башня

выступление завершилось громкими аплодисментами и, как и обычно, несколькими мрачными выкриками из толпы зрителей. под филигранный полёт томатов на сцену они гласили об убогости клоунов, о том, какие те несмешные и уродливые. кричали гневно об ущербности самого владельца цирка и желали скорейшей погибели в каком-нибудь бедствии, будь то пожар или экономический крах. всё шло своим привычным чередом — как и всегда. как и всегда — все, уже приведя себя в порядок, успели выбежать из гримёрки, так что оставались в ней только физзаролли и блитцо. оставались, стирая остатки пудры с лиц друг друга да случайно смахивая на пол необузданными от эмоций хвостами баночки-скляночки с косметикой. блитцо прижимается к другу, проводя ладонями по бёдрам и сцеловывая полустон с губ. физз с озорством делает шаг назад, за ним ещё один, с каждым новым получая и новый чмок в лицо. он с тонкой полосой улыбки упирается спиной в стену позади и толкается тазом вперёд, сталкиваясь скорее с телом блитцо, не желая отпускать ни на секунду. игриво проскальзывает между шипами на затылке, двигая пальчиками туда-сюда, тем самым приятно массажируя. хвостик забегает на талию, очерчивая в два оборота и потягивая тело на себя. он хихикает в короткий, быстрый поцелуй, потому что блитцо щекотно кружит руками по бокам, пересчитывая рёбра под плотно обтягивающей тело блузкой. — точно никто не заметит? — шепчет физз, расстёгивая чужую полосатую сорочку. — точно никто, — таким же шёпотом в убедительном тоне отвечает блитцо, и лента бабочки спархивает с шеи вниз. — точно-точно? — уже с совершенным озорством, а не беспокойством спрашивает бесёнок, и блитцо фиксирует его очаровательную моську в своих тёплых ладонях. — точно-точно-точно, — он хочет поцеловать быстро, чтобы вернуться сразу к шее, но физз прикусывает нижнюю губу, не позволяя так скоро от него оторваться. блитцо спускается к шее, пальцы физза скачут вниз к ключицам, заползают под сорочку, обводя грудь и громко играющее на барабане сердце, пока блитцо выводит узоры языком по тонкой, нежной коже. после совсем чувственного поцелуя в изгиб физз несдержанно, но тихо выстанывает имя друга, скользя ладонями по его бокам. пальцы одной руки проваливаются ниже, забегая на основание хвоста. блитцо кусается в плечо, чувствуя растекающееся по хвосту и пояснице тепло. в животе завязывается узелком оргазм, а физз вдруг становится только смелее, дерзко скользя и сквозь ткань надавливая пальцем на впадинку и затем ниже, на успевшую чуть взмокнуть киску. — не оборзел ли? — блитцо даже оставляет своё дело, удивлённо вздымая бровки и глядя на друга. — если бы тебе не нравилось, твоё тело реагировало бы иначе, — он намекающе указывает на шипастый хвостик, оплётший ногу бесёнка. — это... это всё ещё не даёт тебе права ласкать меня так! — краснея, звучно выдаёт блитцо и вдруг хватает почти хохочущего физза за плечи, поворачивая лицом к рядом стоящему зеркалу. а сам напирает сзади, расставляя руки по его бокам, пальцами играюче-мстительно проваливаясь к лобку. — тебе ведь так больше нравится, — горячим и низким голосом опаляет он заднюю сторону шеи, смотря в отражение глаз исподлобья глядящего физза. бес вязко сглатывает и кивает. это ведь полная правда. физзу очень нравится чувствовать, как блитцо трогает его, ласкает, доводит до безумия. как погружается в него, тихо ругается и осторожно двигается, всё время беспокоясь о самочувствии друга. но порой физзу хочется и самому дарить блитцо ещё больше ласки. но заканчивается всё... вот этим. этим горячим, напористым, но всё ещё заботливо-аккуратным блитцо, рукой отодвигающим края цирковых бермудов и щекотно проскальзывающим пальцами к головке. этим низким шёпотом, говорящим "как знал, что уже весь мокрый", этим стоном, слетающим с губ физза, этим вязким обжигающим поцелуем между лопатками в небольшом вырезе на блузке. и этим совсем неожиданным криком ворвавшегося в их спокойную гавань гостя. — руки убрал от моего ребёнка! — взревел явно пьяный кэш, и это был первый раз, когда отец блитцо палил их. оба бесёнка крупно вздрагивают, блитцо моментально вырывает ладонь из чужих штанов и оборачивается к кэшу с... какой-то охуевшей надеждой в глазах, если честно. но она взрывается воздушными черве-лошадьми, рассеивается утренним туманом, разбивая сердце на части. — как ты посмел... прикоснуться?! не трогай красивые вещицы своими мерзкими руками!! замыленным взглядом смотря точно в глаза блитцо, он указывал трясущейся рукой прямиком на него, обвиняя в непотребстве, которое посмел творить с его драгоценным физзом. физз успевает увидеть взгляд блитцо. полный поражения, боли, обиды и отчаяния. полный набегающей волны слёз. блитцо срывается с места, не в силах сказать и слова против кэша. он проносится мимо отца, уже замахивающегося на него рукой, и вдруг просто замирает от страха. стоя прямо под ним, он молча ожидает своего наказания, не смея шелохнуться. — блитцо, нет! — кричит физз в ужасе и отворачивается, когда кэш начинает