По мере поступления

— Признайся честно: тебе просто нравится, когда я тебя кормлю. — Может быть… — Боже, Хани, ты иногда ведёшь себя как ребёнок… — Я может и веду себя как ребёнок иногда, но детка тут всё равно ты, — Джисон улыбается и тыкает пальцем в щёку Минхо, тот смущённо закатывает глаза. Феликс, глядя на них, усмехается. Эти двое как обычно в своём пузыре, думают, что их никто не слышит и не видит. Такие до нелепости милые, что Хёнджин нараспев тянет: — Я скоро блевать начну, — затем беззлобно фыркает и продолжает ковыряться в своей лапше. — С каких это пор мы с тобой не самая противная парочка универа? Феликс улыбается шире и посылает Хёнджину ласковый взгляд. Тот наблюдает за тем, как Минхо кормит Джисона, и издаёт звук то ли отвращения, то ли осуждения. Хотя Феликс знает: Хёнджин не осуждает ни разу и уж точно развернувшаяся картина его не отвращает – это он так, для виду. Он тот ещё вредина. Джисон последнее время шутит, что поэтому Хёнджин с Минхо и сдружились так быстро – оба те ещё вреднюши. И оба всё отрицают. — Пусть будут противными, им можно, — усмехается Феликс. Минхо тем временем пялится на губы Джисона, пока тот с его подачи жуёт свинину. — Вспомни нас в начале отношений. — Ты так говоришь, будто мы с тобой лет сто вместе. Они-то вместе может и не так давно, всего-то почти полгода, но у Феликса ощущение, что они друг у друга есть уже именно лет сто. Им комфортно вместе, им спокойно, но не скучно. Всегда есть, о чём поговорить, о чём помолчать, и пусть они не всегда совпадают по увлечениям, – Феликс, конечно, очень любит кино и сериалы, но смотреть романтические дорамы с Хёнджином иногда просто невыносимо, – им вместе всё равно хорошо. И Феликс рад, что двум его друзьям теперь тоже хорошо вместе. — Я так говорю, потому что у них всё только началось. Хёнджин хмыкает. — По официальной версии между ними вообще ничего, кроме крепкой мужской дружбы, нет. Феликс наблюдает, как Джисон отмахивается от Минхо с кокетливым: — Ой ну не смотри на меня так. Минхо отвечает ему: — Как? — и слегка наклоняет голову вбок, продолжая смотреть «так», вдобавок ещё и ухмыляясь. Джисон посылает ему уж очень красноречивый взгляд и вдруг вздрагивает, опуская руки под стол. Говорит тихо: — Детка, полегче, — и смущённо улыбается, когда Минхо ведёт бровью. Рука Минхо как-то подозрительно двигается под столом, и Феликс даже думать не хочет, за какие места эта рука щупает Джисона. Хотелось бы верить, что просто за коленку. Феликс, глядя на этих двоих, усмехается. Потому что смешные они. Он мог бы как Хёнджин фыркать и делать вид, что его всё это не веселит, но зачем? А ещё его веселит то, как эти двое делают вид, что ничего между ними не поменялось и всё как обычно. И кого они пытаются надурить? Феликс честно никогда не думал об отношениях между Минхо и Джисоном. Да, между ними всегда была какая-то особая связь, но Феликс тему их взаимоотношений в своих мыслях никогда не развивал. До определённого момента. А если точнее, до дня рождения Хёнджина. Хотя, он и до этого начал подмечать что-то странное, потому что с Хёнджином хочешь не хочешь начнёшь подмечать всякие мелочи. Уж он-то в межличностных отношениях покопаться любит. Даже не из любопытства и точно не из тяги к сплетням, а из своего личного интереса: нравится ему вся эта тема, он поэтому и дорамы постоянно смотрит, чтобы разложить по полочкам мотивы героев, понять их, разобраться в их поступках. Он в принципе увлекается всякими психологическими штуками. Любит проходить тесты, читать статьи и смотреть видео на ютубе, а потом пересказывать всё это Феликсу. А Феликс… ну, иногда