The heart wants what it wants

— …Тебя зовут Мо Жань… как “жженая краска для чернил”? — голос нежный, словно водная зыбь, пробивается сквозь шум в коридоре. — Хочешь, я посмотрю, сколько баллов ты набрал? Стоит конец июля, и во дворе университета развешены списки с именами бюджетников. Мо Жань сидит на каменном парапете — раздумывает, можно ли закурить на территории. Он не торопится искать себя в бесконечной череде имён. — Эй… — продолжает донимать его незнакомый парень. — Меня зовут Ши Мэй. Ты ведь тоже поступаешь на журналистику? Я в списке третий на бюджет, но там ещё есть пару мест. В итоге он всё-таки сообщает Мо Жаню, что он тоже прошёл, заняв пятое место. Так начинается их дружба. Пройдёт ещё пару месяцев, прежде чем они съедутся — но к концу первого семестра Мо Жань пожалеет о том, что вообще был знаком со студентом Ши... — …Ты лишь тянешь нас обоих на дно! Я так устал выгребать за двоих! — сцена меняется, и на этот раз перед Мо Жанем разворачивается скандал, случившийся между ним и Ши Минцзином под Новый год. Они ссорились той ночью на балконе так громко, что, должно быть, их слышал весь район. Той же ночью Мо Жань, напившись до бесчувствия, побрёл в метель, а наутро обнаружил, что ночевал на вокзале другого города. У него с собой не было ни телефона, ни документов, ни денег. Он решился позвонить Ши Мэю с телефона, одолженного ему участливым прохожим, чтобы объясниться и попросить помощи. Но Ши Минцзин, услышав его голос, сказал ему больше никогда ему не звонить… …Мо Жань проснулся в ледяном поту. На часах было около трёх утра, но даже продолжительный сон не помог ему взбодриться. В ушах всё ещё звенело от пережитого заново шока. Он всё ещё помнил тот семестр, проведённый с Ши Мэем, так же отчетливо, как если бы всё это происходило вчера. Они познакомились при поступлении, но, в отличие от Ши Мэя, Мо Жань шёл на журналистику не ради известности. Его мало интересовали оценки, и, устроившись на подработку внештатным корреспондентом, он часто прогуливал, выпрашивая у Ши Мэя прикрывать его пропуски. Когда они съехались, стало ясно, что им не по пути — но всё стало только хуже, когда Ши Мэй начал отговаривать Мо Жаня вести его расследование. “Ты же понимаешь, что это опасно?” — пытался он вразумлять Мо Жаня чуть ли ни каждый вечер. — “Ты закапываешь нас обоих. Ты ведь понимаешь, что тебе это не спустят с рук? Это не те люди...” В нежном взгляде стояли слёзы, и всякий раз Мо Жань просил студента Ши позволить ему довести начатое дело до конца. Ши Мэй с ним вроде бы соглашался…но в какой-то момент перестал давать Мо Жаню свои конспекты, а затем всё реже стал появляться дома. Для них обоих это стало началом конца. Когда Мо Жань после Нового года наконец вернулся в город и пришёл в их общую с Ши Мэем квартиру, чтобы забрать вещи и съехать, оказалось, что все его кропотливо собранные материалы куда-то исчезли. Ши Мэй сделал вид, словно ничего не знает — а вскоре открылось, что перед деканатом он выставил Мо Жаня недоумком, готовым сочинить что угодно, чтобы только не сдавать сессию. По учебной группе и без того уже давно ходили всякие слухи, и отчисление было лишь вопросом времени. Но даже тогда Мо Жань всё ещё продолжал верить, что всё это лишь очередное недопонимание. Ши Мэй ведь знал, чего Мо Жаню стоило поступить в университет. Знал отчасти о его прошлом. Мо Жань хотел переговорить с Ши Минцзином с глазу на глаз, когда они оба придут в чувства. Он надеялся, что Ши Мэй опомнится, и всё вернётся на круги своя, до конца второго семестра — и изо всех сил старался досдать все предметы, несмотря на косые взгляды