То что не забыть.

      

***

      Обито навис над ним, прислонив к темной пещере, было темно, интимно, возбуждающе дико. Смотря на растерянного Какаши, прожигающим красным глазом. Прижимая калено к его паху.       Какаши тяжело выдохнул, понял к чему все идет. — Не сейчас. —        Ему резко закрыли рот рукой. А нога сильнее уперлась в пах, что отзывалось глухой болью. Поморщившись.       Обито указывая жестом, указательным пальцем вверх: «Враг прям, над нами»: Шепчет над ухом, касаясь сухими губами, мочки.        Он выглядел, вечно чем-то обеспокоенным. Что точно, он явно еще тогда, на кухне, хотел ему что-то сказать. А глаза обращались с жалостью на Хатаке, со злобой на себя. — .................... — То что, он сказал только что, заставило Какаши выпучить яростно глаза. А по тело пронёсся самый настоящий страх. Хотелось отпихнуть. Крикнуть. Ударить. На что, он вжался дрожащими руками в его жилет, — ... — сдержавшись. Сжимая с такой силой, что кажется сжимал его сердце, которое бы даже не дрогнуло. – «Чертов эгоист.» Прижимаясь лицом в его плече. Пожалуйста, скажи что, это – не правда. Ты просто сказал это не всерьез... Так ведь, Обито? Прикрывая нервно глаза, в неком размышлении. Тот его не обнимал, не смотрел на него. Был как будто не здесь перед ним. В принципе ни чем. Неким, пустым. Ни кем. Мгновения хватило понять, что «нить» между ними, оборвалась.       Когда враги ушли. Какаши хватает его за шиворот кофты. — Зачем, ты, это сделал... — Отталкивает от себя Обито. Взгляд смотрел с настороженностью, выступил пот стекая по щеке.       «За чем?» Глаза Обито расширяются в раздражении. — Понятно же. Думаешь это не очевидно. Вечно держать у себя сюрикены и запечатывающие печати, не для врагов, а для меня, Какаши. — Но, от этой фразы было еще пол беды... Рот искажается, выглядывают зубы, как у хищной собаки на цепи: — То, что я уже давно должен выйти из заключения с Саске, по твоему указу, «Об отмене смертной казни». – Что ты, прятал дома у себя в комнате. Как я провел в тюрьме больше 3-х лет. (Хоть и заслужил.) То что, ты держишь меня. Около себя все это время. — Его взгляд стал на миг жалостливым, но брови злобно вновь опустились, собираясь с мыслями: — Ты хотел меня подчинить себе, но не заметил, как Я, подчинил тебя. —       — Обито, пойми. Это были меры предосторожности...— Отводя взгляд в сторону.       — Какаши, какое здесь не доверие, когда мы столько всего пережили, А! —       — Потому что. Я сомневался что, вряд ли ты меня, простишь. — Стыдно признавать это себе. (Так ты, до сих пор об этом...) — В начале я... Сделал все, чтобы ты от меня отрешился, вспоминал, проигрывал у себя в голове. Чтобы вытворить, что заставит тебя сдаться, и возненавидеть меня.       Какаши чувствует, как груз который его тяготит за все совершенное не становится легче. Слушая, как он оправдывает над ним издевательства, довольно весомый аргумент, неужели я до сих пор ему не верю...: — Я практически сдался.(Но в последний момент взял себя в руки...) —       — Какаши, послушай... Я не смог смириться с тем, как ты страдал, из-за меня. Каждый раз, как тебя гнетут сомнения о равноценном выборе, «Учиха на свободе, позор - не смог убить своего лучшего друга, ради всего лживого мира.»       Какаши в неком ужасе сидит, сколько он еще знает. — Это было все для защиты деревни. Я не мог оставить тебя в покое. — Он вновь поднял на него взгляд: — Почему ты молчал, об этом? —       Обито смотрел на него с горестной улыбкой. — Чтобы, я смог спокойно уйти из твоего мира, Какаши. — Прикрывая глаза рукой (в истерическом) от нервной щепетильности ситуации вырывающемся смехе, которая и в правду могла рассмешить, будь ситуация... Проще. Да и смех, не из-за счастья.        — Но, я поздно предпринял решение, как дошло до того, что мы с тобой по трахались. —       Какаши слушает опуская голову, испытывая раздирающее его огорчение перед ним.       — Потому что. Ты мне, был не равнодушен, всегда. Но я не учел одно, вместо того чтобы оттолкнуть, ты принял меня, идиота. Что усложнило ситуацию.       — ... — Было страшно слушать правду, которую бы даже самый отбитый заметил. Казалось что он труслив, поджав хвост, не хотя его слушал.       — Ты понимаешь, как мне больно было каждый раз тебя отталкивать, (Знаю.(К.)) осознавая, что любишь до безумия человека, которого желал каждый раз, закрывая глаза просыпаясь в холодном поту, отговаривая себя от мысли что... Так будет лучше для всех, если меня не станет.       Какаши все так же смотрел в рыхлую землю. — Да, по этому и не отвергал. —       — Заткнись. — Хоть и правда, но очень колючая правда: — (Не разрешая себе, не мог прикоснуться к тебе.) Знаешь каждый раз заходя к тебе спящему, я любовался тобой, не приближаясь. Боясь обжечься, как неприкаянный, отскакивал от тебя...       Настораживало до ужаса, боялся привыкнуть просыпаться рядом с тобой.       — Обито, ты мог найти другой выход... —       — Убить себя?! —       — ... — Все охватывает немой. Тело не двигается с места, только не снова.       — ... — Обито просто встает и уходит. Сейчас он даже не знает к чему все идет: — Я всего лишь преступник. — Активируя свой шаринган. Погружается в Камуи.       Какаши стискивает кулаки, что ткань перчаток начинает скрипеть. Он остается один, у входа пещеры в молчаливом отчаянии.       Почему все так сложно, как из простого надзора все могло перейти в «Это». Почему Какаши молчал в этот момент, он мог остановить его. Переменить в высказываниях. Но он вместо этого, лишь покорно слушал. Неосознанно соглашаясь с его высказыванием. Подавленном в состоянии он продолжил разведку. Разворошив «гнездо» с АМБУ, узнали информацию. Было много свитков с изображенной неведанной для всех, тварью. — Это не одна, их нея база. Обыскать. — Что они еще скрывают...

