Белые перчатки

Сверкающие тени проезжающих машин быстро пробегали по потолку. Ночь окутала мягким покрывалом тишины. В углу комнаты, при слабом свете экрана телефона, Джаст наблюдал за начальником, который, наконец, провалился в сон. Легкое дыхание, равномерное и спокойное, словно тихая мелодия. На лице Джаста, если бы кто-то его сейчас видел, виднелась еле заметная улыбка, отражающая невидимую радость — радость от того, что после напряженного разговора, когда один подбирал каждое слово, а другой видел в любом произнесенным вслух — нападение, он мог отдохнуть. В этот момент все тревоги и заботы растворились в тишине, и он понимал: начало положено — это лишь маленький шаг, но и простое удовольствия, такое как видеть, как кто-то близкий наконец-то спит и не видит в тебе угрозу. Пока вымотанный днём парень лежал на своей белой простыне, крепко укутавшись в одеяло, другой штурмовал свой телефон. Если со стороны тихие вздохи были еле слышимые, то внутри разгорался спор. В сердце царила буря, как в разъяренном океане, где каждое чувство — это волна, готовая смести все на своем пути. Джаст сидел на краю мира Альфедова, окруженного стенами привычного ему уюта. В душе бушевала тревога, как неумолимые ветер, срывающий всё со своего пути. Страх, что он в этих голубых глаза погрузится в мрак, визуальные фантазии и страшные образы, что перед сном упомянул начальник. Пальцы, словно стараясь найти себе место, расчесывали и так нормально лежавшие локоны. Давящее, неприятно чувство беспомощности. Корабль без руля в ночном шторме. Отцепившийся от ветки лист, верно приближающийся к земле. Последний вздох убитой дичи на охоте, в глазах которых лишь широкая рука охотника.Страшно. Каждая мысль. Любая гипотеза, задумка, слово, что он хотел бы сказать, словно плесень, обрастала этими страхами. Как колючий кустарник — его надежды запутывались в шипах сомнений. Что, если, Альфедов на самом деле не боиться грязи? Нет. Он боялся грязи, да. Бред. Бред, но не ту грязь, что видит обычный человек. Не просто капли на джинсах от лужи, случайный шматок соуса от гамбургера на пальце, прилипшая слякоть на подошве от земли. Нет… Грязь — не только физической, но и той, что прилипает к душам, оставляя следы, которые не смоешь.Чернота, которая появляется от поступков, от слов, вылетающих изо рта, микробов на руках, что заразились этой чернотой от самого человека. Внутри него росло ощущение, что если он выйдет за пределы дозволенности Альфедова, мир вокруг этого, казалось бы, взрослого человека, совсем озвереет, а он сам потеряет себя в этом хаосе. Если Альфедов сам, прямо, без какого-либо подтекста, сказал. Сказал, что мечтает вернуть обыденность — простые радости, которые когда-то были так естественны. Но как это сделать? Если по рассказам Диамкея, он уже с третьего класса терял ту самую «обыденность»? Каждый шаг, каждый поиск ответа, фраз, что он мог сказать Альфедову, любой подступ к нему казался обрывом в бездну. Джасту, в его воображении возникали образы: он тянет светлую руку за собой, но тот тянет его сильнее, утягивая и заставляя самому застрять в вязкой трясине. То ли его страхов, то ли своих… И каждый раз, закрывая глаза, может передохнуть от своих же мыслей, он видит эту светлую руку, он пытается протянуть другую, свободную, как ему кажется, руку. А в теле дрожь и мороз, чувство отчаяния с привкусом желчи. Сон упоминал о необходимости отдохнуть разуму Джаста. Мол, хватит, перестань, завтра все прояснится, отдохни. Но в его голове крутились мысли о том, что значит быть «обычным». Нет, не верно. Что значит быть и жить «обычным» для Альфедова? Это было как стремление поймать ветер в ладони — невозможно и