Стихи о полных девушках

1. С того дня, когда тебя выбрал, пери, миру деспот, вам – полубог, у твоих послушно легла империя полнеющих, резвых ног. Щёки нежные рдянее роз Дамаска, в страстном танце бёдер широких пляска, свежесть ранняя – всё при ней, усладительнице очей. Недалёкая пухлая одалиска, в детстве проданная отцом, ты мечтала когда-нибудь, что так близко будешь видеть Грозы лицо? Господин зовёт тебя каждой ночью, позабыв, похоже, про жён и прочих. В Топкапы переселена, ты почти что его жена. Плов, щербет и кофе, кальян и сласти – репетировать недосуг. если юной хозяйке охота страсть как погонять и построить слуг. Наконец, в носилки не без сноровки ты садишься в ярких своих обновках, до отъезда перехватив пахлавы кусков до пяти. В восхищенье пиршественная зала: каждый танец неповторим. Омывать сердца свирель не устала, барабан отбивает ритм. Под рукой у визиря лохматый пёсик, а девчонка, налитая, словно персик, в танце вьётся, летит, плывёт, страстно вскидывая живот. Плеск оваций. Запышка вспотевшей девы. Место рядом с владыкой – с Ним. О голодные детские годы, где вы? – не забыть бы помочь родным. Ночь. Султанская спальня. Краса Востока, чтоб удачу свою не спугнуть до срока, зная вкусы Грозы Земной, опустилась к нему спиной… 2. С того дня, когда тебя бросил, пери, миру деспот, вам – полубог, ты телесно новой достигла меры, о восточный пряный цветок – то в кальянном мороке на диване, то за блюдом или за одеваньем ты валяешься день-деньской, не сумев совладать с тоской. Ах, у Солнца Вселенной вкус переменчив, на Проливах его рука. Громче радостный шёпот забытых женщин, и отставка недалека – не зовёт. Ты рассеянно слышишь тосты, в шубку кутаешь свой растучневший-толстый, пляшешь редко и кое-как, приказав создать полумрак. Омывая тебя, прошептала нянька, с кожей тёмной, как кипарис: «О ханым, я видала дворец с изнанки, моя пчёлка, взгляни-ка вниз: своего уже не увидишь жала, для султанских чресл тяжела ты стала. Он ведь хлипок» – «Чочук, беда». «Что скажу, будешь делать?» – «Да». Побережье безлюдно. Прибой и пена. Ярким шаром плывёт луна, словно ищет подругу себе Селена, одинокую, как она. Над Босфором звёздное небо глухо. Рядом девушка пышная и старуха. «Ай!» – неслыханные дела! – нянька плетью её ожгла. «За богиней на убыль беги!» Вдоль моря, сбросив всё, сквозь слёзы и смех, одалиска с луной, красотою споря, перешли на неспешный бег. Две богини, две женщины – то не ересь – обнимаясь, шутя, животами мерясь, как подруги бегут, смеясь, наготы своей не стыдясь.