Закулисье

      Это просто не могло быть правдой.       Проходили десятилетия, столетия, тысячелетия. Эпохи, полные отвращения, насмешек и ненависти к себе. Полные жадности и зависти. Желаний признания, которое ему причиталось и которое осталось нереализованным. Бесчисленные темные часы одиночества, которые он пережил, в которых ни его власть, ни его богатство не сделали его счастливым. Для павших не было ни счастья, ни радости, в этом он всегда был уверен. Были только хорошие возможности, и он пользовался ими, когда мог. Он получал прибыль для собственной выгоды, когда мог, используя других так, как ему было удобно. Ставя себя на первое место, как он того заслуживал!       Однако теперь, за смехотворный промежуток в один адский год, все, во что он когда-либо верил, просто перевернулось с ног на голову — и все из-за машины.       Машины, которая умела говорить и ходить, и в которой была одна из его драгоценных душ. Волшебная машина, которой достаточно было улыбнуться ему, и огромная дыра внутри него, которую ничто и никто никогда не мог заполнить, наполнилась отвратительной привязанностью. Привязанностью, которую он не знал, как выразить. Которая извращённо мучила его, превращая в того, кем он никогда не хотел быть. В идиота. Из-за неё он выставил себя дураком! Из-за одной-единственной улыбки. Из-за доброго слова. Чёрт, он был жалок. И всё же он наконец-то понял одного демона — своего брата. И нелепое поведение Асмодея в отношении одного бесёнка. Если Оззи чувствовал то же, что и Маммон, то они оба были безнадёжно потеряны и ещё более жалки, чем он опасался.       С другой стороны… ему было плевать на такие сомнения. Эти чувства, какими бы тревожными они ни были, были чем-то новым! Чем-то захватывающим, и они принадлежали только ему. Никто не мог их у него отнять. Он уже давно не чувствовал себя так. Не таким образом, и на этот раз он был уверен, что его не обманут. Потому что то, что пробудил в нём этот маленький умиротворенный робот, было… музыкой.       Бернард пробудил в нем желание снова петь.       Даже сейчас, надевая новую одежду, Маммон поймал себя на том, что тихо напевает. Это была новая мелодия. Не одна из его старых песен. Что-то ритмичное. Что-то напряжённое… Ха! Невероятно…       В конце концов его взгляд скользнул в центр комнаты, и как только он увидел объект своего желания, внутри него вспыхнула привязанность — и он ненавидел её так же сильно, как и принимал.       Берни встал с кровати и надел свою большую кричащую розовую толстовку с капюшоном. Он отвернулся от Маммона и всё ещё дулся. Однако на этот раз Маммон не попался на его уловки. Душ был обязательным, и это касалось даже дерзких роботов, которые не любили воду. На его лице появилась ухмылка, и он подошёл к Бернарду, схватил его за кончик шутовского колпака и покрутил маленький колокольчик в форме сердца.       — Все еще злишься, да?       На мгновение Бернард замер, а затем поджал губы и повернул голову, положив руку на правое плечо.       — Я чувствую себя униженным… — с достоинством заявил он, и Маммону пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться.       — Униженным? Серьезно? Какое громкое слово, — пробормотал он, вспоминая фиаско, случившееся в ванной.       Под громкий шум и нытьё Маммон затащил Берни в душ и отмыл его. Как рассерженный котёнок, он визжал, мяукал и извивался — что, надо признать, было чертовски забавно, и через несколько минут он успокоился. И всё это благодаря щедрости Маммона. То, что Маммон вообще снизошел до всего этого, было актом его доброй воли. На самом деле, он должен был взять с Берни плату за свои усилия! С другой стороны, это был единственный способ убедиться, что его драгоценность действительно останется с ним… Если он будет уделять ему постоянное внимание, посвящать себя ему и жертвовать собой. Отдавать. Он должен был отдавать. Вот что он пытался вбить себе в голову. Всякий раз, когда его жадность брала верх, всякий раз, когда он чего-то хотел, он заставлял себя делать противоположное. Это было утомительно. Ему постоянно приходилось мыслить нестандартно, и с тех пор у него постоянно болела голова. Но Бернарду не нужно было знать…       И на этот раз Маммон стиснул зубы, не просто затолкал Берни в душ и окатил его водой, а устроил ему настоящий расслабляющий душ. С массажем и прочими деликатными процедурами… После того, как он с треском провалился, пытаясь удовлетворить Берни во время их маленькой любовной игры, ему просто пришлось попробовать снова. Но это не сработало. Маммон не получил ни улыбки. Ни похвалы, которая показала бы, что все усилия и переосмысление того стоили. Вместо этого Берни дулся и жужжал, как майский жук, вместо того, чтобы жужжать, как трудолюбивая маленькая пчелка.       Пиздец… ну, может быть, он добился бы его улыбки каким-нибудь другим способом!       Маммон медленно подошёл к Берни, наклонился и повернул голову в сторону.       — Теперь я разочарован. Неужели мои услуги были неудовлетворительными? Я думал, что моя ловкость наконец-то говорит сама за себя. В конце концов, на твоём теле нет ни одного грязного места. Ни на тебе, ни внутри тебя~       При этих словах Берни в ужасе вскинул голову, и в его глазах вспыхнул слабый огонёк. Рыча, он ударил Маммона кулаком в живот в отвратительной попытке оттолкнуть его.       — Ты такой глупый! — застенчиво пожаловался он, на что Маммон усмехнулся. Восхитительно, на самом деле. Он еще больше наклонился к Берни и обнял его. Без предупреждения он поднял его и прижался, игнорируя протесты, садясь обратно на кровать.       Его жемчужинка. Его~       Ну… почти его.       Его хорошее настроение испортилось, и он поник, положив подбородок на голову Берни.       — Стоит ли спрашивать, что сказал Физзаролли? — прорычал он, крепче сжимая Берни. Вопрос был лишним. Физзаролли, конечно же, отказался. Маммона не было рядом, когда Берни звонил, он даже не хотел слышать этот разговор, но ему и не нужно было. В конце концов, он знал ответ. Это было чертовски несправедливо! Физзу и Оззи разрешалось всё время быть вместе, но Берни разрешалось проводить с ним всего несколько дней за раз. И он ничего не мог с этим поделать! По крайней мере, ничего такого, что выглядело бы так, будто он пытается купить Берни. Или подкупить Физза…       Ну, была одна вещь. Он мог бы поступить так, как поступают люди, и традиционно попросить Физза отдать ему Берни. Официально. Как его… его пар… Нет. Нет, он не мог этого сделать, и, развивая эту мысль дальше, он боялся того, чем все может обернуться. Что, возможно, может выйти на свет божий слишком рано или в неподходящий момент… Чтобы все прошло гладко, Берни сначала должен освободиться. И чтобы это произошло, Физз должен освободить его от услуг и деактивировать протокол, который объявлял Оззи и его самого его создателями. Чего Физз не сделал. Це, дурак, конечно, даже не подумал о том, чтобы освободить Берни. Потому что он, конечно, не задумывался о том факте, что Берни, теоретически, был его собственностью. Как создатель Робо-Физзов, Физз был первым в очереди. Даже выше любого мастера, который когда-либо был у Берни. По крайней мере, в том, что касалось роботизированной части. Что касается другого секрета, который был заложен глубоко внутри Берни, то это была совсем другая история, и Маммон крепче сжал свой драгоценный камень.       Дерьмо, он не собирался его отпускать, черт возьми. Берни принадлежал ему! И Маммон хотел его! Так сильно! ТАК СИЛЬНО! Он никогда так сильно не хотел чего-то—кого-то с тех пор как… никогда! Это разрывало его на части, и он ненавидел это чувство!!!       — М-Маммон? Ты делаешь мне больно…       Голос Берни вывел Маммона из задумчивости, и он моргнул, глядя на Берни сверху вниз и молча ослабляя хватку, хмуро глядя на свои колени. Черт, ему нужно было быть осторожнее в своих действиях. Если бы Берни случайно проболтался Физзу и Оззи о том, что Маммон был с ним слишком груб, они бы еще больше сократили часы его посещений! Да, он вел себя дерьмово, он знал это. Но он изо всех сил старался исправить свои ошибки. Почему они не могли дать ему больше, чем несколько дней?! Да, ладно, прекрасно, прошло три недели, но что такое три недели?! Для него ничего, кроме мгновения ока! Ничего! Это было несправедливо!       — Все в порядке? — обеспокоенные, разномастные глаза вопросительно уставились на него, но прежде чем он расскажет своему драгоценному камню о катастрофе, с которой столкнулся, Маммон предпочел бы выпрыгнуть из своей башни. Они справятся с этим, когда придет время. Он медленно покачал головой и положил руку на лицо Бернарда, лаская щеку, по которой тогда постыдно дал пощечину. Никогда больше он его не ударит. Никогда больше… Потому что тогда Берни уйдет.       Одним пальцем он обвёл сердечко на щеке Берни и вздохнул. Искусственная кожа была такой мягкой и тёплой. Просто идеально. Просто… пиздецки мило.       — Я не хочу, чтобы ты уходил, — заявил он, потому что это было близко к правде.       При этих словах лицо Берни просветлело. Несмотря на то, что он изо всех сил старался выглядеть обиженным, Маммон заметил, как искра гнева внутри него превратилась в радость.       Подождите минутку. Означало ли это… что-то позитивное?!       — Мастер Физз сказал «да», — объяснил он, протягивая Маммону руки. — Т-только на время твоей рабочей поездки, потом я должен вернуться домой, но мне разрешено пойти с тобой.       — Неужели?! — вырвалось у Маммона, и он быстро прочистил горло, не желая полностью поддаваться глупой эйфории, которую вызвали в нем эти новости. — Черт, похоже, мне придется купить ему еще один подарок, чтобы выразить свою благодарность.       — Тебе не нужно заставлять себя благодарить его каждый раз… Но я думаю, он ценит, что ты прилагаешь усилия.       — Я в этом очень сомневаюсь. — Но то, что Физз действительно позволил Берни остаться, было похоже на чудо, и на мгновение Маммон усомнился в истории. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Или Берни действительно потянул за струны их сердец. Он был чертовски хорош в этом. Лучше Маммону не задавать вопросов и просто наслаждаться отведенным ему временем.       С улыбкой он снова обнял Берни, на этот раз осторожнее, и прижался лбом к затылку Берни. Поцеловал то особенное место, которое скрывалось под его колпаком…       — Значит, ты весь мой на следующую неделю, — прошептал он, на что вентиляционная система Берни взвизгнула. Затем он скромно кивнул.       — Похоже на то…       М-м? Это прозвучало не слишком воодушевлённо, и Маммон поморщился. Грубое замечание вертелось у него на языке, но он проглотил его и заставил себя сказать именно то, чего определённо не хотел говорить.       — Если только ты… не захочешь… остаться. Тогда… ты можешь уйти.       Нет, он не мог!!! Он должен остаться!!! ОСТАТЬСЯ! Но Маммон не мог этого сказать. Он не мог заставить Берни остаться и не мог повысить голос. Он напряжённо стиснул зубы, пытаясь думать о чём-нибудь другом, желая прогнать эту мысль, пока в его стене не появилось ещё больше дыр. Оззи и Физз тоже не должны знать об этом. В конце концов, они подумают, что он жестокий и может причинить вред Берни, и тогда они вообще не позволят Маммону с ним видеться.       — Ммм… — в конце концов, вырвалось у Берни, сопровождаемое его маленьким колокольчиком. Он осторожно положил руку Маммону под подбородок и приподнял его, после чего Маммон мысленно застонал. Как он это делал?! Каким образом? Как он мог всегда быть таким нежным и спокойным? Затем на губах Берни медленно появилась улыбка. Слабая, но это была улыбка. Сразу же жар распространился по телу Маммона, голова закипела, и он почувствовал себя глупым мотыльком, привлеченным солнечным светом. — «Почему ты говоришь желтый, когда имеешь в виду красный»?       Глаза Маммона расширились. Ч-черт! Этот парень…!!!       Измученный, он чертыхнулся и провел руками по лицу. Неужели его уже так легко раскусить? Если так, то это было обвинительное заключение!       Он закрыл глаза, прислонившись к Берни.       — Я хочу, чтобы ты остался, — сказал он грубее, чем намеревался, но на этот раз не потрудился исправиться. Почему он должен скрывать, как сильно мысль о том, что он уйдет, вывела его из себя…?       Последовало короткое молчание, от которого у Маммона скрутило живот, пока внутри Берни не раздалось громкое жужжание, и он нежно не погладил Маммона по голове.       — Я тоже… Иначе я бы не стал просить мастера Физза, — пробормотал он, наконец-то снова заговорив нормально. Без надутых губ и противного тона, и от одного этого прикосновения в животе Маммона образовался узел, который тут же развязался, сменившись бешеным трепетом. Он резко поднял голову, и все мрачные мысли и тревоги отступили.       — Тогда мы можем пойти на наше свидание~       Его маленькая пчелка улыбнулась и кивнула, и трепетание усилилось. Оно охватило всю грудь Маммона. Он медленно встал и начал двигаться, но ни на секунду не отпускал Берни. Вместо этого он вынес его из комнаты. Берни крепко держался за Маммона, прижимаясь к нему. Он цеплялся за Маммона, хотя они всего лишь пересекали гостиную. Но то, как он вцепился в него, глубоко потрясло Маммона. Так… естественно. Как будто он чувствовал себя в безопасности рядом с ним.       — Хм… разве нам не нужно воспользоваться лифтом, если мы хотим пойти за покупками? — тихо спросил Берни, но Маммон отмахнулся. Лифт. Пфф. Кем, по его мнению, был Маммон?       — Я придумал кое-что получше, — объяснил он, направляясь к широкой террасе, которая окружала всю квартиру. Он открыл дверь и вышел наружу. Навстречу им подул свежий ветерок, и над ними раскинулось ярко-зелёное небо, как и подобает названию его города. Берни в его руках на мгновение замер, прежде чем прозвенел его колокольчик, и он широко раскрыл глаза, глядя на Маммона. На мгновение он стал похож на вулкан, готовый взорваться, но умело сдержался, начав беспокойно ёрзать в объятиях Маммона, разминая свои руки. Ха, как легко он возбуждался.       — Э-э-э… н-неужели… ты собираешься… то есть? — начал он, но не закончил. Это была раздражающая привычка, но Маммон уже привык к ней. Он знал, что Берни заикается либо от страха, либо от волнения, и на этот раз было второе.       — Да? Ты хочешь что-то сказать? — невинно поддразнил его Маммон и подошёл к перилам, аккуратно поставив Берни на пол. Растерявшись, тот переминался с ноги на ногу, глядя на Маммона всё шире раскрывающимися глазами. Он снова и снова косился на его плечи.       — Я… ты… так… мы собираемся… мы собираемся п-п-полететь???? В город???       Скрытый энтузиазм в его словах пронзил Маммона, как стрела, и он ухмыльнулся. О да, это был его шанс! Потому что после казуса в душе это был козырь в его рукаве, чтобы завоевать расположение Берни — его мерзкие крылья. Маммон не стал разворачивать эти гротескные штуки. Он не мог смотреть на них, вообще не хотел на них смотреть. Но по каким-то мистическим причинам они нравились Берни, и если он может заработать на них очки, то просто выставит напоказ эти уродливые штуковины. Он быстро изобразил широкую фальшивую улыбку и подмигнул своей драгоценности.       — Полететь? Ты имеешь в виду вот так? — Ловким движением плеч он расправил крылья, которые обычно держал скрытыми и невидимыми с помощью заклинания, и расправил их в полный размер. — Я не знаю. А ты как думаешь? Мы можем слетать в город на них?       Он не получил ответа. Полный возбуждения, Берни завизжал, как белка под кофеином, зажав рот руками, прежде чем поспешно подскочить к нему, уставившись на уродливые крылья, как будто они были самой красивой вещью, которую он когда-либо видел. И все же Маммон предпочел бы, чтобы он вообще не смотрел на них. Они были ничем иным, как воплощением его падения… Но Берни они понравились. Так что он перенес это унижение, сосредоточился на улыбке и незаметно сжал здоровый кулак.       — Я подумал, что небольшой полет был бы интереснее, чем просто открытие портала. Тем более, что они тебе так нравятся. — С этими словами он приглашающе протянул Берни свою искусственную руку и указал на город. — Что ты думаешь? Короткий перелет, а потом шопинг? — Важно было то, что они больше не стояли здесь и быстро покончили с этим.       Лицо Бернарда озарилось при этих словах, и он кивнул, уже протягивая руку, но затем остановился. Ещё до того, как их пальцы соприкоснулись, он опустил руку, и Маммон в замешательстве моргнул. Его искусственная улыбка становилась всё более натянутой, но он изо всех сил старался её сохранить, ещё крепче сжимая кулак и впиваясь когтями в ладонь.       — Что случилось? Я тебя не уроню.       Однако Берни лишь покачал головой в ответ, бросив тоскливый взгляд на крылья Маммона, прежде чем откашляться. Он потянул за капюшон.       — А… а что насчёт тебя? Это то, чего ты хочешь? — спросил он, и Маммон смущённо запнулся.       — Что?       — Т-твои крылья. Они такие красивые… но я знаю, что они тебе не нравятся. Нам… нам не обязательно лететь. Не из-за меня. Мы можем воспользоваться порталом! Или лифтом! Правда…       А?! Маммон резко опустил руку и уставился на Бернарда. Он что, серьёзно?! Маммон был готов на всё, выгибался дугой, чтобы угодить Берни, показывал ему эту отвратительную часть своего тела, потому что ему это нравилось, а он — он посмел оскорбить его вот так!!! Собравшись с мыслями, Маммон вдохнул, подавил гнев — и убрал крылья, проходя мимо Бернарда.       — Хорошо, ладно. Тогда не будем. Если они тебе не нравятся, я просто открою чёртов портал.       — Ч-что?! Нет, нет! Пожалуйста, подожди, остановись! — Прежде чем Маммон успел вернуться в дом, Бернард схватил его за руку, остановил и прищурил глаза. — Пожалуйста! Я не это имел в виду! Ты меня неправильно понял! Пожалуйста, подожди!       Так продолжалось довольно долго, и ради спокойствия души Маммон остановился, но не посмотрел на Бернарда. Он надеялся, что этот маленький засранец не заплачет. Это было бы крайне несправедливо. Тем более что Маммон не сделал ничего плохого! Однако его не ждали ни заикания, ни извинения, ни слёзы. Бернард просто взял его за руку — и наконец прижал её к своей щеке, поглаживая. Маммон прищурился, глядя на него.       — Спасибо тебе, — прошептал Берни, застав Маммона врасплох. За что, черт возьми, он его благодарил? Он крепко уткнулся лицом в ладонь Маммона, поцеловал свежие ранки, оставленные там его когтями, и посмотрел на него, нежно улыбаясь. — Ты так много делаешь для меня. Очень много. Ты так стараешься… И все же чувствуешь себя так неловко. Не думай, что я не замечаю. И я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко. Я просто хочу, чтобы ты был… собой. Не заставляй себя ничего делать и-из-за меня. — Еще один поцелуй пришелся на ладонь Маммона, а Берни продолжил мягким голосом. — Я знаю, каково это, когда ты ненавидишь части своего собственного т-тела… Вот почему нам не обязательно лететь. Пожалуйста, не злись… Я л-л-люблю тебя. И… Я л-л-люблю твои крылья.       При этих словах глаза Маммона дрогнули, и по всему его телу поползли сильные мурашки, сотрясая его. Его хвосты начали сворачиваться, а перья на крыльях распушились, когда трепетание внутри него превратилось в отвратительное желание. Аргх! Глупый робот с душой!       Ворча, Маммон схватил Берни, поднял его и поцеловал в лоб, прежде чем вернуться к перилам. Конечно, они полетят! Конечно!!! Как он мог сказать «нет», услышав такие слова?!       Черт. Ему нужно было поговорить с Физзаролли. Срочно…       — Ч-что ты делаешь? — Нервно спросил Берни, когда Маммон взобрался на перила, используя свои хвосты, чтобы найти опору. Он воздержался от ответа, Берни скоро все увидит~       Удержав равновесие, он резким движением поднял Берни высоко в воздух и посадил себе на плечи, после чего раздался испуганный визг. Берни вцепился в шляпу Маммона и пригнул голову.       — Что ты делаешь? — повторил он громче дрожащим голосом, но Маммон лишь ухмыльнулся.       — Я делаю то, что хочу. И я хочу летать с тобой, — заявил он, многозначительно глядя на Берни, который моргнул и прижался к нему ещё крепче.       — Ты уверен?       Иииии он попробовал ещё раз. Он изо всех сил старался говорить сочувственно и внимательно, но волнение в его голосе было невозможно не заметить. Это заставило Маммона улыбнуться.       — Держись крепче. — С этими словами он ещё раз расправил крылья, стараясь не думать о них. Осторожно взмахнув ими, несколько перьев из его оперенья полетели на землю. Берни на его плечах поморщился, прежде чем до ушей Маммона донёсся рёв. Вентиляционная система Берни сошла с ума, и Маммон рассмеялся. Он был так взволнован, его пчёлка, что уже громко жужжал. Что ж, тогда Маммону придется устроить ему такое представление, которое он надолго запомнит.       Он мягко положил руку на ногу Берни, оказывая ему дополнительную поддержку, прежде чем пригнуться и расправить крылья. Прохладный ветерок коснулся его перьев, сказав, с какой стороны дует ветер — затем он оттолкнулся от перил. Высоко подпрыгнул в воздух, сделал мощный взмах и, наконец, захлопал крыльями. Он парил высоко в воздухе, в зеленом небе Жадности. Пролетал над крышами каждого дома, к облакам — и это было потрясающее чувство. Словно порыв, который оживил его чувства.       Когда он достиг наивысшей возможной точки, он остановился, расправил крылья и поплыл на постоянном бризе, который окружал верхние сферы Жадности, чуть ниже границы, отделяющей Кольца друг от друга. Словно плывя по реке, он позволил воздуху унести его и посмотрел вниз на свой город. Подобно красочному озеру из небоскребов, казино, парков развлечений и торговых центров, окруженному отдаленными жилыми районами на горизонте, его империя лежала у его ног, и это зрелище наполняло его гордостью. Это место создал он, и демоны жили в соответствии с его правилами, взглядами и идеями. Поддавались своей жадности, подпитывая этим его власть и в то же время они обожали его, как рок-звезду.       Ну, по крайней мере, когда-то это было… Кто знает, что они думают о нем сейчас и действительно ли он все еще важен для них. Но пока они продолжали жить так, чтобы приносить ему пользу, все было так, как и должно было быть. Жадность была в их колыбели, и это было то, что имело значение. Это было все, что имело значение.       — Это невероятно! — Голос Берни вывел его из задумчивости, и он, прищурившись, посмотрел на него. Его маленькая пчелка с энтузиазмом смотрела на город сверху вниз, словно желая осмотреть каждый дюйм. — Мы так высоко!!! Более шести миль над землей! Я и не знал, что ты можешь лететь так высоко!       Его драгоценный камень рассмеялся — и, черт возьми, это было восхитительно, поразило Маммона даже сильнее, чем его улыбка. Потому что смех Берни был чем-то редким. Что-то ценное, и Маммон хотел вытянуть из него побольше этого. Он крепче обхватил ноги Берни и начал медленно вращаться вокруг себя. Используя восходящий поток, чтобы сохранить равновесие, и золотой смех заполнил все небо Жадности. Берни игриво раскинул руки, как будто пытался коснуться неба и земли одновременно, и не мог перестать радоваться.       — Тебе нравится? — озорно спросил Маммон, когда они парили вверх ногами, хлопая крыльями, чтобы заставить их плыть вперед. Ответом было хихиканье.       — Да! Это почти как тогда! На американских горках!       На американских горках… м?       Постепенно до Маммона дошло, и он кивнул. Так вот, чем увлекался Берни. Ему нравилась высота. Вид. Парить над всем этим! Маммон понимал это слишком хорошо, и он потерял себя при виде своего драгоценного камня, который не мог оправиться от изумления. Но если ему это нравилось, то это небольшое скольжение было лишь половиной успеха! Ведь американские горки — это не только высота, но и скорость!       И Маммон мог это сделать. Коварная усмешка появилась на его губах, когда он начал двигаться без предупреждения — и, наконец, умчался прочь.       Последовал испуганный стон, но он длился недолго, сменившись через несколько мгновений смехом, и Маммон ускорился ещё больше, краем глаза наблюдая, как Берни пытается ухватиться за облака во время их полёта — это было отвратительно мило. Но в американских горках было нечто большее, чем просто скорость. Гораздо БОЛЬШЕЕ! Поэтому Маммон выгнул спину, напряг крылья и сделал петлю, прежде чем стремительно нырнуть вниз.       Ветер хлестал его по лицу, проникал под одежду, заставляя её трепетать по мере того, как они неумолимо приближались к городу. Смех за его спиной затих, превратившись в обеспокоенный крик, но Берни недооценил его.       Прежде чем они приблизились к зданиям, Маммон расправил крылья, замедлился за счёт давления воздуха и пролетел между небоскрёбами. Он пролетел мимо высоких витрин, в которых отражались они сами, и мимо торговых улиц. Когда они пронеслись над толпой демонов, толпившихся на улицах, многие из них пригнули головы, указывая на них и изумлённо глядя, и от того, что они заметили его, у Маммона сжалось сердце.       