одновременно так желанно. Он видел Альфедова в отражении своих собственных страхов: оба они были пленниками своих мыслей, запертыми в клетке из невидимых преград. И один из них добровольно закрылся в этой клетке. Шагнул навстречу пасти голодного льва. И чем больше он пытался помочь, тем больше чувствовал себя уязвимым, как хрупкая стеклянная сфера на краю стола. Прошёл лишь день. Первый день, как он решил сыграть «спасателя». Веки тяжелые. Они всегда такие под гнётом разговоров с самим собой. И всегда эта болтовня оканчивается на самом интересном. Может, перекур? Утром всегда воздух прохладнее. Непрогретый ярким светилом, Земля остыла за ночь, а точка росы достигла своего апогея. Утро. Как приятно проснуться со свежей головой, когда мозг не воспринимает и заставляет себя напрягаться. «Сейчас утро, пока можно ни о чем не думать, а лишь выпить чаю и проснуться». Он позволяет себе это. На чужой светлой кухне, словно хозяин, вдыхал приятно свежезаваренный напиток. Сколько спит уставший человек? Без понятия. Первые ссылки в поисковике не дают четкого ответа. «Сон — самый главный фактор, влияющий на наше здоровье. Не «один из», а именно самый». Смешок сам вырывается в тишине комнаты. Проносится лишь очередное «Да Ладно» в голове. Зачем же ему это искать, спросите вы. Спустя почти 15 часов сна, белая макушка оторвалась от подушки. Веки с трудом функционировали, желая продолжить сладкий сон. Горло слегка першило, но количество болезненной мокроты точно уменьшилось. Может быть, это первый за последние месяцы раз, когда начальник выспался. Не обращая внимания на чужие вещи, на неправильный порядок разложенных предметов на тумбе, которая впрочем и стояла не под идеальным углом к кровати, он выходит из комнаты. Темные глаза быстро улавливают фигуру в коридоре, а приятная улыбка сама собой появляется навстречу хмурому лицу. — Доброго утра, или уже доброго полудня — он говорил тихо, стараясь не спугнуть — Доброго — он оглядывал кухню, приватизированную гостем — сколько время? — Уже около часа — он проверил часы на телефоне и снова вернул взгляд на альбиноса — тринадцать ноль восемь, если быть точным. — Понятно… — он присел напротив, аккуратно положив руки на стол, опасаясь чего-то — Будете чай или же что-то другое? — Я…сам — он озарил столешницу взглядом сонных голубых глаз — вы заварили чай? — френч пресс был наполовину полон — Да, хотелось выпить чего-то не крепкого — темные ладони поворачивали кружку по оси, не находя себе место — вкусный получился Парень ничего не ответил. Лишь в последующие пять минут он налил себе воды и молча сидел напротив, не начиная разговор. Джаст разглядывал такого начальника. Его белоснежная кожа сверкала, как мрамор, в этом мягком дневном свете, а волосы, словно облака, обрамляли его лицо. Он потянулся, и в этот момент в голове зазвучали мысли. Парень глубоко вздохнул, пытаясь собрать их воедино. — Я хотел бы вам помочь — губы быстро сжались, стараясь успокоить их владельца и продолжить– у меня есть идея, но вы должны тоже постараться. Альфедов внимательно смотрел на него. Взгляд его был устремлен точно в глаза, в которых читалась бессонница, тревога и волнение. В темных глазах отражалось, казалось бы, всё. И, может, грустный взгляд с белых ресниц, что хотели бы видеть в них полный ярких красок отблески, казался недоступным и почерневшим. Альфедов чувствовал себя чужим, теперь уже в своей квартире, обителе, храме — белым лебедем среди ярких уток. Беспокойство и ожидание, словно две тени, танцующие на грани понимания. — Я тебя слушаю — после непродолжительной паузы, вставил Альфедов. Ладони нервно трогали прозрачный стакан с такой же водой. Дрожжи в них не было. Нет. Джаст