преподавателей. А затем, когда его всё-таки исключили, Ши Мэй его окончательно добил. “Я никогда не нравился тебе, Мо Жань. Ты любил то, каким я был удобным рядом с тобой. Не будь я старостой группы, дающим тебе все свои конспекты и домашки, бегал бы ты за мной так же?..” Мягкий взгляд больше не казался таким тёплым и нежным. В нём сквозило отвращение. “Ты использовал меня, как обслугу. Списывал мои работы. И был рад заниматься своим идиотским расследованием — а, когда нам обоим стали поступать угрозы, просто подставил меня под удар.” “Использовать человека, не отдавая ему ничего взамен — это ты называешь любовью?.. Ты до сих пор не понимаешь, почему я избавился от твоих дрянных бумаг?” Мо Жань перестал общаться с Ши Мэем с тех самых пор. Ши Мэй ничуть не изменился за эти четыре года — он был всё так же красив, и к тому же успешен. Поговаривали, он устроился на работу в пресс-службу какого-то чиновника. Неудивительно, что он ошивался вокруг Чу Ваньнина — он стал видным человеком, и куратору Чу наверняка был приятен его интерес. Мо Жань покосился на свою ушибленную ногу — и в который раз напомнил себе, что никому не стоит доверять. Лучшие друзья, возлюбленные, преподаватели — все они могли предать в любой момент. Уничтожить труд, в который ты вложил всю душу. Очернить перед всеми из мелочного желания отомстить. Подтолкнуть, когда окажешься у самой пропасти, а затем спокойно жить дальше, зная, что ты никогда не оправишься. Мо Жань вздохнул. Даже Юйхэн за сегодня ему так ничего и не ответил, хотя явно прочитал его сообщение о переломе — похоже, манипуляция не сработала, и он всё ещё был обижен. Мо Жань: “Тебе совсем меня не жаль?” Он решил продолжать писать своему скучному одногруппнику, пока тот не ответит ему. Не то, чтобы этот задрот был ему особенно интересен, но всё же это было уже делом принципа. Удивительно, но, несмотря на поздний час, его молчаливый собеседник зашел в сеть и прочитал сообщение практически сразу. Похоже, он не спал. Спустя несколько секунд, он начал что-то набирать. Юйхэн: “Тебе не спится? Болит нога?” Мо Жань: “Всё-таки беспокоишься обо мне, да?” За этим вопросом последовала неловкая пауза. Мо Жань: “Видел в твоих друзьях Ши Мэя. Ты с ним знаком? Он мой бывший одногруппник.” Возможно, сменить тему на обсуждение своего бывшего было далеко не самой блестящей идеей, но любопытство взяло верх — казалось, Ши Минцзина знали все несмотря на то, что он выпустился год назад. Юйхэн: “Я не особенно хорошо его знаю, но он кажется талантливым.” Юйхэн: “Но талант и человеческие качества редко идут рука об руку.” Мо Жань: “Вероятно, ты знаешь его даже лучше меня :)” Он не стал вдаваться в подробности, но также не собирался разубеждать собеседника в чем-либо. Юйхэн: “Он тебе не нравится?” Похоже, котопарень был в самом деле проницательным. Мо Жань: “Мне, скорее, не нравится, что он ошивается вокруг куратора Чу.” Юйхэн: “Куратор Чу общается со многими своими бывшими студентами.” Мо Жань: “Но так близко далеко не со всеми, правда?” Мо Жань: “От меня он, например, шарахается, словно испуганный баран. Он буквально прихлопнул сегодня меня дверью! Едва ногу мне не сломал — а я ведь всего лишь хотел угостить его печеньем!” Юйхэн: “Может, он решил, что ты хочешь дать ему взятку?” Мо Жань: “Нет! Клянусь, он едва не сломал мне ногу!” Юйхэн: “Но не сломал же ;)” На это Мо Жань уже вправду не знал, что ответить, а потому решил лечь спать. Возможно, его одногруппник действительно был прав, и Чу Ваньнин мог расценить коробку печенья как взятку — да и в целом Чу Ваньнин еще ни разу не давал Мо Жаню повод думать, будто относится к нему хуже, чем к другим своим студентам. Если всё обстояло именно так, как предположил Юйхэн, то Мо Жаню не следовало принимать случившееся близко к сердцу. Впрочем, на следующее утро куратор Чу действительно сумел его удивить…

