Тайны дневника Гермионы. Новая жизнь

      6 июня.       Мне кажется, такое можно только нарочно подстроить. Сегодня утром, среди писем и поздравлений для Драко, оказалось послание для меня. Прочитав, я очень разволновалась и надолго ушла в задумчивость, но очень старалась, чтобы Драко этого не заметил.       Я решила ничем не омрачать его день рождения. Сомневаюсь, что сделала правильный выбор, но зато его праздник прошёл очень хорошо.       По традиции он пригласил мало гостей: пришёл Блейз, опять отягощённый своими проблемами; Майлз взял с собой Ромео. Немного грустно было видеть, что его друзья несчастливы, может быть, именно поэтому он и собрал их вместе в этот день. Между Блейзом и Майлзом есть связь, имя которой Рэйчел, и, возможно, Драко рассчитывал, что эти двое как-то помогут друг другу разобраться и наладить жизнь.       К слову сказать, Майлз уже всё для себя решил, но Блейзу точно чего-то не хватало, ведь он так и не наладил отношения со своей прежней любовью — Эльминой.       Разумеется, в поместье прибыли Норма и Теодор с детьми, Андромеда с Тедди.       Яблоневый сад... Один из чудеснейших уголков в поместье Малфоев. Именно здесь мы решили провести маленький праздник. Драко сразу одобрил эту идею, сожалел лишь, что до плодов на деревьях ещё далеко, а цветение уже закончилось. Но чудесные зелёные раскидистые кроны создали обширную тень, дарящую спасительную прохладу в жаркий день.       Большой дубовый стол, покрытый белоснежной кружевной скатертью, плетёные кресла создавали приятную уютную атмосферу.       Для детей накрыли отдельный стол — это, скажем так, каприз Люциуса. В последние пару лет он вообще не может выносить огромное количество детей за общим столом. Они хотят общаться, скучают в обществе взрослых, а до ведения светской беседы им ещё так далеко, что кажется невозможным. Даже Дельфи и Тедди, оказываясь в обществе двойняшек и наших детей, утрачивают благоразумие и начинают ребячиться, хотя им уже по девять лет. Тем более Драко не хотел никакого официоза, а это означало, что дети точно будут ходить по струнке от силы десять минут.       Должна сказать, что несмотря на то, что Орион и Лео старшие дети в доме, мы часто ловили их за заговорами, которые устраивает Грейнджи. До сих пор не могу понять, как ей удаётся подбить их на шалости, но при этом спокойно скрываться за их спинами и делать крайними. Они порой даже не могут объяснить, зачем, например, отправились посреди ночи навестить Малыша в его вольере. Во-первых, единорог уже настороженно к ним относится. Во-вторых, среди дня они незамеченными не ушли бы из дома. И в-третьих, пока Люциус допрашивал сыновей, они виновато переглядывались, косились на Грейнджи, но так её и не выдали. Только когда отец пригрозил лишить их полётов на мётлах, Грейнджи созналась, что сама их уговорила, что они не хотели нарушать установленный отцом порядок. Разумеется, Люциус сразу же простил всю их компанию, похвалив внучку за честность и умение выручить друзей. Сыновей же пожурил, однако отметил их умение постоять за себя и любимую племянницу, не перекладывая вину на неё — истинные джентльмены.       И таких случаев масса. Эриданом она тоже крутит как хочет, но я замечаю, что и Эдди не промах — умеет дать отпор, становясь упрямым и несговорчивым.       Дети. Конечно, я снова о них. Невероятно. Дай мне волю, и я говорила бы о них бесконечно. Однако надо понимать, что время у меня не резиновое. Итак, я хотела написать о другом.       Когда все мы, включая детей, сначала собрались за общим столом, чтобы поздравить Драко, на десять минут действительно воцарились мир и почтительная атмосфера. Его поздравили родители, и очевидно было, что Люциусу это далось не так легко, как хотелось. Он сказал, что они гордятся им и его достижениями, пожелал процветания всей его семье. Драко сдержанно выслушал и поблагодарил. Нарцисса тоже была немного напряжена, очевидно ощущая, что между мужем и сыном осталась недосказанность.       Потом поздравляла тётушка Андромеда. Не могу не заметить, что она каждый год благодарит Драко за то, что однажды своим смелым решением он навсегда изменил её жизнь и жизнь всей семьи.       — Мой милый, — сдерживая накапливающиеся слёзы, с нежностью говорила она. — Ты воссоединил нас. Однажды отбросив все предрассудки, ты пересёк порог моего дома, и с тех пор вся наша жизнь обрела ту теплоту, что должна царить в настоящей семье. Поздравляю тебя, Драко, и благодарю твоих родителей за чудесного сына, которого они подарили миру.       Драко сдержанно улыбался, кивал в такт её словам, а потом обнял тётушку и родителей.       Я знаю, каково ему каждый раз переживать этот трогательный момент, но он никогда не поддаётся эмоциям — спокоен и учтив. Но потом, из года в год, мы обсуждаем событие, словно это было вчера.       — Помнишь, как мы приехали к ней в первый раз? — с улыбкой вспоминал он. — Как же было неловко! Эти дурацкие очки, темнота в доме. Мне кажется, я был похож на сумасшедшего.       — Это не так, Драко, — успокаивала я. — Ты был очень внимательным и добрым племянником, впервые повстречавшим свою тётушку. Всё было прекрасно.       — А появление моей матери... Боже! Это было так страшно и одновременно... Мне кажется, это был один из счастливейших моментов в моей жизни. Но как же трудно, снова об этом слушать!       — Понимаю, — вздыхала я, — но также понимаю, насколько важную роль ты сыграл.       После поздравления старшего поколения, слово дали мне.       Я каждый раз смеюсь, готовясь к его дню рождения, обещая, что напишу торжественную речь на три листа, а он сердится и ворчит на меня, когда я его дразню и «цитирую» несуществующее послание:       — Безгранично благодарна судьбе за шанс, подаренный мне небесами... — торжественно говорю я.       — Грейнджер, прекрати, — начинает ворчать Драко, зажмуриваясь и откладывая свои дела.       — Мой муж самый замечательный, самый добрый, самый целеустремлённый мужчина во вселенной. Он сочетает в себе...       — Грейнджер! — опять прерывает он.       — О великий и несравненный супруг мой! — восклицаю я, театрально разводя руки в стороны, и он тут же бросает все свои дела, подлетает, словно ураган, обхватывая меня за плечи и пытаясь ущипнуть за задницу, чтобы «наказать» за болтливость.       — Ах ты, вредная девчонка! — рычит он, пытаясь укусить меня за шею или за грудь, заставляя визжать как резаную. — Издеваться вздумала?!       А я смеюсь, вырываюсь и продолжаю:       — О мой божественный муж! Идол моего сердца! Никто не сравнится с тобой в благодушии...       