он и половины не понимает, иногда он отвлекается на то, как у Хёнджина двигаются губы, иногда начинает думать об этих губах и совсем пропадает, но потом еле как находится с ответом, когда Хёнджин эти свои губы дует с возмущённым «ты опять меня не слушаешь». Феликс правда старается его слушать, просто в некоторые моменты отключается. У него до сих пор в голове не укладывается, что этот парень – его парень. Такой милый, местами нелепый и неуклюжий, хотя с виду весь из себя загадочный и неприступный. Такой красивый, с этими его светлыми волосами по плечи, с этим его нежным лицом, мягкой улыбкой и взглядом, который Феликс всё ещё не всегда может выдержать. С этими его длинными руками и ногами, стройным телом, приятным запахом, громким смехом, живой мимикой и… и вообще… Феликс так сильно влюблён, что в некоторые моменты отключается. Хёнджин улыбается и качает головой. — Только не говори, что ты опять не слышал, что я сказал. Феликс даже не пытается найтись с ответом. — Я опять не слышал, что ты сказал. Хёнджин закатывает глаза, но совсем не злится. Говорит чуть тише, наклоняясь чуть ближе: — Как думаешь? Когда они уже откроются? Феликс вздыхает и пожимает плечами. — Без понятия… Я в принципе не понимаю, почему они до сих пор этого не сделали. Феликс правда не понимает. Со дня рождения Хёнджина прошло уже два месяца, и с тех пор в поведении Джисона и Минхо поменялось кое-что конкретное и очевидное всем, кто проводит с ними достаточно времени. Например, Феликсу – он всё видит. Это невозможно не увидеть, конспираторы из этих двоих так себе. И Хёнджин это видит, он ещё давно что-то заметил. Чанбин это «что-то» заметил ещё раньше, как и Чан, но он, в отличие от Чанбина, всегда сохранял спокойствие и нейтралитет – не его это дело, и чего лезть? А Чанбин всё ещё пытается как-нибудь вывести их на чистую воду шутками, подколами и прямыми вопросами, но Минхо с Джисоном (в основном Джисон) делают вид, что без понятия, о чём речь. Но они такие очевидные! Даже Сынмин с Чонином уже всё поняли, причём сразу, а Джисон с Минхо упорно молчат. И зачем? Кого пытаются надурить? Чего боятся? Феликс нёс намного большие риски, когда решил сделать каминг-аут, и то созрел. И пусть он подозревал, что Минхо и Джисон его не осудят, но за реакцию Чана и Чанбина он переживал. Мало ли… Однако они, как оказалось, уже давно были готовы к тому, что один из их друзей решит открыться. Только они делали ставки на другого друга, который сейчас молчит в тряпочку, но не в этом суть. Суть в том, что Феликса никто не осудил, его приняли, никак особо не заостряя внимание на его ориентации, и как-то по-другому к нему относиться не стали. Разве что ещё больше зауважали за смелость. А тут Джисон, насчёт которого всем всё уже ясно, и Минхо, которому в целом до лампочки на мнение окружающих. Но они оба молчат! И не то чтобы это Феликса или кого-то из парней злит, ни в коем случае, но это немного расстраивает. Неужели им не доверяют? Неужели боятся? Чего только – непонятно. — Долго ждёте? Сынмин подкрадывается как всегда незаметно. Феликс даже коротко вздрагивает, но улыбается на автомате и Сынмину, и Чонину. — Да не особо, — отвечает он. Хёнджин, однако, фыркает. — Капец вы долгие… Я уже и то съел, и это съел. Всё съел. — Отлично, значит будешь сидеть и смотреть, как мы едим, — хмыкает Сынмин и ставит на стол поднос с едой, усаживаясь рядом с Хёнджином, Чонин рядом с ним – сидящих напротив Джисона с Минхо никто предпочитает не трогать. Особенно если эти двое перешли на шёпот, от которого у Джисона розовые щёки, а у Минхо – уши. — О чём болтаете? — с широкой улыбкой