В сиянии славы Его

И выстроились в боевом порядке воинства Небес и Ада. Грозовые тучи собрались по всему горизонту, обрамляя поле битвы. Безмолвная небесная твердь сверкала отблесками на мечах и копьях. По Земле ехали Война, Голод и Загрязнение, и Смерть ехал с ними. Кроули совершенно не хотел быть здесь. Он был зол и напуган, но твердо верил в то, что недавно открыл в себе, и это была очень простая мысль. С него хватит. Никто, даже он сам, не заслуживает того, как Ад обращается со всеми. Когда крохотный Антихрист отказался играть по правилам, Кроули на краткий светлый миг поверил, что все обойдется, но быстро осознал, что нельзя выставить друг против друга две бесконечные армии солдатиков, а потом просто вернуть их в коробки, не дав повоевать. — Они не разойдутся, — сказал он бесцветным голосом, обрывая ангельское словоизвержение о том, что всё теперь будет в порядке, воевать не придется и можно будет отправиться по домам. В прошлые разы не сработало, этот чем лучше? Жаль, что уже не доведется услышать историю «переодевания» Азирафеля. Прекрасный и очень чумазый центр вселенной повернулся, внимательно вгляделся в Кроули — и он затрясся от страха, чувствуя себя обнаженным. Отчаянно хотелось найти камень и заползти под него, но вряд ли существовал камень, который этот ребенок не смог бы перевернуть. Кроули поднял на мальчика удрученный взгляд, зная, что заслужил всё, что его ждет. «Прости, — подумал он. — Прости, что я и сейчас, как всегда, все испортил. Прости, что детство для тебя кончилось так скоро». Суровое выражение мальчишеского лица сменилось глубоким сожалением, а кудри осветились заходящим солнцем, словно золотой нимб. Щурясь против сияния, как щурились, бывало, кролики, попавшие в свет фар «Бентли», Кроули пораженно замер. Это лицо было ему знакомо. Он вспомнил свист ветра вокруг себя и страшную тоску по дому. Впервые за шесть тысяч лет он подумал без всякой иронии: «Бог ты мой!» Мальчишка ухмыльнулся. Поднялся ветер, тучи стремительно заполнили небо — молнии под ними посверкивали так, будто подготавливается к атаке колоссальное оружие будущего. Меньшая часть мозга Кроули изумилась: «Небеса больше не позволят застать себя врасплох!» Большая и гораздо более напуганная вдруг поняла: «Это неправильный ребенок! Азирафель, ах ты шельма!» — Он негодующе повернулся к непривычному телу, которое ангел сейчас занимал. — Это не тот! — возбужденно прошипел он. — Прошу прощения? — не понял Азирафель. Мальчик строго шикнул. Кроули мгновенно закрыл рот, а мальчик улыбнулся и приложил грязный палец к губам. — Почему ты так на меня смотришь? — спросил он. — Я думал, ты меня искал тогда. Думал, ты будешь рад меня наконец встретить. Он посмотрел на новое обличье Азирафеля и покачал головой. Внезапно ангел оказался сидящим рядом с немного напуганной дамой и начал удивленно оглядывать себя. Мальчишка, перед тем как повернуться к друзьям, подмигнул Кроули. — Все эти подмены младенцев, наверно, сложная штука, — сказал он. — Не бойся так. Я о тебе всё знаю. Это не сильно успокоило Кроули, но в ближайшие несколько минут он был слишком занят, чтобы об этом думать. У него не было даже времени, чтобы быть больше чем в ужасе. Да, он был напуган до потери пульса, да, уверен, что ему не миновать ужасной смерти. Но не парализован страхом. То, что пришло ему на ум, когда он смотрел, как Азирафель задает неудобные вопросы, заставляя военачальников обеих армий разбегаться в поисках ответа; мысль, которая появилась у него, когда он наблюдал, как Азирафель поднимает меч и его мягкая рука с идеальным маникюром смыкается на рукояти, будто это рука — ну да! — ратника небесного воинства, — эта мысль была, что на этот раз он хотя бы связался с компанией поприличнее. Но, конечно, он не собирался сообщать это Азирафелю — еще возгордится, засранец, перед смертью. По-настоящему его накрыло по пути в Лондон в украденном джипе. Все это нагнетание окончилось пшиком. Если кое-кто собрался сражаться за правое дело и положить жизнь за друзей, так дайте ему нанести хоть один удар!.. Мальчик уехал, даже не оглянувшись, а Кроули увяз в дерьме еще глубже. Его ждет расплата, вечность адских мук, а единственный шанс на искупление укатил в закат. — Может, поедешь ко мне? — предложил он печальному ангелу. — У меня, по крайней мере, осталась квартира. — Нет-нет. — Азирафель тяжело вздохнул. — Не хочу навязываться. Я... я прогуляюсь немного. Кроули остановился, чтобы дать ему выйти. — Заходи позже, если захочешь, — сказал он непринужденно. Он отъехал. Ангел хренов. Зачем вообще быть ангелом, если ты не можешь хотя бы побыть рядом и подбодрить приятеля?.. Услышав позади крики, он резко затормозил. — Кроули! Кроули! — Азирафель подбежал, тяжело дыша. — Что? — Кроули смотрел на необычное зрелище — ангел, повиснувший на дверце джипа и пытающийся отдышаться. — Ты хочешь заработать инфаркт? — Кроули... с тобой все будет хорошо? — Азирафель накрыл рукой его запястье. — Давай я все-таки поеду с тобой? Не хочу, чтобы ты... то есть... ох, пожалуйста, Кроули, скажи, что ты будешь в порядке!.. Кроули посмотрел на ангела внимательно — тот дрожал и стал смертельно бледен после того как восстановил дыхание. Вот оно что. Он попытался язвительно усмехнуться, но Азирафель, похоже, не поверил. — Со мной все будет отлично. Перестань драматизировать. Увидимся завтра, ладно? — Обещай. Обещай мне, Кроули. Кроули посмотрел в испуганное лицо — и не стал закатывать глаза. — Обещаю, — тихо сказал он. Азирафель кивнул, слегка сжал его руку и отступил на тротуар. Кроули поехал домой и напился виски до полусмерти. Но не до смерти — в конце концов, он был демон слова. Пробудился он лежа ничком на диване, в ужах ужасно звенело. Через несколько секунд он понял, что это телефон, и, пошатываясь, подошел к нему. — Кроули! Я звоню тебе в третий раз! Ты не отвечал! — Прости, — буркнул Кроули и побрел через гостиную, поскольку стоять ровно у него пока не получалось. Он дошел до окна и прислонился лбом к прохладному стеклу. Голос ангела был переполнен счастливым возбуждением, но что именно он говорит, разобрать не получалось. — Кроули? Ты слушаешь? О, Кроули, ты не поверишь, что случилось! Взгляд Кроули понемногу фокусировался на том, что было припарковано снаружи. Разглядев глянец черной краски, хромированный металл и безупречный кожаный салон без единого пятнышка копоти, он почти перестал дышать, а алкоголь мгновенно испарился из его тела. — Спорим, поверю? — сказал он.