Он хохочет, зацеловывая и затискивая меня до полусмерти, заставляя визжать так, что срывается голос. И я обожаю эти дурачества. Эх...       Ладно. На самом деле, я никогда не блещу красноречием ни в его день рождения, ни в какие-либо другие праздники. Не хочу выносить на люди свои, да и наши общие чувства. Я люблю его — люблю очень сильно, но это только между нами. Только для нас. Мне кажется, это должно быть видно. Потому я всегда поздравляю его с днём рождения, желаю ему профессиональных успехов и благодарю его родителей за прекрасного сына, мужа и отца, которым он является. И Драко доволен, что я не устраиваю «представление из наших чувств».       И в этот день всё было также мирно и спокойно. Драко сдержанно поцеловал меня в губы, приобняв за талию.       Потом, разумеется, терпение закончилось у Грейнджи. Она выстроила всех детей в один ряд: Эридан оказался между Лео и Орионом, Тедди и Дельфи по бокам, а сама она встала чуть сбоку и взяла за руку Линкса, чтобы малыш не мешал и было удобно следить за импровизированным «хором».       Первым заговорил Тедди:       — Наш любимый, сильный мракоборец,       Ты всегда на страже порядка.       Затем вступил Лео:       — С нами ты очень добрый и славный,       Но не дашь ты покоя врагам.       Орион:       — Наш защитник и наша опора.       Всех врагов заточишь в Азкабан.       Потом Эридан:       — Ты приходишь домой часто поздно,       Но тебя мы всегда очень ждём.       Продолжила Дельфи:       — Самый щедрый, улыбчивый, милый.       Самый лучший дядя и брат.       И завершила Грейнджи:       — Наш любимый прекрасный папа!       С днём рожденья! Будь счастьем богат!       — Виват! — громко воскликнул Драко, вскидывая руки вверх, и рассмеялся, не скрывая слёз, предательски выступивших на глазах.       Мы все громко зааплодировали, закричали: браво, молодцы! Дети запрыгали на месте, захлопали в ладоши, смеялись и пищали от восторга. Потом гурьбой бросились к Драко обниматься и целовать его. Ох, как же это умилительно, прекрасно! Драко хвалил их, а они были довольны ну просто до визга, у взрослых, конечно, улыбки не сходили с лиц.       Единственный, кто во всём этом веселье не участвовал, был Ромео. Ему и так всегда сложно в обществе, а когда шумно, и того сложнее. Он сидел рядом с Майлзом немного задумчивый и тихий. В свою очередь Майлз, да и Блейз, улыбались, искренне умиляясь детским поздравлением.       — Жаль Линксу не дали слово, — улыбалась Норма. — Это было бы очень мило.       — Я ему говорила сказать последнюю строчку, а он никак не мог повторить слово «счастьем». Какая-то «ся-ся» звучала некрасиво.       Мы с трудом сдержали усмешки. Я всегда восхищаюсь моей строгой девочкой.       — Ничего страшного, — подбодрил всех Теодор, — в следующий раз у него обязательно получится.       — Неужели вы сами сочинили это поздравление? — с лёгким удивлением спросила Нарцисса, поправляя немного растрепавшиеся локоны Грейнджи. — Это было очень вдохновляюще! Так торжественно.       — Да, я сама сочинила, — не без гордости подтвердила Грейнджи. — Только Лео сказал, что нечестно, чтобы папа был только «мой», и мы решили везде говорить «наш».       — О, это совершенно справедливо, — кивнул Люциус. — Драко Малфой должен быть общий.       На мгновение возникла неловкая пауза. Мне кажется, что несмотря на напряжение, создавшееся из-за появления в доме белого хорька, никому не хотелось портить настроение. Нарцисса тут же предложила детям подкрепиться, и они всей компанией отправились за свой уютный круглый столик, заставленный вкусностями. Мы их проводили и заняли свои места за большим столом.       Признаться, беседа как-то не складывалась. Мне даже кажется, что, если бы дети остались за столом, было бы намного веселее. А так... Старшее поколение пыталось поддерживать общественно значимые темы, задавали гостям вопросы о семье, работе и планах. Но нам в их компании всё равно было немного неуютно. Нарцисса решила расспросить Блейза о его путешествиях, и он даже оживился ненадолго, рассказывая о своей поездке в Аргентину.       Ужин был, безусловно, хорош. Миссис Малфой решила повторить меню десятилетия Драко, вспомнив, что именно тот день рождения удался на славу. Для обычных людей вспомнить, что подавали во время праздника не представляется возможным, думаю, запоминаются в основном традиционные блюда. Но домовые эльфы помнят всё. Драко с большим вниманием оценил старания матери.       Неожиданностью стало внезапное предложение Люциуса прогуляться. Причём приглашал он только узкий круг, включая детей, совершенно откровенно заявив, что мистеру Забини и мистеру Трэверсу это будет совершенно не интересно. Старшее поколение удалилось, окружённое заинтересованными детьми, и за столом воцарилась полная тишина.       Мы сразу заметили встревоженность Нормы, она никогда не отпускает Линкса одного куда бы то ни было. Потому уже через пару минут они с Теодором помчались следом за весёлой процессией. Заметила с каким облегчением наконец вздохнул Ромео, оставшись за детским столом в одиночестве.       — Как твои дела, Блейз? — наконец спросил Драко. — Ты смог связаться с Эльминой?       Тот покачал головой.       — Она так и не ответила на мой вызов. Опять сменила жильё. Безнадёжно.       — И что же ты собираешься делать?       — Хочу уехать, — вздохнул Блейз. — Знаешь, уже всё равно куда, лишь бы мать не знала и найти не смогла. Никогда не думал, что она может быть такой... Да кого я обманываю? — снова вздохнул он, и Майлз озадаченно взглянул на Блейза. — Будто я не знал, насколько она эгоистична. Думал, дело в человеке, понимаешь? В женщине, которая будет рядом со мной. Но она не приемлет никого — никакой конкуренции, даже если это будет моя невеста, а не её соперница в борьбе за богатого холостяка. Она мне всегда говорила, что дело в состоянии невесты, якобы я достоин только лучшего.       — То есть она планировала для тебя брак по расчёту, верно? — уточнил Майлз.       — Именно! — с досадой всплеснул руками Блейз. — Она уверена, что из брака надо выжать всё возможное и невозможное! Но моя последняя пассия была богата, из хорошей чистокровной семьи. — Он бросил на меня немного испуганный взгляд, потом на Драко, но мы-то понимали, что ему необходимо выговориться, и Драко просто кивнул, давая понять, что всё в порядке. Тогда Блейз продолжил: — Да, мне она нравилась, любовью там и не пахло, разумеется, но я подумал, попытка — не пытка. Мать даже так благодушно её приняла, угощала чаем, улыбалась, сами знаете, как она может — учтивая, любезная. Но стоило Люси выйти из комнаты, мать будто окаменела. Сказала «нет» и просто ушла, велев мне отделаться от этой девушки. И я понял — она не даст мне жить, создать семью. «Я твоя семья» — вот её слова.       — Это ненормально, Блейз, — тихо заметила я. — Прости, но это похоже на безумие.       — Как это ни ужасно, Гермиона, — грустно усмехнулся он, — но вынужден признать, что ты права.       — Очевидно, она приняла решение больше не вступать в брак, — спокойно заметил Майлз. — Это так?       Блейз удивлённо уставился на него, а потом ответил:       — Я подозреваю, что да. Она уже много лет одна, я даже случайных связей не замечал, пока жил с ней. Она стала холодной, обидчивой.       — Рэйчел тяжело переживает старение, Блейз... — тихо начал Майлз, но Забини тут же его перебил:       — Какое старение? — иронично усмехнулся он. — Ты видел мою мать — все видели! Она как никто...       — Да, Блейз, — подключился Драко, — все знают — Рэйчел великолепна. Но только она знает, чего ей это стоит. Она ведь... ровесница моей матери, верно? Или старше?       Блейз вдруг застыл, как будто его Петрификусом оглушили, а потом в ужасе зашептал:       — Я не знаю, сколько лет моей матери! Она никогда не говорит об этом. Я не видел документов — никаких упоминаний, будто эта информация стёрта из истории! Единственное что мне известно, что когда я родился, она была... не замужем. Мерлин... — Блейз в отчаянии прикрыл лицо ладонью. — Ну конечно. Папаша был единственным мужчиной, который выжил, потому что сбежал от неё. Это месть, да? Она мне мстит за это унижение! Она всегда говорит, что я его копия, но она меня обожает. Только чем старше я становлюсь, тем...       — Не надо так думать, Блейз, — начал успокаивать его Майлз. — Будь уверен — она любит тебя, нет никакой мести. Просто она уже не та, пойми. Такие леди, как она, очень тяжело переживают старение. Ей наверняка около пятидесяти. Каждое утро она садится у зеркала, проводит процедуры, наводит маскирующие чары и страдает от того, что никогда уже не будет такой, как в двадцать лет. Да хотя бы в тридцать. Если бы она, как прежде, привлекала мужчин, если бы они сворачивали шеи и бросали весь мир к её ногам, поверь, всё было бы иначе. Но те времена прошли.       — Уверен, это так, — поддержал Драко. — К сожалению, она не нашла в своей жизни человека, который любил бы её любой: со скверным характером, молодую, старую, здоровую, больную. Она не стремилась к этому — никогда.       Блейз безнадёжно кивал, вздыхал, устало потирал веки, соглашаясь с их словами.       — Знаешь, — шёпотом продолжал Драко, — моя мать тоже такая. Уверен, она очень многое скрывает, прячет свою истинную природу, но у неё есть поддержка — отец — её муж. А у Рэйчел... нет никого — только ты. Может быть, ей нужна поддержка? — Драко выжидательно взглянул на Майлза, ища подтверждения своим словам.       — Я согласен, — подытожил Майлз. — Она утратила веру в себя, злится на саму себя, ей не хватает простых слов, восхищения, того, чего у неё когда-то было в избытке.       — Наверное, — решила поучаствовать я, — если бы ты был чуточку внимательнее к ней, не знаю, говорил, что она красивая, восхитительная и так далее, может...       — Но зачем ей это? — возмутился Блейз. — Я же не её поклонник! Нет, тут я не согласен.       — Нет-нет! — улыбнулась я. — Ты не представляешь, как мне приятно, когда мой маленький сынок говорит: «Мамочка, ты такая красивая!» Я таю. Может быть, это смягчит её сердце. Может, она осознает, что поклонники — это далеко не всё. Есть сын — любящий сын, который всегда будет с ней рядом, подарит ей настоящую семью, внуков...       — Ох и разошлась ты, миссис Малфой, — с удовольствием улыбался Драко.       — Это моё мнение, — пожала я плечами, — никому не навязываю.       — Звучит всё это красиво, — с досадой вздохнул Блейз, — но моя мать не из тех, что становятся любящими бабушками. Не представляю...       — Может и так, — покачал головой Майлз, — но это не значит, что ты должен поставить крест на своей жизни. Ты-то, допустим, всегда будешь с ней рядом. А кто будет рядом с тобой?       Воцарилась тишина, а Майлз, чуть подумав, продолжил:       — Однажды я принял решение, но появился Ромео, и поверь — это лучшее, что случилось в моей жизни. У меня есть надежда, что я не умру в одиночестве.       Ком подкатил к горлу. В это мгновение как-то незаметно подошедший ближе мальчик, бросился Майлзу на шею и крепко обнял, отвернувшись ото всех. Отец бережно потрепал макушку сына, похлопал по спине. Эта мужская дружба и солидарность дорогого стоят.       Блейз вздохнул.       — Мне бы столько решимости, — с грустью усмехнулся он. — Я ведь не из робкого десятка, верно? Но мать... — Он с усилием потёр лицо ладонями. — Мать это моё самое слабое место. Не представляю, как ей удаётся так идеально мной манипулировать. Я чувствую себя виноватым — всё время! Далеко ли я, рядом ли — всё не так. Я даже...       Внезапный хлопок трансгрессии прервал его размышления. В отдалении, прямо посреди садовой дорожки, стояла девушка в красивом голубом сверкающем наряде. Её улыбка моментально растворилась, а Драко тут же поднялся со своего места, встречая гостью. Я сразу узнала её и очень обрадовалась — не ожидала, что мой муж выкинет подобный фортель, хотя он может.       — Эльмина, наконец-то! — Он пожал её руку, а она, с трудом скрывая смущение, пролепетала:       — С днём рождения, сэр. Портал сработал вовремя, но... кажется, я опоздала? Где же дети?       Она украдкой взглянула на Блейза, а тот совершенно растерянный уставился на неё и не мог отвести взгляда. Эльмина зарделась, опустила голову, готовая провалиться сквозь землю.       — Дети отправились на прогулку, — весело отвечал Драко, — они очень скоро вернутся. Прошу вас, присоединяйтесь.       — О нет, сэр, я...       — Присаживайтесь. — Я тут же поднялась и пошла ей навстречу. — Нам придётся их подождать, поскольку мистер Малфой не пояснил, куда они отправились.       Мне пришлось подхватить её под руку, чтобы сдвинуть с места, где Эльмина застыла как вкопанная.       — Полагаю, вы со всеми знакомы, — уточнил Драко, когда девушка наконец села рядом со мной.       Эльмина снова бросила быстрый взгляд на Блейза.       — Да, конечно. Добрый день мистер Трэверс, мистер... Забини.       Майлз почтительно кивнул, а Блейз с трудом просипел:       — Привет.       