Духовный наставник

Дань Фэн тихо сёрбает вечерний чай, краем глаза наблюдая за сонным Инсином. Его ночная рубашка пребывала в полнейшем беспорядке, а распущенные волосы укрывали оголённую грудь. Длинные ресницы видьядхары вздрагивают, когда он прикрывает веки. Нет, ему всё ещё ужасно неловко. Пиала элегантно опускается на поверхность столика. Инсин внимательно провожает это движение цепким взглядом. Обычная картина. Они любили смотреть друг на друга, разве что Дань Фэн старался делать это украдкой, в то время как Инсин пялился в открытую. Сегодня, однако, воздух не был наполнен привычным спокойствием и романтикой. Верховный старейшина явно ощущал чужой дискомфорт. Дань Фэн, в сущности, мог невозмутимо пить чай даже во время жуткого урагана, но игнорировать Инсина у него не получится даже при большом желании. В первую очередь потому, что его чувства были для него не на последнем месте. — Говори, — тихо роняет он на выдохе. — Какие последствия у вмешательства в будущее и прошлое? — давно волнующий вопрос вылетает из мужчины, словно пуля. — Много. Одна из них — скоропостижная кончина, ведь Равновесие и Энигмата спешат все исправить любой ценой. — Правда, что-ли?! — Да. Ты только сейчас озаботился этим вопросом? — Ради приличия я обязан был поинтересоваться... — он неловко чешет шею и отворачивается. Дань Фэн незаметно усмехается. «Ради приличия, как же.» — Не переживай так сильно. В конце концов, что может случиться с сильнейшим существом на этом корабле и тем, о ком это существо заботится? — лазурные глаза наконец-то могут без стеснения смотреть прямо. — Да что угодно! — Инсин нервно вскидывает руки, едва не опрокидывая посуду. Однако, Верховного старейшину таким не пронять. Он вовремя придерживает наполненную остывшим чаем пиалу. Спокоен, как удав. — Например? — Например... — мгновение раздумий, и вот на языке рождается вполне разумное предположение, — Во сне умру. От сердечного приступа. — Ты абсолютно здоров. Мне ли не знать? — А вдруг не здоров? Ты давно не проверял. — В этом нет необходимости. — Что? — Я слышу биение твоего сердца. Всегда. Инсин от такой новости слегка опешивает, однако всё равно уточняет: — Буквально? — Верно. Я слышу тебя целиком. Кровь, что течёт по венам. Духовная энергия, бегущая по меридианам. Тебе совершенно не о чем волноваться, — неожиданное заявление, сказанное настолько обыденным тоном, заставляет Инсина в неверии округлить глаза. — Я и не подозревал... — Конечно, не подозревал. А потому и давал мне повод играть в заботливого доктора. —... Гробовая тишина окутывает комнату. Казалось, что ничего уже не способно его удивить, однако Инсин на мгновение забыл, с кем живёт. Хищные глаза всегда неотрывно за ним наблюдали. И если раньше казалось, что Дань Фэн просто очень любознательный и внимательный, то сейчас Инсин в который раз начинает осознавать грани его звериной натуры. Острые зубы, что всегда так и норовят вцепиться в его плоть. Сильные руки, способные в мгновение сломать его кости. Ужасно чуткий слух, читающий его, как открытую книгу. И всё это Дань Фэн скрывал долгие годы, считая, что нет необходимости Инсина посвящать в свои секреты. — Пульс ускорился. Ты боишься? — Что? Нет! Инсин резко поднимается и неловко придерживает едва не упавший стул. Сердцебиение действительно ускорилось. Он заученным движением принимается убирать столик для чаепитий, чтобы хоть как-то себя успокоить. — Хватит уже чаевничать. Мне нужно пораньше лечь спать. —... Дань Фэн молча ставит пиалу возле руки своего мужа и тот относит грязную посуду на кухню. Неприятно. В конце