спрашивает Чонин. Хёнджин кивает в сторону Минхо и Джисона и говорит громко. — Про этих голубков. Джисон реагирует тут же: — Эй, слышь! — прозвучало больше для галочки, чем с какой-то конкретной целью. Минхо лишь загадочно улыбается. — О, пацаны! — Джисон наконец-то замечает Сынмина с Чонином и улыбается им будто виновато. — Вы пришли. А чего так долго? — Я не хотел быть пятым колесом среди сладких парочек, — с добрейшей улыбкой подкалывает Сынмин. Джисон хочет возмутиться, но Минхо любовно затыкает его куском мяса. — Поэтому ждал, пока Йенни сдаст курсач. Чонин вздыхает: — Экзамены ещё не начались, а у меня уже сил нет. — Ой, жиза, — вздыхает Феликс. Хёнджин понимающе качает головой, Сынмин вяло усмехается. — Зато потом каникулы. У кого какие планы? — Ты спрашивал об этом на той неделе, — тянет Хёнджин, доедая свою лапшу. Сынмин пожимает плечами. — Мало ли, может у вас планы поменялись. — Нет, мы с Феликсом всё ещё собираемся в Сидней к его родителям. Феликс улыбается при упоминании о их совместных планах. Тем более, что знакомство с родителями предстоит тем самым. Да, Феликс сделал каминг-аут и родителям тоже. И откуда в нём столько смелости – он сам без понятия. Получилось это совершенно спонтанно. Где-то месяц назад он болтал с мамой по телефону и сказал, что кое с кем встречается. С языка сорвалось, сил молчать больше не было. А на вопрос «и кто эта девушка?» он вздохнул и тихо ответил: это парень. Вышло как-то само собой. Он привык к присутствию Хёнджина в своей жизни, да и маме про него много рассказывал, так что в одну секунду решил, что пришло время рассказать об их отношениях. Мама тогда молчала в трубку, наверно, минуты две. Феликсу казалось – вечность. Но потом она спросила «так и кто этот парень?». И в тот момент, когда Феликс ответил «это Хёнджин», он почувствовал, как гора свалилась с плеч. Он знал, что в любом случае реакция мамы никак на его отношения не повлияет, но её принятие довело его до слёз счастья прямо во время разговора. Кто-то скажет, что говорить об отношениях родителям через несколько месяцев от их начала – глупо. Кто-то скажет, что особенно глупо, если вы оба одного пола, а ваши родители не особо-то либеральных взглядов, – хотя, тут Феликсу повезло больше, – и пусть говорят что угодно, но Феликс-то в курсе, что ему делать и без посторонних слов. Он в курсе, что его чувства к Хёнджину только крепнут, их отношения только развиваются, и нет ничего, что на данный момент угрожало бы им. Так почему бы не поделиться своим счастьем с дорогими людьми? Феликс поделился, и как-то так вышло, что теперь он собирается к родителям вместе с Хёнджином аж на полтора месяца. И пусть родители самого Хёнджина думают, что их сын уезжает в другую страну так надолго с просто хорошим другом – ну и ладно. Всему своё время, так ведь? — Нет, это ты меня послушай, — слышит Феликс за спиной и оборачивается. Все оборачиваются, на этот голос невозможно не обернуться. Чан с Чанбином подходят к их столу каждый со своими подносами, и Чанбин явно чем-то недоволен. — Ты сходишь на то собеседование, а потом скажешь мне спасибо. — Да, да, конечно, — Чан соглашается с Чанбином явно на отвали. — Ты мне не конечничай! Чан садится рядом с Феликсом, а Чанбин во главу стола: по левую его руку Чан, по правую – пустой стул, а уже потом Джисон. На их с Минхо сторону так никто и не сел. — О, мама с папой опять ругаются, — улыбается Хёнджин, а с ним и Чонин с Сынмином. — А я не знаю, как с ним ещё разговаривать! — возмущается Чанбин, разделяя палочки для еды. Чан отмахивается от него устало. — У нас конец семестра на носу, ещё