В тени династии

      Когда прожил много лет в подчинении уже и забыл, каково это — быть главным. Но ты все еще не можешь принять факт своей ничтожности. Менять положение дел слишком сложно, какой тогда остается выход?       Соколы и Гончие отлично ладили друг с другом. Айне была хорошей подругой для Мари, а ее брат Лайам нередко сопровождал дам на охоте. Однажды он даже выиграл турнир и посвятил победу двум леди сразу, чтобы они не перессорились. Спустя столько лет он все еще помнил те чувства, которые зародились с ними в более сознательном возрасте.       Непреодолимое желание увидеть друг друга, потеря времени, сладкое забвение… Находясь вдвоем они не могли ни думать, ни замечать чего-либо вокруг. Наследник всячески намекал отцу, что уже выбрал себе супругу, однако у того было другое мнение. Император хотел поженить сына с кузиной Быка, ведь та могла подарить империи сильную опору, защиту от интриг и сплетен, с которыми «ты, мой юный сын, не справишься». В итоге, мужчины оставались при своем: никакой свадьбы с нежеланной невестой, никакой жены по указке отца.       Когда правитель скончался, новый лидер принес присягу ангелам и прошел коронацию, после чего сразу получил одобрение на брак. У пернатых не было времени обдумывать: в династии осталось всего два представителя, кто знает, скольких из них заберет эпидемия или очередная война. Поэтому отметили сразу два торжества. Сестра не любила герцога Гончей, была отдана ему как подарок, выгодный обмен, но сама принцесса ничего против не имела — ради блага и будущего.       В том браке Лайам жил как в раю: супруга была готова дать совет в любой ситуации, постоянно навещала его, желая удачной охоты, славных побед и больших свершений. А еще она никогда не корила любимого за отсутствие наследников и не требовала исполнения супружеского долга каждую ночь.        Императрица же получала все, о чем просила, будь то драгоценности, новые слуги, летние домики или резиденции. Бесконечные титулы «великой любви», «избранницы Сокола» и еще сотни наименований, лишь бы любимая чувствовала себя особенной. Оба верили, что их союз — судьба и благословение небес, что же касается детей и престолонаследия — все впереди, им не так много лет.       А тогда правительницу скосила болезнь, все в душе императора оборвалось. Он забросил все дела, не слушал ни ангелов, ни лекарей — дни и ночи проводил у постели супруги. Тогда, на смертном одре она попросила о последнем подарке, одном-единственном обещании. Чтобы у мужа не было других женщин, и тогда Мари спокойно отойдет.       Конечно, простые души не могли просто так вернуться на землю, тем более имперские — их обряды не позволяли воскрешать мертвецов, будь ты хоть лучшим некромантом во всем Эрише! Получается, умирающая никогда бы и не услышала, не узнала бы, сдержал ли любимый обет, тем не менее он пообещал — эмоции захлестывали с головой.       Где-то через неделю после смерти супруги чувства начали отступать. Император осознал, как сильно он разгневал ангелов своим эгоизмом, вспомнил, что только благодаря им люди выжили и построили мощное государство. Он наконец-то послушал Уриэля и узнал много нового о безмятежной императрице.       Она никогда и не могла подарить ему ребенка, потому что была нечестивой, слишком своенравной, точно нагулянной или приемной, вот Эльрат и уберег кровь Сокола от загрязнения. И вообще негоже партнерам правителей лезть в дела государства со своими советами — их место в покоях лидера, а не за спиной. После тех слов любовь к Мари поугасла, однако ее проклятие сбылось.       Второй императрицей была Герда из рода Волка. Кандидатуру Михаэль подобрал лично, Герхард задал только один вопрос: когда невеста должна прибыть в столицу? Она не хотела заключать брака, но сцепила зубы и поехала — так было принято на родине. Натянутую улыбку будущей супруги и ее молчаливость Лайам запомнил до конца своих дней.       