концов, на что он рассчитывал, открываясь Инсину настолько бездарно и грубо? Он действительно не планировал этого говорить. Но секундное желание успокоить тревоги возлюбленного победило здравый рассудок. Инсин вежливо желает ему спокойной ночи и отправляется в свою комнату. В последнее время он ужасно взбешён и любая неприятность зажигает его, словно фитилёк для бомбы. Поэтому мужчина предпочитает молча ретироваться и не продолжать заведомо очень эмоциональный и напряжённый разговор. Он действительно вымотался. Не физически, но морально. Дань Фэну, однако, подобное не по нраву. Он готов принять его молчание в любой другой ситуации, но не тогда, когда это касается его самого. Верховный старейшина решил быть чуточку смелее, чем обычно. Пока Инсин его не отталкивает — он будет продолжать наступать. И в какой-то момент это зашло настолько далеко, что тихое и спокойное засыпание Инсина прервалось из-за ощущения холодной чешуи на коже. Острые коготки уже пробрались к нему под рубашку. Эта рептилия подкралась ужасающе незаметно. Инсин с усилием зажмуривает глаза, думая лишь о том, что для Дань Фэна он всё равно что открытая книга. Нет смысла скрывать свои истинные чувства. Пальцы сжимают простынь, когда со спины к нему прижимается прохладное тело. Тонкие лодыжки сталкиваются с его собственными, Дань Фэн словно вплетается в него, заставляя Инсина подрагивать от холода и осознать, что из-за волнения он, кажется, слегка перегрелся. — Всё хорошо. Я тебя не съем, — тихий смешок раздаётся где-то над ухом, а затем его шею игриво кусают. Инсину кажется, словно в этот момент внутри него что-то с визгом лопается. — Что ты...? — чужая рука ловко хватает его за внутреннюю сторону бедра, предварительно царапнув живот. — Ш-ш-ш. Будь послушным мальчиком, хорошо? Эта фраза распаляет давно готовые зажечься угли, ведь Инсин прекрасно помнит, кому Дань Фэн говорил нечто подобное. Он оборачивается. На него смотрели всё те же бирюзовые глаза. Видеть их настолько близко и понимать, что не можешь отвернуться — настоящее испытание для его непокорной души. Руки старейшины держат надёжно. Его присутствие обламывает жалкие попытки Инсина хоть как-то успокоиться. — Инсин... — когти цепляют чувствительные соски и замирают аккурат возле тяжело бьющегося сердца, — Ты ведь знаешь, что я... — Не говори. Я знаю. Просто... —... Дань Фэн укладывает подбородок ему на плечо. Втягивает носом аромат недавно вымытых с мылом волос, прищурившись, словно довольный кот. — Дань Хэн сказал, что убивал меня множество раз. —... — А "я" в итоге оказался мерзостью. Но это всё ещё был я. —... — Он не думал, он просто сделал это... — Он спас тебя. От самого себя, да, но спас. Ему не так то просто видеть твою смерть. И в глубине души он её не желал. — Откуда тебе знать? — Ты мне не веришь? Инсин на мгновение замирает, а после тяжело вздыхает. Дань Фэн, очевидно, ни капли не сомневался в своих словах. — Тогда как всё к этому привело? — Вероятно, что-то ужасное случилось с Лофу. А может и со всем альянсом. — Ха! И ты так спокойно живёшь с этими мыслями? —... Дань Фэн молчит. На самом деле, он думал об этом даже больше Инсина. Думал о позорной искре радости в сердце, когда понял, что в будущем у него всё же будет возможность быть рядом с возлюбленным. О том, как он счастлив знать, что всё таки сможет сбросить с себя оковы власти. О том, что даже не смотря на жестокость такой судьбы — это всё же лучше, чем тысячелетиями гнить под личиной Пожирателя Луны и лелеять в душе воспоминания об ушедших днях. Что угодно будет лучше такой судьбы. Инсин сам виноват, что