каких-то полгода и выпуск! Ему на стажировку столько предложений прилетело, а он? Тупит! — Я не туплю, — спокойно говорит Чан. — Я рассматриваю варианты. И погоди, нам сначала экзамены надо пережить, а там уже будем насчёт собеседований думать. Это же просто стажировка на каникулы. — Просто стажировка? — Чанбин аж про еду забывает. — Я точно с тем Чаном разговариваю? Это не просто стажировка! Это твоё потенциальное место работы после универа. Это важно! И почему я говорю это тебе? — Бин, давай это… дома поговорим, не при пацанах, — Чан устало потирает щеку, сам бледный, под глазами – серость. Страшно представить, каким он будет через полгода, когда у них начнётся период защиты дипломов. Чанбин поддевает еду палочками и, качая головой, бухтит: — Можно подумать, мне дома заняться больше нечем, только с тобой разговаривать… И наконец занимается тем, что по всеобщему мнению получается у него лучше всего: ест. — Мы вас прервали, — улыбается Чан уже немного бодрее. — О чём болтали? Он смотрит на всех по очереди. На всех и мельком на Минхо с Джисоном, которые снова будто не со всеми. — О том, как Хёнджин любит Феликса, — усмехается Сынмин и получает от Хёнджина под рёбра. Феликс улыбается, отвечая: — Эй, эй, вообще-то не про это. Про планы на каникулы. Про Сидней. — О, Сидней, — с какой-то даже ностальгической улыбкой кивает Чан. — Не был там сто лет. На каждых каникулах то подработка, то практика… Ох, они с Феликсом любят поболтать об этом городе, особенно поболтать на английском с родным акцентом. Феликс вообще пищал не своим голосом, когда узнал, что Чан тоже раньше жил в Сиднее, пока не уехал в Корею учиться в старшей школе. — Мои младшие уже наверно и забыли, как я выгляжу, — вздыхает Чан. — Про собаку вообще молчу. И внезапно в разговор (надо же!) вплывает Джисон: — Кстати об этом! Я недавно болтал с мамой по видеосвязи, — он говорит будто бы невозмутимо, пока Минхо бессовестно пожирает его взглядом. — И знаете что? Мой пёсель меня не узнал! Хотя я был дома буквально на тех каникулах. Джисон кривит жалобную моську, а Минхо, судя по движению руки, гладит его ногу под столом. — Ой, это нормально, — усмехается Хёнджин. — По видеосвязи они не всегда понимают, но потом по запаху признают. Мой такой же. Хёнджин забавно отмахивается, и Феликс наклоняет голову и лыбится как дурачок совершенно непроизвольно: его парень такой милый, когда говорит о своём любимом Кками. Феликсу проще сказать, когда Хёнджин не милый. Ответ: почти никогда. — Странно, — хмыкает (надо же!) Минхо. — Когда мне мама звонит, я иногда ставлю на громкую, и Суни-Дуни-Дори уже тут как тут. Узнают её. — Да! Я сам видел! — поддакивает Джисон. Минхо ласково улыбается, и они переглядываются друг с другом так, что Хёнджин закатывает глаза. Улыбка Минхо тут же разглаживается и он смотрит на Сынмина нечитаемым взглядом: — Ты же помнишь, кто такие Суни-Дуни-Дори, да, Сынмин? Феликс усмехается, качая головой, пока Сынмин неловко чешет затылок и кивает: — Да, да, я помню. Я уже всех выучил. — А если проверю? Сынмин, кажется, нервно сглатывает. Джисон кладёт голову на плечо Минхо и с улыбкой говорит: — Расслабься, он шутит, — забывшись, он гладит Минхо по груди, ластится к нему, но видимо в его башке что-то щёлкает, и он одёргивает руку. Неловко садится прямо, даже немного отклоняется в сторону от Минхо и скрещивает руки на груди. Феликс готов поспорить, что в ответ на это нелепое действие все за столом мысленно закатили глаза. Даже Минхо. Особенно Минхо. — А у вас какие планы? — как ни в чём не бывало спрашивает Чан, обращаясь сразу и к Джисону, и к Минхо. Джисон на