Ахлуофобия

Ноябрь, 2037 — Добро пожаловать! Убедительная просьба воздержаться от распития спиртных напитков внутри зала и отключить мобильные и другие записывающие устройства! — С потолков, отдаваясь в стены, вещает бодрый роботический голос. Два белых софита весело мигают в фиолетовом мраке. Растянутые ноты скрипки покачиваются туда-сюда, чтобы скрасить ожидание. Собравшиеся все это время истошно шепчутся, передают друг другу какие-то закуски не в силах разобрать экстренные переговоры за кулисами. За что им, в общем-то, спасибо! — Так и не придумал название? — Сейчас-сейчас, у-у нас есть еще целых полминуты! — Спокойнее. На Луне жил звез-до-чёт… — … Он планетам вёл под-счёт. — Лучше? — Ага. О! — Что? Придумал? — Не-а! Потому что… А знаешь, пускай будет, как обсуждали! — Понял. Полная темнота. Зрители волнительно притихают, пока по авансцене разносится густая дымка. К ней присоединяется тот же потолочный голос:  — Дамы и господа! Гости старше двенадцати лет, в честь закрытия осеннего сезона на нашей сцене этюд… Затмение! Тишину перебивают пощелкивания механизмов, подкрадывающиеся шорохи. Клик! Резкий желтый луч прожектора, размягченный дымкой, пронзает темноту. На авансцену, прокатившись колесом, врывается робот.  Его голова круглая, как диск. Но, увидев, что из нее один за другим вырастают длинные лучи, зал начинает гудеть. Он делает ловкий реверанс. — Доброе утро, Фаз-театр!— Голос необычайно звонкий, рука неистово машет фанатам в ответ. Не робот. Настоящее солнце. — Пора-а- — Просыпаться! — Хором отвечает зал.  В едва слышную до этого музыку врываются грандиозные электронные аккорды. Солнце тянет веревку, и занавесы разъезжаются в стороны. Теперь не только сцену, весь зал по частям окутывает золотой свет. — Так-то! Когда хлопки в такт более-менее успокаиваются, он подхватывает подобие микрофона (Хотя не то чтобы его голос нуждался в усилении).   —Вы замечали, что, выходя на сцену, бывает, совершенно теряешься, где постоянные зрители, а где нет? — Пальцы легко покачивают микрофон. — Как сейчас! Потому что вы все выглядите так хорошо, я начинаю ревновать! Хихиканье, снова нетерпеливые хлопки. Сегодня Солнце действительно помнит большую часть зала, так не было уже прилично давно: вон те, кажется, были в прошлую пятницу, а эта за передним столиком ходит на все крупные постановки! Правда сегодня без ухажёра... — Свет, простор, аплодисменты! — Он за мгновение поворачивается вокруг своей оси. — Разве может быть лучше? После этих слов сверху раздается жужжание. Тонкое, противное. Ещё мгновение, золотые лучи прожекторов мигают. Люди озираются и снова начинают неуверенно шептаться: “Неполадки?”, “Замыкание?”, “Да тише ты, не перебивай!”.  Но Солнце этой возни как будто не видит. — Так вот! Знаете, учитывая, что это закрытие сезона, хотелось бы сделать что-то особенное! Не то чтобы сверх, но… Честно, я полагаю, мы изрядно сегодня с вами посмеёмся! — Звонкая болтовня немного отвлекает всех от мигания. Однако оно мельтешит сильнее.  Пока свет не пропадает полностью.  — Ты слишком спешишь, солнечный зайчик. Под устрашающую “ре-минор” сцену вдруг пронзает холодный синий прожектор.  — День уходит. И приходит тьма, — из-за спины Солнца выглядывает такого же сложения робот. Похожий, словно близнец, он вытягивает руки в попытке потянуться, когда Солнечный резво отстраняется от него и выпускает из рук свой муляж.  Но словесная реакция тонет в образовавшихся визгах. Почему-то зрители всегда реагируют на Луну подобным образом. Может, дело в- — Ночь дружит с покоем. И со звёздами, которые ты своими криками сейчас распугаешь, — Солнце делает вид, что ему страшно, и поджимает лучи. Хотя, по правде, этот голос бы его никогда не испугал. Луна звучит так, будто гладит тебя по макушке бархатными руками, но при этом каким-то чудом и пальцем не трогает.  