заразил его своим непомерным эгоизмом. Мужчина сжимает чужую руку на своей груди. Отчего то после сказанного и услышанного ему стало немного легче. Он тихо смеётся. — Ты сумасшедший, Дань Фэн. Не удивительно, что всё ещё терпишь моё присутствие. Жаль тебя, дурака, но придётся нести этот крест до скончания веков. Рука на бедре сжимается с ощутимой силой. Мурашки пробегают по коже, когда ухо опаляет горячее дыхание: — Осторожнее, Инсин. Раньше ты дразнил чудовище в клетке, но сейчас твоя голова в его пасти. Инсин поздно думает о том, что надо бы не демонстрировать, как позорно он получает удовольствие от подобных угроз. Однако, Дань Фэн всё слышит. И чувствует. Его рука наконец-то достигает паха мужчины и Инсин не сдержанно мычит. — Делаешь мне одолжение? Я не могу думать ни о чём другом, — костяшки белеют от того, с какой силой он сжимает простыни. В глубине души он рад, что Дань Фэн так заботится о нём, пытаясь свести на нет всю тревогу, но его горделивая натура не переживёт, если заявить об этом вслух. — Воистину, ты бесстрашный человек...— он кусает красную серёжку и рука ловко проникает мужчине в штаны, — Думаешь, я не смогу тебя отвлечь? — Не сможешь, — усмешка вместе с вызовом в голосе даются ему легко. Инсин нагло провоцирует возбужденного дракона и делает это на редкость профессионально. Верховный старейшина ведётся, как последний простак. В конце концов, он и сам не прочь избавиться от дурных мыслей. Дань Фэн залазит на него, словно непоседливый ребёнок, и рывком стягивает штаны до колен. — Эй! — Молчи, иначе соседи подумают, что я тебя пытаю. — Но так не честно! Он хватает Дань Фэна за руку, которой тот норовил ухватить его полувставший член. Видьядхара недовольно хмурится и пробует ещё раз, но Инсин снова пресекает его попытку. Эта возня продолжается до тех пор, пока Дань Фэн не валиться рядом, всё ещё скованный по рукам. Инсин тяжело дышит. Его тело напряжено, а улыбка не желает сходить с лица. — Я заставлю тебя это сделать. — Как? Я держу твои руки. — Но забыл про язык. Инсин от такого заявления на мгновение застывает, а осознав — взрывается издевательским хохотом. — Это не то, о чем ты подумал. Всего лишь расскажу интересную историю. — Какую? — О том, что я так и не успел сделать со своим учеником. *** Примечание: Всё, что написано далее — рассказ и выдумка Дань Фэна. « —...Закрой глаза. Длинные ресницы вздрагивают и тоненькая кисточка касается нежной кожи век. Два незатейливых движения — и он открывает глаза. Теперь его взгляд был обрамлен изящными красными стрелками. Дань Фэн удовлетворённо кивает, вертя кисточку в руке. — Ну вот, наконец-то выглядишь как полноценный член общества. — Какого общества? — интересуется Дань Хэн. — Общества красавчиков. Две пары глаз мгновенно обращают внимание на сидящего поодаль мужчину. Инсин вопросительно выгибает бровь: — Что? —... —... Одно нечитаемое выражение лица — это хорошо, но два — настоящий бонус. — Как приятно получить нескрываемую любовь в двойном размере. — Ты это так видишь? — Мне тебя искренне жаль, Мастер печи. Хоть сарказм в его голосе был очевиден, Дань Фэн и Дань Хэн над ним не смиловались, решив окончательно добить беднягу. Инсин раздражённо отворачивается...» *** —...Почему в твоей истории ко мне такое отношение? — Тебе не нравится? Инсин недовольно закатывает глаза, но спорить не спешит. — Ладно, будь по твоему. Но раз это история про тебя и Дань Хэна... Откуда в ней вообще взялся я? —...Просто дослушай до конца. *** «...