Утопая в омуте. // drowning in the mud.

***

Натаниэль смотрит на свои руки. Его пухлые детские ладошки испачканы, а под короткими ногтями высыхает кровь. Тыльной стороной руки он касается своей щеки, смахивает слезы и оставляет кровяной след. Натаниэль не отводит взгляд от мёртвого котёнка, что лежит перед ним на столе. Его мягкая шерстка теперь твердая, из-за запекшейся крови. Казалось, совсем недавно этот тёплый, дрожащий комок шерсти жалобно мяукал и трясся у него за воротником куртки, пока мальчик шикал, чтобы тот замолчал. Теперь же его крошечное тельце холодное, бездыханное. Нижняя губа Натаниэля дрожит, и он начинает плакать, не успевая вытирать мокрые солёные дорожки. — Замолчи! — Шипит Лола, и внезапно щека мальчика начинает гореть. Натаниэль прикрывает рот рукой, глубоко вдыхая забитым носом и старается перестать плакать. Но котенок перед ним не дает ему успокоиться. — А вот нечего тащить в дом этих.. — Она указывает рукой в перчатке на труп. — Тварей! Ты же знаешь, отец не потерпит этого. —А мама? — Всхлипывает Натаниэль. — Мама потерпела бы? — Твоя мамаша в этом доме не главная. В тот день маленький Веснински пообещал себе не убивать.