лупить ребёнка по голове, рогам, спине... — с глаз моих!! исчезни!!! блитцо послушно на дрожащих ногах вырывается из гримёрки. дверь громко хлопает, но он не слышит ничего, кроме звона в ушах и неумолимо бьющегося в груди сердца. на всех порах он мчится в лес, желая скрыться от любых посторонних глаз. исчезнуть, просто исчезнуть. испариться бесследно из этого мира, чтобы никто его больше не заметил, не увидел, не побил, не смогу наругать и накричать. чтобы ни до кого он больше не докоснулся, никого больше не поцеловал. у кэша теперь и вовсе новый сын, оказывается. в одну секунду, с одной только фразой это всё перестало быть простыми додумками, навязчивыми мыслями. отец правда не считал его за своего ребёнка. вернее, не хотел считать и оттого злился и стыдился от факта их родства. и блитцо не понимал такого отношения. он не понимал, почему в самом деле чужого ребёнка он любит больше, чем своего, родного. конечно, физз был лучше. более ловкий, более добрый, быстрее учащийся, он совсем-совсем светлый и яркий, такой, каких любят и дети, и их родители. такой, кого они ставят в пример и сравнивают со своими никудышными отпрысками, избивая тех до полусмерти. а блитцо... что блитцо? блитцо своими грязными руками опорочил драгоценность, стерев с неё позолоту. закрыл солнышко чёрной тучей. окунул красивые новые ботинки в грязь. замарал белую чистую скатерть разлитым кофе. вот — что он. правильно. он даже не заслужил быть чьим-то ребёнком. не заслужил рождаться. не заслужил того, чтобы на него тратились деньги и время. он не заслужил ни нормального отца, ни свою добрую, понимающую маму, ни принимающего все его недостатки и весело хохочущего над ними вместе с ним физзаролли. никого он не заслужил. он забирается по их с физзом дереву, потому что больше — ему негде скрыться. а здесь они с ним всё обустроили, превратив царившую в городе груду мусора в маленький домик на дереве. и о нём не знал никто. кроме физза и блитцо. их небольшое убежище, чтобы сбегать и скрываться от всех подряд. от всего мира, от несправедливого и злого общества, от реальности, о которую так легко обжечься. и блитцо как раз обожгло. больно полоснуло по нежной поверхности сердца, оставшись горящим, саднящим до сих пор следом. новым шрамом на его теле, который никто никогда не увидит. он будет жить с ним, запрятанным глубоко внутри, и ни за что никому не покажет, не позволит обнаружить и приложить лёд к ноющей ране. так он думает, пока лежит на боку в их домишке, обняв всё своё тело хвостом и уткнувшись носом в колени. думает и тихо плачет, не слыша, как по коре клацают чьи-то лапки. — блитцо... но стоит физзу пролезть внутрь, блитцо, наконец, его замечает. он приподнимается, стирает слёзы с щёк, пока находится к другу спиной, и поворачивается, глядя на него разбито. он пытается скрыть всю свою боль и досаду, спрятать за маской раздражения и нежелания видеть здесь друга сейчас — но он ломается. он рушится башней таро, у него просто ничего не выходит. он освобождает напряжение в груди рыданием, шумно всхлипывая и закрывая от физза лицо ладонями. — уходи. я не хочу, я просто не готов тебя видеть, физз. я хуже тебя во всём. он прав, я просто не достоин тебя, я не должен тебя касаться. но я одного понять не могу, — бесёнок звонко шмыгает носом, — почему он не хочет принять меня за своего сына? я просто правда никак не могу понять, в чём я настолько провинился? — блитцо, ты ни в чём не виноват. ты имеешь полное право злиться на него и... и на меня. ты можешь злиться на меня, и обвинять меня, ты можешь даже ударить меня, если тебе это поможет! — физз указывает ладонью себе на грудь, покачивая головой в знак того, что он правда разрешает это блитцо. — ты идиот, физз? ты сам ни в чём не виноват. с ума сошёл? ударить его! легко просить об этом, когда тебя не били как следует. — я уже говорил тебе, что он и меня тоже пиздит. — чтобы ты был лучше. это дерьмовый способ, конечно, но это не когда он бьёт просто ради... ради хуй пойми чего. эмоции выплеснуть за ненависть ко мне ему нужно, и всё, блять. но за что?.. блитцо смахивает слезинки из-под глаз и обнимает колени. — он дерьмовый отец, и его ненависть ничем не обоснована. ты должен понимать это. когда я понял, стало легче терпеть унижения от него. он не поменяется. но наше отношения к происходящему поменять-то можно. как думаешь, блитцо? произнося эти слова, физз пододвигается к нему, укладывая голову на плечо и сжимая руку в своей. блитцо на удивление не вырывает своей, стискивая в ответ. — прости. я знаю, он пытается воспитывать во мне нормального беса, но, блять, физз, его способы меня в психушку приведут. физз мягко хихикает. — твой отец — конченный, вот и всё. главное, что мы можем признать это, — физз приподнимается, берёт его расстроенную, недовольную моську в ладони. — ты справишься, — говорит он, глядя в алые глаза, и целует в лоб. хвостик успокаивающе оплетает чужой, и блитцо растворяется, утопая в новом поцелуе и всё же более-менее приходя в себя.