Инсин раздражённо отворачивается, но краем глаза улавливает новые телодвижения. Дань Фэн продолжал наводить марафет своему ученику. Хоть он и был с ним груб на словах, в действиях старейшины читались аккуратность и забота. Мужчина молча наблюдал за тем, как чёрные волны стекали между изящных пальцев, как кончики когтей касались скул, чтобы собрать непослушные прядки, как Дань Хэн старался не смотреть в зеркало, чтобы не дай бог не наткнуться на этот невероятно пленительный взгляд...» *** — «Невероятно пленительный»... — Опять ты чем-то не доволен? — Нет-нет, просто не ожидал, что ты способен подбирать столь интересные эпитеты... —...Сочту за комплимент? — Продолжай. *** «...Однако, он совершенно забыл о том, кого выбрал себе в наставники. Мурашки пробегают по коже, стоило ощутить, как кончики когтей проходятся по его челюсти. Дань Фэн заставляет его смотреть. Он чувствует малейшее изменение в его поведении или настроении. Невозможно не чувствовать, когда знаешь самого себя, как облупленного. — Что? — Ты хочешь что-то сказать. Говори. — Не хочу. Инсин едва сдерживает удивлённый смешок. Он воочию узрел, что бывает, когда пытаешься соединить два одинаковых полюса. Отталкивают друг друга только так. — Пока ты проходишь обучение, задавать вопросы — твоя обязанность. — Я ничем тебе не обязан. Ты сам вызвался меня учить. —... » *** — Погоди, ты же не собираешься... — Что? — Ничего. — Говори. — Нет, я не о том подумал. Продолжай. *** «... Дань Фэн недовольно цокает и поворачивается в сторону молча наблюдающего за ними человека. Тот вопросительно смотрит на него. — Инсин, как твой учитель тебя наказывал?» *** — Так, стоп! — Что опять? — Может, не надо приплетать моего учителя? — А может ты наконец-то замолчишь и дашь мне закончить? *** «...Дань Фэн выглядит серьёзно, однако ремесленник понимает, с какой целью поставлен вопрос. Поэтому решает подыграть. — Ставил на колени и заставлял целовать свои туфли. — Очень креативно. На Сяньчжоу с этим всегда было строго. Отношения учителя и ученика — это нечто уникальное. Поэтому, я тоже придумал тебе наказание, Дань Хэн.» *** — Ни грамма реалистичности и очень предсказуемый сюжет! — смущение отчётливо виднеется на его лице и Инсин невольно поражается тому, с какой точностью сумел предсказать дальнейшие события. Да, изначально он всё же подумал о том. — А это плохо? На Лофу книги с подобным сюжетом очень популярны. — И давно ты такое читаешь? — Не читаю, просто слышал от других. —... Инсин решает промолчать. Его хватка давно ослабла, но Дань Фэн продолжал держать его руки. Казалось, он действительно был всецело поглощён своим рассказом. *** «...— Я отказываюсь, — ожидаемо отрезает юноша и отворачивается, однако его ушки предательски краснеют. Дань Фэн замечает это. Его когти цепляют золотую серёжку, заставляя Дань Хэна едва ощутимо дрогнуть. — Уверен? Вдруг наказание тебе понравится? — Невозможно. — Проверим?» *** — Эоны, я уже не могу! — Сдаёшься? — Просто опусти эту часть. Мои уши не выдержат столь нереалистичного бреда. —... Как скажешь. Дань Фэн неловко прокашливается и продолжает: *** «...Дань Фэн обнимает худощавые бёдра своего мальчика и оставляет нежный поцелуй на его коже...» *** Инсин в отчаянии закрывает глаза. Над ним банально издеваются. Или только ему так кажется? Каждое слово Дань Фэна звучит в его голове подобно завораживающей музыке. А его глаза... Его глаза то и дело украдкой поглядывают вниз. Наблюдать этот чувственный трепет ресниц при том, что из его рта вылетает подобная пошлятина — что-то за гранью нормальности. *** «Его вкус остаётся на языке приятной терпкостью и старейшина прикрывает глаза, полностью обращаясь в слух. Тихие