Верно! Они должны были знать о его присутствии! Их король всегда был на расстоянии прыжка, наблюдая за всем.       Наконец Маммон сбавил скорость, чтобы его пассажир мог насладиться видом. Но вместо того, чтобы любоваться городом, Берни вдруг обнял Маммона за шею. Не слишком крепко, но заметно, он прижался к нему.       — Это потрясающе, — прошептал он, едва слышно из-за свистящего ветра, но то, как он говорил, мягкость в его словах заставили Маммона сглотнуть. — Большое тебе спасибо. Это лучший день в моей жизни за долгое время.       Лучший день… И Маммон подарил его ему. Это он пробудил в ком-то радость! В своей пчелке!       Не в силах ничего с собой поделать, Маммон почувствовал, как его сердце забилось быстрее, и мысленно выругался, прищурив глаза. Это было жалко — нет, он был жалок из-за того, что снова и снова попадался на эту сентиментальную чушь! Но как он должен был на это реагировать?! Бернард действительно пытался подмазаться к нему. И это было самое сладкое и соблазнительное масло, которое Маммон когда-либо пробовал.       Не ответив, он пожал плечами и, в конце концов, переступив с ноги на ногу, развернулся и направился обратно в центр города. Лучше бы они приземлились. Он… он не мог сосредоточиться в таком состоянии!       Наконец, Маммон направился в переулок, и они приземлились за пределами главного торгового района. Как только они коснулись земли, Маммон позволил своим крыльям исчезнуть и перевел дыхание, заметив, насколько затекли его плечи. Черт возьми, прошло много времени с тех пор, как он летал так долго. И подобные маневры в придачу. Но… это стоило того, только ради смеха Берни. За тошнотворно сладкие сочные слова…       Рядом с ним прозвенел маленький колокольчик Берни, и маленький парень взволнованно переступил с ноги на ногу, сияя Маммону. Его зрачки превратились в маленькие пиксельные сердечки.       Черт! От одного его вида уголки рта Маммона дернулись, и он фыркнул.       — Полагаю, это означает, что тебе понравилось, — пробормотал он, на что Берни чересчур рьяно кивнул.       — Летать — это потрясающе! Это заставляет мои микросхемы вращаться как сумасшедшие! Я тебе завидую. Я бы тоже хотел это делать. Я бы летал повсюду! — он взволнованно лепетал, вытягивая руки в воздухе. Пффф… впечатлительный малыш. Ему было так легко угодить. Это освежало. Снова и снова.       — Всегда к вашим услугам, — криво усмехнулся Маммон, подмигнув Берни, прежде чем посмотреть в сторону выхода из переулка. Время от времени мимо проходили несколько демонов, но никто не обращал на них внимания. Это был его шанс. Он быстро сосредоточился на своих силах и щёлкнул пальцами, используя магию, чтобы принять облик бесёнка. К счастью, он предусмотрел это и подобрал подходящую одежду, которая теперь сидела на нём свободно, но уместно. Он молча снял кожаную куртку, которую обмотал вокруг бёдер, и надел её. — Готово. Мы можем…       Это все, что он успел сделать, потому что в следующий момент что-то со всей силы ударило его, и длинные руки обхватили его. Пораженный, Маммон ахнул, автоматически напрягшись. Берни. Без предупреждения он бросился к Маммону и заключил его в интимные объятия. Изнутри него донесся странный ритмичный звук, звучащий почти как мурлыканье, а затем послышался механический вздох. Берни нежно прижался к нему, и чем дольше длились объятия, тем больше Маммон расслаблялся, отвечая на объятия. Внезапность этого нападения показалась ему странной, но и она была неплохой. Вовсе нет… Только он не понимал, что случилось с Берни. Кто-то или что-то напугало его? Маммон снова посмотрел в сторону переулка, но никого не заметил.       — Что я сделал, чтобы заслужить это? — поэтому он спросил, после чего до его ушей донесся тихий смешок.       —… Мне это нравится, — прошептал Берни, крепче обнимая. — Когда мы одного роста. Так я могу обнимать тебя.       Он мог…?! Гребаное дерьмо!       У Маммона перехватило дыхание, и он напрягся. Быть в чьих-то объятиях, чувствовать, как тебя обнимают, — это было чем-то пустым для него, чем-то, о чём он никогда не задумывался, но когда он подумал об этом… Может, Берни и прав? Он осторожно расслабился, закрыл глаза, позволил себе прислониться к Берни и прислушаться к его мурлыканью — и когда длинные руки попытались разжаться, он не сдвинулся ни на дюйм, уткнувшись лицом в изгиб шеи Берни.       — Эмм… Маммон?       — Тише! — резко перебил он, не поднимая глаз. — Просто… просто оставайся так! Ещё минутку…       Он не видел этого, но мог поклясться, что Берни улыбался, услышав его просьбу. Но он ничего не сказал — и это было к лучшему! Вместо этого он снова обнял Маммона, и так они и стояли. Маммон не знал, как долго, но ему было всё равно. Как и то, что ему было всё равно, видит ли их кто-нибудь сейчас. Несмотря на его магическую маскировку. Пресса, его братья и сёстры — все они могли бы смеяться над ним, и ему было бы плевать. Потому что у них никогда не будет того, что есть у него!       Да, определённо. Он поговорит с Физзаролли. Чего бы это ему ни стоило. Ему НУЖНА его драгоценность. Не на один день. Не на одну неделю. Навсегда!       