***

Тот же вечер

Горячий кофе отлично помогал взбодриться. Дело близилось к полуночи, и Чу Ваньнин, весь день ощущавший себя из-за пережитого стресса разбитым, наконец радовался возможности уделить время работе. Студенческие заметки, кривые и бестолковые, вероятно, могли бы вогнать кого-то в скуку, но он был как раз из тех людей, кто понимал, что таланта мало для того, чтобы стать по-настоящему хорошим журналистом. Его выпускник Ши Мэй был отличным тому подтверждением — его красивый слог и успех вовсе не означали, что он обладал всеми необходимыми качествами на старте. Чу Ваньнин в который раз задумался, какая кошка всё-таки пробежала между Ши Мэем и Мо Жанем. Было ясно, что они друг друга недолюбливали, но и как такового прямого конфликта между ними вроде бы не наблюдалось. Если бы Чу Ваньнин был невнимателен, он бы, возможно, решил, что они просто старые знакомые, которые не то, чтобы хорошо друг друга знают. Однако он не мог не подметить то, как напрягся Ши Мэй, узнав в нерадивом студенте своего бывшего одногруппника, и как он неуклюже пытался увести Чу Ваньнина с собой, чтобы не дать ему поговорить с Мо Жанем с глазу на глаз. В то же время, Мо Жань в переписке задавал вопросы о Ши Мэе, выдавая свою заинтересованность — могло ли быть, что Ши Мэй ему нравился, но симпатия эта была невзаимной, в каком-то смысле заставляя Мо Жаня злословить из ревности? Ваньнин вдруг подумал, что, если бы Мо Жань знал, кто с ним общается под видом Юйхэна, ни за что не завёл бы разговор — но, предполагая, что Юйхэн понятия не имеет о том, что случилось в больнице, он тут же попытался создать у собеседника негативное представление о Ши Минцзине. Чу Ваньнин потёр лоб, раздосадованно отмечая, что уже в пятый раз читает одно и то же предложение, но мысли его совсем не сосредоточены на работе. Вместо этого, он продолжает думать о том, что же связывает бывших одногруппников. Когда он впевые услышал от своих коллег о том, что Мо Жань пару лет назад бросил учёбу, не закончив первый курс, у него сложилось впечатление, будто что-то здесь нечисто. Почему все они, как один, были уверены, что Мо Жань лентяй и прогульщик? Чу Ваньнин привык покупать чахлые цветы, и заботиться о них, пока те не распустятся пышным цветом. А ещё он доверял своим инстинктам, а потому, раз интуиция твердила ему, что студент Мо, похоже, в беде, и на него следует обратить внимание, именно это он и сделал. Самым простым решением было дать ему шанс учиться, понаблюдать за ним, а потом уже делать какие бы там ни было выводы. Вот только благие намерения иногда имели тенденцию оборачиваться совсем не так, как хотелось бы. Чу Ваньнин не собирался вводить Мо Жаня в заблуждение, притворяясь другим человеком — и уж совершенно точно он не собирался поощрять это общение. Всё, чего он хотел — дать Мо Жаню шанс... и, возможно, помочь с учёбой. Ему не стоило начинать с ним переписку. Чувствуя себя виноватым, Ваньнин в который раз пообещал себе, что больше не будет отвечать на сообщения, что бы Мо Жань ему ни написал. Также он принял решение, что какое-то время будет подвозить Мо Жаня до универсистета, поскольку травма студента была в некоторой мере на его совести, и он не хотел, чтобы и без того неудачливый второгодка получил ещё одно оправдание для прогулов. Чувство вины наконец отступило, и Ваньнин вернулся к проверке студентских работ.

