Рука в руке

      После приюта Гарри отпустило. Он перестал впадать в ярость и успокоился, а Слав увидел, что для ритуала стабилизации нет причин. Видимо, мальчику надо было собственноручно наказать непосредственных обидчиков его Гермионы. И то, что он не стал убивать, стало очень хорошим признаком. Проснувшаяся Гермиона потребовала воспоминания. Она отлично себя чувствовала в руках Лады, но все-таки перебралась к Гарри, чтобы посмотреть воспоминания.       Пока дети ныряли в Омут памяти, Лада расспрашивала Слава, все больше улыбаясь. Девушке очень нравилось и само решение, и его исполнение, поэтому она просто ждала реакции, которая незамедлительно последовала: вынырнувшая из Омута девочка улыбалась. Она обнимала своего Гарри с улыбкой, ее будто бы отпустил страх, хотя опыты ставить никто не рискнул, но девочка улыбалась, потом охотно пойдя на руки Лады.       — Легче стало, — призналась Гермиона. — Когда увидела, что они все наказаны именно так — стало просто легче. Как будто что-то страшное ушло.       — Страшное? — удивилась Лада. — А ну-ка, посиди спокойно… — она начала активно накладывать какие-то чары, не пользуясь палочкой. — Вот оно как, значит… Слав!       — Да, любимая? — юноша отвлекся от разговора с Гарри.       — Этому… Бородатому… Я хочу его на опыты! — прорычала Лада.       — Что произошло, любовь моя? — с тревогой спросил Слав. — И зачем тебе опыты?       — Он наложил на девочку чары Тавиты, а при вселении они, видимо, не были сняты, — ответила тихо рычащая девушка. — Представь: мы только что говорили со Смертью, а в следующее мгновение происходит вот это.       — Но Тавита же не вызывает агрессию? — удивился юноша. — Тогда почему с ней?       — Тавита — это допросные чары, то есть… — тут до Гарри дошло. — Я его уничтожу, — спокойно сказал мальчик.       — О чем вы? — спросила испуганная девочка, сидящая на руках Лады.       — На тебя были наложены чары, снимающие у того, кто находится к тебе близко, любые моральные ограничения, — объяснила Лада. — Использовались в древности для допросов, чтобы палачи с ума сходили пореже. Поэтому в приюте над детьми издевались, но не… не делали того, что пытались сделать с тобой.       — А мама и папа, — осторожно спросила Гермиона, — они тоже, из-за чар?       — Прости, малышка, — девушка отрицательно покачала головой, отчего Гермиона заплакала. — В этом мире они сами по себе такие.       — Значит, вы хорошие, раз на вас чары не подействовали, — сделала вывод девочка. — Я буду вам доверять. А Гарри самый лучший, вот. Ой… Лада, у меня ощущение, что я маленькая девочка…       — Хм… — удивилась девушка. — Не может быть, хотя… Ну, не специалист я в этом!       — Миона, — заговорил Гарри, глядя в глаза своей любимой девочке. — Будь такой, какой тебе хочется быть, хорошо? Хочется быть маленькой, пусть так будет, мы тебя любим, понимаешь?       Гермиона протянула руки к Гарри и быстро перебралась к нему, спрятав лицо на груди мальчика. Лада с тревогой посмотрела на Слава, а Гарри просто гладил свою девочку, которая начала засыпать, сообщив, что очень устала. Слав все пытался вспомнить, что же это ему напоминает, но пока не мог. Гарри же начал тихо говорить:       — Слав, помнишь детей в нулевых? — поинтересовался он.       — Это когда я с Крюкохватом пил? Помню, конечно, — вздохнул Слав.       — Там у пары выживших было… Они вели себя, как пятилетние, — сообщил Гарри.       — Точно, было такое, мы их еще маггловским психиатрам показывали, — припомнил юноша. — Они сказали, что это откат по возрасту и временное явление. То есть, ты думаешь?       — Думаю, да, — кивнул мальчик. — Только я не понимаю, кому и зачем нужны были мучения Гермионы? Она же простая магглорожденная…       — Простые магглорожденные министрами не становятся, — вздохнул Слав. — Значит, не простая, и будем искать. Иди, уложи девочку, да и сам отдохни.       Стоило Гарри уйти, как Слав обратился к Ладе, предлагая обсудить увиденное и услышанное. Девушка задумчиво смотрела на своего юношу, явно прикидывая, что может происходить…       — Нет в ней крови Ягини, — заключила Лада. — Вот на вид — типичная магглокровка. Не вижу, зачем это надо было…