***

На третье утро Кроули встал рано. Предыдущий день он помнил очень смутно, разве что был почти уверен, что в конце концов оказался с ангелом в «Ритце». Кажется, на этот раз он не сглупил и протрезвел перед сном: похмелья не было и следа. Сквозь шторы просачивался свет, пели птицы. Обычно это было для Кроули знаком накрыть голову подушкой и снова провалиться в сон, но сегодня хотелось не спать, а радоваться жизни. Выпрыгнув из кровати, он подбежал к окну и раздвинул шторы. Солнечный свет омыл его, вдруг захотелось свежего воздуха, и он распахнул окно. Снаружи было тихо, гораздо тише, чем можно было ожидать. «Должно быть, и в самом деле несусветная рань», — решил Кроули и высунулся из окна, чтобы взглянуть на деревья в парке. День обещал быть приятным, с легким прохладным ветерком. От парка неспешно направлялась одинокая фигура, и до Кроули донеслись обрывки оперы, напеваемые под нос. Он радостно осклабился. Похоже, Азирафель решил покормить уток спозаранку, пока не набежали толпы. Когда не спишь по ночам, на такие вещи всегда достаточно времени. Ему захотелось поддразнить Азирафеля, что тот в кои-то веки отправился куда-то пешком, а не канючил, чтобы его подвезли. — Эй, Паваротти! — позвал Кроули, смеясь. Азирафель остановился под его окном, сияя ему абсурдно солнечной улыбкой. Ухмыляясь ангелу в ответ, Кроули позволил себе погрузиться в теплое чувство дружеской симпатии. Это оказалось здорово. Это ощущалось как первый день его оставшейся жизни.