Простояв в переулке, казалось, целую вечность, они в конце концов смогли отойти друг от друга, и Маммон поцеловал Берни в губы. Короткий и быстрый поцелуй, но он всё поймёт.       Затем, наконец, они направились к главной торговой миле Жадности.       Там было довольно много демонов: шуты, демоны-акулы, адские гончие, бесы. Это была дикая смесь, но один взгляд сразу выдавал их происхождение. То же самое можно было сказать и о внешнем виде улиц. Здания были ярко освещены и красочны, пытаясь привлечь потенциальных покупателей, а перед отдельными магазинами стояли демоны, которые либо хотели заманить покупателей, либо продать им что-нибудь. Это была настоящая сенсорная перегрузка от громких голосов, музыки и уличного движения, которая могла быстро сбить с толку незнакомца. Но Маммон знал своё Кольцо как свои пять пальцев и точно знал, где они находятся и куда им нужно идти.       Недолго думая, он взял Берни за руку и повел его по улице. Несмотря на шум, он слышал, как работает система вентиляции Берни, и краем глаза заметил, что тот уставился на их переплетенные руки — на его белых щеках расцвел румянец.       — Ты в порядке? — поддразнил он, на что Берни широко раскрыл глаза и покачал головой, словно отгоняя какие-то мысли. Затем он посмотрел на Маммона и смущённо улыбнулся.       — Д-да, конечно! Хм… куда нам пойти сначала?       — За одеждой. Тебе нужен собственный гардероб. Вещи, которые принадлежат тебе, а не Физзаролли. Вот почему сначала мы зайдём в магазин Робо-Физзов. У них большой выбор на любой вкус и предпочтения.       В ответ раздался звонок Берни.       — О, я и не знал, что они есть в Жадности!       — Я поговорил с Оззи и убедил, что в каждом Кольце должен быть хотя бы один. Потребовалось много времени, чтобы убедить моих братьев и сестёр. Но суть в том, что всё дело в деньгах, и это прибыльный бизнес. Не все могут приехать на фабрику для ремонта или техобслуживания в удобное для них время. Тем не менее, народу, похоже, нравится, что они могут отвозить своих роботов исключительно в специальный магазин. Особенно демонам Жадности. Нам нравится хвастаться тем, что у нас есть.       — Значит, ты хочешь пойти туда, чтобы похвастаться мной?       Резко остановившись, Маммон уставился на Берни, открыл рот, но в последний момент сдержался. Чёрт! Он не это имел в виду! Это-это было совсем о другом! П-потому что в конце концов Берни снова подумал, что Маммон смотрит на него как на объект, на простого робота, которого он хочет украсить, чёрт возьми!!!       — Нет! Но… всё есть в одном месте! И, как я уже говорил, есть из чего выбрать. И там не только одежда. Так что, если тебе нужно что-то ещё, это будет прямо там!       Берни скептически посмотрел на него в ответ, а затем ухмыльнулся. Он крепче сжал руку Маммона и пожал плечами.       — Ты хочешь мной покрасоваться~ — игриво повторил он с ноткой гордости в голосе, и лицо Маммона вспыхнуло.       — Нет, я не хочу!       — Да, это так. Ты гордишься тем, что я твой Робо-Физз!       — О, заткнись…       В ответ раздалось хихиканье, и Маммон закатил глаза. Наглое глупое… создание…!       Они шли дальше, но через какое-то время хорошее настроение Берни испортилось. Его улыбка исчезла, и он замедлил шаг, подойдя ближе к Маммону.       — Что случилось? — спросил он через некоторое время, но Берни ходил вокруг да около.       — На н-нас… все п-пялятся. Все время. И… никто с нами не разговаривает. Они… они держатся подальше от нас, — прошептал он, быстро прикрывая поврежденный глаз рукой и опуская голову. И действительно, он был прав. Никто из окружающих демонов не пытался им что-либо продать или предлагать сделки, и многие свирепо смотрели на них. Однако Берни неправильно понял их поведение. Маммон небрежно потянулся к руке Берни и убрал ее от лица, качая головой.       — Извини, что разочаровываю тебя, но они пялятся не на тебя. Они пялятся на меня. Они не узнают меня, но поскольку я принц этого кольца они чувствуют мое присутствие.       Удивленно моргнув, Берни еще раз взглянул на окружающих демонов и кивнул. Но его улыбка исчезла, и Маммон проклял своих глупых подданных. Если бы он появился в своем истинном обличье, Берни не был бы так напуган. Хотя, по общему признанию, было не так уж плохо от того, как его драгоценный камень цеплялся за него и искал его близости. Лучше бы он немного подстегнул свое эго, и с этой мыслью Маммон обнял Берни и прижал его к себе. Сразу же стало намного лучше. Особенно когда розовый румянец на лице Берни потемнел!       И действительно, немного привязанности оказало эффект очень быстро. Его маленький робот двигался менее скованно и даже осмелился снова поднять голову, оглядываясь по сторонам. К счастью. В противном случае он пропустил бы уникальное зрелище — помпезную главную торговую милю Жадности, которая была украшена множеством украшений, огней и фонтанов.       