***

      Возвращаясь с недолгого пути. Странно не привычно для себя, осознавать, что вновь один. Нет же, у него есть друзья! Но это чувство пустоты, они уже не смогут утолить.       Заходя в свою темную, тихую комнату в холодном сером цвете, смотрит на перестеленную постель, которую приобрел для них, Обито. Вспоминая телом изнеженные моменты их него сближения утром. Оно казалось таким долгим, чувственным. Заполняющее ноющую боль в их стойких, оловянных душах.       Сердце вновь начинает скулить, когда же это прекратится уже. Даже когда дыхание остановится, ему будет все так же, больно. Только уже его душе.       Он действительно боялся за остальных что тот, может опять все повторить. Печать же, как по-видимому снята. Как договор об его освобождении перед Каге, если он будет ее нести, несколько лет. Из-за этого следя за ним, заточил его. Каждый раз тревожась за него, покрывая бетонной коркой жестких мер, слой за слоем, погружая чувства к нему туда же, пока не понял что, начал его бояться. — Бояться его любви, к нему.       Но, он мог столько раз воспользоваться уже давно силой своих глаз и «К чертям собачьим!» разнести все вокруг, но он этого не сделал. Осознавая это, со злобой на себя произносит... — Какой я, Дурак. — Так издеваться над человеком, вжимаясь телом на постели в позе эмбриона, как будто хочет заново переродиться, не повторяя пережитых им ошибок. Было странное затишье, уже безразлично игнорируя как было красиво, оборачиваясь для него все тусклым и пустым.