Смотреть на разлучённую пару было больно и радостно одновременно. Кажется, я давным-давно не наблюдала со стороны подобных чувств, переживаний. Кажется, даже спустя годы Блейз и Эльмина всё так же влюблены, да только жестокие обстоятельства сломали их будущее. Драко знал что делал. Он знал точно, что ничего ещё не закончилось.       Издалека к нам быстро приближался Теодор. Он махну рукой и, не доходя, прокричал:       — Хвала Мерлину! Эльмина, вы здесь! Идёмте скорее, дети сейчас разнесут драгоценный загон павлинов.       Она весело улыбнулась и вскочила с места. Мы все отправились следом, включая Блейза, Майлза и Ромео.       — Что они забыли в загоне? — возмутился Драко. — Отец никогда бы туда детей не пустил.       — О, это так забавно! — тихо засмеялся Тео. — Птенцы ужасно смешные.       — Птенцы? — воскликнула я. Мы все по-настоящему удивились.       — Отец даже не упоминал, — усмехнулся Драко. — Эти его павлины — странные существа, но им с матерью нравятся. Он не один год восстанавливал их популяцию на территории поместья после войны.       — Они шикарные! — закивал Тео. — Но если детей сейчас же не отвлечь, они из этих павлинов жаркое сделают.       Мы рассмеялись, а Эльмина заверила:       — Ничего, я найду, чем их занять.       Через несколько минут мы оказались у загона, находящегося позади Зимнего сада. То, что там уже пару лет живут взрослые белые павлины, все знают. Трое белоснежных красавцев самцов и шесть самок. Самцам, конечно, иногда приходится непросто, бывают периоды, когда дух соперничества преобладает и между птицами возникают конфликты. Они оглушающе воинственно кричат, демонстрируют друг другу свои роскошные расправленные шлейфы, а потом ходят по кругу, угрожая сопернику. Затем начинается схватка. В такие моменты за павлинами всегда присматривают домовые эльфы, специально выделенные для этой цели, чтобы любимцы главы семейства не испортили своего оперения.       О том, что в семье белых павлинов ожидается пополнение, никто не знал. Появление птенцов — это настоящее событие. И когда мы приблизились, сразу услышали писк детей, которые в восторге гладили и держали на руках уже начавших оперяться птенцов. Возле каждого ребёнка обязательно был кто-то из взрослых или домовик, чтобы дети не навредили хрупким чуть желтоватым птенцам, а птенцов было не мало, целых семь штук, очевидно сразу несколько самок дали потомство.       Люциус был доволен, но одновременно будто встревожен немного. Заметив приближение Эльмины, он моментально повысил голос и произнёс:       — А теперь, дети, верните птенцов их родителям. К нам прибыл новый гость.       — Эльмина! — наперебой запищали дети, чуть не забыв о птенцах.       — Тише-тише! — зашептала девушка, и дети тут же притихли. — Не пугайте малышей, — продолжала шептать она, — давайте очень осторожно поставим их на травку. Ах, какие они милые и замечательные! Молодцы, аккуратненько.       Люциус с облегчением закатил глаза, когда последний птенец рванул к маме-паве под крылышко.       — Благодарю вас, мисс, — сдержанно кивнул он.       Эльмина была, как всегда, весела и очаровательна — профессионал. Несмотря на присутствие Блейза, она погрузилась в атмосферу праздника, предложив массу игр и развлечений, пока взрослые общались и любовались счастливыми улыбками детей.       Блейз не сводил глаз с Эльмины. Он был поглощён ею, увлечён и несчастен. Не выразить словами, какая досада его разъедала.       Драко был рядом со мной, потому я хорошо слышала, что говорил ему Блейз.       — Она лучшая женщина в мире. Какая грация, улыбка. Прекрасная фея... Посмотри, дети её просто обожают.       — Нужно действовать, Блейз, — настойчиво, но мягко заговорил Драко. — Учти все предыдущие ошибки, будь откровенен с матерью. Скажи, что любовь всей твоей жизни не имеет права ускользнуть. Будь решительнее, каким был прежде. Вы ведь были счастливы. А Рэйчел... — Он задумался ненадолго, а потом усмехнулся: — Может, подыщем ей кого-нибудь? Пусть отвлечётся от тебя и займётся личной жизнью.       — Сводник, тоже мне, — фыркнул Блейз.       — В мою сторону даже не думай, — вдруг вмешался Майлз.       — Трэверс опять мои мысли подслушивает, — хохотнул Драко. — Страшно?       — Ладно в реку два раза, но сигануть с водопада... увольте.       Мужчины засмеялись, и мне очень нравилось их благодушное настроение.       Вообще это очень хорошо, что дар Майлза читать мысли и воспоминания давно всем известен. С тех пор, как он стал мастером по производству Кристалла Связи, с ним до сих пор никто не может сравниться. Он преподаёт, участвует в поездках Люциуса, и о нём много пишут газеты и журналы. Майлза называют завидным женихом, но также и убеждённым холостяком. Однако это не умаляет интереса к нему противоположного пола. Тем не менее уже давно никто не пытается повлиять на его решение вести уединённый образ жизни. Сын и работа — это всё что его волнует.       Тем временем Эльмина начала шоу мыльных пузырей. Поначалу это были самые обыкновенные переливающиеся на солнце радужные пузырьки разных размеров. Но их было так много, что дети визжали от счастья, носясь по поляне и лопая их ладошками. Потом пузыри стали размером с небольшую тыковку, и самый главный восторг был от того, что дети могли удерживать их на ладонях, и пузыри не лопались сразу.       Дети соревновались, кто поймает и удержит самый большой пузырь, и мне казалось, что все взрослые завидовали Норме, которая всё время находилась рядом с Линксом и ловила пузыри вместе с ним — она непередаваемо мила и искренна, словно ребёнок. Мне казалось, что у Теодора лопнут щёки от не сходящей улыбки.       А потом Эльмина пригласила в центр именинника. Драко возмутился, шуточно отбиваясь от настойчивых детей, которые потащили его к Эльмине. И не успели мы все опомниться, как она накрыла его огромным обручем, и Драко оказался внутри ярко-зелёного пузыря.       — Папа в домике! — закричал Эридан.       Все засмеялись, и Драко вместе с нами. Это и правда было очень забавно и изумительно — никогда не думала, что мыльные пузыри могут дарить столько радости и не только детям, но и взрослым.       — Кто смелый? — обратилась к детям Эльмина. — Кто выпустит виновника праздника из заточения?       Внезапно вперёд выскочил Линкс.       — Я хотела! — возмутилась Грейнджи.       А Эльмина уже взяла Линкса за ручку и что-то ему пошептала на ухо. Малыш ткнул указательным пальчиком в зелёный пузырь, но он не лопнул — палец погрузился в него, словно в воздушный резиновый шар и выскочил обратно.       — Как это?! Почему он не лопнул?! — раскричались дети, а Драко изобразил шутливый ужас на лице.       — Спасите! Я навсегда останусь в пузыре!       Мы еле сдерживали хохот.       Тогда Эльмина вложила малышу в руку тонкую палочку, скорее всего это была имитация волшебной палочки. Линкс ткнул в пузырь, и он со звонким хлопком лопнул, разлетаясь в разные стороны зелёным сияющим конфетти. Очень красивая праздничная магия!       От неожиданности Линкс вздрогнул, взвизгнул и, заплакав, бросился к Норме. Его тут же стали утешать и мама, и папа, и бабушка Нарцисса. А малыш плакал, подтверждая, что испугался. Эльмина, кажется, тоже не ожидала такой реакции, но очень быстро нашлась, подбежала к малышу и материализовала на своей ладони оранжевого пушистика, который моргал глазками. Линкс моментально успокоился и потянул к нему ручки. Все вздохнули с облегчением, а дети уже просили и их тоже спрятать в волшебный пузырь.       Феерия красок продолжалась ещё долго, пока каждый ребёнок не побывал внутри яркого пузыря: кому-то достался розовый, кому-то жёлтый, красный. Эльмина, ни разу не повторив цвета, устраивала чудесный разноцветный фейерверк из конфетти, пока дети не наигрались.       Блейз, не скрывая, восхищался красотой Эльмины, её добротой, с ностальгией вспоминая, как хорошо им было вместе.       Уверена, их расставание стало тяжёлым испытанием для обоих. Иногда я думаю, что Рэйчел самая настоящая ведьма и просто-напросто применила тёмную магию, чтобы разрушить их счастье. Но я могу и ошибаться.       Солнце садилось, когда было принято решение попробовать праздничный торт. Дети с удовольствием вернулись за свой столик, мы за свой.       Эльмина собиралась покинуть собрание, и даже работодатель — в лице Драко — не мог её удержать. Но за дело взялись дети. Они не позволили ей уйти, уговорив попробовать торт, и разумеется, она сдалась.       За столом было очень оживлённо. После детского представления Норма и Тео признались, что тоже хотели бы побывать внутри мыльного пузыря, и Андромеда со смехом их поддержала.       Стемнело. Сад озарили фонари. Майлз заметил, что Ромео очень устал. Мальчик то и дело стремился уйти поглубже в сад, и отец решил, что это и так был слишком насыщенный для сына день. Ромео поблагодарил нас за красивый праздник, сказал, что ему тоже очень понравились мыльные пузыри, но он уже слишком взрослый, чтобы в это играть. Его серьёзность вызывает умиление, ведь он всего-то чуть-чуть старше Тедди и Дельфи, но насколько же отличается рассудительностью.       Мы с Драко провожали их в дом к камину. После случая с исчезновением детей посреди ночи Люциус усилил защиту территории поместья, чтобы нельзя было трансгрессировать — только используя портал или камин. Мы тихо беседовали, прогуливаясь во внезапно наступившей тишине. Даже Ромео немного приободрился наконец. Он весело шагал впереди, пока мы втроём шли не торопясь.       — Ты уже изучал списки Хогвартса? Ромео внесён? — спросил Драко. Майлз задумался, а потом ответил:       — Нет. Я размышляю над тем, не выбрать ли для Ромео домашнее образование.       — Ты серьёзно? — одновременно воскликнули мы и переглянулись.       — Очень, — спокойно ответил он. — Нет ничего такого, чему я не смогу его научить без Школы Магии и Волшебства.       — Нет-нет, подожди! — растерянно усмехнулась я. — Но студентам нельзя колдовать вне школы! Это запрещено — так всегда было и неспроста. Для такого рода образования нужны специальные условия, защита...       — Я это понимаю. Пока ещё есть время хочу поговорить с директором Макгонагалл и, если понадобится, обращусь в Министерство Магии. — Мы в полном недоумении смотрели на Майлза и его это явно смущало. — Может быть, я ещё передумаю, но сейчас я вижу, что... — он чуть понизил громкость голоса, — Ромео не справляется. Он не может долго удерживать защиту, а когда теряет её — уходит в ступор, теряется и может впасть в панику. Хогвартс — человеческий муравейник. Я помню, насколько это тяжело, даже больно физически. Не хочу, чтобы он прошёл через то, что выпало мне. В данный момент в школе нет человека, к кому бы Ромео смог обратиться за помощью.       — Хочешь растить его в изоляции? — с сомнением уточнил Драко. — Но как же он тогда научится защищаться? У него не будет необходимости...       — Я ещё не принял окончательного решения, — устало вздохнул Майлз. — Отчасти ты прав, но я всё же хочу учесть и его мнение. Ребёнок — такой же человек, со своими особенностями. Тем более, если говорить о легилименте. Это не мой каприз — это необходимость.       — И что он об этом думает? — неуверенно спросила я.       Майлз помолчал немного и ответил лишь одно:       — Ему страшно.       Стоило им исчезнуть в камине, Драко озадаченно взглянул на меня.       — Интересная мысль, не находишь?       У меня даже будто всё похолодело внутри.       — Ты о чём? — тихо спросила я.       — О его идее учить сына дома. Ты можешь себе такое представить? Я — нет. Но в этом что-то есть.       — Небывалое что-то, — усмехнулась я. — Но наверное, каждый родитель думает о том, что лучше для его детей. Ромео действительно особенный ребёнок. Уж кто-кто, а Майлз знает это как никто.       Драко ушёл в глубокую задумчивость, и если бы не необходимость вернуться к гостям, мы бы наверное продолжили беседу на эту тему. А когда оказались у стола, сразу заметили, что Блейз и Эльмина уже покинули нас, не попрощавшись.       — Полагаю, — с усмешкой начал Теодор, — Эльмина планировала сбежать, пока вас нет, в расчёте, что Блейз так не поступит. Просчиталась. Он увязался за ней. Может, поговорят наконец.       — Хорошо, если так, — фыркнул Драко. — Давно пора повзрослеть.       Конечно, дети были уставшие и несобранные. Мальчишки буквально валялись на траве, очевидно совсем разомлев от впечатлений и обилия сладостей. И когда Нарцисса напомнила им о том, что через пять минут они отправляются готовиться ко сну, началось недовольное ворчание, Орион и вовсе запротестовал, а Эридан захныкал, что ещё слишком рано. Грейнджи тоже насупилась, но, как и всегда, изобразила невозмутимость, вздёрнула носик и заявила:       — Это, между прочим, папин день рождения. Надо слушаться.       — Драко — ваш папа, а наш — брат! — парировал Орион. — Драко! Можно нам ещё...       — В вашем возрасте, — назидательно, хоть и с улыбкой, произнёс он, — я себе не позволял спорить с родителями. Матушка что вам сказала?       Орион снова заворчал, но всё же мальчики поднялись с травы, а Нарцисса, подойдя со спины, положила Драко на плечи руки, наклонилась, поцеловала его в щёку и шепнула:       — Спасибо, милый. С Днём рождения.       