крепко и собственнически, так, как хочется, и принимается толкаться. Быстро, с силой, впечатываясь каждый раз кожа в кожу и звонко шлепая ладонями по упругой заднице в процессе. Сережу ноги перестают держать практически сразу, но это никого не останавливает. Дима чуть сгибает колени, все еще скользит между бедер уверенно и настойчиво. Толкается каждый раз глубоко и сильно, задевая влажной головкой край мошонки брюнета. По сути — это лишь имитация секса с проникновением, но обоих это заводит так сильно, что совсем скоро помещение заполняют несдержанные обоюдные стоны. Матвиенко обхватывает собственный член, принимается двигать рукой несдержанно и резко, в такт движений партнера сзади. Димино дыхание сбивается окончательно, он перестает держать какой-то ритм и просто дергано толкается вперед, чувствуя приближение разрядки. Повинуется внутренним порывам, тянет руки вперед, обхватывая армянина покрепче и вынуждая податься назад, обклокотившись спиной о грудь. Приходится присесть еще немного, бедра наверняка будут побаливать завтра, но это последнее, что Позова интересует. Сейчас они близко, так, как и должны быть. Мужчина толчков не прекращает, горячо дышит в чужую шею и властно оглаживает теплыми ладонями самый низ живота под кофтой. И этого Сереже хватает, чтобы кончить в собственную ласкающую руку, пачкая кожу спермой. Дима слишком сильно не отстает, заканчивает почти сразу после, испачкав в белесой субстанции чужие бедра. Мужчина во власти удовольствия притирается совсем близко, обнимает крепко и невесомо прижимается губами к коже сзади, у самой кромки волос. Втягивает чужой запах, пьянея заново, ведет губами чуть вбок и оставляет чувственный поцелуй под ухом. Матвиенко замирает весь. Старается не дышать даже, чтобы не прервать отчего-то очень волнительный и трепетный момент. Понимает с новой силой, что ему хочется вот так. Хочется какой-то мягкости и нежности, потому что от этого ведет со страшной силой. Однако, Дима быстро в себя приходит, резко выпускает воздух из груди и разжимает руки. Отходит назад, пытается нормально отдышаться и даже не смотрит на Сережу. Только быстро вытирается какими-то салфетками и также быстро натягивает одежду. Позов каждый раз ловит странную неловкость и стыд, когда позволяет себе проявить что-то из того, что рвется изнутри и явно переходит понятие «секс по дружбе». Точно также случилось и сейчас, и спокойно посмотреть в глаза человеку напротив уже не получится. Разом накатывает какое-то душащее, мучительное осознание всего, что только что произошло, и хочется как можно быстрее скрыться от этого всего. Он только бросает поверхностный, мутноватый взгляд на явно слабо держащегося на ногах Сережу и уточняет: — В порядке? Тот отвечает еле уловимым кивком и снова упирается руками в столешницу. Отворачивается, не хочет показываться, не хочет демонстрировать слишком явные эмоции. Дима понимает, что не в порядке, по крайней мере что-то явно не так, но не углубляется. Хочет, но предпочитает позорно сбежать, как он думает, обезопасив себя. — Я тогда пойду. Мне нельзя было задерживаться сегодня. Справишься же..? — врет, конечно, и снова кидает быстрый и смазанный взгляд на чужой затылок. На этот раз даже кивка не получает, но все равно уходит, щелкая замком и выбираясь из помещения. Сережа лениво вытирает кожу и чувствует щемящую, слишком неправильную для их ситуации тоску. Почти вся эйфория от хорошего секса испарилась, уступая место идиотским чувствам, возникшим из ниоткуда. Это раздражало и разочаровывало, у него ведь всегда прекрасно получалось трахаться и не влюбляться, так что пошло не так на этот раз..?