метохондрия

Вопросы не прекращались. Почему-то каждый из парней, на крыше сидящих, считал своим долгом довести Асагири Гена до нервного тика. Они были близко — правый глаз агрессивно дергался. — Ну и… почему ты не сказал нам? — тихо и как-то обиженно спросил Юкио, опуская взгляд на еду. Гену стало совестно. Он одёрнул рукав и пальцами сильнее впился в белую ткань рубашки. Ситуация накалялась с каждой секундой, и что говорить настолько любопытным и… волнующимся за него друзьям, Ген не знал. Врать не хотелось. Но и признаваться в том, что где-то на этой земле всё же ходит предназначенный ему человек (скорее всего, достигший возраста согласия, причём), казалось ему неуместным. Сам факт существования его соулмейта был чем-то интимным для третьеклассника. Он относился к разряду «слишком личного». Но в данной ситуации Ген и так был пойман с поличным, так что, наверное, стоило поменять приоритеты и чуточку уступить — ссориться с друзьями не хотелось. — Просто… забыл, — хоть голос парня и был тихим, слышали его отчетливо. — Я так устал из-за этой суматохи и подготовок, что просто абстрагировался от всего. А потом казалось как-то… странно об этом, — Асагири показательно поднял левую руку и потряс ею в воздухе, — распространяться. Сползший ненадолго рукав быстро оказался одёрнут еще раз. Юкио, Рюсуй и Цукаса смотрели, не отрывая взгляда от друга. Никто из них понятия не имел, как разогнать сгустившиеся тучи молчания. — Дела… — протянул совсем не весело Рюсуй и откинулся на бортик. Нагнетать обстановку ещё больше не хотелось. Поэтому, потеряв весь аппетит после краткого разговора, Ген поднялся, отряхнул штанину, и, взяв в руки практически не тронутый бенто, направился к выходу с крыши. Портить друзьям настроение своей кислой миной не хотелось, поэтому он бросил краткое «до скорого» и скрылся от внимательных взглядов. — Народ, есть идеи? — тихий шёпот Цукасы так и остался неуслышанным…

***

Ген направлялся к классу летящей походкой, по пути врезавшись в младшеклассника и на ходу бросая: — Прошу простить! Но как бы велико ни было желание съебаться от взглядов посторонних, последствия столкновения заставили Гена остановиться. Бумажки и тетрадки пострадавшего разлетелись в разные стороны. Так же, как и бенто, что выпало из рук Гена и оказалось безнадёжно испорченным. Он сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и принялся собирать рассыпавшиеся онигири и шарики данго. На младшака он внимания не обращал, посчитав извинения в устной форме достаточными. — Долбоёб, — буквально прошипел пострадавший парень, принимаясь собирать важные чертежи и зарисовки. В тот момент Гену показалось, что, если бы существовала возможность озвучить вчерашнее послание его соулмейта, слово «долбоёб» тот произнёс бы точно так же. Парень дважды моргнул, сбрасывая наваждение. «Уже крыша едет, ей богу», — обречённо пронеслось в мыслях Гена после того, как последствия стычки были устранены. Третьеклассник резво вскочил на ноги, снова оглядел «поле битвы», и, убедившись в целости чертежей и тетрадок младшака, удовлетворённо кивнул. Можно было спокойно идти дальше. — Сорри, — Асагири решает извиниться ещё раз. На всякий. «Теперь совесть точно чиста», — довольно отмечает Ген, быстрым движением заправляя за ухо длинную прядь. Ген уходит, так и не замечая шокированных глаз неестественно красного цвета, что зацепились за задравшийся рукав рубашки. У Асагири Гена была глупая привычка — заправлять волосы за ухо левой рукой.

***

Что такое «когнитивный диссонанс», Сенку знал. Даже мог дать точное определение этому термину. Но испытать однажды подобное… состояние не ожидал, всегда считая трезвый ум и незамутнённый рассудок своими сильными сторонами. К сбивающим тебя с ног незнакомцам, которые в итоге твоим соулмейтом оказываются, его жизнь не готовила. «Приплыли…» Ишигами оглядел бумажки и тетрадки всё ещё потерянным взглядом и быстро сгрёб их в кучу. Некоторые из них оказались смятыми и погнутыми, но это было последним, что сейчас беспокоило второклассника. Мысли путались, не давая зацепиться хотя бы за одну. — Бред, — тихо прошептал учёный, поднимая оставшиеся тетрадки с пола и прикрывая глаза. Не помогло. Неожиданная радость от случайной встречи, которую испытал Сенку, осознавший, кто перед ним оказался, была иррациональной и пугающей. Потому что это было стомиллионпроцентно ненаучно.

