Ypres Salient

*****

– Старший офицер Уильямс, старший офицер Карри, разрешите доложить. – Докладывай. – Мужчина средних лет устало потер переносицу, поворачиваясь к разведчику. Мэттью, как и всегда, лишь скромно кивнул, приготовившись слушать. Будто не он здесь главный. – Враг по ночам устанавливает на Ипрском выступе баллоны с неизвестным веществом. Точное число баллонов подсчитать не представляется возможности, но их явно несколько тысяч. – На одном дыхании доложил молодой человек. Офицер смерил его долгим взглядом. – Навряд ли они представляют для нас опасность. – Наконец сказал он. – Есть еще новости? – Никак нет. – Офицер Карри, оглянувшись на Канаду, подал знак рукой, что разведчик может быть свободен. Молодой человек, откланявшись, удалился. – Сэр, – Мэттью общался с командующим на равных, – вы уверены, что это не стоит нашего внимания? Вы не находите это слишком подозрительным? – Может, вы и правы. Но у нас и без того немало проблем.

*****

– Может, пока тихо, выйдем подышать воздухом? Такая духота. – Потягиваясь, предложил Даусон. Его товарищ, захватив с собой бинокль, последовал за ним. Еще несколько солдат, посомневавшись, так же отправились наружу. Почти каждый из них, выбравшись из траншеи, делал такой глубокий вдох, будто вынырнул из речки после того как на спор задержал дыхание под водой. Мэттью молча проводил их глазами. Пока бойцы весьма беспечно – слишком беспечно, по его ощущениям, – занимались своими делами, Канада не знал, куда себя деть от нарастающей тревоги: доклад разведки о странных баллонах не выходил из его головы. Он чувствовал, что враг явно что-то замыслил против них и что он принется за исполнение своего плана в ближайшее время. Провожая взглядом солдат, Мэттью внезапно поймал себя на ощущении, что больше их не увидит. Он вздрогнул, выронив открытую фляжку из рук и тут же бросаясь ее поднимать. Нужно перестать об этом думать. А то еще накаркает, как говорится в народе. Но мысли не хотели уходить. А ведь день в кои-то веки выдался ясным, солнечным; легкий ветерок слегка трепал у вышедших наружу полы одежды: в такую погоду наслаждаться бы природой, медленно прогуливаясь по окрестностям, а не гнить в окопе, уповая на то, что и сегодня смерть обойдет стороной. Раздавшийся звук стрельбы заставил насторожиться всех. Мэттью выронил теперь уже закрытую фляжку. Стреляли с той стороны, где залегали французские окопы. – Одолжи бинокль, – послышался голос сверху. – Хочу глянуть, что там происходит. – Да погоди ты, мне ведь тоже интересно... – принялся исследовать местность. И вдруг то, чего никто не ожидал: – Французов прорвали! – все взялись за бинокли. Тысячи людей бежали по полю, преследуемые огромным зеленовато-серым облаком. «Баллоны!», – промелькнуло в голове Канады прежде, чем он смог осознать весь ужас происходящего. Он хотел было крикнуть «Бегите!», но голосовые связки парализовало. «Боже!», – а люди бежали; люди падали; одни отчаянно пытались подняться, задыхаясь от спазма дыхательных путей, другие зарывались носом и ртом в землю, чтобы не дышать отравленным воздухом. Ничего не помогало. И люди бились о камни, цеплялись руками за траву, точно захлебываясь, – утопленники на сухой земле... Те, что смогли обогнать это чертово облако и добраться до их окопа, выглядели ужасно. Слепые, с темно-багровыми лицами, давящиеся кашлем, хватающиеся за грудь и пытающиеся сорвать с себя одежду, бьющиеся в судорогах... Офицер Карри тут же позвал санитаров, но никто не знал, как помочь. А облако надвигалось. Оно выходило, точно из-под земли, оттуда, где между Лангемарком и Биксшутом пролегали германские траншеи. Стремительно продвигалось вперед, жадно пожирая все на своем пути, уничтожая все живое. Растения гнили, животные бесновались, птицы падали дождем... Люди умирали в конвульсиях. И не было спасения. Никому. Вдруг Мэттью ощутил слезы на глазах. В груди вспыхнул пожар, а горло сдавило петлей... А дальше была обнимающая темнота.

*****

Очнулся он, ожидаемо, в лазарете, вдруг осознавая, что стал хуже видеть, и ощущая боль в горле. Тут же перед глазами промелькнули образы солдат, попавших под воздействие яда... Что ж, Канада слишком легко отделался. Лишь благодаря тому, что он – страна. На секунду ему стало неприятно ощущать свое превосходство над людьми... Лучше бы он умер там. Но у судьбы на него другие планы. Значит, пора вставать. Медленно поднялся на койке. И обомлел. Неподалеку, совершенно спокойно, закинув ногу на ногу, сидел Артур и читал какую-то книгу. – Немцам удалось продвинуться на незначительное расстояние, но Ипр не был захвачен. Мы заняли брешь в обороне и отстояли его. Твоих умерло, по примерным подсчетам, свыше пяти тысяч. Мне жаль. – Отрапортовал Англия, будто репетировал. – И да: ты пролежал дольше, чем я думал. – Сэр Керкланд, вы пришли только для того, чтобы доложить мне это?.. – в Канаде внезапно взыграла досада на своего властителя. Докладывать о произошедшем кошмаре в таком будничном тоне... – Не только. – Артур захлопнул книгу и поднялся. Взяв с тумбы какую-то коробку, которую Мэттью успешно не заметил, подошел к нему, садясь на кровати. – Это тебе. Канада медленно открыл, будто боясь, что от неосторожности взорвется. В коробке были очки, леденцы и мак. Отчего-то глаза снова заслезились. – Спасибо... – пролепетал он, утирая слезы. Англия даже подал ему платок. Словно драгоценность, Мэттью осторожно взял очки и надел их на себя, чувствуя облегчение. Пускай и в очках, главное – наконец-то видеть, как прежде. – Тебе идет. – Артур усмехнулся, вдруг притягивая Канаду к себе и касаясь губами его лба. – Это мое упущение, что мы не были готовы к этому. – Прошептал он, беря мак и закладывая его в нагрудной карман Мэттью. – Когда-нибудь здесь будут не окопы, а поле маков, алых, как кровь погибших здесь. А до этого момента нам придется погибать. Понимаешь? Тебе нужно стать сильнее. И я надеюсь, что ты примешь мой совет к сведению. До встречи. И ушел. Оставив Канаду в печальной радости и благодарных слезах.