было начинал что-то говорить, но каждый раз, когда он пытается открыть рот, звуки словно застывают на языке. — Мы с вами — он замолчал, снова утопая в не преклонном и стойком взгляде голубых глаз — Что «мы с вами»? — уже устало, произнес Альфедов — долго, работник Джаст, обычно вы быстрее работаете. Ухмылка неловко появилась на лице Джаста. С каким-то упреком смотря на Альфедова, который, похоже после крепкого сна, чувствовал себя прекрасно. — Вы сейчас надо мной шутите? — он поднял бровь, вызывающе, но мягко — Просто говорю факты — плечи на секунду вскинулись — продолжайте, я вас слушаю — Тут, наверное, придётся говорить именно вам — он увёл взгляд, стараясь словить нужные слова летающие образами по комнате — я хотел бы вам предложить авантюру — Авантюру? — белые брови нахмурились — Да, сейчас я вам даю две минуты подумать — он скрестил ладони, крепко сжимая пальцы у своей кружки — спустя это время вы должны назвать или же написать пять вещей, что бы вы хотели сделать, но не можете в силу вашей…привычки — Болезни — тихо подкорректировал его Альфедов — мы же вчера это уяснили — Да…так вот — взгляд снова вернулся на собеседника — сможете? — В порядке от легкого до сложного? — уточнил он, закрывая глаза ненадолго, похоже представляя — Было бы прекрасно если бы вы сделали их в таком порядке Альфедов задумался. Эта авантюра не казалось ему сложной, но всё равно вызывала какие-то неприятные отголоски. Всё-таки у него было визуальное мышление. Всё, что он слышит, он рисует в голове. А сейчас ему приходиться вспоминать, упорядочивать то, что меньше все хотелось бы себе напоминать. Он закрыл глаза, но это лишь усилило давление на висках. В голове у него крутились образы, от которых сердце на долю секунды замирало, словно в ожидании удара. В его сознании раздавался глухой шум, разговоры людей, шелест бумаги, скрежет металлических колесиков по плитке, удары ногтя о цилиндр шприца. В этом шуме проскальзывали образы: отвратительные, противные, вызывающие тошноту. Не открывая глаз, он разрушил тишину: — Первое…самое отвратительное… — глаза щурились, словно страшась угрозы –дотронуться до больного человека, который на грани… ты понял Джаст лишь тихо печатал это в заметках телефона, ожидая следующего ответа. Романтические, приторные и слащавые слова, нежные взгляды. — Второе…позволить прикоснуться к себе…телесные жидкости и прикосновения Мягкий взгляд в закрытые белоснежные глаза. Джаст напечатал и ждал третий пункт. Как понял парень, тот начал от тяжелого к легкому. И отметил это у себя. — Третье… выпить из чужой кружки…или бутылки… Альфедов приоткрыл глаза, что быстро сделать глоток воды. От представления в голове все то, что было произнесено. Сердце пропускало удары, а сухость во рту возрасла до пика на третьем пункте. Джаст проводил все его действия своим взглядом, мягко одобряя действия хозяина квартиры. — Четвертое — он глубоко вдохнул, зажмурив глаза — обедать в кафетерии, есть не свою приготовленную еду — Осталось последнее — тихо сказал парень, замечая нервное сжатие пальцами стакана воды — И пятое… Взяться голыми руками за дверную ручку…за поручень в автобусе…в метро Джаст все зафиксировал. Голубые глаза с надеждой посмотрели на него. — Это все? — он снова сделал глоток воды, поправив свободной рукой волосы — я надеюсь мы не сразу все это будем делать за день? — Нет уж — улыбнулся ободряюще Джаст — сегодня мы с вами отдыхаем — Спасибо — облегченный вдох — я бы еще добавил, «впустить в свою квартиру» — он посмотрел вокруг Джаста, оглянув кухню — но, это можно сделать между третьим и четвертым, а не вторым — Хорошо — Джаст быстро это тоже напечатал — смотри, я тебя оставляю, тебе