и боги сжалятся над нами

Его звали Со, а её - Су. И они любили друг друга. И они были вместе. Их история должна была быть такой, но на самом деле...все было немного иначе. На самом деле он был Ван Со, Кванджон, Четвёртый император Корё. Жёсткий, властный, холодный и неулыбчивый, наглухо закрытый и с выцветшими глазами. Люди пошептывались, что когда-то император потерял что-то важное, может даже кого-то важного, но никто не знал наверняка. Молва переменчива и забывчива, молва давно вычеркнула из истории маленькую глупую служанку, любовницу императора, как же её звали?.. Люди шептались и шептались, благоговейно глядя на жёсткую линию плеч своего правителя, небесами избранного императора. Ван Со любили за справедливые указы и желание сделать жизнь простого люда лучше, любили и боялись. При взгляде на его безжизненное лицо с горькими складками возле губ, каждого, будь то простолюдин или именитый генерал, охватывала дрожь. Было в императоре Ван Со что-то такое, что заставляло людей почтительно склонять перед ним головы с трепещущими сердцами. На самом деле её звали Го Ха Джин, маленькая серая мышка, продавец-консультант в недорогом магазине косметики. Добрая, с мягким овалом лица и шоколадными глазами, готовая помочь всем, кто обращался к ней. Её знакомые и коллеги недоумевали, почему после комы она вдруг так сильно переменилась - от прежней улыбчивой, яркой и наивной Ха Джин будто ничего не осталось; у новой всегда была идеально прямая спина, странная походка, будто она берегла колено, и тоскливое, усталое выражение во взгляде, будто она прожила уже долгую и трудную жизнь. Ха Джин по-прежнему была очень приветливой, все так же легко помогала другим, все так же красиво улыбалась, когда её пытались развеселить. Но почему-то коллеги все равно побаивались её и стальных ноток в её голосе, и её долгих, ждущих, тоскующих взглядов куда-то в даль. Мальчик с рождения чувствовал, что не принадлежит этому месту. Он знал, что он лишний в этой семье и в этом доме. Он видел, что родителям тяжело с ним, но никак не помогал наладить хотя бы подобие доверительных отношений. Он болезненно избегал прикосновений матери и нехотя выслушивал отца, рассеянно кивая в ответ на его поучительные тирады. Ему было мучительно одиноко, но он долгие годы не знал, как называется это чувство, потому что оно было с ним всегда, даже, может, чуточку дольше, чем вся его жизнь. Девочка с детства не чувствовала себя в безопасности. Любящая мама и сестры, нежность и забота в каждом жесте, казалось, миновали её стороной. Она будто ждала удара исподтишка, будто вечно носила какую-то броню, прямила плечики и не плакала даже когда сломала коленку в шесть лет. Она не чувствовала себя в безопасности нигде. Знала, что сестры всегда рады её выслушать, что одноклассники хотят дружить с ней - прехорошенькой умной девочкой - но никому не могла доверить и капли того, что происходило у неё в голове. Выходя на улицу, она каждый раз ежилась и оглядывалась, будто ища кого-то взглядом. Мальчика звали Ли Со Джун. Девочку звали Мин Су Хи. Мальчику не нравилось его имя, он просил, чтоб его звали просто Со. Домашние ласково звали девочку Су. Они встретились уже почти взрослыми, на той самой грани, когда ещё год - и загрубевшие от жестокой взрослой жизни сердца не рванулись бы друг к другу, положившись на рациональность, здравый смысл, и кучу подобных глупостей. Но они успели. Им обоим было по 18. Они увидели друг друга случайно - она шла из школы, последний экзамен, чуть впереди одноклассников. Он шёл бесцельно, проветрить голову после очередной ссоры с матерью. Они пересеклись взглядами и замерли. Он чуть распахнул руки, а она будто чуть шагнула вперед. И в следующую секунду они - два незнакомца - отчаянно цеплялись друг за друга посреди улицы. Её сведенные судорогой пальцы больно впивались ему в плечи, а он в ответ до хруста прижимал её ребра к себе, будто хотел вплавить чужое хрупкое тельце в себя. Она рыдала, рыдала до заиканий на его плече, размазывая слезы и слюни