стоны оседают сладостью в ушах, руки сжимают тонкую талию. Дань Фэн наслаждается этим моментом не меньше Дань Хэна. Однако было кое что, не дающее ему покоя с тех пор, как они встретились. Поэтому Верховный старейшина обратился за помощью к своему самому близкому и самому особенному человеку.» *** Дань Фэн поднимает на него взгляд и ложится ближе. Инсин набирает воздуха в лёгкие, чувствуя, что его руки всё таки добрались ему между ног. Очень вовремя. *** «Инсин лежал рядом и самозабвенно наблюдал за тем, как его возлюбленный умело распаляет в маленьком драконе желание и страсть. Просьба, с которой Дань Фэн к нему обратился, была весьма специфичной, но разве мог он отказать?» *** — Что же это за просьба? — несдержанно интересуется мужчина, устав от этих бесконечных словесных оборотов. Он обнимает старейшину за лопатку. Видьядхара не сдерживает клыкастой усмешки. Его палец мягко очерчивает путь от основания члена прямиком к чувствительной головке. — Наполнить его благодатную почву частичкой себя. Инсин на мгновение задумывается, а после его глаза наполняются осознанием. — Ты имеешь ввиду...? — в голосе слышится неверие. Верховный старейшина не сдерживает смеха и меняет своё положение, властно подминая мужчину под себя. — В точку, Инсин. Прямо внутрь. И желательно больше, чем один раз, — тихие слова шелестят где-то над ухом, а после острые зубы кусают его за мочку. Пальцы размазывают предэякулят по всей длине. Инсин в шоке пытается переварить услышанное. *** «Дань Фэн придерживал Дань Хэна за ногу и трепетно сцеловывал юношеские слёзы. Его сердце наполнялось счастьем от одного лишь вида этого невероятного совокупления. Инсин делал это с большим трудом, растягивая маленького видьядхару с присущим ему упорством. Дань Фэн взволнованно облизывается. Худые пальцы сжимались на его плече с каждым толчком всё сильнее, розовые лепестки покраснели от трения, а тихие всхлипы звучали в такт влажным шлепкам. Внушительных размеров член нещадно вторгался в девственное нутро, заставляя Дань Хэна дрожать, словно осенний лист. Он прижимался к старейшине в поисках хоть какого-то утешения.» *** — Зачем же так жестоко... — тихо шепчет Инсин, думая о том, что никогда не сделал бы подобного с юной версией его возлюбленного. Дань Фэн взволнованно кусает свои губы, не переставая ему надрачивать. Ох, если бы Инсин только знал, чем он занимался с ним из будущего... — Потому что я так хочу, — безапелляционно отрезает видьядхара, быстро спуская свои штаны. Он уже изрядно возбудился из-за собственного рассказа. Инсин чувствует это, когда головка касается влажного лона, — Смысл в том, что удовольствие должно идти бок о бок с болью, — любезно поясняет Дань Фэн, притираясь о горячую плоть, — Пока один заставляет страдать, второй утешает и дарит удовольствие. — Я в этой истории словно какой-то злодей, — нервно смеётся Инсин, пытаясь смотреть куда угодно, но не в глаза Дань Фэну. Невыносимый жар полностью окутал его тело. Столько вопросов клубится в голове, но властный взгляд напротив запрещает задать хотя бы один из них. — Ты в этой истории настоящий герой. Только представь, что с ним случилось бы после... — такая неприкрытая мечтательность в низком голосе заводит даже сильнее, чем пошлость и ласки, от чего Инсин не выдерживает и хватает видьядхару за ягодицы. Дань Фэн тихо ойкает, чувствуя, что у него на мгновение отобрали контроль над ситуацией. Крепкие руки ремесленника держали его надёжно, пока он сам принял более удобную позу. Видьядхара не на шутку пугается, ощутив, как крупная головка случайно коснулась его