пару секунд теряется. — А… Ну… Он-то про свои планы ни неделю назад, ни раньше ничего не говорил. Но Минхо говорит за него: — Хани переезжает из общаги после экзаменов. — Куда? — Чан хмурится. — Ко мне. За столом на несколько секунд виснет пауза. И не то чтобы кто-то очень сильно удивлён такому развитию событий, но пауза всё же виснет. А потом Чанбин с ухмылкой говорит: — О, так вы наконец решили съехаться? Поздравляю. Чонин с Хёнджином давятся смешком, Сынмин честно старается не смеяться вместе с ними, видимо, держа в уме угрозу (шутливую ли?) Минхо. Феликс закусывает улыбку, пока Чан тяжко вздыхает, глядя на Джисона, у которого в глазах какая-то паника. — Не, не, мы не съезжаемся. Мы просто… Мы решили, что так удобнее, — он улыбается, явно пытаясь придать своему виду невозмутимости. И у него бы это вышло, если бы рука Минхо не лежала на его коленке. — Я всё равно в общаге толком не живу, только койку занимаю. Ну и вот. Мы просто как… ну, два другана решили жить вместе. Как вы с Чаном. — Да, только мы спим в разных кроватях. А не друг на друге, — небрежно отвечает Чанбин и с удовольствием наблюдает, как Джисон от негодования дует щёки. — Мы не спим друг на друге! — Мы рядом, в обнимку. — Да! — на автомате соглашается Джисон, затем поворачивается к Минхо, когда остальные начинают тихонечко хихикать. — Минхо! — М? Джисон только закатывает глаза. Из всех присутствующих только у Чана хватает самообладания, чтобы кое-как продолжить этот диалог. — А мама не против? — спокойно спрашивает он у Минхо, тот усмехается. — Мама его чуть ли не больше меня любит. — Неправда, — тихо сопротивляется Джисон, Минхо ласково продолжает: — Он ей почти как сын. Чанбин хмыкает: — Или почти как зять. Джисон шикает на него и строго оглядывает остальных, чтобы те не дай бог хотя бы улыбнулись от этой шутки. Конечно, все улыбнулись! Даже Минхо, который всё ещё пытается поддержать непринуждённый разговор: — Она его очень любит. И когда я сказал ей, что мы съезжаемся, она… Хани, не щипай меня. — Боже… — ещё тише говорит Джисон и немного сползает под стол. Феликс ловит его потерянный взгляд и ободряюще улыбается. Джисон вяло улыбается в ответ, пока Минхо невозмутимо болтает с Чаном. — Мама так обрадовалась, что заказала столик в ресторане на нас троих. Она, когда приезжает, всегда водит нас куда-нибудь, но тут мы серьёзно так отмечали. Аж с шампанским, чтоб вы понимали… Феликс хотел было спросить, почему они не говорили об этом раньше, но тормозит на полувдохе: Джисон. Джисон не хотел, чтобы они говорили о его переезде к Минхо, потому что он знает, что это вызовет кучу шуток и подколов, и пусть это всё не со зла и явно без цели кого-то из них задеть, но для Джисона это слишком личное. Может, он не хочет торопиться и трындеть о своих только начавшихся отношениях? Может, он хранит их в тайне (уж как умеет) перед друзьями на всякий случай, вдруг не получится и будет неловко? Хотя Феликс, зная их с Минхо почти три года, может с уверенностью сказать: уж у них всё точно получится, они справятся. Или Джисон просто сам ещё не привык к тому, что теперь у него отношения с его лучшим другом? Феликсу остаётся только догадываться, как долго они были по-тихому влюблены друг в друга, прежде чем решились на действия. Феликс понимает, что по-тихому любить кого-то – больно, это изматывает, и когда на такую любовь по итогу отвечают… ох, это ощущается нереально. У Феликса вон, до сих пор в голове не укладывается, что Хёнджин – его парень. А ведь их прошлое и вполовину не такое богатое, как у Минхо с Джисоном. Может, поэтому они и молчат? Привыкают. Осваиваются. Дело