нужно вылечиться и обдумать все одному, но завтра мы с тобой встречаемся у метро, хорошо? — Не на такси? — хмуро взглянул начальник — я планировал пройтись пешком — К сожалению, завтра мы начнем с вами по шагам идти к «обыденности». Вагон метро, словно огромная стальная чаша, наполнялся звуками: гудение электричества, шуршание одежды, разговоры пассажиров. Но для Альфедова этот мир был полон угроз. Он долго стоял у двери в Метро, сжимая в руках сумку, как будто она могла защитить его от невидимых врагов. Внутри него росло напряжение, как натянутая струна, готовая в любой момент разорваться. Джаст без прикосновений оповестил о своем прибытии. Он мягко помахал перед его носом, чтобы начальник вышел из транса. — Вы готовы? Как себя чувствуете? — Джаст сегодня был во всем черном, не забыв нацепить любимый перстень на удачу, ведь день будет точно сложным — И да, и нет — парень с своем темно-серой водолазке и темных клетчатых штанах. Они быстро прошли турникеты, оплатив картой проезд. Поэтому уже стояли у линии и ожидали свой вагон. Поглядывая на начальника, Джасту казалось, что сейчас он снова бледен, а голубые глаза были зафиксированы на одной точке. стараясь успокоить сердцебиение. Каждый звук, каждое движение вокруг вызывало у него мурашки по коже. Альфедов чувствовал, как пот начинает выступать на лбу, а сердце колотится так, будто пытается вырваться из груди. Люди, которые входили и выходили, казались ему носителями невидимой грязи. Он представлял себе, как их обувь оставляет следы на полу, как их руки касаются поручней — о, эти поручни! — источников неведомых микробов. Самый легкий пункт в его списке. Начальник закрыл глаза на мгновение, пытаясь сосредоточиться на дыхании. Но даже это не помогало. В его голове крутились мысли о том, что он не должен дотрагиваться до ничего. «Не трогай! Не смотри!» — шептал внутренний голос, который стал его постоянным спутником. Он чувствовал себя пленником в своем собственном теле, запертым в клетке страха. Джаст тихо шепнул, что все хорошо. Но не это не успокаивало. Он посмотрел на своего подчиненного, а затем на других людей. Он видел только лица людей: кто-то смеется, кто-то читает книгу, кто-то погружен в телефон. Все они были чужды ему, все они были потенциальной угрозой. Он стиснул зубы, чтобы подавить желание закричать, чтобы сбежать, чтобы вырваться из этого кошмара. Вагон подъехал плавно. Уставшие люди быстро вывалились из него, освобождая проход. Джаст пошел первым, занимая место рядом с собой. Альфедов как зомби последовал за ним, стараясь не вдыхать этот сырой и подземный воздух. Когда вагон тронулся, он схватился за поручень с такой силой, что пальцы под его белыми перчатками побелели в такой же цвет. В его сознании разразилась буря: «Что если я коснусь чего-то грязного? Что если я заболею? Что если…?» Мысли накатывались одна за другой, как волны на берег. Он смотрел на людей вокруг и видел только опасность. — Снимите перчатки — под ухом, в неприятной близости послышалось от Джаста — Не буду — сдерживая тошноту, произнес парень — Снимайте — более грозно произнес Джаст, от чего уже страшно стало Альфедову. Он машинально снял с правой руки белую перчатку, обнажая белую ладонь в шрамах. Но притронуться обратно к поручню он не решился. Джаст внимательно наблюдал за ним, понимая, что сейчас, при любом резком трогании вагону, ему придется схватиться. Что и произошло. Каждая остановка была для него испытанием. Люди входили и выходили, и каждый новый пассажир казался ему потенциальным носителем инфекции. Страх разъедал его изнутри, заставляя сердце биться всё быстрее. Альфедов чувствовал себя изолированным в толпе, словно был в центре