Пока это возможно

Сережа, как это часто бывает, бодрствует ночью. Занимается какими-то своими делами, параллельно наблюдая за стримом Площадки. Ребята сегодня сидят 24 часа, и явно выглядят усталыми уже сейчас. Позов жмется куда-то в угол дивана, стараясь хотя бы принять удобное положение. У него явно ничего не получается. Мужчина раздраженно копошится и ерзает, то прикрывая глаза, то резко распахивая их снова. Матвиенко наблюдает за ним невольно, одновременно сочувствуя и совсем слегка веселясь. После тех случайных переглядок они виделись уже пару раз. Все было, как обычно, ни один не выдавал каких-то особенных эмоций или нехарактерного поведения. Может, оба хорошие актеры, а может, Позова это действительно не волнует. Но вот Сережа думал об этом. Думал куда больше, чем ему хотелось бы. Его не слишком то смущал факт произошедшего. Скорее наоборот, это как-то интересно будоражило. Оргазм тогда был острее, чем обычно. Ярче, интенсивнее, с нотками чего-то нового и запретного. Матвиенко такое нравилось. Ему в принципе нравилось пробовать что-то новое, и в тот момент, когда коллега сам оказался в поле зрения и невольно отзеркалил взгляд, внутри что-то резко скрутилось в тугой ком. Разумеется, такого эффекта бы не было, если бы Серый не интересовался Димой от слова совсем. Армянин считал Позова довольно горячим, особенно, когда тот был серьезен или раздражен. Для Матвиенко в общем и целом границ не было, его привлекали как женщины, так и мужчины, но с Димой с самого начала было понятно, что вряд ли что-то выгорит. Тот любил свою жену, не особенно интересовался мужчинами, да и особой тяги к кому-то постороннему никогда не проявлял. Однако, было что-то, что подогревало заинтересованность Сережи, не позволяя просто остыть и смириться с тем фактом, что удовлетворить свое сексуальное влечение не выйдет. Может, редкие, но ощутимые взгляды совсем не дружеского толка, может, какая-то внутренняя чуйка, а может, просто обыкновенное упрямство. В любом случае, теперь Серый знал точно, что Позов к нему неравнодушен. Не могло между ними возникнуть такого до мурашек искрящего напряжения без заинтересованности с обеих сторон. И вот этот факт одновременно заводил и бесил. Бесило то безразличное приветствие, которым Дима его одарил в первую встречу после того вечера, бесило спокойствие, когда они остались наедине, и коллега просто залипал в телефон, в то время как у самого Сережи покалывало кончики пальцев от желания уложить руку на сильное плечо, бесило то, что не получалось просто оставить всю эту ситуацию в покое. Матвиенко не привык тянуть и раздумывать. Ему не хотелось просто жить в неизвестности, мучая себя идиотскими мыслями и предположениями. Именно поэтому ближе к трем часам ночи брюнет выруливает на машине из собственного двора, отправляясь в сторону студии. Пишет Диме о том, что будет проезжать мимо. Ничего странного, о его ночной жизни знают практически все. Тут же добавляет фразу о собственном намерении купить пацанам какой-нибудь еды и просит через полчаса выйти и забрать пакет. Позов соглашается легко, и совсем скоро действительно пересекается с Сережей в полумраке коридора затихшей студии. Все ощущается как-то сюрреалистично. Помещение, по сути, пустует, если не считать единственной занятой комнаты, где снимают полубодрствующие ребята. Дима медленно плетется по коридору навстречу знакомому силуэту. Освещение совсем приглушенное, и спать теперь хочется еще больше. Мужчина уставший ужасно, хотя, откровенно говоря, он абсолютно заебанный. Тело ноет от долгих попыток принять удобное лежачее положение, мышцы затекли, а в голове неприятно-туманно. Он уже и не понимает особенно, спит или бодрствует, но, по крайней мере, хотя бы не спотыкается, успешно добираясь до Матвиенко. Здоровается, тут же облокачивается о стену и перекрещивает руки, занимая напряженную закрытую позу. Смотрит пощипывающими глазами, но слабую улыбку из себя выдавливает. Серый, наоборот, цепко оглядывает своего коллегу и пока сгружает пакет с едой на пол, намереваясь немного поболтать. — Как стрим проходит? — чуть бровь выгибает, спрашивая с шуточными издевательскими интонациями. Знает, что вызовет раздражение, но в какой-то степени этого и добивается. Ждать долго не приходится. Дима