***

Сейчас, уже более взрослый Веснински желает лишь одного - перерезать кому-либо глотку, заставить человека просить пощады, дать ему надежду, а после убить. Ему хочется ощутить тёплую кровь на своих руках, на своём теле. Вместо этого он бегает по переулкам, ловко уворачивается от полицейских и сбивает мусорные контейнеры, дабы оторваться от копов. Но те даже и не думали замедляться. Как же его угораздило так? Ещё два дня назад он был помощником детектива Эрика Клозе. Он был Нилом Джостеном - скучный кареглазый шатен, нуждающийся в огромном количестве кофе. Он общался с самим Кевином Дэем, который лишь на первый взгляд кажется белым и пушистым, его очаровательная улыбка, что казалась журналистам и остальному детективному агентству правдоподобной, на самом деле является ложью. Кевин натягивает её, чтобы затмить людей своих красотой и показать, какой же он прекрасный смельчак. На самом деле он трус, что прячется за спиной у своей собачки-убийцы Эндрю Миньярда. Миньярд, отвратительный и ворчаливый Кевин, заботливый Эрик и его парень, вроде как, Николас стали для Нила семьёй. Для Натаниэля же они оставили просто хороший отпечаток в памяти. ххх После увольнения он смыл краску волос и выбросил к черту те ореховые линзы. Эндрю твердил, чтобы тот их больше не надевал, что Натаниэль и делал. Но выбросить линзы у него рука не поднималась, он боялся увидеть в зеркале сына Балтиморского Мясника, а не детектива Нила Джостена, потому и оставлял их, чтобы в случае чего воспользоваться ими. Было не привычно видить себя таким, каким Нейт являлся раньше: рыжеволосым парнем с оочаровательно глубокими синими глазами, словно бушующие волны океана, разбивавшиеся о скалы. Их брызги, словно слезы, летят вниз и сливаются с новой волной, готовой разбиться, как и предыдущие. За этим процессом можно наблюдать без остановки, пока океан не успокоится, а волны станут менее большими и быстрыми. Такими видел он свои глаза. А волосы - огонь. Не яркие и не тёмные, но находятся в вечном беспорядке. Как их не укладывай, они будут виться в разные стороны, почти как языки пламени. ххх Сутки назад Веснински сел на самолёт и уставился на облака. Его спортивная чёрная сумка, которая, казалось, была без дна, находилась под боком. Он отказался сдавать её в багажный отдел, ясно дал понять, что не расстанется с ней. Нет, в сумке не было ничего опасного. Просто он привык к её весу, к ударам, которыми она одаривала его при каждом движении. Он привык вылетать в другие города и страны на миссии, чувствуя свою сумку с оружием рядом. Сейчас где-то на дне лежал лишь один пистолет и тупой кухонный нож. В ней ничего опасного. Кто-то другой спросил бы: «И это по вашему нет опасного?» Натаниэль бы спокойно пожал плечами и ответил: «По-крайней мере это лучше, чем таскать с собой комплект ножей, топоров, несколько пистолетов и пуль для них.» Сутки назад он пялился в окно в самолёте, внимательно разглядывая облака. Солнце уже скрывалось, его лучи предавали неописуемую красоту небу и, как казалось, пушистым облакам. Его мать любила сладкую вату. Он не особо любил её, так как она была для Натаниэля слишком липкой и сладкой. Но он никогда не упускал момент, когда ещё до побега Мэри гуляла с мальчиком и предлагала вату. Дядя Стюарт тоже несколько раз покупал ему вату, но она больше не была такой приторно-сладкой, клейкл-липкой, как раньше. Она была другая. Но тогда, когда Натаниэль смотрел на облака, на его языке ощущался сладостный привкус. Такой, какой имела сладкая вата на прогулках с матерью. Стоило ему прикрыть глаза, как он погружался в сон, а жужание самолёта лишь сильнее убаюкивало его. Нат дал себе немного отдохнуть, о чем пожалел. Ему снился Эндрю: весь в крови и хихикающий. Тихии смешки превратились в длинный и громкий смех, который Эндрю усердно пытался заглушить, закрывая рот ладонью. Когда он более-менее успокоился, то неровной походкой, шатаясь и сгорая от злости, он направился к Веснински. Рука Миньярда сомкнулась на бледной шее рыжего и надавила. Натаниэль криво улыбнулся и прохрипел что-то, что не запомнил из своего сна. На лице Эндрю красовалась глупая, хитрая и брезгливая улыбка, словно Нат - грязный кот, а Эндрю - подросток, решивший запинать его до смерти. — Из-за тебя я торчу в тюрьме. — Рыжий упустил момент приближения рта Эндрю к его уху, позволил себе вздрогнуть от неожиданности. — Хитрый кролик поддался инстинкту, сдал меня и сбежал как ни в чем не бывало. — Рука сильнее сдавила горло. Натаниэль на секунду поверил, что происходящее - реальность. Но чья-то рука коснулась его плеча, и он разлепил глаза, глубоко дыша. — Молодой человек, — нежно прощебетала пожилая дама, сидевшая рядом с ним весь полет. — Мы прибыли. Пять часов прошли быстро. Натаниэль просто сказал ей "спасибо" и спешно выскочил из самолёта. После того сна его желание убить человека возросло, а несколько часов сидения без дела уже в своём кабинете, в здании Мориямы похитило у него последнии нотки сдержанности. ххх Вместо того, чтобы утолить жажду убийства, он оглядывается по сторонам в поисках поворота, за которым может скрыться, а после удачно добраться до Ичиро, упасть ему в мягкое кресло и пожаловаться на копов. Натаниэль мог бы достать пистолет и прикончить их, но тогда выстрелы привлекут больше внимания. Они сами по себе громкие, а сейчас Веснински забрёл в узкий проход, в котором каждый шорох будет слышен и виден всеми. Спальный район, имеющий просторные дороги и маленькие улицы с маленьким расстоянием между домами. Тихая часть города, о которой почти никто не знает. Спальный район. И если сейчас Нэйт направит дуло пистолета на одного из полицейских, нажмет на курок и выпустит пулю - это действие привлекет больше внимания, чем громкоговорители и раздрадающий писк сирен. Каждое его действие может стать ошибкой. Натаниэль должен смотреть и обдумывать свои движения, чтобы не допустить плохого исхода событий. Его руки, сжимающие пистолет, ужасно трясутся. Так, как в первый раз.