урагана, где все вокруг продолжали жить своей жизнью, а он — лишь тень своего прежнего «я», затерянная в бескрайних просторах тревоги и страха. Когда двери вагона наконец открылись, это их остановка. Альфедов почувствовал, как его сердце забилось ещё быстрее. Свежий воздух, который ворвался в вагон, казался ему одновременно спасением и угрозой. Он сделал шаг вперед, но ноги словно приросли к полу. Вокруг него сновали люди, кто-то толкался, кто-то спешил мимо, и это лишь усиливало его тревогу. «Не прикасайтесь ко мне!» Он выскочил на платформу, но шум и суета, царившие вокруг, накрыли его, как волна. Внезапно в груди застрял комок. Начальник попытался глубоко вдохнуть, но воздух казался слишком густым и тяжелым. Каждое дыхание давалось с трудом, и он почувствовал, как голова закружилась. Свет неоновых вывесок резал глаза, а звуки шагов и разговоров становились всё громче и громче. Альфедов схватился за голову, словно пытаясь подавить нарастающую панику. Он чувствовал, как его охватывает тошнота с новой силой— это было знакомое ощущение, которое он старательно пытался игнорировать. Его желудок скрутило в спазмах, и он понял, что не сможет удержаться на ногах. Словно в замедленной съемке, он увидел, как люди проходят мимо него, не замечая его страдания. Он сделал несколько шагов к стене станции, чтобы поддержаться. В этот момент мир вокруг начал расплываться. Звуки превратились в гул, а лица людей стали размытыми тенями. Альфедов прислонился к холодной стене и закрыл глаза. Он пытался сосредоточиться на чем-то стабильном, но мысли об опасностях снова заполнили его разум. «Что если я упаду? Что если мне станет хуже?» — эти вопросы кружили в голове, заставляя его сердце колотиться ещё быстрее. Внезапно он почувствовал, как ноги под ним стали ватными. Он потерял равновесие и чуть не упал. В этот момент Джаст, отслеживая его состояние, но не трогая все это время, мягко обхватил локоть и поддержал, спасая от падения. - Молодец, пошли на улицу, — его голос звучал как будто издалека. Но Альфедов лишь кивнул в ответ, не в силах произнести ни слова. Он чувствовал себя потерянным в этом хаосе, где каждое движение требовало невероятных усилий. С каждой секундой тревога нарастала, и он понимал: ему нужно выбраться отсюда, подальше от этого места и людей, которые казались ему угрозой. С помощью Джаста он медленно направился к выходу. Каждый шаг давался с трудом, но мысль о том, что свежий воздух может облегчить его состояние, придавала сил. Наконец они вышли на улицу, и болезненно белый парень сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить дрожащие руки и успокоить бурю внутри себя. Но даже на открытом воздухе мир всё еще казался слишком ярким и слишком громким — и он понимал, что эта борьба ещё не закончена. — Ну, первый шаг сделан — не отпуская локоть, произнес Джаст — Нет-нет-нет — закрывая глаза, стараясь отдышаться сказал Альфедов — я не хочу, мне нормально быть больным, хватит — он вырвал руку — Альфедов, начинать всегда тяжело — Джаст стоял рядом, в любой момент готовый подхватить — Нет, обратно я иду своим ходом — произнес Альфедов и быстрым шагом направился к зданию офиса. Темные глаза провожал его, понимая, что дальше будет только сложнее… Офис встретил начальника радостно. Все документы были заморожены, так как была необходима подпись главного. Сейчас, сидя за своим идеальным столом, что руки в белых перчатках протерли салфетками от пыли и микробов, а разные бумаги были правильно уложены в идеальном порядке, он успокаивался. Джаст же вяло со всеми поздоровался, выслушивая разные мини-истории от коллег. Жираф, что нашел какого-то паренька, Модди, что красовался каким-то