Пышное гуляние закончилось в монастыре, где их обвенчали перед небесным войском и самим драконом Света. Новобрачная едва ощутимо коснулась губ правителя, для приличия, он не почувствовал никакого тепла, как это было с Мари, наверно, потому что тепло это тоже часть темной магии. Чтобы официально подтвердить союз осталась только одна вещь — первая брачная ночь.       Тогда он впервые почувствовал присутствие дочери Гончей. Молодожены стояли перед постелью, а она словно лежала на ней. Не видя призрака, император ощущал его всем телом. От макушки до пальцев — все сковало холодом, а щеки налились румянцем от стыда. Как и полагается, правитель делал все возможное, дабы исполнить волю ангелов, поскорее обзавестись наследниками.       Только вот ничего в ту ночь не получилось, так и лежали супруги голые, отодвинувшись друг от друга. Один раз лидер осмелился посмотреть на лицо новоявленной императрицы, в нем было столько разочарования, холодной ненависти и горящего гнева, что она могла бы оторвать ему голову, если бы не воспитание Волков — своему хозяину не перечить.       Утром Сокол ушел на собрание. Принимал поздравления от рыцарей и делал вид, что все прошло как надо. Когда жена не появилась за обедом мужчина начал волноваться, но все списал на характер. Вечером же девушка не пришла на молитву, стражи сказали, госпожа не захотела — плохое самочувствие. В комнату никто не заходил кроме служанки из личной свиты, потом оказалось, она принесла хозяйке яд мантекоры, и та скончалась еще до полудня.       И нет бы ему казнить ту мерзавку — так и ангелы советовали, убить без разбирательств — тогда в нем еще играла жажда справедливости. Лайам устроил суд по всем законам, где подсудимой дали слово.        — Я лишь исполняла приказ, это моя единственная обязанность. Леди Герда боялась брака, однако была готова исполнить волю дядюшки, но того, что произошло ночью в покоях, моя хозяйка стерпеть не смогла. Она не говорила, что именно пошло не так, сказала только, что это было слишком.       Брак посчитали недействительным, так как он не был скреплен. Волчицу похоронили с ее подчиненной в безымянной могиле, вычеркнули из генеалогии Волков и Соколов. О недавней гулянке простому люду приказали забыть, жаль только что приказ тот был чисто формальным. За глаза все говорили о причине смерти императрицы, сколько бы не наказывали сплетников. Император был слаб в постели, сглазила ли его первая жена, или он был болен, неважно — такой слабый человек не должен возглавлять империю, жаль только, других кандидатов нет.       После состоялась война с эльфами, где Лайам хотел показать себя как военачальника. И тут провал — не рассчитал силы остроухих. Как результат — унизительный мирный договор плюс еще больше недобрых слухов. Слова «долгих лет жизни императору, да подарит ему Эльрат множество побед» стали просто формальностью, никто от чистого сердца не считал его лидером.       Со временем ситуация начала налаживаться. Кампания по избавлению Священной Империи от орков была поддержана народом, шла семимильными шагами, да и Уриэль подыскал новую партию для правителя — сестру двоюродного племянника герцога Единорога. Чуть старше тридцати лет, ни разу не была замужем, от того отчаянно желающая быть хранительницей очага и как можно скорее обзавестись детьми, она была идеальна.       Этот брак продлился три года. За столь длительное время девушка ни разу не повышала голос на супруга, исправно выполняла обязанности императрицы, была любима поданными, иногда даже беседовала с ангелами. Правда, детей у них все равно не было, что вызывало только удивления со стороны свиты.       Дело в том, что дочь Единорога все проблемы держала в семье. Скромно улыбаясь она говорила, как император обходителен и страстен в постели, ему же было страшно даже рубашку с нее снять — сразу видел на месте жены покойную Мари. Так и получалось на словах — любовь и понимание, на деле — два чужих человека.       