***

Ичиро укладывает свою руку на плечо маленького Натаниэля и ободряюще хлопает его с серьёзным выражением лица. Рядом с ним стоит возмущающийся Рико, так как младшему Морияме запретили стрелять. Ещё дальше стоит Стюарт, скрестив руки на груди и то и дело щурясь, дабы разглядеть племянника. Он замечает, как трясутся руки мальчишки, потому взволнованно выдыхает: — Натаниэль, — Устало зовёт он, — если хочешь, то попробуем пострелять в другой... — Нет. — Отвечает Веснински и чуть надавливает на курок, взглядом прожигая дыру в месте, куда он целится. Уже менее пухлые руки сжимают рукоять до побеления костяшек, но это немного успокаивает, но неуверенность и страх всё ещё присутствуют. — Нат, может не будем рисковать? — Наконец говорит Ичиро, который за всю дорогу до тира не обмолвился словом даже с рыжеволосым. — На-та-нил, — пропевает Рико и ловит хмурый взгляд старшего брата, который смело игнорирует. — Неужели ты... Его речь прерывает выстрел. Натаниэль, все ещё не отпуская рукоять пистолета и сжимая ее, произносит: — Моё имя - Натаниэль. Включи свой мозг, Рико, если он вообще есть. — Хэтворд позади посылает мальчикам смешки, пока лицо Ичиро не становится мягче, а Рико не начинает выглядеть, хуже помидора. Он закипает от злости и стыда. — Молодец, — Ичиро трепет его по рыжим волосам, — только нам следует больше заниматься стрельбой. Ты..... Потому что... Натаниэль не слышит писклявые просьбы Рико взять пистолет и пострелять, не слышит, как Ро перечисляет его ошибки в работе, смех дяди Стюарта. У него звенит в ушах, и этот звон давит на мозг, на виски, он хочет потерять их пальцами и унять чувство давления. Мигрень. Пусть они все и были в наушниках, чтобы защитить свои, в случае детей, молодые уши и старые, в случае Хэтворда. Веснински не уверен, чем был вызван этот звон в ушах: выстрелом или он перенервничал?

***

Его ноги заплетаются друг об друга, он бежит настолько быстро, насколько может и позволяет его организм. Натаниэль не успевает делать вдохи, чтобы на выдохе ускориться и было бы легче. Копы наступают ему на пятки, и, Натаниэль прокручивает у себя в голове наставления матери, словно молитву: Не оглядывайся назад, не останавливайся и никому не доверяй. Будь кем угодно, но не самим собой, и никогда не оставайся кем-то слишком долго. Он уже давно не прислушивался к её словам и, кажется, зря. Впереди, где-то за углом, моргнул старый фонарь, что означало, что дальше левее есть ещё одна улочка. Веснински, ловко, перепрыгивая с одного мусорного контейнера на другой, иногда касаясь ладонью низкой крыши, поспешил в тот самый проход. Видно было, как копы позади него замедлились, выбирая удобный путь для окружения Натаниэля. Нат, не послушав голос матери в голове, командовавший не оглядываться, повернулся и показал язык, тут же заскакивая за угол, словно вредный подросток. — Ого-го-го, — пропел полицейский, застегивая наручники на руках парня, пока тот пялился назад. Нэйта привлёк щелк прямо перед своим носом, а так же прикосновения чьих-то противных массивных рук к своим не менее приятным рукам. Сейчас не лучшее время для сопротивления и борьбы. Он может хорошенько влепить им во время поездки в участок или уже в самом участке, на допросе. Пусть лучше сейчас поддастся и сыграет роль глупого, послушного мальчишки, чем покажет себя с худшей стороны и навлечёт ещё больше проблем. — Ну и загонял ты нас, парень. — Присвистнул другой полицейский и грубо толкнул его в открыый салон машины, а после с хлопком закрыл дверь.