не в том, что они не доверяют друзьям или боятся их реакции, дело вообще не в окружении. И когда придёт время, они точно всем поделятся, а пока Джисон сидит и смотрит на свои коленки, вместо того, чтобы как Минхо спокойно поддерживать диалог. Джисону привыкание даётся куда сложнее, чем Минхо. У Минхо всё проще. Феликс сидит ровно напротив Джисона, поэтому он поддевает носком кроссовка его кеды. Джисон смотрит на него сразу, немного то ли испуганно, то ли удивлённо. Феликс улыбается ему ободряюще, наклоняется ближе и говорит уверенно: — Круто, что ты решил съехать из общаги. Думаю, так реально удобнее. За столом становится тише, и Феликс продолжает так легко, будто не он только что своими словами дал всем понять, что шуток с Джисона достаточно. На сегодня точно. — Больше личного пространства, меньше людей на этаже. Дышать легче… И всё, что нужно, всегда рядом. Джисон несмело улыбается и кивает. — Да, ты меня понимаешь. Феликс, кажется, и правда понимает. — А ещё не нужно постоянно торопиться к полуночи, — добавляет Чонин, улыбаясь Джисону открыто, по-доброму. — Да, — подхватывает Чан. — А ещё жить с лучшим другом веселее, чем с соседом по комнате. — Тем более веселее, чем с родителями, — мрачно протягивает Сынмин, но Джисону тоже улыбается. — Одному жить тоже не очень круто, — говорит Хёнджин и почему-то смотрит на Феликса. — Наверно, вдвоём правда лучше. — Ага, — нехотя подключается Чанбин, самый главный генератор колкостей. — Главное определиться с графиком мытья посуды. — А чего определяться? — спрашивает у него Чан. — Кто не готовит, тот моет. — А вот нифига! — громко возмущается Чанбин, поворачиваясь к другу. — Я в тот раз и готовил, и мыл! Мыл всю кухню! Чан вздыхает: — Да? Бини, ты засрал нам всю кухню, пока жарил яичницу. Мы её даже не поели… — Да ладно тебе! Я ж заказал нам доставку! Минхо усмехается, обнимает плечи Джисона и говорит ему: — Как хорошо, что ты у меня не такой безнадёжный, — и носом проводит по его уху так, что Джисон со смущённой улыбкой вздрагивает, хлопает Минхо по коленке и в панике осматривается по сторонам. Но. — А у нас дома посудомоечная машина, — говорит Сынмин. — Хорошая штука. — Мажорик, — подкалывает его Чонин. — У нас дома посудомоечная машина – мой младший брат. — А это легально? Он же ребёнок, — немного морщится Хёнджин, Чонин отмахивается. — Это разделение обязанностей. И ему даже нравится, ему за это приставку купили. Хёнджин приподнимает брови и с тихим: — Окей… — решает не докапываться. Феликс усмехается. — Сразу видно, что ты в семье единственный, — говорит он. Чан вздыхает. — Как там мои младшие, интересно… Йенни, ты чего сидишь? Кушай. Йенни закатывает глаза под смешки друзей, Чана в том числе. Минхо с Джисоном тоже улыбаются, усевшись комфортно и непринуждённо. Напряжения в воздухе как ни бывало, шутки друзей больше не беспокоят, да и чем бы они беспокоили? Это же их друзья, их самая верная группа поддержки, их команда, образовавшаяся потому, что Хёнджину когда-то приспичило начать ухаживать за Феликсом. Феликс улыбается, глядя на Хёнджина. А ведь с него всё и началось, с его невинных попыток достучаться до Феликса через своё маленькое искусство. Феликс улыбается ему, а внутри тесно от чувств, внутри тепло, и хочется прикоснуться к нему, поцеловать его прямо здесь и сейчас, но… Хёнджин смотрит на подвисшего Феликса, вопросительно приподнимает брови. — Ты чего? Феликс лишь качает головой. — Так, не хочется портить всем настроение, — говорит Сынмин, глядя на экран телефона. — Но у нас семинар скоро начнётся. — Чёрт, а мы с тобой только пришли, — уголки рта Чонина печально