метает в него недовольный взгляд и слегка сжимает кулаки. — А по мне незаметно? — выдает с язвительным сарказмом, устало хмыкая и выгибая в усмешке уголок губ. — Ну, выглядишь херово. — Матвиенко хмыкает в ответ, подходя чуть ближе и провокационно скользя по собеседнику внимательным взглядом. Атмосфера полумрака делает свое дело, позволяя говорить почти открыто и чувствовать себя более раскрепощенно. Сюда же прибавляется и какая-то особенная откровенность ночи, которая стирает некоторые границы и дает ощущение странной вседозволенности. Сережа тянет руку вперед, совсем легко, невесомо почти, проходясь кончиками пальцев по предплечью Позова. Крепкие мышцы тут же поджимаются, чужое напряжение почти сквозь кожу ощущается, и брюнет еле сдерживает довольную, хитрую улыбку. — И напряжен пиздец как. Дима плохо понимает, что именно происходит. Только чувствует искрящее тепло, оставшееся после прикосновения Сережи, и выдыхает чуть резче, чем планировал. В голове мигом вспыхивает миллион неправильных мыслей, а уставшее, натянутое струной тело так и рвется к человеку напротив. Позов ничего не может сделать с бесконтрольным возбуждением, которое ощущается по-немногу уже сейчас и явно старается создать еще одну большую проблему. Но весь ворох в голове пока выходит собрать в кучку. Получается по-идиотски усмехнуться и вылить собственное извращенное желание в подобие плоской шутки. — У меня нет сил даже на то, чтобы пойти подрочить. Так что придется как-то свыкнуться с напряжением до завтра. Однако, вместо ожидаемого тусклого смешка и саркастичного выражения, Дима получает новый пристальный взгляд. На этот раз — какой-то нечитаемый, будто не сформировавшийся до конца. Но пробирающий так, что в низу живота все подбирается невольно, а сам мужчина чуть дергается, но снова оторваться от глубокой манящей темноты не может. — А у меня сил сегодня предостаточно. Могу одолжить немного. — Сережа сам не замечает, как понижает голос на полтона и делает маленький, но уверенный шаг навстречу. Еще через несколько секунд перехватывает в глазах напротив понимание и явную просьбу, которую Позов наверняка не решится озвучить вслух. Армянин улавливает, как судорожно дергается чужой кадык, как тело снова напрягается, будто перед прыжком, как дыхание Димы учащается, но сам он стоит абсолютно неподвижный, хотя прекрасно понимает, что ему только что предложили. И тогда Матвиенко сносит окончательно, он находиться на никому не нужном расстоянии больше не может и не хочет. Резко подается вперед, хватается за Димино плечо и вдавливает того в стену, припечатывая спиной. Оказывается непозволительно близко, горячо выдыхает куда-то в чужое лицо, и быстро, пока не испугался или не передумал, опускает другую руку прямо на черные спортивки, в область паха. Притирается ладонью, прижимает крепче, и, даже к своему удивлению, прощупывает уже образовавшийся бугорок. Резко переводит взгляд вниз. От осознания того, что Дима успел возбудиться даже в таком поганом состоянии и только лишь от слов и совсем незначительных взаимодействий, совершенно уносит. Сережа перебирает пальцами, сжимает крепко, но собственную силу контролирует. Слышит шумный, сбивчивый выдох и глубокий вдох. Рычит заведенно и снова смотрит глаза в глаза, выхватывая расширенные зрачки и поплывший взгляд. — Я думал, ты устал. Или это я тебе так нравлюсь? — Матвиенко невольно расплывается в хищной улыбке, гладит и сжимает, действует настойчиво и не медлит не секунды. Очертания чужого члена проявляются все четче, и брюнет чувствует такую волну возбуждения, что вгрызается зубами в плечо новоявленного партнера, стараясь сдержать жаждущий стон. Дима только сжимает руки в кулаки покрепче и голову задирает. Чужого взгляда больше вытерпеть не может, слишком сильно тот на него влияет. Дышит тяжело и быстро, шарится глазами по потолку, пытаясь хоть как-то совладать с огромной путаницей в голове и в теле. — Заткнись. — единственное, что получается выдавить из себя, рычаще-умоляюще, взбешенно и в то же время жалобно. Сережу это только сильнее раззадоривает, ему нравится до жути вся эта мешанина из интонаций и эмоций, нравится видеть Позова таким, нравится чувствовать желанное тело в своих руках. Брюнет как-то инстинктивно утыкается носом в шею