***

Сидевший на очередном скучном уроке Ген предался размышлениям о бытие и смысле жизни. Но мысли то и дело возвращались к разговору на крыше, а оттуда перетаскивали в прошлую ночь, когда он впервые получил весточку от родственной души. «Отвратный у соулмейта характер, походу», — пришёл к своим заключениям Ген, вспоминая милую приписку к его шпоре. Ситуация хоть и абсурдная, но улыбку с лица ничто согнать не могло. К вопросу существования соулмейта Асагири отнёсся по-философски. Ген действительно был рад этому факту, потому что желание найти предназначенного ему человека было как никогда сильно и накатывало на него волнами. В основном — из-за романтичной натуры Асагири. Но вспоминая небольшую ссору с друзьями, третьеклассник нахмурился. Не хотелось объясняться, а то новый разговор станет лишь спором о необходимости личных границ. А друзей Ген ценил и любил. В конце концов, именно они вытягивали парня из депрессий и разных передряг (хотя зачастую именно это трио и было главной причиной попадания Асагири в неприятности). Так и не придя к решению проблемы, Ген решил прикрыть глаза и попытаться сконцентрироваться на уроке. «А вдруг пойму что-то?» — мелькнула шальная мысль, отчего тот навострил уши. Время ползло со скоростью черепахи, а монотонный голос учителя химии убаюкивал, являясь для не спавшего Гена лучшей колыбельной. Долго противиться сну парень был не в состоянии, попытки понять материал были забыты. Поэтому спустя пять минут Ген клевал носом, периодически просыпаясь оттого, что голова соскальзывала с ладони. «Подпирать голову явно было не лучшей идеей», — недовольно отметил Ген после того, как во время третьего падения челюсть оказалась катастрофически близко к деревянной поверхности. Спать хотелось по-прежнему неимоверно. В попытке отвлечься Асагири стал изучать школьный дворик. За окном на площадке мельтешили второклассники, бегущие круг вокруг корта, старательно подгоняемые учителем физкультуры.