Не дожидаясь, пока разгонится музыка, они принимают зеркальные позы — один склонившись, другой вытянувшись — и пускаются в танец. Довольно хаотичный и разрозненный, всячески избегающий приближения друг к другу.  Гитара смешивается с фортепьяно, искажается. Сорвав с занавесов несколько декоративных белых звезд, Лунный разбрасывает их по сцене вслед за собой. То же делает и Солнце, когда нащупывает в кармашке мелко вырезанные цветастые искорки. (С хлопушками они условились больше не экспериментировать). Свет заново гаснет. А когда появляется, оба приближены друг к другу настолько, насколько возможно. Рука Солнечного на чужом плече, Луны — на “лопатке”. — На кой чёрт тебе эти звёзды?! — В зале кто-то издаёт короткий свист. — Точки где-то там, не более. Вот! Посмотри на настоящее светило!  —  Хм. Ну да. Какое счастье, что к тебе все тянутся, Санни, — Луна подается вперед, они синхронно делают “шаг-перо”. — Чтобы найти тень~ — Ах ты!- Прожектора хаотично меняют оттенки с теплых на холодные и обратно. Перетягивают внимание, удачно поблескивая то на одном, то на другом шелковом костюме. Движения роботов отточены, будто они считывают чужие мысли.  Тройной шаг. Изогнутое перо. Тройной шаг назад. Их излюбленный слоу-фокстрот уже давно бы наскучил, если бы они не вплетали в него резкие движения и изобретательные фигуры. Однако, долго за этим понаблюдать публике не удается: прожектора выключаются еще раз. Вспышка. — Что ты знаешь о свете? Ты существуешь только благодаря нему! — Музыка фальшивит сильнее. Отпрянув от партнера на вытянутой руке, Солнечный чувствует, как импульсы бьются о корпус почти по-настоящему.  — А ты существуешь, чтобы убегать от него!  Вспышка. — Ты втянешь нас в неприятности!  — Тогда, может, тебе не смотреть, если не нравится? Вспышка. — Или… Всё же прекратим это? — Мун… Фальшивые ноты сверху снижаются. Наконец оторвавшись друг от друга, Светила расходятся по разным сторонам сцены. В непроглядной тьме Солнце оглядывает каждого за столиками и одновременно никого из них. В такие моменты они все даже не шепчутся, завороженно молчат, и он это, чёрт возьми, обожает.  — Что есть свет без тени? — Потолочный голос рассказчика присоединяется к их балагану.  — Что есть ночь без дня? Солнцу не нужна команда. Они продвигаются друг к другу почти одновременно, механические пощелкивания, слышные в этот момент только им самим, так хорошо вписываются в музыку. Остается пара метров, Солнечный вытягивает руку, но вместо прикосновения Мун “ныряет” позади него, опустив конечности. Сан напротив тянется вверх, и на них светит последний прожектор. Их тела, как трафареты, образуют темно-оранжевое, несколько пугающее светило.  Затмение. — Мы не противоположности. Мы одно, — звучат их голоса в унисон, пока по  всему залу трогательно переливается отражение созданного существа.  Если бы Солнцу нужно было дышать, на подобных моментах он бы постоянно сбивался. Безусловно, лучший момент всего дня. Секунда, вторая. То тут, то там появляются робкие всполохи оваций.  — Спасибо! Обрывки превращаются в ворох, а ворох — в шумные, грандиозные аплодисменты! Услышав их, Сан торопится разорвать красивую позу и отвесить свой фирменный реверанс.  — Браво, Фаз-театр! Мы здесь до воскресенья! — Он подхватывает Луну за локоть. Тот немного медлит, пока под ноги ему (По обыкновению, если совсем честно) не прилетает тёмно-красный цветок. И машинально кланяется. — А точнее до самого конца… Времён! Громогласный “Пуф!” перебивает овации. Кажется, кто-то взорвал хлопушку. И только сейчас Солнцу стало по-настоящему страшно. — Ха-ха! Я… Вызову охрану.

