...
12 июля 2024, 02:45
Карл не часто сталкивался с теми, кого в обществе принято было называть "инвалидами", "людьми с ограниченным возможностями", "отбросами". В основном данная категория людей была спрятана подальше от глаз министерством, стыдясь их показывать и просто упоминать вслух. Это было просто глупо, выставлять тех, кто не мог быть как все, на показ. Таких сторонились, таких презирали, таких избегали. Так что многие старались скрывать свои физические и психологические отклонения, пытаясь вписаться в общество, лишь бы не оказаться запертыми...
Так что было не удивительно,что новый квартирант Альберт Мейнике был закрытым, как внешне, так и внутри. Чёрный плащ с высоким воротником и шляпа, не особо приветливый характер, но наблюдательность и умение быть незаметным говорило, что мужчина был не особо доверчивым к окружающей действительности. Первоначально Карл не мог понять того, что было не так с ним, были разные мысли, даже самые абсурдные, вроде того, что новый жилец мог быть вражеским шпионом, желающий украсть какие то ценные разработки Великого Государства. От этой глупости хотелось рассмеяться вслух, словно кто-то поверить в тот бред, что крутят по телевизору, что печатает жёлтая пресса и о чем так сильно навязывают на радио передачах каждое чёртово утро, ровно в 9:00.
Карл старался узнать что нибудь кроме полупустого заявления об поисках жилья, просматривая записи видео наблюдения и изредка решая проникать внутрь в поисках чего-то, что позволит вскрыть этот секрет, но он не находил ничего, кроме иностранных вещих за которые ему могли бы дать неплохое количество монет. Правда сейчас эти бумажки не имели значения, их необходимость отпала, как только маленькая Марта покинула этот грешный мир, а за ней уже и любимая Анна. Лишь дорогой сердцу Патрик оставался с ним, но так стремился покинуть одинокое семейное гнёздышко. Без матери и младшей сестры и без того прохладном цокольном этаже повеяло настоящим морозом, хоть на дворе был лишь только сентябрь.
Патрик покинул его, уезжая подальше на юг, к теплу и новым возможностям, желая сбежать от серости и сырости Хелмера. Карл не мог винить сына, спокойно отпуская юношу и лишь изредка тяжко вздыхал, получая письмо в почтовом ящике с лёгким запахом сладких апельсинов. Иногда младший из Штейнов умудрялся передавать какие то вещи своему родителю, вроде иностранных книг, открыток, фруктов и даже кофе, которое с каждым днём всё труднее было можно было найти без наличия в кармане талона, но это не могло утешить одинокого мужчину. Тоска могла глушиться лишь сильным спиртным напитком и тихим плачем в постели, когда никто не мог увидеть его настоящие лицо и сущность.
Альберт словно исчезал при виде управляющего дома, торопливо топая в направление автобусной остановки или скрываясь за дверью своей квартиры за считанные секунды. Возможно, ему не хотелось общаться со Штейном из за того, что он мог подозревать по чей же вине очередного жильца забрали люди в черных униформах в такой же чёрный фургон, либо была другая резкая для этого причина. Карл иногда видел мужчину на подоконнике, когда тот сидел темными вечерами в долгожданной тишине и что-то писал на листах бумаги, но Штейн не мог никак найти эти записи. Он не раз переворачивал почти всё в поисках этих кусков личной информации, но не находил, и это говорило лишь о том, что Мейник имел где-то тайник, или же носил со собой данные записи.
Попытки наладить связь провалились, Мейник не отвечал на попытки завести разговор, смотря на Штейна своими большими белыми глазами в которых читалось что угодно, но кажется не ненависть или раздражение. Он не мог понять, что делает не так. Ранее мужчина был способен вытащить на разговор даже самых противных и неприятных жильцов. Конечно, сравнивать Якова Манишека с Альбертом Мейником было крайне не корректно, мужчина в плотной закрытой одежде как минимум не проявлял агрессию и насилия, не производил в тайне наркотики и вообще за всё это время имел лишь нарушения касаемо хранения иностранных монет, да одной-двух пластинок. Карл не особо видел смысл сдавать его властям, пока он не вызывал проблем соседям и самому управляющему. Конечно, он мог сделать это без каких либо проблем, заселить нового жильца, продолжить данный цикл вновь и вновь.Найти нарушение, написать рапорт, отправить его, ожидать приезда слуг народа, получить деньги, заселить нового жильца или жильцов в дом. Это был выучениный от корки до корки процесс, написанный в инструкциях, чёрными печатными буквами.