***

      Через день в 23:06-ть раздался взрыв рядом с окрестностью «Скрытого листа». Здоровенная тварь, вылезла из неоткуда, начала рушить все, приближаясь к деревне.       — Отряд Шиноби и подкрепление, срочное эвакуированние граждан! — Излагая стратегию. Разрубить эту тварь нужно было незамедлительно. — «Фиолетовая молния.» — Разрубая тянущиеся как хлысты змей, вылезающие из твари. Будет трудно. Наруто на миссии. Выдвигая группу Шиноби, пока другая группа сдерживала чудовище, те объединяются одновременно собирая чакру, высвобождая. Зверюгу не задело.       Какаши воспользовавшись приемом разрубает огромную нежить пополам. Слишком быстро регенерирует. Его отшвыривает, от мощного удара, успевший поставить блок.       Кидает, под угол 30 градусов, прокатывается, вставая тут же с колен. От неожиданности расширяет глазенки. Как перед ним искажается пространство. Появляется тот кого он не ожидал после гнетущей речи увидеть.       — Помочь? — Обито протягивает свою руку в такой же кожаной потрепанной перчатке.        Какаши не думая хватается за нее, сжимая с таким доверием подымаясь: — Я осознал... —       — Потом, сейчас тебе надо разобраться с этой тварью. —Сосредоточенно смотрит на бушующее чудовище.       Потирает от неловкости шею, хах теперь он решил его поучать. — Да, ты прав. —       Обито искоса алым зрачком в ночи смотрит на Какаши. — Что, ты говорил, не нужна моя защита? — Ухмыляясь.       — И в правду, ты моя защита и опора. — Улыбаясь ему глазами.       Одобрительно улыбаясь, слегка съеживаются шрамы, при лунном мелковом свете. — Так-то лучше, Бакакаши! Ну что, объединим силы, по защите Конохи.       Нанося по очередной удары. Обито активирует шаринган, — черт, она поглощает. — Попутно рассказывал, проходя сквозь атаки змеино подобной твари. — (Как я и предполагал...) Этим выродкам нужны были мои глаза, на что, они нашли дерьмовую замену вместо моих. Не справились со зверюгой, из-за чего она сейчас бушует и мечется везде. Без контрольно находится в действии уничтожения всего. —       — Откуда ты знаешь? — — Мне пришлось попотеть обыскивать (все это время) их базы. Уничтожив, но видимо некоторые выжили, пробудив этого монстра. Я как раз вернулся с последней уничтоженной, как я думал, что покончил с «фанатиками».       Объединяются, сложив техники вместе. Комбо скрытого листа.       На что, добитая зверюга успевает в последний раз атаковать. Целясь в Какаши. (Он не успеет увернуться.) Обито прикрывает его своим телом, подставившись под удар, разорвав бок. Кривится, откидывая его от себя. Какаши летит, чувствуя свободное падение, крутясь в сжимающем его воздухе, приземляясь на ноги.       Подбегает к телу, которое не здорово рухнуло на землю, для него. Страх проносится от этой мысли, что его задело. Вернее, он меня прикрыл. Бежит, падая на ноги об жесткую землю, разбивая коленки. Пытаясь прикрыть открытую рану.       — Обито, ты меня слышишь, Сакура скоро должна прийти. Обито! — Еще и ранило, где его настоящая часть тела.       Лежащий Обито на мертвенной почве, как и он. Дергает за горло одежды Какаши, что он облокачивается на него. Нависая. Его испуганные глаза встречаются с угасающим взглядом, в мелковом бледно желтом цвете.       Хрипливо смеется. —Хаха..х.! Теперь ты не уйдешь (от чувств ко мне). — Смотрит на него так нежно, как в последний раз, вспоминая маленького Обито под валунном, так же улыбающемуся ему. И такой же он, бессильный маленький Какаши перед ним.       С глаз начинают катиться слезы. — Не оставляй меня. — Спускает маску, что глаза Обито слегка подрагивают от неожиданности. Губы Какаши искажены в горестной мимике, с небольшими морщинками на подбородке с видимой родинкой, как горестные слезы катятся вниз, по раскрасневшимся щекам, от не возбуждения, которые Обито видел только в своих снах...       Их взгляды сталкиваются, ощущая промозглость во всем теле. Чувствует холодные слезы Какаши, как падают на уголок своего глаза, имитируя его слезу. Ах. Так расчувствоваться из-за этого.       Губы размыкаются. Какаши будто только что, набиравшийся сил, наконец-то собрался. Всхлипывая.       Он приближается к Обито, преодолевая все бетонные барьеры, выстроенные им же. Касаясь нежно теплыми губами, холодеющих губ, прикрывая печаленные глаза. Обито, умиротворённо смотрит на сомкнутые глаза, с которых катятся не спешно слезы. Ответив на его нежный пропитанный горестью поцелуй, разъединив свои губы, отдавая последние силы ему. Захватывая дрожащую, нижнюю губу Какаши. Держа его за руку, удерживая не из-за того, что он может уйти, а потому что, Обито боится уйти раньше.       Поцелуй нежный пропитанный чувствами пронизанный кровоточащей болью обеих. Их поцелуй длится долго, губы не хотят размыкаться прилипнув. Не желая, ни совершая никаких движений, как будто успокаивая его от боли. Почти что не дышат, а луна была для Какаши все такой же холодной, мертвенной. Только в этот момент, Обито казался более живым на этом гнетущем фоне. Губы двоих размыкаются, тихим причмокиванием.       Глаза Какаши не открываются, он просто боится их открыть. Что увидит то что, больше всего не хотел бы увидеть. Смерть его любимого, — Обито Учихи.       Но тяжелая трясущаяся рука, прислоняется к его изнеженной щеке с порезом, гладя едва касаясь, что заставляет открыть вымокшие глаза. Что ему так напоминает тот самый случай, во время обвала, как он точно так же, смотрел на беспомощного Какаши, и смирившимся собой. — Не плачь... — Тянясь к нему, вытирая безжизненные глаза с непотухшим огоньком.       — Обито, Сакура скоро прейдёт! Ты... Не отключайся. — Его взгляд расплывается как у близорукого (на 3-ей стадии). Понимая что теряет сознание. Мутным зрением видит как девушка с розовыми волосами подбегает в суетливом состоянии Какаши. Приближаясь к нему, безжизненному телу... Хочется спать.