партнера, втягивает запах полной грудью и дуреет совершенно. Ему и раньше приходилось обращать внимание на так называемые феромоны, но то, что он чувствует сейчас, со всем прошлым ни в какое сравнение не идет. От Димы пахнет невероятно. Крышесносно. Бьет в самую голову, заставляя слепо водить носом от основания шеи к самому уху и обратно, принюхиваясь, как сторожевая ищейка. Позов крупно вздрагивает и тут же ощущает жар, приливший к щекам, ушам и ниже, до самой груди. Тот факт, что его жадно обнюхивают, нисколько не стесняясь, заставляет застыть в непонимании. Однако, это до странного хорошо и горячо, Дима поднимает голову еще сильнее, освобождает больше пространства и бесконтрольно подается бедрами вперед, ко все еще беспорядочно шарящей внизу руке. Матвиенко не медлит и не сопротивляется, несколькими дерганными и резкими движениями опускает спортивки и нижнее белье партнера чуть вниз, ровно настолько, чтобы освободить возбужденную, горячую плоть. Тут же обхватывает плотным кольцом, настойчиво обводит сочащуюся головку большим пальцем, срывая с губ Димы первый низкий, хриплый звук. Сам довольно мычит в чужую шею, а затем оставляет широкий, влажный след языка у самого основания. На этот раз реакция более явная, мычащий, довольный полустон улетает куда-то под потолок, а член в смуглой ладони инстинктиво дергается. Сережа понимает, что Позову нравится. Нравится очевидно и сильно, так, что тот сам снова подается вперед и стискивает пальцы теперь уже на плечах брюнета. Матвиенко принимается остервенело вылизывать чужую шею. Мокро, настойчиво, с пошлыми причмокиваниями и легкими укусами. Не оставляет в покое не сантиметра, старательно проходится языком с обеих сторон, начиная с самого ворота футболки и заканчивая где-то под подбородком. Прикусывает основание челюсти, проходится губами по ушным раковинам, втягивает мочки, легонько обводя внутри языком. Не останавливает движений на истекающем смазкой члене, надрачивает быстро и с силой. Иногда прерывается, накрывая всей ладонью головку, потирая и раздразнивая, мучая и заставляя Диму переходить на невнятный, сбивчивый скулеж. А затем начинает все заново, напирает со всем желанием и возбуждением, которое разрывает изнутри. Долго Позов такой настойчивой пытки вытерпеть не может. Хватает губами воздух, которого уже слишком много, чувствует, как кружится голова от слишком сильных ощущений, вздрагивает всем телом и изливается в несколько толчков прямо в не прекращающую ласкать до самого конца руку. Собственные пальцы крепко впиваются в плечи Сережи, тянут его на себя, так, чтобы почувствовать близость чужого тела в полной мере. Дима не учитывает только того, что от такой манипуляции лицо Матвиенко окажется всего в паре сантиметров от собственного. Мужчина снова ловит взгляд армянина, который сейчас искрится таким сумасшедшим вожделением, что становится страшно. Тело Позова ватное, совершенно расслабленное, отпрянуть сейчас кажется чем-то невозможным. Дима чувствует, как теплая ладонь исчезает с собственного члена, а другая рука, все это время крепко прижимавшая его к стене, вдруг отпускает. Армянин медленно обхватывает запястье партнера и куда-то тянет. Позов поддается, он не понимает совершенно ничего, все еще плавая где-то на волнах собственного оргазма. Однако, когда под ладонью вдруг возникает грубая ткань, сквозь которую явно ощущается каменный стояк, Дима резко в лице меняется и вырывает руку. Бегает глазами по лицу напротив, где вдруг поселилось болезненное и умоляющее выражение, но ничего сделать с собой не может. Только кое-как цепляет дрожащими пальцами собственное белье и спортивки и тянет вверх, пряча голое тело под одеждой. Хочет сбежать позорно, потому что вот такое для него — слишком. Потому что не ожидал, что это может случиться в реальности, прямо сегодня, прямо так. Не ожидал, что будет настолько хорошо, что он кончит за пару минут от простой дрочки. Не ожидал в целом, что его друг решит помочь ему таким своеобразным способом, и сделает это так, как не делал еще никто и никогда. Однако, Сережа разворачивается к выходу первым. — Пакет не забудь. — напоминает зачем-то совсем севшим голосом и скрывается за ближайшим поворотом, оставляя потерянного Позова одного в слабо освещенном коридоре.