***

Тайдзю считал себя хорошим другом. Поэтому, когда Сенку зашёл в лабораторию хим. кружка с помятыми чертежами и странно-задумчивым выражением лица, он не стал молчать и сразу же поинтересовался у одноклассника, в порядке ли он и всё ли хорошо. — Да-да, — слишком быстро ответил Ишигами и поставил свою ношу на один из свободных столов. — Всё отлично, Тайдзю. Как вы с Юдзурихой? Тайдзю сначала завис, переваривая вопрос старого друга, а потом прищурился, внимательнее в лицо собеседника всматриваясь. Дело пахло керосином, ибо интересующийся личной жизнью друга Сенку — нечто из ряда вон. — Да нормально всё… — немного нервно произнёс Тайдзю, который уже начинал всерьёз беспокоиться за Ишигами. Лучшим оружием издавна было нападение, поэтому Оки поспешил перевести разговор в нужное ему русло и задал интересующий его вопрос: — с соулмейтом у тебя что? Сенку подвис. Нет, выражение его лица оставалось задумчиво-спокойным, то бишь обычным для увлекающегося наукой студента. Но зависшая в воздухе рука с пробиркой наглядно демонстрировала Тайдзю — своей тактикой он всё же смог застать товарища врасплох. «Сложно с тобой будет, Ишигами Сенку…» — невесело подумал Тайдзю и прикрыл глаза. Просто… Тайдзю его с детства знает. Годы дружбы сказываются. И этих лет вполне достаточно, чтобы понять, что Ишигами Сенку — закрытый человек. Очень закрытый. Сенку эмоции не любит, им холодный контроль предпочитает, и вообще в эту чепуху о родственных душах не верит. Не верил. Теперь уверовал. Ибо мир перед фактом поставил, мол, так да сяк, вам «подарочек». Получите. Распишитесь. Выныривая из омута размышлений, Сенку вздыхает, что-то в уме прикидывает, и, своим мыслям кивнув, якобы соглашаясь, отвечает: — Да ничего у меня с соулмейтом. Проблема в том, что он вообще есть. Тон друга Оки не нравится. Сквозит отчаянием (напускным) и излишним драматизмом. «Что-то ты темнишь, дружочек Сенку», — мелькает в мыслях Тайдзю. — Я уверен, всё не может быть так… плохо, — всё же закидывает удочку шатен, пытаясь узнать побольше информации от одноклассника. Сейчас главная задача — помочь Ишигами найти подход к своей родственной душе и выяснить, в чём, собственно, проблема таится. — Просто ты воспринимаешь это как какую-то катастрофу. Недоумённый взгляд и взлетевшая вверх бровь для Тайдзю — как сигнал «продолжить». И он продолжает: — Почему бы тебе не отнестись к этому, как… к эксперименту, например? — после небольшой заминки находит подходящее слово Тайдзю, щёлкнув пальцами и улыбнувшись. И через секунду он готов от радости в ладоши хлопать — подобное наставление находит отклик в душе Сенку, и тот оборачивается к другу полностью, отставляя в стороны пробирки и внимательно вслушиваясь в болтовню одноклассника. — К эксперименту, говоришь? — переспрашивает Сенку, скосив взгляд на расписанную руку. Положа руку на сердце, Ишигами такой подход нравится: он в душе отклик находит, и от такого положения дел в парне научный интерес просыпается. Потому что подобная перспектива ему кажется очень привлекательной. «Как говорится, совместим приятное с полезным», — отмечает про себя враз повеселевший учёный. Совет друга детства оказался воистину бесценным. Вопреки всеобщему мнению, Оки Тайдзю был умным и очень наблюдательным парнем.

***

Последний урок казался Гену непреодолимым испытанием. Хотелось домой: поесть, поспать и пострадать фигнёй… Но домой свалить не получалось. Поэтому уставший парень втыкал взглядом в доску, на которой историк старательно выводил хронологическую таблицу Второй Мировой, и действительно пытался хоть что-то понять. «Пофиг, у Цукасы перепишу», — глушит голос совести пустым обещанием Асагири и обессиленно опускает голову на парту. Деревянная поверхность прохладная, отчего Ген жмурит глаза и довольно улыбается. Про гудящие виски он старается не вспоминать и концентрирует свое внимание на пальцах, в которых вертит пластиковую карту. Небольшое упражнение для отвлечения внимания помогает, так что сероглазый полностью абстрагируется от происходящего спустя тридцать секунд. Жжение на руке вводит постигшего дзен парня в ступор. Незаметно стараясь задрать рукав рубашки, Асагири цепляется взглядом за выступающую — буква за буквой — подпись на ребре ладони. «Харе спать на уроках, балда». Всю сонливость как рукой снимает, и Ген вскидывает голову, глазами большими на послание таращась. «Что за…» — хлопая глазами, в которых океан удивления и непонимания плещется, он мысленно до десяти считает, и для пущей достоверности посильнее себя щиплет, оттягивая кожу и поморщившись от неприятных ощущений. «Не сон!» — в мыслях мелькает после того, как Ген начинает руку протирать. Попытка избавиться от последствий членовредительства является безуспешной — кожа все равно зудит. Но, перечитывая послание от соулмейта снова и снова, Асагири Ген чувствует себя самым счастливым.

***

Наблюдавший за удивленным парнем Сенку довольно ухмыляется — из окна своего класса он мог спокойно следить за своим соулмейтом. «Эксперимент проходит успешно», — довольно отмечает учёный, прикрывая глаза и прислушиваясь к собственным ощущениям. Научное объяснение той радости, что внутри от улыбки незнакомого ему человека вспыхнула, он так и не находит. Но от этого ведь ещё интереснее? Ишигами Сенку никогда не был сталкером. Но сейчас, выискивая в толпе взглядом одного пацана со странной, — «Скорее, глупой», — мысленно поправил себя учёный, — причёской, он уже не был так в этом уверен.