Закулисье

      Внимание!       Система на пределе возможностей!       Отвратительные предупреждающие сигналы непрерывно вспыхивали перед внутренними визуальными сенсорами Берни, в то время как его система работала на полной скорости, борясь с самым большим конфликтным файлом, который когда-либо формировался внутри него. Тем не менее, ему не удавалось решить проблему, не удавалось найти подход, и независимо от того, какие вычисления он проводил, он продолжал приходить к одному и тому же ужасному выводу…       Он… потерпел неудачу…       Этот мыслительный процесс мучил его, вызывая электрические разряды по телу, когда он проходил через портал, и с каждой секундой этот процесс поглощал все больше его энергии. У него разрядился аккумулятор, и он ничего так не желал, как иметь возможность отключиться. Наконец-то, наконец-то, он получил то, к чему так долго стремился: благословение мастера Физзаролли! Его разрешение видеть Маммона снова и даже чаще. Двое его создателей каким-то образом пришли к соглашению и остановились на нейтральной территории.       Однако, как только был разрешен один конфликт, возник следующий… и для текущего не было выхода. Ибо это было худшее, что могло случиться с Робо-Физззом…       Он удрученно стоял посреди руин Золотой башни, пока портал закрывался за ним, и молча оглядывался по сторонам. Увидел все разбитые предметы. Темноту. Услышал тишину… и больше не мог этого выносить. Механический всхлип вырвался из его горла, и он рухнул на пол, съежившись. Захотелось пригнуться и просто исчезнуть.       — Бернард?       Он узнал голос Маммона позади себя, и как бы сильно он ни скучал по этому звуку, на этот раз это не принесло ему утешения, и его вентиляционная система громко завизжала. Завертелась.       — Я-я-я… п-п-потерпел неудачу…! Я-я… я полностью про-о-ова-алился…! — захныкал он и покачал головой, вцепившись в кончики своего колпака. — Б-Б-Б-Большой О-О-Оззи… ненавидит меня! Он—Он… ненавидит меня! Он-он… накричал на меня… и пнул! О-О-отослал меня! Я ему б-б-больше не нужен! Он н-н-не… примет меня… т-т-там! Я-я… потерял… свой д-д-дом! С-снова… п-п-потерял…!       Его слезная программа активировалась, и на этот раз Берни не закрыл ее. У него не было сил сопротивляться своей системе, и из него вырвались новые рыдания. Поблизости послышался шорох, и краем глаза он увидел, как Маммон опустился на колени рядом с ним.       — О чем ты говоришь? Физзаролли сказал, что ты сможешь вернуться домой, когда он снова поправится, — пытался успокоить его Маммон, но ничто из сказанного Маммоном не могло изменить факты. Он не понимал! Большой Оззи был уважаемым создателем Берни! То значение, которое он имел для Берни, никто бы не понял. Никто… Так же, как никто не понимал, что значил для него мастер Физзаролли. Его любимый мастер, которого он хотел защитить. Тот, кто спас ему жизнь и освободил от бесконечных пыток! Но именно в этом и заключалась проблема. Непреодолимое препятствие…       — Н-Н-но что… если Б-Б-Большой Оззи не захочет этого? Мастер-Мастер Физзаролли будет держаться е-е-его! Он-он любит Большого Оззи… он его п-п-партнер! Он з-з-значит для него все… а-а я… Я ничто! Совсем ничто!              По его лицу снова потекли слезы, и он прижал руки к глазам. Как… как он мог решить эту проблему? Если его собственный создатель не хотел его видеть и вышвырнул, он был никем иным, как неудачником. Дефектная кукла, которая не подчинялась, только доставляла неприятности, не хотела выполнять свои функции и была разобрана! Да! Это было правильно, и его система была согласна с ним! Его нужно было разобрать! Разобрать! Ра-ра-ра-разобрать!       По телу Берни пробежал толчок, когда его обхватили две руки, появившиеся из ниоткуда. Они крепко прижали его к теплому телу, и процессы прекратились.       Маммон…       Его господин притянул Берни ближе к себе и положил подбородок на голову Берни; склонившись над ним, как безопасное одеяло, под которым он мог спрятаться.       — Не для меня. Для меня… — прошептал он, но остановился, прежде чем продолжить еще тише. — Ты мое сокровище. Бесценное.       Бесценное? Разве он такой?! Это не так! Он дефектный… вот и все. Дефектный и неадекватный! Как бы заманчиво ни было сдаться и просто принять слова Маммона как истину, о-он не мог! Он также не мог просто оставаться на месте и позволить своему господину утешать его. Это было не его дело, и после всего, что произошло, это было решительно неприлично и неуместно и… он-он не мог позволить этому случиться! Ему не разрешено!       Вопреки собственным недостойным желаниям, он подчинился своей программе и покачал головой, со всхлипом оттолкнул Маммона и побрел глубже в остатки гостиной, обхватив себя руками.       Было бы слишком легко сдаться, не задумываясь о том, что произошло.       Слишком легко!       — Для-для тебя… Я т-т-то, что ты можешь приобрести. Я прав? — выдавил он, зная, что это неправда, и все же это звучало логично. Да, он тосковал по Маммону и хотел увидеть его снова, несмотря на его ужасные поступки, но это не означало, что Маммон жаждал того же по тем же причинам.              Маммон оставался воплощением жадности и, возможно, видел в нем только ущербную коллекционную вещь.       — З-Зачем еще ты заключил этот к-контракт, если не для того, чтобы к-к-купить меня? Как вещь. Глупую вещь…       — Ты его читал?       — А? — Берни вопросительно покосился через плечо. Маммон снова поднялся и наклонил голову.       — Контракт, ты его читал?       Ч-Читал ли? Берни вспомнил, что это был сложный многостраничный контракт, но он прочитал только первую страницу и медленно покачал головой. Маммон скривил рот в ответ и покосился в сторону.       — Если бы вы прочитали это, вы бы знали, что мелким шрифтом там сказано, что как только Физзаролли подпишет это, я освобожу тебя.       Ч-что…? Глаза Берни расширились, и он медленно обернулся.       — Освободишь…? — вопросительно повторил он, не понимая, что это значит. Маммон освободил бы его? Это означало бы, что у него не было бы владельца. — Почему…? — Зачем ему это делать? Разве Маммон не хотел его так сильно?       Ответом был вздох.       — Как бы ни было заманчиво владеть тобой, это кажется неправильным. Как будто по контракту я обязан тебе нравиться… Как твой новый хозяин, а не как равный пар… как лю. — Слова вылетели, когда он прочистил горло. Маммон неловко скрестил руки на груди. — Это не то, чего я хочу. Я не хочу быть твоим хозяином. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя вынужденным любить меня… Я больше никогда этого не захочу. Достаточно того, что я закодирован в твоей системе как создатель.       Берни все больше и больше напрягался, хватаясь за свою одежду. Эт-это то, чего Маммон добивался контрактом? Этого??? Он собирался освободить Берни…? Чтобы они были равны друг перед другом? Его маленький колокольчик вызвал бурю, и он медленно опустил голову, глядя в пол. Свободный. Равный…       — Это все еще правда, — продолжил Маммон, подходя ближе. — Что я хочу тебя. Что ты мой. Если Физз и Оззи действительно больше не хотят тебя, это может стать твоим новым домом. Если хочешь.       Его новый дом? Золотая башня… Будет его???       О небеса…!       Берни быстро отвернулся, не зная, что сказать, что было уместно. То, что Маммон хотел услышать, было более чем очевидно, но… чего хотел Берни?! Было ли ему вообще позволено хотеть чего-либо из этого? Потому что независимо от того, что сделал бы Маммон, мастер Физзаролли оставался его владельцем… Этого… этого было слишком много. Слишком много информации сразу. Ему нужно было время, чтобы все переварить. Он отвернулся, пробрался через руины гостиной и огляделся. Так много мусора. Так много осколков. Позор…       — Потребуется вечность, чтобы все это убрать, — прошептал он, к своему большому огорчению, сжимая губы, как только слова были произнесены. Маммон так хорошо справлялся. Башня выглядела неплохо. Чистота и порядок! Потребовалось так много работы, чтобы зайти так далеко. И что теперь? Им пришлось начинать с нуля… Несколькими способами. — Я-я хотел, чтобы ты придерживался нашего соглашения. С таким б-беспорядком, как этот, как что-то может быть х-хорошим? Как это может быть д-домом?       Не успел он заговорить, как Маммон зашевелился и подошел к одному из перевернутых диванов.       — Мы это исправим. Потихоньку! — С этими словами он схватил диван. Потребовалось всего несколько движений, и мебель снова встала вертикально. Тем не менее, он все еще выглядел довольно потрепанным, и с одной стороны не хватало ножки. В результате диван стоял криво.              Странное зрелище, которое заставило Берни нахмуриться. Маммон также скептически оглядел диван, почесав затылок, но затем повернулся к Берни и расправил плечи.       — Смотри! Он стоит! А остальное… Я уберу. Сам. Если это то, чего ты так сильно хочешь. Тогда Башня может стать для тебя домом.       Удивленный, Берни моргнул, пораженный тем, сколько усилий Маммон прилагал, чтобы спасти ситуацию — и он почти поверил ему, но секундой позже диван дернулся. Ножки с другой стороны тоже отломились, после чего Маммон подпрыгнул и уставился на диван. Затем он закатил глаза и отмахнулся от него.       — Ну, по крайней мере, теперь он стоит прямо. Тадааа! — Он напыщенно вытянул руки и изобразил поклон. Уголки рта Берни дернулись. Глупый парень…       — И… и ты собираешься убрать остальное таким же образом?       — Конечно.       — В… наряде горничной? — украдкой взглянув на своего господина, Берни встретился взглядом с Маммоном, понимая, что он слишком дерзок с этой провокацией. Знал, что это совершенно неуместно! И все же эти слова все равно сорвались с его губ, как будто глупость Маммона могла перекинуться на него — и, как и ожидалось, глаза его повелителя расширились, прежде чем он преувеличенно сморщил нос.       — … Только за дополнительную плату.       — У меня нет денег.       — Тогда нет одежды горничной.       — Это несправедливо…       — Ну, ты мог бы подзаработать немного денег.       — И как?       Маммон озорно ухмыльнулся и поднял брови.       — Ты мог бы навести порядок.       При этих словах Берни опустил плечи и поджал губы, отворачиваясь. Но против воли ухмыльнулся… втайне.       — Вы настоящий злодей, милорд.       — Подлейший из всех.       — Это правда…       Маммон усмехнулся в ответ и по какой-то неизвестной причине… Уровень стресса Берни быстро упал, и файл конфликта, который накапливался внутри него, занимая большую часть его рабочей памяти, отошел на второй план. Его эмоциональная программа сработала, и в конце концов Берни осмелился совершить неописуемое! Он… закрыл файл конфликта по собственному желанию — что не решило проблему, но в этот момент, всего на несколько секунд, он хотел насладиться чувствами, которые Маммон выманивал обратно на поверхность и которые он почти не испытывал последние несколько недель: Радость. В избытке.       Он… заслужил это. Не так ли? Даже если он был ущербным и неадекватным. Он мог быть бесполезным, но, по крайней мере, радоваться процессу. И глупое хихиканье Маммона делало его счастливым.       Покачав головой, Берни продолжил осматриваться, и что-то еще попало в поле его зрения. Нерешительно он протянул руку и поднял одно из множества перьев, разбросанных по гостиной. Оно было огромным и красивым. Только ему не место на полу.       — Это твое… если я могу спросить? — нерешительно пробормотал он, после чего улыбка Маммона погасла. Он подошел ближе и взял перо из рук Берни, безжалостно посмотрев на него, прежде чем просто бросить его обратно на пол. Как раз вовремя, Берни поймал его и не дал упасть, прижимая к груди, пока Маммон тихо ругался.       — Оззи сказал, что все мои усилия были безуспешны и что я тебя больше никогда не увижу. Вот тогда я разозлился…       — И ты вырвал их?! — О небеса! Это, должно быть, было ужасно больно. Не рассчитав своих действий или реакции Маммона, Берни потянулся к руке Маммона и сжал ее. — Т-твои крылья! С ними все в порядке? Тебе нужна медицинская помощь?!       Маммон улыбнулся этому.       — Нет. Они уродливы, как всегда.       — Это неправда. Они не уродливы… — они не могут быть такими. Крылья Маммона были прекрасны, и в памяти Берни открылся файл с их полетом над жадностью. Что это был за вечер! Что за вечер.       С искусственным вздохом Берни устроился на продавленном диване и повертел перо между пальцами, наслаждаясь записью того вечера.       — Просто чтобы ты знал, я пытался сделать то, что ты хотел. Я действительно пытался… —В какой-то момент Маммон нарушил тишину, присел на корточки перед Берни и настойчиво смотрел на него. Его хвост взмахнул в воздухе, и Берни кивнул.       — Я знаю… Я-я знал это с самого начала. Но было трудно смотреть дальше того, что ты сделал… Я боялся. За себя и за мастера Физзаролли… Я был так сбит с толку.       Лицо Маммона просветлело, и, к полному ужасу Берни, он положил голову Берни на колени. Закрыл глаза. О Люцифер…!       — И все же ты хотел увидеть меня снова?       Система вентиляции Берни зазвучала, когда включились регуляторы температуры, и его недавно активированные рецепторы послали странное покалывание по телу. Он неохотно кивнул, быстро потирая пальцы, прежде чем осмелился положить руку на голову Маммона.       — Да…       Хвосты Маммона радостно завиляли и заплелись в косу, когда он издал приятное мурлыканье.       — Значит ли это, что ты меня все-таки не ненавидишь?       Ненавидит? О небеса, как?! Как Берни мог ненавидеть его и как Маммон мог задать этот невозможный вопрос? После всего, что произошло, это было так очевидно. Что сделало это ужасно неловким и смущающим, но это был факт.       — Я-я ненавижу то, что ты сделал. Но-но я никогда бы не смог ненавидеть тебя… никогда… Я-я скучал по тебе… — Если бы это имело смысл. Тем не менее, из-за дефекта Берни многое не имело смысла, и, возможно, ему следует перестать спрашивать себя, что с ним не так. Он знал только то, что ощущал. И он больше не мог отрицать свои чувства.       Маммон в ответ поднял голову и просиял, глядя на Берни, проведя большим пальцем по щеке, по которой он когда-то ударил, и покалывание усилилось. Сконцентрировалось только на этом месте, и это потрясло Берни. Теперь прикосновения были намного ярче… он все еще не привык к этому. В следующий момент Маммон внезапно наклонился вперед, но запнулся прямо перед тем, как оказаться слишком близко к Берни.       — Я хочу поцеловать тебя, — объявил он, что вызвало тихий смех Берни. Каким счастливым это его сделало! Маммон спрашивал разрешения, а не просто набросился на него, как в кладовке клуба. Он нежно погладил Маммона по лицу и кивнул, сосредоточившись на губах своего господина. Почувствовал их, не моргнув глазом, сам, и покалывание стало невыносимым. Он весь занервничал. Жар разлился по его лицу, и внезапно нужно было сосредоточиться только на губах Маммона. Все остальное отодвинулось на задний план.       