Да, хорошо, что не дошло до распоряжений от Люциуса.       Норма и Теодор, попрощались с нами в доме у камина, Линкс очень устал и дремал у папы на руках.       Тедди и Дельфи расставались неохотно. В семье они старшие из детей и прекрасно ладят. Иногда меня тревожит мысль о том, насколько драматично сложилась их жизнь. Они живут, даже не представляя, сколько боли родители Дельфи принесли семье Тедди. Это настолько страшно, что трудно представить, что с ними будет, когда они узнают всю правду. Сейчас они просто кузены, друзья. Смогут ли они потом сохранить эту дружбу?       Мы с Драко вместе прощались с детьми в их комнатах. Непоседа Эридан давным давно, ещё с тех пор, когда начал говорить, обзавёлся привычкой долго прощаться. Ему мало почитать книгу и пожелать спокойной ночи. Это целый ритуал, когда он по порядку перечисляет все возможные прощания перед сном.       Не могу на этом не остановиться.       Когда он был совсем крохой, я научила его говорить «пока» перед сном, потом «спокойной ночи», затем «до завтра». Драко предложил ему ещё варианты: «приятных сновидений», «хороших снов», «всего хорошего», «доброй ночи», «пусть тебе снятся хорошие сны».       Для Эридана все эти слова со временем слились в прощальный «ритуал». Уютно устроившись под одеялом и включив свой любимый ночник, транслирующий на потолок разноцветные вращающиеся звёзды, Эридан заводит «прощальную песнь»:       — Пока, спокойной ночи, до завтра, приятных сновидений, хороших снов, всего хорошего, доброй ночи, пусть вам снятся хорошие сны. — И в конце добавляет: — Я вас люблю раз и навсегда.       Нас этот ритуал очень умиляет и забавляет, зато немного раздражает Грейнджи. Она закатывает глаза, театрально вздыхает, бросает: «Пока», — и уходит. А мы с еле сдерживаемым смехом повторяем эту самодельную песню, радуя Эридана — его счастливая улыбка стоит всех сокровищ мира. После этого мы обычно целуем его в щёчки, обнимаем и отправляемся прощаться с Грейнджи.       Когда мы вошли, она кормила своего хорька, просовывая кусочки мяса между прутьями клетки, и Мико с азартом их хватала и съедала. Заметив нас, Грейнджи тут же умчалась в свою ванную комнату и вымыла руки.       Дочка очень любит, когда я причёсываю её перед сном. Раньше, когда её чудесные светлые локоны были короче, с ними было намного проще справляться. Сейчас, когда волосы уже до пояса, я каждый вечер расчёсываю их и заплетаю в лёгкую косу, чтобы не спутались за ночь. Грейнджи это нравится, и я получаю удовольствие от возможности полюбоваться её красотой.       Драко обычно прощается и уходит, но в день рождения решил задержаться. Он, сидя в кресле, с улыбкой наблюдал наши приготовления, и тут Грейнджи решила поговорить. Обычно мы всегда находим тему для обсуждения: мою работу, какую-нибудь книгу, её хорька, планы на завтра. Но теперь она обратилась к Драко:       — Папочка, тебе понравился праздник? — Мне показалось, что в её тоне было сомнение.       — Конечно понравился, — ответил Драко.       — А что тебе понравилось? — Я тут же подумала, что, скорее всего, Грейнджи хотела бы услышать дополнительное одобрение своего поздравления. И судя по мимолётной усмешке Драко, он тоже так подумал.       — Мне всё понравилось, — пустился в рассуждения он. — Твои мама и бабушка замечательно всё устроили — было очень вкусно и красиво. Я был рад поговорить со своими друзьями, мы ведь редко видимся. Все мои гости были желанными и любимыми людьми — это очень важно! Понравилось, что дедушка показал вам птенцов. Считаю, это особенно ценно, ведь они для него много значат. И мне понравилось, что он не сердился.       Драко задумался на секунду, и Грейнджи тут же вмешалась:       — А ещё что?       — Ещё вы очень здорово играли с Эльминой. Было так весело и празднично. Тебе понравились пузыри?       — Да, очень. А ещё? — Лёгкая тревога ощущалась в её голосе. Драко улыбнулся шире.       — Больше всего мне понравилось ваше поздравление. Твоё поздравление. — Он слегка кивнул в знак благодарности. — Это был лучший момент — такой трогательный. Я горжусь тобой, принцесса. Это была непростая задача.       Грейнджи улыбнулась, смутилась, а потом вдруг уточнила:       — А ещё?       Драко даже растерялся. Мы думали, на этом её вопросы и закончатся.       — Ещё... — протянул он. — Твоя мама очень красивая. Обожаю, когда она наряжается к празднику. Я ею любуюсь.       — И всё?       Очевидно было, что её не до конца удовлетворил его ответ. Я уже заплела ей косу, закрепила резинкой, и Грейнджи повернулась ко мне с явным удивлением на лице, а потом снова посмотрела на папу, поднялась с пуфа и подошла к нему, забралась на колени. Он её обнял, и Грейнджи спросила:       — Разве тебе не было скучно? Ты же ничего не делал: не танцевал, не играл с нами — ничего не происходило! Ни подарков, ни сюрпризов, ни приключений.       — Но ведь у нас была Эльмина. Тебе не понравилось играть с ней? — с лёгкой досадой спросил Драко.       — Очень понравилось. Но это же твой день рождения! Бабушка Нарцисса могла устроить бал, позвать много гостей, репортёров. Можно было запустить фейерверки... Чтобы тебе было весело!       — Принцесса моя, — с нежностью вздохнул он, — ты просто чудо, мой ангел. Это был прекрасный день рождения, ведь всё было так, как мне нравится — тихо, спокойно, уединённо, рядом близкие и любимые люди.       — Даже музыки не было! И танцев!       — О, ну прости, милая, я не знал, что тебе нравятся танцы.       — Папа, я думала, тебе нравятся танцы, много гостей. — Она была безмерно удивлена. — Чтобы было весело и шумно.       Драко улыбался, поцеловал её висок, потом её взволнованно дрожащие пальчики.       — Я взрослый занятой человек, Грейнджи, — ласково начал объяснять он. — Каждый мой день — это работа. Вечер проведённый в кругу семьи и друзей — самый настоящий праздник. Как в твоём стихотворении: я часто прихожу очень поздно. Ужин, короткое общение с вами и вашей мамой — вот и всё, что я могу успеть. А сегодня было столько много событий: я видел, как вам весело — ваши радостные мордашки, видел вашу красивую улыбающуюся маму, своих родителей и тётю, друзей, у которых, возможно, наладится жизнь — большего и желать не надо. Мне не нужны развлечения, чтобы быть счастливым. Ты понимаешь?       Грейнджи вдруг порывисто обняла его за шею, крепко прижалась к нему, у меня даже ком образовался в горле.       — Хорошо, — прошептала она и поцеловала его в щёку. — А то мне показалось, что ты совсем ничего не делал и это, должно быть, скучно. Эльмина только раз спрятала тебя в пузырь, ты даже птенцов не подержал, а они такие хорошие, как Мико. Только они боятся.       — О, я уверен, что у меня ещё будет возможность посмотреть на птенцов. Они будут гулять по всей территории. Главное, чтобы твой хорёк их не обидел, а то дедушка очень огорчится.       — Нет-нет! — в ужасе прошептала Грейнджи. — Я ни за что не выпущу Мико на улицу! Она же хищник — я знаю! А птенчики совсем маленькие. Дедушка мне уже сказал.       — Ну вот и хорошо, — немного устало улыбнулся Драко, — ты убедилась, что мой день рождения прошёл хорошо, правда?       — Да, — успокоенно кивнула она.       — Хочешь ещё что-то спросить?       Она подумала немного, а потом решилась:       — А почему ты раньше не приглашал папу Ромео? Потому что мистер Трэверс мамин друг?       Меня будто кипятком изнутри ошпарило. Драко бросил на меня подозрительно хулиганский взгляд.       — Почему ты решила, что Майлз мамин друг? — с еле скрываемой иронией спросил он.       — Потому что на свой день рождения ты не приглашаешь ни дядю Гарри, ни Дядю Рона, ни моего крёстного...       — Ага, я понял, — усмехнулся он. — Ты очень наблюдательна. — Он с трудом сдерживал рвущийся из него сарказм, поняла, что ему даже пришлось небольшую паузу сделать, чтобы этого не допустить, и я видела, как его подмывало сказать что-нибудь, но в итоге он ответил:       — Всё очень просто, принцесса, мы немножко не ладили. Мистер Трэверс наш общий друг, но, сама понимаешь, из-за их с Ромео дара, дружить с ними довольно сложно. Но мы помирились и теперь всё в порядке. Я очень рад, что снова могу приглашать его в гости. Это всё, что тебя интересует?       Грейнджи подумала немного и ответила:       — Да, папочка. — Она снова прижалась к нему покрепче, и Драко на руках отнёс её в постель. Она это просто обожает!       Когда он её уложил и мы поцеловали дочку, пожелав спокойной ночи, Грейнджи всё же спросила:       — А когда Эридан прекратит по-дурацки прощаться? Это так долго и глупо.       Мы не стали сдерживать улыбок.       — Однажды это обязательно прекратится, — ответила я, — и нам будет не хватать его игр. Он станет взрослым и серьёзным, а пока нам это очень нравится. Позволь ему ещё немного побыть маленьким.       Грейнджи закатила глаза, ещё раз пожелала нам спокойной ночи, и Драко погасил свет.       Мы в обнимку отправились в нашу спальню. Наконец наступившая тишина умиротворяла. И вдруг...       — Как я скучно живу...       Он вздохнул так тяжко, что я даже немного отпрянула и взглянула на него. Лицо Драко источало неподдельную тоску, мне даже не по себе стало.       — Значит, Грейнджи была права? — с сомнением уточнила я. — Тебе в самом деле не понравилось?       — Ну а что мне могло понравиться? — фыркнул он. — Нытьё Забини? Лекции Трэверса? Или, может, лицемерие отца? Хоть дети повеселились.       Я прикусила губу, ощущая неприятную досаду.       Мы вошли в комнату, закрыли дверь.       — Скажи честно, — выдохнула я, — чего бы ты хотел на самом деле?       Драко сел на кровать, расслабился, вытянув ноги и смотрел на меня так, словно задумал гадость — хитрющий, как лис.       — Ты не хочешь этого знать, — заявил он.       — Хочу, — уверенно ответила я.       — Тебе не понравится, — ехидно прищурился Драко. — Ты очень... правильная. Леди... Идеальная жена, мать...       — Почему сейчас из твоих уст это звучит как оскорбление? — Я по-настоящему насторожилась. Он был таким странным! — Итак. Чего же тебе хочется, мой несравненный? — попыталась юморить я.       В его взгляде появилось нечто хищное, даже агрессивное. Уголок губ ухмылкой искривил его лицо.       — Бутылку и развратную девку. — Он бросил это с таким презрением, что мне стало тошно. А потом он добавил: — Хочу, чтобы МНЕ было весело. Всё для МЕНЯ!       Моё сердце заколотилось как бешеное. Казалось, я задохнусь от возмущения и волнения, каких давно уже не испытывала. Отчего-то было страшно, обидно и одновременно жутко злило его поведение.       — Да уж... — с трудом произнесла я, — Грейнджи бы ты в таком не признался. Значит, я слишком правильная. Не устраиваю...       — Ты сама спросила. — Он утомлённо закатил глаза.       А я смотрела на него и внутри всё бурлило от переполнявших чувств. Я планировала нежную ночь, свечи... Меня буквально на куски рвало от внутренних переживаний, протестов и противоречий.       Я резко развернулась и решила уйти. Мне нужно было срочно взять себя в руки, сбежать, чтобы утихомирить гнев, образовавшийся в груди. Я так старалась провести этот день в хорошем настроении, несмотря на тревожное начало. И вот! Готова взорваться! Думала, ещё минута, ещё одно слово — и я сорвусь. Бросилась к двери.       — Гермиона, ну подожди! Я... — в его голосе ощущались усмешка и досада, но я уже захлопнула дверь, оказавшись в душевой.       Я с трудом дышала, пытаясь как-то решить, что же мне делать. С одной стороны, я была страшно разгневана, а с другой, пыталась разобраться, почему всё это происходит. Может быть, он прав? Между нами давно не было ничего... такого. Наша близость всегда нежна, порывиста, но совершенно лишена фантазии — уже давно.       Из-за двери послышался тягучий, уставший голос:       — Гермиона, ну перестань! Я просто пошутил!       Мне стало ещё труднее. Я вовсе не собиралась манипулировать и вытягивать из него раскаяние. Сказал человек что думал, разве это плохо? Но обида всё равно терзала, было неприятно и я молчала.       — Гермиона... Это шутка... — нетерпеливо пробасил он, потом цокнул языком и отошёл от двери.       Я взглянула на себя в зеркало. Правильная. Леди. Волосы тщательно уложены, красивое, но сдержанное платье, скрывающее буквально всё. Чего он там хотел? Развратную девку? Я даже фыркнула в голос. Шутка? Ладно, я тоже могу пошутить.       Нервно сорвав платье, оглядела себя с головы до ног. Белое кружевное бельё, чулочки. Хотела быть похожей на ангела. Это я зря. Я безжалостно превратила его в чёрное. Теперь казалось, что это совсем не я, подумала о красном, однако решила, что и так слишком часто этот цвет появляется в моём гардеробе. Причёска стала совсем неуместной. Тогда я распустила волосы и увлажнила их, смочив ладони водой. Мелкие кудри стали быстро скручиваться. И как ни странно, этот бардак на голове показался на удивление правильным. Мне даже понравился этот немного разнузданный образ. Очень понравился. Смочив волосы посильнее, чтобы они казались темнее и кудри были более выраженными, я осторожно собрала их на макушке и завернула на голове полотенце, а сама нарядилась в обычный кремовый махровый халат. Даже смешно стало, как в одну секунду можно из роковой женщины превратиться в уставшую домохозяйку.       