Все же пришлось вернуться к истокам и заключить помолвку с герцогиней Быка. Договоренность была заключена тайно, ведь на этот раз у императора имелся действующий брак, а для развода найти повод непросто.       В другой ситуации можно было бы прогнать императрицу из-за бездетности, однако люди еще не забыли случай с первой женой, к тому же большинство из них любило правительницу. Все, что мог сделать Лайам — отослать неудачную партию в монастырь, в надежде, что покорная жена сама объявит о своих намерениях расторгнуть брак.       Шло время, а долгожданного обращения к простолюдинам не было слышно. Сидя в четырех стенах женщина возомнила себя святой, что должна дождаться, пока император одумается, свита же еще больше полюбила ее, а герцогиню Быка стали звать ведьмой и гулящей женщиной.       Лидер империи надеялся, что когда люди услышат новость о долгожданном прибавлении, они примут новую императрицу, но и здесь нечего не получилось — обет, данный Мари, крепко держал его, не позволяя исполнять своих обязанностей.       Вот уж и сама кандидатка в жены попросила ее не мучать, к тому же за пару лет ожидания у нее появился поклонник из герцогов. Тот согласился на брак, согласился, хотя та девчонка была бесплодной и негодной, толи благородный рыцарь, толи слепой глупец… Ангелы, с которыми советовался Лайам, говорили так же.       Тем не менее, у молодой пары родилось аж двое детей, тогда и правителю, и сплетникам со столицы пришлось заткнуться, зато народ опять заговорил о слабости в покоях самого Сокола.        Доходило до того, что ее хотели возвести на трон. Люди позабыли и о принципе династий, и о пророчествах, где падение правящего рода сулило беды всему народу. Они настолько обожали герцогиню Единорога, что поверили даже в бредни о новой империи, и сама она оказалась не против создать все сначала — куда девались скромность и покорность.        — Свет покарает ее за столь наглые заявления. — Отвечал обеспокоенному Лайаму Уриэль, — вскоре все увидят что бывает, когда идешь против воли ангелов.       Ее прикончила вспышка света. Свидетели говорили «разошлись облака и золотистый луч грянул с небес, а тогда от императрицы не осталось даже пепла». Правитель не хотел думать, было ли это решение Эльрата, или же сами небесные воители помогали, убирая неугодных. Они ведь одно целое, и не могут пойти против воли божества, да и что он, смертный, может понимать в мотивах высших сил?       Тут же начались поиски новой невесты, однако жениху было далеко не двадцать, и пернатые параллельно рассматривали другие варианты. Оказалось, Айне уже как год была мертва, и у нее как раз подрастала дочь. Так представительница рода Гончей, одна из наследников младших сыновей, превратилась в принцессу — единственную наследницу престола.       В тот же день, когда девочка прибыла в столицу, ее отправили на воспитание гувернантке. Несколько раз дядя пытался заговорить с ней, как ни как принять участие в воспитании. Право, это занимало больше сил, чем осада крепостей.       Все, что видел Сокол во взгляде Гвендолин — насмешки и осуждение. За то, что попытался нарушить клятву, и остался ни с чем, за то, что не смог подарить жизнь своим детям, за услужливость перед ангелами, за сломленные жизни императриц, и еще сотни грехов, о каких мужчина знать не хотел.       Мари… Должно быть мысль о том, что ее дорогой супруг во всем слушает пернатых, практически не принимая участия в управлении империей, ранила бы ее больше, чем новости о последующих свадьбах. Брак можно было объяснить долгом, нуждой, построить и без любви, однако покорность, не было для нее никаких оправданий! Герцогиня Гончих полюбила его за своенравность, желание менять мир и чистое сердце. Ничего из этого не сохранилось до сегодняшнего дня. Размышляя над этим Лайам понял, что все еще переживает, чувствует вину и ту юношескую влюбленность по отношению к давно ушедшей деве.       