***

Осеннее утро окутывало проезжую часть и близлежащие парки густым туманом, а хризантемы на придомовых клумбах всё ещё были укрыты инеем, который не торопился оттаивать. В воздухе пахло промёрзшей землёй и солнцем, от которого больше не чувствовалось тепла, а Чу Ваньнин был теплолюбив — потому, даже находясь в прогретом салоне, он кутался в плотный шарф и безостановочно чихал. На часах было полвосьмого утра, и он припарковался у подъезда дома, где, судя по данным университетского портала, жил Мо Жань. “Я всего лишь беспокоюсь о его успеваемости. Мне всё равно, какого он обо мне мнения — но я должен увериться, что он не начнёт прогуливать снова, уже из-за меня,” — убеждал себя куратор Чу, разглядывая поникшие цветы у обочины. — “Ему будет сложно добираться до университета пешком, а потому нет ничего противоестественного в том, что я подвезу его. Нам ведь почти по дороге…” “По дороге” он назвал расстояние в двадцать минут езды по оживлённой трассе. По правде говоря, он даже встал в этот день раньше, чтобы добраться до дома Мо Жаня за полчаса до первой пары. Стараясь не думать, как глупо будет, если Мо Жань уже ушёл, Ваньнин вышел из машины и направился к подъезду. Ещё немного ему пришлось неловко помяться в ожидании лифта под строгим взглядом консъержа, который явно задавался вопросом, что мог человек вроде Ваньнина здесь забыть. Оказавшись наконец на нужном этаже, Чу Ваньнин уже практически передумал и готов был повернуть назад, но тут дверь интересовавшей его квартиры распахнулась, и на пороге возник взмочаленный Сюэ Мэн. Вернее — возникла его спина, потому что он выходил задом наперёд, переругиваясь с Мо Жанем. — Уж лучше я дойду пешком, чем снова с тобой вместе поеду на такси и опоздаю к первой паре! Хочешь, чтобы куратор Чу заставил нас писать объяснительные?! — Кхм… — Чу Ваньнин, стоявший всё это время позади, не знал, что сказать, а потому решил просто обозначить своё присутствие. — Куратор Чу?!.. Оооо… это… — Сюэ Мэн оторопело выпучил глаза. — Я решил подбросить Мо Жаня к первой паре, но, раз уж ты тоже здесь, можем поехать втроём, — Ваньнин говорил и без того тихо, а шарф и вовсе заглушил часть его слов. Сюэ Мэн, вероятно, ничего из сказанного толком не разобрал. — Я уже иду, честно слово!!! Клянусь, я не собираюсь опаздывать!!! — густо краснея, он ломанулся к лестнице, игнорируя лифт. Похоже, он решил, что куратор Чу, словно призрак, явился по его душу собственной персоной, собираясь отчитать за готовое состояться опоздание. Ваньнин вздохнул, морщась от шума. — Да чего орать-то так?! Куратору Чу наверняка дела нет до того, опоздаем ли мы на пары… — тут же послышалось из коридора, и в проеме наконец показался Мо Жань. Он всё ещё берёг ногу, был толком не одет... и, вероятно, даже не умыт. Тёмные волосы в беспорядке падали ему на смуглый лоб, оттеняя глубокие миндалевидные глаза цвета лиловых сумерек. Широкие скулы едва заметно раскраснелись от перебранки с соседом. Взгляд Чу Ваньнина опустился к широкой груди и остановился на белоснежной майке, обтягивавшей литые мышцы. Смотреть ниже он не рискнул, поскольку и без того был смущён. Мо Жань застыл под его взглядом, словно статуя, резко оборвав поток насмешек и возмущений. Спустя пару секунд тишины, нарушаемой лишь гулом лифта, он неуверенно спросил: — Куратор Чу… что вы здесь делаете? — Разве это не очевидно? — огрызнулся Чу Ваньнин. Он часто предпочитал нападать первым, когда ему задавали неудобные вопросы — не изменил себе и в этот раз, хотя, если разобраться, его появление у порога квартиры Мо Жаня действительно требовало объяснений. Мо Жань моргнул, растерянно потёр переносицу и, расплывшись в сонной улыбке, медленно покачал головой: — Не то, чтобы… — он продолжал сверлить Ваньнина вопросительным взглядом, так что тому ничего не оставалось, кроме как подобрать слова и всё-таки ответить на вопрос. — Ты получил травму из-за моей неосторожности. Я думаю, будет справедливо, если я буду подвозить тебя на пары. — Первая пара начнётся только через полчаса, — Мо Жань прищурился. — Может, зайдёте? Я сварю кофе… Чу Ваньнин представил, как окажется в тёмном коридоре наедине с полуодетым студентом, и его охватил жар. Он отрицательно замотал головой, чувствуя, как лицо покрывается горячими пятнами. Чёртов Мо Жань с его бесстыжей улыбкой! Почему ему вдруг сделалось так неловко от простого приглашения вежливости?.. — Как знаете, — вздохнул Мо Жань, снова обводя Чу Ваньнина задумчивым взглядом. — Тогда можете подождать меня здесь, так уж и быть. И он проковылял вглубь коридора, совершенно не беспокоясь об оставленной нараспашку двери. Чу Ваньнин старательно пытался не проявлять излишнее любопытство, но, когда Мо Жань достал с антресолей джинсы и свежую рубашку, и прямо на его глазах принялся стягивать майку, терпение уважаемого куратора подошло к концу. — Я лучше подожду тебя в машине, — не дожидаясь ответа Мо Жаня, он вслед за Сюэ Мэном тоже направился к лестнице, напрочь забыв, что в подъезде работал лифт.