Это был нежный поцелуй. Не бурный и не резкий. Все же интимный. Бесконечный. Снова и снова Маммон начинал заново, не отпускал его. Ласкал его. Облизал губы. Покусывал их. Проник в рот Берни своим длинным языком, требуя того, чего ему так долго не хватало. На этот раз Берни пошел на это. Прислушался к командам своей системы. По настоянию своего кодирования. Принял это и позволил Маммону взять инициативу в свои руки. Использовал знания, которые давали его программы соблазнения, и следовал им изо всех сил. Он… хотел угодить Маммону. Хотел исполнить желания своего господина, и на этот раз это казалось не ошибочным, а… странно правильным. Однако также… запретным. Потому что о-они не должны были этого делать! Не тогда, когда его хозяин был в больнице. Не после всего, что произошло! Они должны… скорее поговорить. Нужно было со стольким разобраться. Но Берни никак не мог оторваться от своего господина. Он не хотел. Это было слишком… захватывающе.       В конце концов, Маммон отпустил его, тяжело дыша, что не означало, что он прекратил начатое. Он сосредоточился на шее Берни. Прикусил его кожу, посасывая ее, и когда Берни почувствовал укус, по его конечностям пробежала сильная дрожь. Внезапно он почувствовал слабость и рухнул на диван, прищурившись и всхлипывая. Это… это было… странно! Странно… хорошо?       Рука Маммона тем временем блуждала по его телу, пробежалась по груди, потянула за пуговицы жилета, который был на Берни.              — Что с твоей одеждой…? — прохрипел Маммон через некоторое время, блуждая от шеи Берни к ключице, развязал галстук и отодвинул воротник рубашки Берни в сторону. Как будто сотни крошечных пальчиков пробежались по его телу, ощущение покалывания распространилось по всему телу Берни. Оно билось, как повторяющиеся волны, мешая сосредоточиться.       — Н-Новый гардероб. Чтобы сойти за телохранителя мастера Физзаролли. Тебе не нравится?       Маммон издал задумчивый звук, который слегка отодвинулся от него, чтобы осмотреть одежду.       — Модный. Костюмы всегда хороши, — объяснил он хриплым голосом, затем снова придвинулся ближе и ухмыльнулся Берни в лицо. — Но… тебе не подходят. Я думаю… тебе стоит его снять.       При этих словах глаза Берни расширились, и он напряг плечи, вцепившись в свою одежду, как будто хотел удержать ее на месте.       — С-Снять его…? — О-Означало ли это, что Маммон хотел…??? О, Люцифер…       Его господин кивнул, продолжая играть с пуговицами на жилете. Расстегнул одну. Затем вторую. Снова коснулся шеи Берни.       — Именно ~       О боже…! О, небеса!!! Беспокойный, Берни скользил по подушкам, в то время как одна программа за другой прорывались на поверхность, а его кодирование продолжало убеждать его послушно подчиняться. Но… но…       — Это… мы не можем сделать… это… это неуместно… — В ужасе прошептал Берни, пригибая голову, желая оказаться вне досягаемости Маммона.       — Почему?       — Мастер… Мастер Физзаролли в больнице. Он неважно себя чувствует…       — И поэтому мы не можем чувствовать себя хорошо?       — Мы вместе впервые за несколько недель! Это… это неприлично! Неприлично!       Жилет Берни соскользнул с его плеч, и Маммон начал вытаскивать рубашку из штанов, глядя Берни прямо в глаза.       — Но я все еще у тебя в долгу… а я ненавижу быть в долгу~       Сначала Берни ничего не понял, но затем воспоминания всплыли из глубин его организма, и он резко открыл глаза.       Черт возьми, да!       Черт возьми, нет!       У него зазвонил маленький колокольчик, и перед глазами вспыхнул мощный предупреждающий сигнал. Он поспешно вскочил и потряс головой, когда его вентиляционная система вышла из строя.       — Нет! Нет, так…так не пойдет! Пожалуйста!!! Остановись!       Он наполовину ожидал, что Маммон толкнет его и продолжит, но, к его облегчению, Маммон действительно остановился, упав на колени перед диваном.       — Почему? — он спросил снова, в его глазах светилось желание. Зрелище было захватывающим, и Берни был на грани того, чтобы просто отдаться программированию. Но предупреждающий сигнал был слишком заметен, и воспоминание, снова и снова прокручивающееся перед его внутренними визуальными сенсорами, было слишком пугающим.       — Я… ты… мы… когда мы… в последний раз… мы… занимались… такими делами… я… отключился… а потом… а потом… все пошло насмарку! — Он крепко сжал губы, зажмурив глаза. — Ч-что?.. если я снова от-от-отключусь? У меня случиться к-короткое замыкание? Что, если… что, если… что…!!!       — В прошлый раз ты был напуган, а я не знал, что происходит… на этот раз мы можем сделать лучше. Я могу сделать лучше~       Маммон многозначительно облизнул губы, но Берни снова покачал головой. Д-да, это было правдой. Теперь Маммон знал о его прошлом, но… но это была не единственная проблема!       — И-и что… если это-это… — Это все, что он смог сказать, его голосовой вывод не справился, и вышел только жалкий писк.       — Что, «если»?       Берни опустил голову и уставился на диван, в то время как несколько других воспоминаний тихо пытались пробиться на поверхность, но безуспешно. Берни хорошо зашифровал их и был рад, что ему больше не придется видеть изображения того времени…       — Что… если это все-таки больно… — прошептал он пристыженно, не решаясь взглянуть на Маммона. И все же он должен был дать ему знать. Ведь если они не будут знать, что беспокоит другого, возможно, он снова отключится, и все начнется сначала.       — Тогда, я думаю, у нас нет выбора, — пробормотал Маммон, и Берни осторожно покосился на него, чувствуя, как пальцы его руки ползут по бедру. — В таком случае, я думаю, у нас нет выбора… Я думаю, тебе придется точно сказать мне, чего ты хочешь~ Что приятно, а что нет… и мы можем использовать стоп-слово.       При этих словах у Берни зазвенел колокольчик, и он поднял голову. Что это означало, он знал, и все же предложение было возмутительным.       — Мне-мне разрешено использовать стоп-слово? Правда? И… ты послушаешься? Правда? — он выдохнул, с трудом представляя это. Никто из его клиентов никогда не прислушивался к стоп-слову, когда он его использовал, а использовать его для того, чтобы остановить кого-то из его создателей, было почти богохульством!       Маммон долго смотрел на него и кивнул. Снова погладил его по щеке.       — Правда. И я даю тебе разрешение сказать «нет». Я даю тебе разрешение не подчиняться мне, когда ты чего-то не хочешь. И говорить мне правду. Сохрани это, — пробормотал он, и глаза Берни расширились. Команда ворвалась глубоко в его систему, идя вразрез со всем, из чего состоял его код, но слово его создателя было превыше всего. Переписал предыдущие команды, и Берни на мгновение запнулся. Почувствовал, как внутри него что-то щелкнуло, и изнутри донесся странный звук. Длилось это недолго, затем он восстановил самообладание. Кивнул. С трудом верилось в происходящее! Он крепко обнял Маммона.       — Спасибо, — прошептал он. Вероятно, его господин даже не знал, что он ему предложил! Что это значило для него!       Маммон только ухмыльнулся на это и обнял в ответ. Он снова наклонился вперед и опустил Берни на диван.       — У вас, роботов, цвета светофора считается вашим стоп-словом, верно?       Берни неохотно кивнул, и терморегуляторы расплавили его искусственную кожу. О, небеса…       — Значит, мы будем придерживаться этого? — Ухмыляясь, Маммон начал возиться с совершенно другой пуговицей, и нервозность охватила Берни. Он снова кивнул — и расстегнул пуговицу.       О, НЕБЕСА… О-они действительно собирались сделать… это…?!       Маммон медленно стянул штаны Берни с бедер и спустил их ему на ноги. Он медленно провел рукой по бедру Берни, и его пронзил сильный толчок, за которым последовала дрожь, которую он не смог подавить, и у него сработала подпрограмма. Подпрограмма, которая была ему чужда. Этого раньше не было, и активировался новый набор тепловых регуляторов. Расположенных в его… животе! Вызывая странное желание… Желание, чтобы руки Маммона касались его тела. Но его кодировка запрещала ему выражать свое желание, заставляя оставаться покорным и проявлять сдержанность. Поэтому ему пришлось проявить терпение. Нервно следил глазами за каждым движением Маммона. Почувствовал, как Маммон задирает рубашку, которая так скромно скрывала то, что находилось между ног Берни.       Внезапный поцелуй в бедро заставил Берни подпрыгнуть, и у него вырвался сдавленный звук. Это… это покалывало!!!       Маммон усмехнулся, и его пальцы нащупали край белья Берни. Дернул их. И вдруг он взял ткань зубами и потянул ее вниз, освободил Берни от белья и посмотрел ему прямо в глаза. П-Подмигнул ему!       ЕбАНнЫй ЛЮцИФеР!!!       Его вентиляционная система вышла из строя, и он подпрыгнул. У него вырвался вскрик, он схватился за подол рубашки, быстро одергивая ее, чтобы не выставлять себя напоказ.       — Н-нет! Не надо! Не смотри!       В ответ раздалось наглое хихиканье, и Берни поджал губы. Почему Маммону нужно было быть таким злым…? К счастью, хихиканье прекратилось. Маммон неторопливо провел пальцем по ноге Берни, и тот вздрогнул.       — Расслабься, — выдохнул Маммон, говоря терпеливо, и все же его голос звучал хрипло, блеск в его глазах не угасал. — В тебе нет чего-то, что я не видел. И я не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль.       Пристыженный, Берни опустил голову. Да, он знал это, и все же неуверенность оставалась. Нервозность. Потому что всякий раз, когда его раздевали… всякий раз, когда к нему прикасались, тогда…! Это… Это было так странно, что прикосновения больше не причиняли боли. Что они заставляли его… дрожать. А перед ним был Маммон! Маммон. Его Маммон. Только Берни не мог так сказать. Он не имел права… было слишком неловко.       