У витрины одного магазина Берни внезапно остановился и широко раскрытыми глазами уставился на витрину. Это был музыкальный магазин, в витринах которого были выставлены различные носители звука, а также инструменты, в основном щипковые и струнные, такие как гитары и скрипки.       Он особенно долго смотрел на одну скрипку и положил руку на стекло. Это была традиционная акустическая скрипка, но окрашенная в кричаще-пурпурный цвет, который темнел по краям. Берни обожал этот инструмент, и на долю секунды Маммон почувствовал, как внутри него вспыхнула искра жадности, и что-то в Маммоне щёлкнуло.       Так, так…       Он задумчиво подошёл ближе и наклонился к Берни, поддавшись своему греху.       — Мило, не так ли?       — О, да. Абсолютно…       — Тогда я куплю ее для тебя.       Берни резко повернул голову и уставился на Маммона, успокаивающе размахивая руками.       — Ч-что, нет, нет! В этом нет необходимости. Я-я просто думаю, что это очень красиво, вот и всё…       — Ты смот₽ишь на него так же, как на инст₽ументы в моей музыкальной комнате, но так и не оп₽обовал ни одного. Возможно, момент настал. В конце концов, ты же хочешь этого~       Продолжая качать головой, Берни начал разминать руки и снова прищурился, глядя на скрипку.       — Я… Я так давно не слышал музыки. Или — или что мы были… в твоей музыкальной комнате. Чтобы прибраться, да. Но… не для твоих упражнений или для развлечения…       — Может быть, мы могли бы изменить это и вдохнуть в комнату новую жизнь~       — О, это плохая идея… Я никогда не смогу хорошо играть. Музыка — это искусство, а искусство заключается в выражении эмоций.       Ургх, опять это. Маммон закатил глаза. Он ненавидел то, что Берни считал себя куском металла. Он был гораздо большим! Гораздо большим!       — Я сказал тебе, что я думаю о таком отношении. Я понимаю, что ты хочешь ее. Тогда мы пойдем туда, купим ее, и ты поп₽обуешь сыграть.       — Нет, это было бы пустой тратой времени. И… это стоит слишком много денег.       — Я с ₽адостью вложусь в это дело. Возможно, мне стоит снова откопать одну из моих ск₽ипок. Тогда мы будем иг₽ать вместе. — Маммон попытался соблазнить его, но заикнулся, когда понял, что только что сказал. Но… это была чистая правда. И тут рыба попалась на крючок, потому что глаза Берни стали астрономически большими, и он взволнованно расправил плечи.       — Ты-ты бы сыграл со мной? Правда? Сочинил бы музыку со-со мной? В-вместе?!       — Наконец-то у меня снова будет п₽ичина. И кто знает… может быть, ты станешь моей новой музой и поможешь мне с новой песней? — И снова Маммон был озадачен собственными словами, но чем дольше эта мысль крутилась в его голове, тем больше она приобретала форму. Да. Почему бы и нет, собственно. С Берни он мог себе это представить. Приблизить музыку к своему драгоценному камню было очень весело. Он мог бы петь с ним… нет, для него. Только для него.       Однако сама идея была явно непосильной для маленького парня. На мгновение он полностью замер, и изнутри него донесся пронзительный звуковой сигнал. Спотыкаясь, как будто его суставы не были должным образом смазаны, Берни снова повернул голову к витрине магазина и закусил губу. Внутри у него все сжалось, и затем, наконец, он кивнул, застенчиво глядя на Маммона.       — Н-не мог бы ты… оказать мне честь и-и стать моим учителем?       При этих словах Маммон ухмыльнулся и наклонился к Берни, приподняв обе брови в глупом возбуждении.       — Это будет недешево, однако. Ты можешь себе это позволить?       Сначала Берни моргнул, прежде чем опасный ошеломляющий румянец окрасил его щеки… Он опустил взгляд в землю и стал интенсивнее разминать руки, прежде чем пожать плечами в порыве неповиновения.       — Я… Я думаю, мы можем прийти к соглашению. В конце концов… У меня есть ключ к твоему величайшему сокровищу.       — Мое величайшее сокровище? — Развеселившись, Маммон наклонил голову. — И что бы это могло быть?       — Твоя заначка со сладостями.       Ошарашенный, Маммон уставился на Берни. Первым порывом ему захотелось рассмеяться, но, строго говоря, это было совсем не смешно! Этот маленький ублюдок пытался выставить его напоказ! Фыркнув, он скрестил руки на груди и отвел взгляд в сторону.       — Конфеты вредны для моего здоровья. Так зачем мне этот ключ, а?       — Что ж… е-если ключ не так важен для тебя… е-есть другие услуги, которыми я мог бы заплатить. — Берни украдкой покосился на него, как будто проверяя, сойдет ли ему с рук этот дерзкий ответ. Ошеломленный, Маммон опустил руки. Это было… ново! Очевидно, Берни отбросил свою чопорность, когда дело доходило до непристойных замечаний, и попробовал свои силы во флирте. Хa! От непреодолимой застенчивости до озорной игривости. Маммону это понравилось — и он пошёл на это.       Элегантно развернувшись, он направился к двери музыкального магазина.       — Звучит как сделка. Мы можем обсудить более конкретные условия контракта позже. А пока… — С этими словами он открыл дверь и изобразил поклон. — Пожалуйста, сэр, после вас~