по его любимому худи, а он прижимался щекой к её макушке и бессмысленно бормотал "тише, родная, тише", чувствуя, как к горлу подкатывает уродливый ком. - Эй, ты! - крикнул кто-то из её ошарашенных одноклассников. - Кто ты такой? Отпусти её сейчас же! - Не отпущу, - тут же отозвался он, крепче обхватывая её, будто волк, у которого хотят забрать добычу. - Су - мой человек. Имя сорвалось с его языка легко, будто всегда росло и зрело там, дожидаясь своего часа, и она подняла зареванное лицо с его плеча и сквозь слезы засмеялась. - Ты всегда так говоришь, - с нежным упреком сказала она человеку, которого видела впервые в жизни. - Такой собственник. Он благоговейно поцеловал её в кончик мокрого носа, чувствуя шелковую кожу своими губами, и обессиленно прислонился лбом к её лбу. Прохожие останавливались, чтоб поглазеть на них, но его, почему-то, не волновало. - Я Со, - прошептал он почти ей в губы, - и, кажется, я знал тебя в прошлой жизни. И, кажется, я тебя отпустил. Теперь исправлюсь, честно. Ты прости, но я никуда не исчезну, никуда. Ты торопишься? Я пойду с тобой. - Ты Со. Я это знаю, - ответила она чуть потираясь кончиком своего носа о его. - И я знаю тебя. Иди со мной, пожалуйста, куда бы я ни шла, я хочу, чтоб ты всегда был рядом со мной. Вот такая я, оказывается, тоже собственница. И она засмеялась - хрупким и ломким смехом, и он впитывал этот звук, как величайшую и гениальнейшую музыку. Он наконец-то чувствовал себя неодиноким. Она наконец-то знала, что она в безопасности. Их скорый брак удивил всех, особенно против была семья Су, но на свадьбе нельзя было не заметить, как молодожёны с каким-то отчаяньем оглядываются по сторонам, едва упустив друг друга из виду, как твердо и горько они читают клятвы, и как переплетаются их пальцы каждый раз, когда они рядом. Мама Су и подумать не могла, что её волевая и сильная дочка может так искренне смеяться, подпрыгивать и пищать от эмоций, и таскать новоиспеченого мужа, как мальчишку, за собой за рукав классического ханбока. Родители Со никогда не узнали бы в этом открытом улыбающемся молодом человеке своего отстраненного хмурого сына. Когда они танцевали, все плакали, кто-то в открытую, кто-то украдкой. А они смотрели друг на друга, и бесконечная долгая тяжесть потери размывалась под натиском нежности, восторга и всепоглощающей, словно океан, любви. Он был известным политиком, а она - владелицей небольшой косметической компании. Она каждый день завязывала ему галстуки и готовила ланч с собой, а он забирал её с работы и расплетал ей волосы. Они не утонули в рутине, как зло предсказывали им некоторые, наоборот, они невероятно наслаждались тем, что у них есть простые и понятные мелочи, что сегодня будет день, а завтра ещё один, и послезавтра, и через месяц, и через год. Они не помнили ничего. Он просто знал, что нужно беречь её коленку, что она любит заколки в волосы, что яркий розовый ханбок идёт ей больше, чем самые дорогие платья и костюмы. Что она готовит особенный чай, что она захлебывается, когда рассказывает что-то интересное, что она подпрыгивает от восторга, что она поджимает губы, когда кто-то грубит ей, но никогда не грубит в ответ. Что она любит обниматься и любит, когда он обращается с ней на людях немного по-собственнически, чтоб люди знали, что они вместе. Что она - его. Она просто знала, что он немного боится зеркал и самого себя, и что его нужно как можно чаще целовать лёгкими поцелуями-бабочками в левую скулу, поднимаясь к глазу. Что он смешно кривится, когда кто-то делает что-то глупое, что он вспыльчив, но не хочет этого показывать, что он хочет быть лучшим во всем, что ему интересно и что он хмурится и закусывает губу, когда что-то не выходит с первого раза. Что ему нужно почаще напоминать, какой он красивый, какой он нужный, и как сильно она его любит. Только его. То, может, была другая реальность, или следующая жизнь, а может и вовсе сон. Но это было совершенно не важно. Ведь его звали Со, а её - Су. И они любили друг друга. И они были вместе.