Он беспокойно заерзал на подушке, размахивая руками.       — Тогда… пожалуйста… перестань дразнить меня… Это… это нелегко… для меня.       — С тобой все будет в порядке. Предоставь все мне и наслаждайся. Поверь мне~       Довериться ему. Растерянный, Берни прикусил губу и, наконец, кивнул. В следующий момент Маммон медленно раздвинул ноги, и горячее дыхание коснулось его…! У Берни вырвался непроизвольный стон, он прижал руки к глазам, запрокинул голову и непреднамеренно упал навзничь на диван.       Жар в нижней части его тела нарастал, а вместе с ним и желание. Давление. Его тело начало… чесаться! Покалывать, и он ворочался взад и вперед. Это… это было странное ощущение! Слишком много! М-Может быть, это все-таки плохая идея? Однако Берни не смог заставить себя остановить Маммона. Почувствовал, как на внутренней стороне его бедер рисуются круги, нашел ощущение… увлекательным! Заманчивым! И он охотно сдался своему программированию, умирая от нервозности, предвкушения, и все же он сделал то, чего от него ожидали. Нет, то, чего он хотел для себя…? Границы начали размываться, и он неохотно раздвинул ноги еще шире. Хотел… этого… но-но только от Маммона. Только от него. Сейчас. СЕЙЧАС!       В ответ раздалось мурлыканье, поразившее Берни, как удар. Поцелуй пришелся на нижнюю часть его живота, слишком близко к самому чувствительному месту, сразу после чего последовал второй, после чего все тело Берни внезапно напряглось, и на его внутренних визуальных сенсорах появился сигнал. Сигнал, которого он не знал, не мог классифицировать и о котором не мог подумать. Мурлыканье Маммона не прекращалось, а его хвосты плясали по воздуху, как гипнотизирующие змеи.       — Я чувствую в тебе жадность… — хрипло пробормотал он, и Берни захотелось отключиться. Но он также не мог этого отрицать. Напрягшись, он покосился на себя и замер. Его-его член затвердел! Непристойно вытянулся в сторону Маммона, на его стволе светилось розовое сердечко. И Берни н-не заметил! Н-Но он начал понимать. Вот что означал сигнал. Вот что означало возбуждение… Он-он был возбужден…?! О, Люцифер…       — Тебе нравится, когда к тебе прикасаются, мх~? Твое красивое белое личико порозовело~       Ухмыляясь, Маммон протянул руку, и не успели его пальцы обхватить член Берни, как из него вырвался неприличный звук, и он откинулся на подушки… Давление внутри стало подавляющим, доминируя над всеми другими чувствами, каждой запущенной программой. Он-он не мог этого сделать! Обработать впечатления, сконцентрироваться на прикосновении И услышать голос Маммона. Это было — …       Пальцы начали двигаться.       Бегали вверх-вниз по его члену, ласкали его, и Берни широко раскрыл глаза. Его тело стало таким горячим, что система вентиляции не справлялась, при прикосновении гремела, как вертолет, и покалывание стало тяжелым. Так много… вводных данных… так много…       — Давай посмотрим, что еще я могу для тебя сделать, — прошептал Маммон, и прежде чем Берни понял, что это значит, он получил еще один поцелуй. В невыразимом месте! Последовал шершавый язык, медленно пробежавший по его члену, прежде чем что-то теплое и влажное окутало его!       Сильный электрический разряд пронзил тело Берни, как молния. Пронесся от промежности по спине, глубоко в голову. Врезался в него, раздавил, и он не смог этого вынести. Этого было… СЛИШКОМ МНОГО!!!       — КРАСНЫЙ! — закричал он, его голос был не более чем механическим скрежетом. Он прижал руку ко лбу Маммона, отталкивая его, пиная ногами и отступая. — Красный, Красный! — повторил он, забираясь на подушку, и прижался к спинке дивана, сведя ноги вместе и обхватив их руками, спрятав лицо за коленями.       Все его тело вибрировало, нижняя часть тела… горела и пульсировала, и его все еще сотрясали разряды молний, в то время как перед его внутренним взором появились три пустых энергетических полос.       — Что случилось? Что не так? — Голос Маммона звучал откуда-то впереди, но Берни не осмеливался поднять глаза. Он не мог. Маммон…! ОоО, нЕбеСа…       — Было больно? Но… Я только начал. Или это твои рецепторы? Оззи сказал, что он их реактивировал! Черт! Я точно следовал тому, что сказано в руководстве!       Ч-что…? При этих словах Берни выглянул из своего укрытия и увидел расстроенного Маммона, который сидел перед ним на корточках, колотил по подушкам, а затем оглядел беспорядок в гостиной.       — Черт, эта штука должна где-то быть. Подожди. Я посмотрю!       О чем он говорил…? Руководство?       Берни еще немного поднял голову, пока Маммон рылся в обломках — и нашел то, что искал. С небольшой книгой в руке он вернулся к дивану, сел перед ней и начал выборочно читать.       — Это было где-то здесь!       — Ч-что ты имеешь в виду…? — сумел произнести Берни, хотя было трудно даже подобрать и произнести слова из-за всех впечатлений, которые переполняли его.       — После того, как ты крашнулся, я достал руководство по Робо-Физзам и изучил его в деталях, чтобы не бегать к Оззи по каждой проблеме или разоблачать наши… самих себя. И я читал о том, как обращаться с «девственным» Робо-Физзом таким образом, чтобы сексуальные программы были активированы правильно. Это то, что говорится в книге, а не мои слова.       Однако Берни все еще ничего не понимал, переводя взгляд с книги на Маммона.       — Что? — только переспросил он, на что Маммон заворчал.       — Оззи сказал, что ты никогда раньше не испытывал удовольствия, поэтому у тебя никогда не было оргазма. Это означает, что, согласно руководству, твои настройки секс-бота еще не были должным образом активированы. Этого не происходит до первого оргазма. После этого активируется собственное желание, и сексуальные программы запускаются сами по себе. Включая желание вашей функции, собственные предпочтения, все, что с этим связано! И чтобы сделать это правильно, я прочитал все ебаное руководство! Итак, что я сделал не так?!       Итак… вот что это было. Берни понял. Вот откуда исходили странные сигналы, дисплеи перед его объективами. Они были частью тех программ, которыми Берни никогда раньше не пользовался, потому что с ним обращались неправильно. И Маммон… он хотел обращаться с ним правильно, листал книгу, ругался, искал решение. И все же он не сделал ничего плохого. Совсем ничего… Проявил столько внимания… зашел так далеко, чтобы иметь возможность дать ему что-нибудь.       Нерешительно Берни протянул руку и закрыл книгу, после чего Маммон хмуро посмотрел на него.       — Ты… ты не сделал ничего… плохого… и это не было… больно… просто… этого много… — Пристыженный, Берни опустил глаза, желая закрыться. — Я… Прости… Я испугался… Мне жарко и… мое тело покалывает, и был удар током, когда ты…!!! — смущенный Берни заерзал на диване, не в силах высказать свое мнение. Он действительно был печальным примером модели любви.       — Так я не сделал ничего плохого? — Спросил Маммон, и Берни неохотно кивнул, после чего Маммон вздохнул и провел рукой по лицу. Он прищурился, глядя на Берни, и, прежде чем он осознал это, Маммон снова обнял его, притянул ближе, прислонив подбородок к груди Берни. — Ты хочешь, чтобы я продолжил? — озорно спросил он, и Берни поджал губы.       Почему он должен был спрашивать его об этом? Тогда Берни придется решать, может ли Маммон… он даже не мог этого сказать, хватался за рубашку, суетился, но не мог заставить себя сформулировать это. Это было слишком неловко.       — Хотя бы что-то из этого было приятным?       На этот раз Берни удалось ответить — кивком.       — Хорошо, тогда тебе просто придется более четко сказать мне, что тебе нравится. Иначе это не сработает… — Еще один кивок, и Маммон начал двигаться. Сел и склонился над Берни, укладывая его обратно на диван. — Расслабься и наслаждайся~ Никто другой не может насладиться языком Принца Жадности, кроме тебя.       АаАаА! Почему Маммон не мог просто… з-заткнуться?! Почему он говорит подобные унизительные вещи?! Берни даже не хотел знать! Потому что это звучало так, как будто он был… чем-то особенным.       И, конечно же, язык не заставил себя долго ждать, и Берни снова поморщился. Пытался сохранять спокойствие, но-но не смог. Не от ласкающих пальцев, не от поцелуев, не от маленьких укусов… Которые дразнили его в том невыразимом месте! И от этого становилось только хуже! Или-или лучше? Было ли это лучше? Берни не знал, потому что жара превращала его в хриплое, дрожащее месиво, усиливающееся давление вызывало непристойные звуки из его горла и-и эти покалывающие ощущения заставляли его хныкать и… стонать! И… и… ему это понравилось.       Странно это было. Он не боялся, не ждал, когда ему причинят боль… он мог сосредоточиться только на чувствах. На восприятии. Например, как его рубашка трется о кожу. Как щекотало дыхание Маммона. Как язык Маммона оставлял влажные следы на его бедрах! Как его пальцы танцевали по коже Берни. Обвивая его ноги. Раздвигая их шире, чем это было необходимо.       И когда Маммон снова взял Берни в рот, электрические разряды вернулись, поднимаясь по спине, сотрясая его. С ними первая пустая полоса начала заполняться… и от одного удара током к другому становилось… лучше. Опьяняюще! Как будто его батарейка заряжалась! Он закрыл глаза, вцепившись в ткань дивана, когда очередной похотливый звук сорвался с его губ.       — Мне… мне это нравится… — выдохнул он, на что Маммон замурлыкал. Он… замурлыкал! Довольно и низко, и это потрясло Берни до глубины души, пробудило жужжание глубоко в его организме, и он ахнул. — Э-это…! О-особенно это…! Еще раз! С-с-сделай это снова! П-пожалуйста!       Маммон рассмеялся над этим — член Берни все еще был у него во рту и, действительно, снова замурлыкал.       