Я, резко распахнув дверь, понеслась вон из комнаты, а Драко оказался прямо перед дверью. Его немного растерянная усмешка даже повеселила, но я не вышла из образа обиженной жены.       — Ну ты что, не поняла? — весело заговорил он, обнимая меня за талию. — Я же просто пошутил!       — О, неужели? — скривилась я. — То-то я думаю, почему меня так смех разбирает? Отойди!       — Ладно, неудачно пошутил. Куда ты собралась?       — Принесу тебе бутылку и девку вызову, — издевательски ухмыльнулась я, пытаясь вырваться.       — Ой, да брось! — протянул он, запрокидывая голову и опуская плечи. — Ну прости, это как-то спонтанно вышло. Грейнджи так меня вдохновила своими вопросами.       — В каждой шутке, Малфой, есть доля шутки. Остальное — чистая правда. Девку ему надо. Развратную. Хм!       — Кажется, моя драгоценная женщина утратила чувство юмора, надо шутить почаще, верно? — иронично ухмылялся он. — А то так и будет моя благоверная...       — Так, значит, да?! — воскликнула я. — Ладно! Ты прав. Слишком меня изнежил и избаловал. Надо пожёстче со мной, чтоб хватку не растеряла. Расслабилась раньше времени, да? — Я чуть отстранилась, взглянув на него снизу вверх и обратно. — Я и забыла, каким... ты можешь быть... змеем...       Я одним точным движением запустила ладонь между его бёдер, ухватила всё его достоинство и ласково сжала. Драко издал сдавленный стон с выдохом, дёрнулся и застыл, уставившись на меня огромными от удивления глазами.       — М-м-м... А ты знал, что змеи, на самом деле не холодные и скользкие, а тёплые и очень даже приятные на ощупь.       — Что? — не дыша прошипел он.       — Кажется, твой змей увеличивается в размерах, мой сладкий, — ухмылялась я, осторожно перебирая пальцами, наблюдая, как закатились его глаза, как глубоко он вдохнул, застонал.       Я плавно его отпустила и скользнула ладонью по внутренней стороне бедра, ощутив, что его руки безвольно повисли. Тогда я шагнула назад и заявила:       — Схожу за бутылкой. Акцио чёрные туфли на шпильках.       В гардеробе раздался стук, дверь распахнулась, и Драко пришлось отскочить, когда обувь чуть в него не врезалась. Я поставила туфли перед собой, надела. И тут он пришёл в себя.       — Ты что, пойдёшь в них по дому? Нет-нет, погоди...       — С дороги! — потребовала я.       — Нет, не уходи! — Он будто стал встревоженным и растерянным. — Не надо никакого вина, ты чего? — Он нервно засмеялся. — Мне завтра на службу, ты же знаешь. Я пошутил! Ох, ну что ты сделала... — Он смеялся, будто против воли поглаживая оттопырившиеся брюки.       — Ну, то есть развратной девке служба не помеха, так я понимаю? — вздёрнув подбородок спросила я. — Значит, этот пункт в силе.       — Гермиона, ну прекрати... — с досадой простонал он.       — Уверен? — с нажимом уточнила я. — Подумай хорошенько! Хочешь, чтобы я прекратила?       Он уставился на меня во все глаза, и тогда я сдёрнула с себя халат и отшвырнула в сторону полотенце. Влажные волосы рассыпались по плечам. Меня пробрала дрожь, будто я и правда явилась на свидание к богатенькому «клиенту».       — Ох... — только и смог выдавить он, обозревая меня с ног до головы и обратно.       Я повернулась к нему спиной, наклонилась вперёд, покрутив задом, повернулась боком, продемонстрировав грудь в чёрном кружеве.       — Достаточно развратно, мой сладкий? — усмехнулась я.       — Я просто... — Он зашипел сквозь зубы.       — Значит, этого мало... — Я склонила голову набок, отбросила кудри назад, но они непослушно вернулись, рассыпаясь по плечам, я завела руку за спину и расстегнула крючок, бросила бюстгальтер в сторону.       — Ах ты... развратная женщина... — простонал он, не сводя взгляда с моей груди.       Он хотел меня обнять, подошёл ближе.       — Нет-нет, мой божественный! — продолжала дурачиться я. — Это я буду тебя трогать. Твой день — твой подарочек!       И пока я его раздевала, оставляя хаотичные поцелуи по всему телу, кроме того места, к которому больше всего хотелось прикоснуться, его возбуждение достигло апогея. У Драко ноги подкосились, когда я стала нежно ласкать его руками, губами, языком.       — Ты меня лишаешь рассудка, — шептал он, погружая пальцы в мои волосы. Он так стонал, что я сама голову теряла.       Толкнув его к кровати, завершила процесс, так и не дав ему ко мне прикоснуться. Это было сложно. Драко то и дело пытался обнять меня, погладить, поцеловать. Но всё, что ему было позволено — это смотреть. В последний момент я села с ним рядом, целовала его губы, нежно лаская одной рукой. Драко на пару секунд пришёл в себя, зашептал:       — Подожди! А ты...       — Расслабься, Драко! — улыбнулась я. — Ты имеешь право побыть эгоистом. Хотя бы один раз.       И когда его настигла разрядка, я испытала эйфорию — нечто давно забытое, словно моя ласка и правда была подарком — дорогим подарком, который приятно преподнести и наблюдать, какое впечатление он произвёл. Видеть, как он наслаждается, слышать его стоны, его шёпот, восхищение. Его взгляд, словно перед ним божество... Ох, у меня мурашки по коже от этих воспоминаний.       Удивительно, но несмотря на возбуждение, несмотря на то, что моё тело страдало от нужды, душа ликовала — она будто праздновала победу.       И до чего было забавно наблюдать его растерянность, неловкость. Драко привык отвечать взаимностью, исполнять... обязанность удовлетворить меня. Когда я легла рядом, прижалась к нему, он устало прошептал:       — Ты такая горячая. — Он обнял меня расслабленной рукой, поцеловал в макушку. — Зачем ты это сделала? Так неправильно.       — Отдыхай, — тихо ответила я. — Тебе ведь понравилось?       — Понравилось ли мне? — усмехнулся он. — Да я в шоке. Но ведь ты...       — Нет. — Я прижалась к нему крепче. — Хочу, чтобы ты вспоминал эту развратную девку. Я так хочу.       — Гермиона... — Не передать, как ласково, с какой неимоверной любовью это прозвучало! — Ты не развратная. Ты самая нежная и прекрасная женщина.       Его слова успокаивали и одновременно заставляли сердце торжествовать. Казалось, моё тело лёгкое, словно облако. Я чувствую, что такие моменты сближают нас как-то по-особенному, делая жизнь ярче.       Драко уже засыпал, тихонько посапывая, когда я внезапно вспомнила о письме. Порадовалась, что правильно поступила, отложив разговор о нём.