who you pretend i am

      Не то что бы Джодаху есть дело до чужих привычек, но глаза невольно тянутся найти различия между Джоном Дейви Харрисом и его Ло. Оказывается их очень много. Где один – неприметный и непритязательный, другой – яркий и всегда заявляет о себе во всеуслышание. Спутать, казалось бы, невозможно, несмотря на то, что похожи как две капли воды, но стоит JDH оказаться где-то на периферии и заткнуться хоть на пару секунд, перегруженный постоянной работой мозг услужливо перекрашивает чужие оранжевые акценты в одежде в голубой и заставляет встрепенуться, оборачиваясь, только чтобы неловко перевести взгляд снова на доску с формулами.       Джодаху нет дела до чужих привычек, но некоторые вещи рано или поздно не заметить невозможно. Например то, что, если так подумать, он не может вспомнить ни одного раза, когда во время работы JDH бы отвлекся на то чтобы поесть. В пылу умственной деятельности он, казалось, совершенно забывал о своих физических потребностях. Хотя, сначала Джодах не придал этому большого значения, в конце концов, Джон взрослый человек и сам может о себе позаботиться, это не его дело, пока это не отражается на его работе. Вот только скоро оказывается, что может и отразиться.       Когда они в очередной раз препираются о чем-то, дело доходит до того, что Дейви порывается дойти до доски, чтобы наглядно расписать Джодаху объяснение концепции, которую чужой "птичий мозг" не понимает, и в очередной раз доказать, что все вокруг идиоты, один он молодец, но стоит ему встать, как он опасно пошатывается и едва не падает, но успевает вцепиться в край стола, так крепко, что белеют костяшки. Сам он тоже белый как мел, губы сжаты в тонкую линию и он будто сам еще в недоумении что с ним. Джодах поднимает брови вопросительно, но вместо секундной уязвимости у JDH на лице уже сияет его привычная ухмылка, пусть и болезненно натянутая в спешке, и он, на ходу бросив что-то про то, что, мол, объяснять Джодаху бесполезно в любом случае, поспешно ретируется из кабинета, хлопая дверью. От глаз Джодаха не укрывается, что его походка все еще шаткая.       Джодах лишь вздыхает и закатывает глаза.       Мироходец - не мироходец, сильный - не сильный, но чем-то питаться и спать ему все равно нужно, чтобы в один прекрасный момент он не загнулся прямо здесь от недосыпа или не рухнул в голодный обморок. Ну нет, такие проблемы ему не нужны, каким бы невыносимым он ни был, без него они с Окетрой Ло не вытащат, поэтому на следующий день возле рабочего стола JDH появляется печенье и газировка, перенесенные из кухни. Джон жест никак не комментирует, но Джодах видит, что количество еды постепенно уменьшается и в предобморочном состоянии Дейви больше не пребывает.       Все возвращается в привычный ритм, в котором они работают слаженно, – или настолько слаженно, насколько это возможно с их постоянными перепалками, – и по крайней мере какое-то время все идет неплохо, а потом Джодах понимает, что еда снова стоит нетронутой, и стояла уже какое-то время, словно она для JDH пустое место. Как этот гений вообще дожил до своих преклонных мироходческих лет – уму непостижимо.       Снова вздыхая и ворча под нос, что не так уж много различий, раз с этим тоже как нянька и если так пойдет то с этим дурным поседеет он во второй раз, Джодах берет бутылку газировки из-под стола, и ставит ее перед носом Дейви, загораживая монитор. – Спасибо, Саймо- – осекается Джон и тут же замолкает, резко разворачиваясь к Джодаху, – а, ты.       Продолжать благодарность в его адрес, понятное дело, не хочет, но и съязвить, кажется, забывает, просто молчит и смотрит пронзительно. Его глаза не скрыты стеклами очков, сейчас лежащих рядом на столе, но понять что за эмоция в них плещется Джодах не может все равно.       Что ж, это отвечает на его вопрос, как JDH дожил до своих лет... и чье место сейчас приходится занимать Джодаху.       Джодах не ждет благодарностей за заботу, только фыркает, распушая крылья, и уходит, оборачиваясь уже у самой двери. – Ешь, я не дам тебе голодной смертью сбежать от того чтобы разбираться с тем, что сам же и устроил.       Джодах закрывает за собой дверь, не оставляя шанса ответить. Он обязательно пойдет и пожалуется Окетре, что теперь на его плечах добавилось ещё больше забот.