Звезды появились перед глазами Берни. Бесчисленные маленькие звезды, и он осмелился выгнуть спину, осмелился хотеть большего… Рука Маммона отреагировала немедленно, лаская его, массируя, что вызвало в нем еще одно новое чувство, и давление сменилось на…тянущее ощущение. Приятное, хотя и нетерпеливое.       Но это продолжалось только до тех пор, пока пальцы Маммона не зашли слишком далеко. Скользнули слишком глубоко между ног Берни — и внезапно его система засыпала его образами.       С воспоминаниями о боли и страхе.       С воспоминаниями о руках, толкающих его вниз, тянущихся между ног и…!!! Вспыхнул ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЙ символ, он замер, когда его программа самозащиты катапультировалась на поверхность. В следующий момент он вскочил и схватил Маммона за руку, отталкивая ее.       — К-КРАСНЫЙ! — прохрипел он, качая головой. — К-К-красный… пожалуйста… Красный! Красный-красный-красный…!       Сбитый с толку, Маммон отпустил его.       — Почему?       Берни колебался, ругая себя за то, что так часто перебивал Маммона. Ему было так тяжело, но… он ничего не мог с собой поделать.       — Пожалуйста… не толкай ничего… в меня. Пожалуйста. Это всегда было больно… Всегда…       Маммон склонил голову набок, откровенно щурясь между ног Берни.       — Но ты весь мокрый. Мне нужно уделить внимание каждой твоей части, чтобы все исправить ~              Не успел он это сказать, как Берни почувствовал, как дерзкий палец ласкает его между ног, и он вздрогнул от ощущения, расширив глаза. Его… его никогда раньше так не трогали в этом месте! Никогда! Ему стало не по себе.       — Но… это было больно…       — И сейчас тоже~? — Пальцы продолжили движение, и сильные удары током превратились во множество мелких. Сосредоточившись, Берни закрыл глаза и сильно задрожал, качая головой. Это… это совсем не было плохо, и он прикусил губу…       — Мх… У меня есть идея. Ты позволишь мне попробовать? — Озорно Маммон просунул руку под ноги Берни и притянул его ближе. Ближе, чем когда-либо, и лицо Берни стало таким горячим, что он был уверен, что его кожа давным-давно расплавилась! Прежде чем он успел согласиться или отказаться, пальцы снова обхватили его член, начали дразнить и заманивать в ловушку, заставили забыть возникшее в нем беспокойство — пока он внезапно не почувствовал язык Маммона у себя между ног.       Почувствовал, как он проник в него! Глубоко!       У Берни вырвался вскрик, и он выгнул спину, прикрыв рот рукой, прежде чем откинуться на спинку дивана, подавшись нижней частью тела вперед. Вторая энергетическая полоса перед его внутренним изображением начала наполняться, и напряжение между ног превратилось в горячую пульсацию. Пульсировала в унисон с давлением. По его телу пробегала волна за волной, пока он не превратился в скулящий стонущий комок.       — Как-как ты можешь… делать что–то настолько-настолько… грязное! — слабо прохрипел он, кусая губы, позволяя впечатлениям захлестнуть его без фильтра. Он больше ничего не мог вычислять, ни о чем не мог думать…только воспринимать. Только чувствовать. Чувствовать Маммона. Его язык. Глубоко внутри него. Глубже, чем это было уместно. Это наполняло его, делало с ним невозможные вещи… дразнило каждую чувствительную точку, и все это было… хорошо. Ничего не болело. Совсем ничего, и две полоски заполнялись все больше и больше. Стерла запреты Берни, выдвинула его желание на передний план, хотя он должен был подчиняться своему программированию, должен был покорно просить большего. Вместо этого он осмелился протянуть дрожащую руку. Положил ее на голову Маммону. Не хватая его! Просто хотел, чтобы рука лежала там, и, наконец, все его тело начало трястись. Все внутри него завибрировало, его вентиляционная система заработала, и он склонил голову набок, кусая пальцы, чтобы подавить смущенные звуки, которые хотели вырваться наружу. Не знал, разрешено ли ему это, разрешено ли ему делать что-либо из этого, не знал, где началось его кодирование и закончилось его собственное желание… Он был… ошеломлен…!       Две энергетических полосы наполнялись все больше и больше. Почти достигли своего максимума!       — Это приятно! Это приятно! Это… это…! — У него закружилась голова. Все больше и больше вспышек появлялось в его голове, полностью нарушая его эмоциональную программу, и он потерял самообладание. Звезды превратились в бесчисленные маленькие сердечки, заполонившие его визуальные сенсоры, и внутри он услышал щелчки и жужжание своих микросхем. Его терморегуляторы достигли ста процентов, система вентиляции отказала — и давление внутри него прорвало, как плотину. Затопило нижнюю часть тела, унесло прочь, и что-то внутри него взорвалось! Его микросхемы сгорели, каждый кабель, каждая точка контакта, а процессоры и материнская плата были наэлектризованы как никогда раньше. У него вырвался похотливый стон, а затем…!!!       Чернота.       Найдены новые данные_       Перезагрузка системы_