***

      Гермионе не понравилось ее же утомление. Очень начитанная в прошлой жизни девочка забеспокоилась о том, что это может быть сердце, что значило в текущих условиях смерть. Умирать Гермиона была не согласна, поэтому резко открыла глаза и внимательно посмотрела на своего мальчика.       — Гарри, мне к кардиологу надо, — грустно сказала она. — Но я боюсь… Как же быть?       — Давай спросим Ладу? — поинтересовался мальчик. — Может быть, у нее есть решение?       — Давай, — согласилась девочка, прижимаясь к Гарри. — Только я очень боюсь.       — А ты не бойся, — улыбнулся Гарри. — Мы обязательно что-нибудь придумаем.       Оказалось, что у Лады тоже возникли такие подозрения, но проблема была в Гермионе и ее страхе. Зелье давать перед обследованием нельзя, с этим согласились все, поэтому решили посетить частный кабинет с надеждой на то, что Гермиона не сильно испугается.       — Ты сильная, — убеждал девочку Гарри. — Ты сможешь, ты же самая лучшая девочка на свете.       — Я сильная… — неуверено подтвердила Гермиона. — Я… Я не знаю…       — Или закрыть один страх другим, — задумчиво произнесла Лада, — или… Ну-ка, возьми леденец.       — Я же не маленькая! — возмутилась девочка, с интересом разглядывая леденец на палочке. — Или маленькая? Интересно…       Психика девочки все еще пыталась справиться со стрессом, откатывая восприятие взрослой женщины на восприятие ребенка. Леденец на палочке стал фиксирующим элементом именно на «детскости», поэтому засунув леденец в рот, Гермиона как бы закуклилась в своем восприятии, что позволило им всем четверым аппарировать в одну из лучших частных клиник.       Доктор Вернер не впервые принимал у себя девочку в таком состоянии. Жертва насилия — это всегда очень тяжело, вон как родители детей переживают. Очень молодо выглядящие родители, впрочем, это не его дело. Пациентка откровенно боялась доктора, комфортно чувствуя себя только в руках брата или мамы, что было вполне нормально, учитывая рассказ женщины.       — Дочку пытались изнасиловать, но спас ее брат, поэтому сейчас она всего боится, но есть подозрения на кардиологию, — сказала доктору женщина, и он, увидев испуганную безногую девочку, поверил в рассказ.       — Мы обследуем малышку из рук братика, хорошо? — очень ласково обратился к сосредоточенно сосущей леденец девочке. — Больно не будет, я тебя только послушаю и потрогаю грудь, не ниже, договорились?       — Мням! — согласно кивнула Гермиона, усилием воли сосредотачивая себя на леденце.       — Вот и умница, — проговорил доктор, аускультируя ребенка, а потом и проверяя ультразвуком. — Сердце работает сравнительно нормально, и патологии я не вижу, — произнес он.       — Она устает сильно и быстро, — проговорил прижимающий к себе девочку Гарри.       — Это от страха, — объяснил доктор Вернер. — Страх порождает выброс адреналина, организм работает на износ и быстро устает. Тут разве что психиатр сможет помочь, но далеко не всякий.       — Значит, сердце у нас в порядке? — поинтересовалась Лада.       — Пока да, — подтвердил доктор. — Но постоянный стресс может нарушить его работу.       Посещение врача оказалось не таким сложным, как думали и Лада, и Гермиона. Девочка смогла допустить к себе врача, полностью сосредоточившись на одном занятии, то есть в данном случае — на леденце. Вот только проблему психиатра это решить не могло, а психика девочки справлялась с большим трудом.

***

      Министр Магической Британии был в некоторой панике, когда королевская канцелярия выразила свое желание проинспектировать министерство. Поэтому он много чего сказал «грязным магглам», почему-то немедленно обидевшимся, и отбыл в Министерство. Возможно, все могло перерасти в очень серьезный конфликт, если бы не МКМ…       Доклад представителя одного из департаментов международной конфедерации был подобен разорвавшейся бомбе и содержал не сильно перевранную информацию, в связи с чем Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор мгновенно потерял место Почетного Председателя и был экстренно вызван для дачи объяснений, что было, в свою очередь, очень и очень не вовремя.