ползут вниз. — Сраный курсач… — Зато ты его сдал, — вздыхает Джисон. — Ты ещё не сдал? А когда ты собираешься? Экзамены скоро, — прищуривается Чанбин, Хёнджин улыбается и прикрывает рот, переходя на смех: — Ну мам, ну не ругайся… Чанбин тянется в сторону Хёнджина, чтоб треснуть его палочками по голове, но Чан с Феликсом оказываются тем ещё препятствием. Особенно Феликс, за которого Хёнджин прячется каждый раз в дружеских стычках с Чанбином. Последние минуты перед тем, как встать из-за стола, Феликс проводит в наблюдениях. Вот Минхо кладёт свой поднос поверх подноса Джисона, затем складывает туда оставшийся после них мусор, посуду, палочки. Джисон смотрит на него до того ласково, что Феликс отводит взгляд и невольно думает: неужели он сам так же смотрит на Хёнджина? Вот Чанбин снова присел на уши Чану насчёт практики, уже существенно тише, а Чан вздыхает и через весь стол смотрит на Чонина, будто бы ему действительно настолько важно, поел самый младший в компании или нет. Чонин, к слову, прячется за мирно доедающим свой обед Сынмином. Феликс усмехается: а ведь когда-то Чан и за ним так же приглядывал, и это приятно с одной стороны, но иногда прилично напрягает. Просто он, видимо, действительно скучает по своим мелким, а когда он с ними встретится – неизвестно. Феликс даже подумывает предложить ему забить на практику и отправиться в свои последние каникулы в Сидней вместе. А что? Будет круто, если они соберутся лететь втроём. Да и провести лето вместе будет весело. Взять бы ещё Чанбина с собой, чтоб расслабился, а то напряжённый какой-то, нервный из-за учёбы. Как и все, впрочем. Взять бы всех! Эх, Феликс о таком может только мечтать, но кто знает, может когда-нибудь… Много ещё впереди. Но это потом, а сейчас он гладит коленку Хёнджина под столом, пока тот прибирает за ними и говорит с улыбкой: — Ну что? Пойдём? Феликс в ответ кивает и обращается к Чану и Чанбину сразу: — Вы тут останетесь? — Ага, — отвечает Чан. — У нас пары на сегодня всё. — У тебя дополнительное занятие через час, — напоминает ему Чанбин. — У тебя тоже. — Точно… — Вы идите, идите, — улыбается Чан и оглядывает всех парней по очереди. — На выходных увидимся? — Да вообще без проблем, — подмигивает Джисон, Минхо в подтверждение кивает. — Напишете в чат, — говорит Сынмин. — У меня могут быть кое-какие планы… сориентируемся. Они с Чонином поднимаются с мест, доедая на ходу, затем прощаются со старшими и берут каждый свои подносы. Джисон следует их примеру. Он машет на прощание и Чану, и Чанбину, берёт оба подноса в руки и идёт вперёд, ему тут же легонько прилетает ладонью по заднице. Он, обернувшись, шипит: — Детка! Минхо с довольным видом улыбается: — Рука сама потянулась, — а затем как ни в чём не бывало той же самой ладошкой машет Чану и Чанбину. Попрощавшись, эти двое уходят вперёд, а Феликс смотрит на них и вздыхает одновременно с Хёнджином. Тот ещё и фыркает: — О боже мой… они такие очевидные… — Всё-таки я не понимаю, почему они нам ничего не говорят? — хмыкает Чанбин. Феликс в ответ усмехается, берёт оба подноса в руки. — А я, кажется, понял. — Расскажешь? — с внимательным прищуром спрашивает Хёнджин и берёт Феликса под локоть. — И мне тоже можно как-нибудь, — заинтересованно тянет Чанбин, Чан качает головой. — Что? — Такой ты любопытный. — Какой есть… Так, всё, идите на свой семинар, а то опоздаете. Хёнджин давится смешком: — Хорошо, мам! — после чего мягко уводит Феликса вместе с подносами за собой, лишь бы не отхватить от Чанбина палочками. Феликс напоследок обещается: — Увидимся на выходных! И уходит под руку с Хёнджином вслед за их друзьями.