только-только зажившей хризантемы. Страх и возбуждение пронзают его тело словно тысяча стрел. — Верховный старейшина мечтает о маленьких сопливых дракончиках? Какая неожиданность, — его руки заботливо оглаживают мягкую кожу, добираясь до хвоста, и тот мгновенно окольцовывает ему бедро. Дань Фэн сейчас кажется невероятно напряжённым. В ответ видьядхара молчит. Инсин чувствует, как сильно поменялся его настрой, когда прежде чувственный и заботливый Дань Фэн зубами разрывает ему рубашку и вцепляется в грудь, заставляя его громко шипеть от внезапной вспышки боли. — Дань Фэн, чёрт тебя дери, ты напрашиваешься? — в ответ снова тишина и новая вспышка боли, но уже в другом месте. Инсин вновь громко шипит. Дань Фэн поднимает лицо и мужчина замечает на его губах капельки собственной крови. Видьядхара быстро облизывается. Инсин шокированно смотрит на это, а после взрывается едва ли не безумным смехом, откидывая голову на подушку. Столько лет жизни бок о бок, чтобы в итоге осознать: Дань Фэн, которого он обнимал и целовал — это даже меньше, чем верхушка айсберга. Инсин не знает, плакать ему или смеяться, поэтому делает все вместе. Голову разрывает от мыслей. Член болит от желания наконец-то достичь разрядки. Но ещё сильнее прямо сейчас страдает его сошедшее с ума сердце от любви к этому невероятному существу. Дань Фэн уже привык к этим внезапным вспышкам смеха, понимая, что так Инсину легче переживать потрясения. Но он не в настроении быть терпеливым, поэтому насаживается самостоятельно почти что на всю длину. Руки сдавливают хрупкую человеческую шею, хвост сжимает бедро, настойчивый поцелуй полностью пресекает отчаянный смех, а горячее нутро сжимает внутри себя. Нет, заставить Инсина быть грубым — это что-то невозможное. Он слишком любит его, слишком любит себя и, в конце концов, очень сильно полюбил малыша Дань Хэна, пусть и не получил от него ничего хорошего. Вот Блэйд — другое дело. В тот день Дань Фэн ощутил нечто новое и ему, чёрт возьми, понравилось. Думать о причинах и следствиях такого удовольствия не хочется. Он лишь надеется, что в будущем его возлюбленный всё таки доберётся до Дань Хэна... Настолько ужасная и грязная мысль в итоге оказывается озвучена в пылу страсти и Инсина пробирает острой волной возбуждения. Он обнимает видьядхару, отдавая всего себя этому моменту, и Дань Фэн сжимает его в ответ до боли, едва не душа хрупкого человека в своих драконьих объятиях. — Я так... Люблю его... Дань Хэна... — тяжёлые толчки выбивают из него воздух, совсем как в его маленьком рассказе. Инсин едва не плавится под ним. Признаваться в любви другому, пока тебя с отчаянием трахает любимый муж — где подобное слыханно? Но, эоны, он готов слушать это бесконечно! — Люблю... Так люблю... Хочу увидеть его детей... Хочу, чтобы он был счастлив... Его душа окончательно падает на самое дно грёбаной преисподней. Он изматывает Инсина до полной отключки, опустошает его, а заодно и себя. Накопленные за последние столетия чувства в один миг разлетаются по воздуху, словно пыль. Дань Фэн в какой-то момент даже допускает причину, по которой временные искажения едва не уничтожили его... Ведь влюбиться в Дань Хэна не как в самого себя, а как в отдельную личность — наверняка жуткий диссонанс для вселенной, верно? Эта мысль отдаёт неприятной горечью. В конце концов, однажды Дань Хэн сам всё вспомнит? Вспомнит это маленькое послание из прошлого от самого себя. Дань Фэн закрывает глаза с улыбкой на губах, обнимая своего любимого человека. Исключено. Он уже собственноручно озаботился тем, чтобы подобное никогда не случилось.