Карл осознал всю глупость собственного ума, когда заметил, как Мейник впервые за это время с кем то контактирует, а точнее с Аллозием Шпаком, известным кардиохирургом. Стукач тихонько прислоняется к двери, прислушиваясь к их разговору, но осознает что говорить лишь высокий мужчина, а другой не говорил. Тогда он взглянул в замочную скважину э, наблюдая за тем, как Альберт пишет вновь и вновь что-то на листе, после протягивает врачу, который читает это и продолжает говорить. Полностью расслышать всё он не был способен, к шести вечера большинство жильцов возвращались домой, не особо хотелось быть застигнутым кем то во время подслушивания. Но кое-что он все же уловил краем уха:
—"Я не думаю ,что вы когда либо будете способны полноценно говорить, господин Мейник...я могу по рекомендовать вам лишь быть сильным духом, в наше время крайне тяжело людям как вы"
Ну конечно же, Мейник был немым, инвалидом и...тем кого было необходимо сдать государству, ведь по логике министерства в стране не было людей с ограниченными возможностями. Таких людей было необходимо сдавать властям при обнаружении и тогда...дальнейшую судьбу несчастных никто не знал. Чаще всего таких особенных людей забирали в более младшем возрасте, когда дефект наконец-то вскрывался к 5-6 годам, и прятать его было почти невозможно. Без разницы, была ли это глухота, слепота, кривые ноги или что-то ещё. Этих "уродцев" забирали у родителей, а если родитель отказывался, то и его тоже. Было удивительно, как Мейник до сих пор не был найден и не забран в не пойми куда, это в любом случае объясняло буквально всё.
Альберт Мейник боялся Карла Штейна, боялся того, что управляющий способен с ним сделать при желании, и это будоражило его ум. От осознания, что даже на новом месте жительства приходится быть всегда на чеку. Он всю свою жизнь скрывался и прятался, не ощущая нигде себя спокойно, даже во сне. Немой всегда спал тревожно, когда закрывал глаза, прислушиваясь к происходящему за стенками квартиры, улавливая чужие разговоры и звуки быта, изредка переходящий на небольшие ссоры и белый шум телевизора. Хотелось вернуться куда-то в прошлое, в родительский дом, где всегда было спокойно и тихо. Где он мог не скрывать свои особенности и где его не осуждали за "отрезанный язык". В голову лезли неприятные воспоминания,когда приходилось любыми способами стараться избегать контактов с людьми, что иногда было недопустимо. Даже покупка продуктов казалось сложной задачей при отсутствии полноценного голоса, который приходилось компенсировать жестами и листами бумаги. Часто Альберт врал об том, что у него болит горло, издавая тихий хрип, что принимали за правду и не так терзали мужчину. К сожалению, в рабочем коллективе это не могло работать постоянно, от чего место работы приходилось все чаще и чаще менять, как только коллеги начали осознавать что больное горло не могло быть третий месяц к ряду. Это было похоже на побег шпиона, который скрывает страшную тайну, но на деле это был жест труса, который не был способен как либо изменить свою и без того не особо счастливую нестабильную жизнь.
Штейн долго думал как подойти правильно к Мейнику, перебирая множество вариантов, начиная от предлога проверки батарей до угроз. Ему нужен был повод наконец-то подтвердить догадки и факты, что могли привести...к чему-то? Карл тяжко вздохнул, решая, что лучше подтвердить всё и успокоиться, чем продолжать эту бессмысленную игру в угадайку.
Мейник открывает дверь не сразу, слушая предлог проверки водоснабжения и пропуская человека внутрь, хоть и ощущая своим нутром неладное. Тот наблюдает за более полноватым мужчиной, который убедившись в чём хотел, неожиданно начинает разговор:
—"Сэр Мейнике, думаю нам стоит немного поговорить, надеюсь вы не против"
Карл осторожно захлопывает входную дверь, приближаясь к паникующему мужчине в чёрном пальто. Тот делает несколько шагов назад, ощущая как капли пота стекают со лба и висков, словно у него лихорадка. Штейн прижимает левую руку к стене, не давая возможности сбежать и смотрит в чужие испуганные глаза, изучая их. В глазах высокого мужчины читалась паника, ужас и нервозность, но издавать из звуков он мог лишь невнятное мычание и хрип, было очень тяжело просто выдать что-то схожее на не разборчивое "Н-не н-нет"
Управляющий наклоняет голову в бок, прислушиваясь к издаваемым звукам, которые не особо складывались во что-то полноценное и решает спросить прямо насчёт того, что его волновало в последние время:
—"Вы ведь немой, верно? Не врите, пожалуйста"
Мужчина смущённо кивает головой, отводя взгляд и мысленно представил себе своё задержание, что означало лишь смерть. Собеседник кажется не собирается особо его терзать, доставая блокнот с ручкой, которую протягивает Мейнику:
—"Ну тогда давайте мы начнем наше знакомство снова. Кхм кхм, Я Карл Штейн, управляющий дома, а как ваше имя?"
Обладатель чёрной шляпой с белой лентой не сразу понимает смысл того, что происходит, но спустя мгновение замечает, что Штейн не особо то враждебен и спокоен, похоже он действительно хотел начать их знакомство в более нормальном смысле этого слова. Альберт выводит буквы на жёлтом листе, который поворачивает к Карлу:
—"Здравствуйте, Карл. Я Альберт Мейник, и я немой"
Возможно, доверять кому-то всё же можно было. Ему хотелось верить, что в этот раз так и будет, поэтому он попробовал доверить свой секрет хоть одной душе в этом мире. У него всё равно не было особо выбора, он рано или поздно будет убит за свои особенности, ну а так же за шпионаж, но это казалось не таким огромным делом. Карлу пока не стоит знать, что его безумные абсурдные мысли были недалёки от истины, а спрятанные чертежи, украденные не так давно, всё время скрывались под половицами спальни. Некоторые тайны Альберт пока не собирался раскрывать полностью...