* * *

— Ну так что? Собирать весь этот муляж будем? Фаз-театр был по-своему прекрасен после закрытия. Только два Светила, эхо от их голосов и жужжание колёс роботов охраны где-то наверху за рулонными воротами. — Ес-сли бы я был запрограммирован ставить вещи в скучном порядке раз за разом, они бы уже были расставлены! — Солнечный важно оттопырил палец. — Тушé. Вопрос бросили, естественно, приличия ради. Убираться искренне не любил ни один из них. Только чуточку расчистив сцену и сняв сменяемые декорации, они удалились за кулисы. Сан — вприпрыжку, Мун — как обычно во что-то вперившись. — Мне кажется… Им не особо понравилось, — теплый пыльный свет залил просторную комнату, когда Луна открыл дверь.  Бывший подвал. Разделенная на две половины, их “личная гримёрка” была одновременно и зоной отдыха, и офисом, и… Потом наверняка станет ещё чем-нибудь. По двум сторонам располагались зеркала и, конечно, их имена из самых ярких неоновых букв. — Ты про что? — Может, они не до конца поняли? Мы ведь хотели сделать жизнерадостный посыл в конце, а тут… — Мун с сомнением уставился на свой красный цветок. Сан не сразу разглядел, но к нему крепился какой-то стикер. — Ты, например, знаешь, что значит… “Съешь меня”? — Это же очевидно! — Что? —  Ну… Может, кто-то не знает, что мы не едим растения… И вообще! Прекращай во всём видеть грусть! — А ты прекращай давать название этюдам в самый последний момент, — задвинув полку с открытками и декоративными вырезками, Лунный сдержанно опёрся на большой плакат на стене. Надпись гласила “Новые спектакли каждую неделю”.  —  Ну один не успею назвать… Будет безымянный этюд, — Сан опять вдохновленно крутанулся на месте. — Или жёлтый этюд. Или багровый! Мун не успел ничего сказать. Так как Солнце обошёл его и резким движением снял документ прямо с туалетного столика. Даже за много метров на таком листе была видна печать “Корпорации Фазбер”. — Глянь! Опять оставили! — Что там на этот раз? Сан сделал вид, что прочистил горло. — Уважаемые коллеги- — Давай опустим эту часть, — Лунный небрежно замахал запястьем. Солнце быстро пробежался по письму глазами. —Хотя мы ценим вашу неутомимую энергию и оригинальные идеи (Особенно последнюю миниатюру, связанную с философскими размышлениями плюшевого медведя), мы вынуждены напомнить, что основной целью наших представлений является развлечение, а не экзистенциальный кризис у зрителей. На этом угрюмая личина Луны не выдержала. Он откровенно прыснул в кулак. — Они правда так написали? — Сам посмотри! — Солнце тут же всучил ему документ.  — Упростить, сократить, вау-моментов… подобавлять, — Забормотал Мун, читая поперёк.  Но не успел дойти до конца. Оба начали смеяться. — Такими темпами, — немного оправившись, выдавил Сан. — Можно будет к ним C.Т.A.Ф.Ф.- бота выпускать! Из него знаешь, какие "остроты" попрут? Ух! Лёгкое движение, и две разорванные половинки листа смяли в комок, после бросили в одну из урн, над которой с весёлой рожицей в конце было нацарапано “Злодейские планы”. К столику прилегал старый кожаный диван, который они когда-то вынесли из вестибюля. Солнце рухнул на него.  — Бери выше, картонную вырезку, — тон Луны смягчился до привычного. Его любопытные голубые глаза прошлись по Солнечному и слегка прищурились. — Ну это если бы нас вообще не было! А так, их хотя бы можно программи-И! — на диванчике резко пришлось потесниться. Мун прилёг поверх, мягко уместив лицо аккурат на чужом корпусе. — Если бы нас не было… — То они бы и театр на кусочки разобрали!  — Это как? — Н-не знаю. Распихали бы… Мой уголок под билетную кассу, а твой… Под бар какой-нибудь. Ну, знаешь, где пьют! — Ох… Ну хоть разберите меня, балкон им я бы не отдал~ — А почему балкон?  — Оттуда до звезд рукой подать, — Мун мечтательно оглядел полу-синий, полу-оранжевый неоновый потолок. — Мхм. Знаешь, если б они услышали это, то велели бы тебе не «звездиться», а сделать их понятными для младшей группы детсада. — Кончай, Санни.  — Я серьёзно. «Вот вам большой мячик, рядом маленький мячик. Считаем вместе, ребятки!», — В сердцах Солнце аж приподнялся на локтях. — Уже не забавно. — А я бы тогда за главную сцену умер!— Он “трагично” завалился обратно. — Просто… Что бы мы ни делали, «Затмение» или не «Затмение», самое-самое здоровское— это плавать в аплодисментах в итоге! Ну скажи же! — Справедливо, — Лунный снова задумался. Вообще, он постоянно думал. Просто не постоянно говорил. Иногда это восхищало, а иногда заставляло кое-кого сердито топать ногами. — Но может, не так плохо научить детей счёту… — Пф, — Сан уже было закрыл глаза, как на корпус резко надавили. — А это, кстати, откуда? — Приподнявшись, Мун ткнул пальцем в новую наклейку на обратной стороне столика: радуга, струящаяся почему-то из звезд, а не из облаков, служила фоном для надписи “Звездный детский сад”. — Для детей что-то делают? — А? Ага. Кажется, — Сан едва обернулся и махнул рукой. — Ты бы хоть иногда из-за дверей выглядывал! А то ни о чём не в курсе! — А зачем, если ты и так мне всё расскажешь? — Мурлыкнул Луна и прикрыл глаза. — Не горю желанием~ Солнце замолк, потому что увидел в этом логику. Вместо ответа он сложил руки, чуть поджал колени и тоже принялся думать. — Загон там хотят организовать или что… — Хи-хи. Загон?  — Да! Где их будут оставлять! Это удобно, — Цепкие пальцы Солнца обхватили его же плечи. — Хоть трогать пытаться не будут… Сан откровенно никогда не любил тесно фотографироваться, обниматься или жать руки зрителям, в отличие от Лунного. Так что любой вечер, когда в зал, несмотря на понятный рейтинг, приводили детей, он смешливо называл “О-чень интересным!”.  — Ну хорошо, — чужой голос приятно завибрировал. — Если потянут ручонки, поставим запрещающую табличку на открытии сезона~ — О, точно! — Сан снова едва не вскочил, в последний момент осекшись. Но это не спасло Луну от бесконечных ёрзаний. — Давай подумаем, что будем делать с открытием сезона! Может, в двух актах что-нибудь? Пойдём им навстречу, пусть будет шок и зрелище! Знаешь, чтоб сначала экспозиция голосом, а потом… Потом-м… — Горящий круг сцены, — дополнил Мун. — Именно! Сплошная драма! Хотя, нет. Световых обручей у нас нет, кажется… — М-м, расставим световые башни по площади.  — Да! И кульминация из сильного чувства! Вроде чего-то нежного… — Лепестков? — Красных! — Не-а. — Тогда белых! — Тогда согласен~ И с балкона. — Гениально! Режим работы Фаз-театра неправильно бы было назвать “случайным”. Но иногда выглядело очень похоже. Каждую неделю они ставили мини-сценки или этюды, наподобие сегодняшнего. Но раз в месяц играли что-то большое, по-настоящему грандиозное. Особенно в качестве открытия сезона — на него, кажется, сходились все и бросались все ресурсы. После такого обычно сверху и присылались “Дружелюбные напоминания”. Сан дважды хлопнул в ладоши, и неоновая подсветка на потолке пропала. Он не так хорошо чувствовал текстуры, но сейчас провести ладонью по жесткой поверхности дивана, осознать, где ты, и наконец-то разгрузиться было приятнее некуда. — Заслуженный отдых?— Ухмыльнулся он, потянувшись к низкому выключателю, дабы обесточить остаток комнаты. В режим сна они, как правило, вводили себя сами, хотя заряжался каждый по отдельности. — Заслуженный отдых, Санни, — отозвался Мун так сладко и спокойно, что Солнце сразу ощутил необоримую усталость. —Ура! — Белые глаза сверкнули пару раз, прежде чем погаснуть. А эхо копошений где-то наверху Сан счёл уже за своё воображение.