странным колечком из бисера на мизинце. Лишь Хайди и Обси не грузили его. — Мистер Джаст, подойдите к директору — мимо проходившая секретарша, зашла в их кабинет — Хорошо — крыхтя, встал с места парень, замечая вопросительный взгляд голубых глаз, но игнорируя. Темный коридор, тот самый туалет белоснежный и двери. — Проходи — произнес Диам на тихий стук — как дела? — Не очень — Джаст плюхнулся на диван — я честно, стараюсь… Сегодня вот на метро поехали вместе — Нифига себе, это же отлично, мистер Джаст — Диам отпил кофе, садясь напротив — это ведь успех — Это лишь начало, вы о чем? — Джаст закрыл лицо ладонью, мягко жмурясь и потирая пальцами веки — Не отчаивайся, я тебя позвал на самом деле не из-за Альфедова — Диам отпил глоток, ставя стакан на столик — скоро приедут представители одной компании — он протянул какие-то документы, которые все это время лежали на диванчике — представь им наш офис, прогуляйся по городу и нужно произвести хорошее впечатление. — Почему я? — правильный вопрос, он ведь недавний стажер, а тут такое — Потому что они такой же национальности как и ты — ухмыльнулся Диам — ну или же по-другому, как я понял, там твои знакомые попросили, чтобы ты провел экскурсию. — Кто? — нахмурился парень, стараясь вспомнить кого-либо из прошлой работы… или как сказать, подработки — Энди, или как там его. Они тоже из отдела продаж, хотят партнерство — Диам вздохнул, не заметив нервный взгляд напротив — Энди? — Джаст сжал губы, стараясь не вспоминать — через сколько они приедут? — Где-то через два часа, как раз после обеда — Диам поднял взгляд на сорудника — ты чего так насторожился? — Да так… — Ну ты че, увидишься со своими друзьями, поговоришь, сделку устроите — Диам улыбнулся рабочей улыбкой, фальшивой и неприятной — Хорошо, я могу идти? — произнес Джаст, аккуратно привстав с дивана — Да-да, через два часа приходи встретить гостей — кивнул он уходящему сотруднику — До встречи — слегка хлопнув дверью, ушел Джаст Джаст вернулся в кабинет. Сидя за своим столом, погруженный в мысли, он старался успокоиться. Волнение нарастает, как облака перед бурей. Он смотрит на часы, и каждая секунда кажется вечностью. Встреча с давним знакомым, который приехал по работе, вызывает у него смешанные чувства. С одной стороны, это шанс восстановить связь, обсудить произошедшее «тогда» и, возможно, наладить отношения. С другой стороны, воспоминания о прошлом тяготят его. Каждое воспоминание словно оживает в его голове, вызывая чувство тревоги. Он беспокоится о том, как пройдет встреча: сможет ли он сохранить спокойствие и профессионализм, или старые обиды всплывут на поверхность? Да-да, те самые обиды, когда у него получилось его понять. Джаст пытается подготовиться к разговору, продумывая возможные темы для обсуждения и сценарии развития событий. Он задается вопросом: «Как избежать неловких моментов? Как справиться с напряжением?» Внутренний диалог становится все более интенсивным, и он понимает, что эта встреча может стать важным моментом в его жизни — либо шагом к примирению, либо повторением старых ошибок. Чего бы Джасту, ой как не хотелось. Альфедов, который с самого прихода парня следил за каждым действием сотрудника, подметил его летящее настроение. Ни раз поглядывая, он видел затуманенный взгляд, морщинку между бровей, хмурое настроение. В ожидании встречи Джаст решает взять себя в руки и попробовать забыть, и пустить все на самотек. Он поднимает голову и замечает взгляд голубых глаз со стороны стола у окна. Ловит его и мягко одабривающе кивает. Мысленно передавая: «Мол, все ок, просто загрузился» А Альфедов, лишь ухмыляется и продолжает работать, проверяю документы непутевых сотрудников.