С тех пор общество женщин, особенно холостых, стало для лидера империи крайне нежелательным. Когда дядя увидел свою четырнадцатилетнюю племянницу он сделал последнюю попытку завязать отношения — Гвендолин была уже не ребенком, а прекрасной девушкой, ее рассвет только начинался, а вот его упадок подходил к концу. Еще одна неудача в покоях, и их двери навсегда закрылись для невест.       Ведь можно было оставить после себя другое наследие, верно? Статуи, монастыри и приюты, замки, названные в твою честь, полезные реформы, победоносные кампании. В конце концов, сами ангелы ставили покорность нынешнего правителя в пример потомкам, и обещали веками воспевать его характер.       Вопреки мнению противников лидера, к данной мысли он пришел сам, а не по традиции. Даже слова Уриэля на похоронах Мари были не столь отрезвляющими, как собственные рассуждения императора.       Он не стремился иметь наследников, скорее, хотел оставить свой след в истории. Не уйти строчкой в свитке с генеалогией династии Соколов, а стать одним из великих воинов. Подчинение ангелам стало единственным способом достигнуть этой цели. Скольких бы героев не помнил Илат, хоть они сотню раз спасали человечество, с приходом новой церкви о них забыли. Среди мятежных умов часто встречались благородные, щедрые и добрые — их развеяли по ветру, а память о подвигах ушла в могилу вместе с поколением очевидцев.       Только дети Эльрата могли решать, о ком рассказать новому поколению, а кого отпустить во тьму, к безликим, Малассе и ее чудовищам. И если ты будешь хорошим слугой, твое место на пиру вечном среди предков-героев, если же плохим… Такой вариант правителю точно не подходил.       Насмешки и сплетни, взывания к милосердию и здравому уму — все то давно потеряло смысл. Иногда находились отчаянные глупцы, которые пытались настроить Лайама против ангелов, они быстро отправлялись в изгнание или лишались голов. Возможно, последние годы перед затмением не были самыми лучшими — юноша внутри него кричал, ужасался от зверских законов, пытался поднять мятежный меч. Однако, на закате лет было слишком поздно выбирать другой путь — народ всегда будет считать его прихвостнем пернатых, по крайней мере тот, что живет сейчас. Следующие же поколения восславят как героя, их язык не повернется унизить славного избранника святых, это гораздо лучше забвения, да?       «А тебе нужна такая слава? Или ты настолько изголодался, что готов подирать объедки с барского стола?»       Юношеские мечты все еще негодовали, однако с каждым годом их голос становился все тише. Со временем даже к Гвендолин император стал относиться более нейтрально — видел ее за молитвами и застольями, интересовался, как идут дела. Конечно, у них никогда не сложится близких доверительных отношений, для этого тоже слишком поздно, просто сил не было больше ругаться и держать маску строгости.       Хотелось больше отдыхать. Если молодые бояться смерти, то очень старые люди даже ждут ее порою — все дела, которые можно закончить, закончены, оставшиеся ошибки уже не исправить, менять мир нет ни сил, ни желания. Самое время расслабиться и пожинать плоды трудов.        — Лайам, у моего брата для тебя указание.       Голос Уриэля вырвал из раздумий. Ах, как он хорошо задремал в тени деревьев! Ну что же, правитель, собери остаток сил в кулак. Если с любовью, семьей и блистательными победами не получилось, то пункт о вечной славе все еще можно исполнить.        — Это касается грядущего затмения? — Он точно не переживет этой суматохи, падет в бою, как воитель. Многие люди во все времена называли это событие концом света, для Сокола и правда настанет судный день.        — И да, и нет. Приказ довольно… Деликатный, а его исполнитель очень своенравный. Я бы посоветовал тебе объявить о нем на ряду с другими, чтобы не подымать особого шума.        — Ясно. Издам указ на ежегодном собрании герцогов в летнем дворце — что бы там ни было, перед другими правителями мерзавец перечить не посмеет, а если и начнет упрямиться, те его быстро уму научат.        — Надеюсь, ведь речь пойдет о Вячеславе и его обещании.