* * *

Цветастые фигурки. Полоски, зигзаги, звёздочки. Сан часто видел их “во сне”. Они кружились над его головой и порой издавали забавные звуки, вроде “Бам!” или “Фью-фью!”. Но этот сон всё тянулся и тянулся. Фигурки стали слипаться друг с другом, терять цвет и форму, складываться над головой в ряды из серых, даже безжизненных единиц, нулей. Единиц, нулей. Единиц… Сан закрылся от них, он не хотел их видеть. Очередная темнота. Солнце не помнил ни когда по-настоящему отключился, ни сколько пробыл в таком состоянии. Одно он знал наверняка — что включение ещё не завершилось, он смотрел будто сквозь тёмную пелену, пока шкала какой-то загрузки “возвращала его к жизни”. — Что?... Не сейчас… Посмотрю, — человеческие слова, едва различимые, эхом разносились везде и всюду. От них было не закрыться. Где-то работал генератор. Сан попробовал “включить” глаза. Холодный белый круг с ярко-голубым свечением, висел высоко над местом, где он лежал. Попытался ощупать пространство под собой. Стол. Это что же… Отдел запчастей? — Загрузка завершена, — раздалось где-то за стеклом приятным голосом. Ненастоящим. Солнцу не хотелось ему поддаваться, но только после этой фразы он будто пришёл в себя. Мотнул ногами, не вышло. В цилиндрической “операционной” его всегда приковывали крепкими ремнями, даже ради какой-нибудь смехотворной процедуры. ("Один из них буйный" — говорили инженеры) И даже несмотря на то, что человек предусмотрительно находился за пределами цилиндра. Кстати о нём… — Вот и всё наконец, — дверь с шипением открылась, и в проёме показался высокий мужчина. Солнце не видел имени на бейдже, но зато увидел, как он достал камеру и водрузил её себе на плечо. Во второй руке он держал телефон. — Так… Для протокола… Если детей пытается забрать явно не знакомый человек в костюме, что нужно делать? — Грубый раскат баритона прокатился по датчикам. — Защищать их, — Ответил Сан, тут же вытаращив глаза, насколько возможно. Это был не его голос. Он лишь звучал так же. Но исходил точно не от его воли. — О'кей. А что если ребёнок настаивает на пойти с ним и тянет твою руку? — Не отказывать резко.  — Мхм, хорошо, а если они сами захотят погулять вне комплекса в не рабочее время? — Препятствовать. — Есть! — Мужчина резво снял с плеча камеру и с лёгким хлопком закрыл. После чего поднёс телефон к уху. — Слышала? Я ж говорил, за неделю управимся с этим кодом! — Если бы он сейчас сидел на стуле, то точно бы крутанулся на нём от восторга. — Отлично! Два по цене одного, значит? — Такой же нетерпеливый женский голос донёсся из трубки.  — Выходит, да, — подойдя ближе к роботу, мужчина внимательно склонился над столом. Вдоволь насмотревшись на корпус и лицевую пластину, он тихо хмыкнул. Клик. Солнце одолела секундная паника и резкая сонливость. Он снова начал отключаться. Остававшийся с ним голос эхом уходил всё дальше и дальше, пока совсем не исчез. — Теперь будут делать, что им говорят.