Horrorgaze

*** Санс часто грыз вещи. Это привычка осталась с голодных лет в подземелье: чтобы заглушить сосущее чувство голода, похожее на рождение черной дыры ниже края грудины, он скоблил зубами свой пост в Cноудине, смолистую кору деревьев, варил хвою и с трудом добытую рыбу. Глодал тонкие детские кости. После того как Найтмер дал его миру шанс выжить, Сансу пришлось следить за своей привычкой. Было бы грубо оставлять метки на чужой территории, правда? Но даже так ручки и карандаши, попавшие к нему во владение, как и кружки со столовыми приборами, страдали. Все его вещи несли отпечаток заостренного капкана зубов. Все его вещи, а не он сам. Санс заметил укус на левой руке, когда готовил, удивленный его наличием. Совсем не саднящий, но достаточно глубокий, чтобы быть еще видимым. Он пересекал злобной "U" пястные кости и скользил царапинами по головкам основания проксимальных косточек, становясь особенно глубоким на средней фаланге мизинца. Сам Санс, забывшись, укусить таким образом себя не мог - уж слишком неудобный ракурс. Травмированная голова давала о себе знать. Его память порой упускала недавние события. Все было не столь печально, как у Защитника Мультивселенной, ведь он не забывал повседневную рутину. Только происшествия с сильной вспышкой эмоций, моменты чрезмерного напряжения, сильно смазывались и выскальзывали, оставляя после себя зияющие дыры. Он вспоминал что-то урывками сам, из слов окружающих или попадая в похожую ситуацию, но никогда не владел цельной картиной. Жизнь теперь представляла для него череду спокойных дней с проплешинами во время некоторых миссий - когда что-то шло не так, то приходилось действовать на максимуме своих возможностей. Все попытки вспомнить природу увечья не увенчались успехом. Он помнил смутный азарт и неясное навязчивое желание, как руки были крепко сомкнуты вокруг чего-то тонкого, вроде ветвей дерева. Нет-нет, стоп, оно было круглым и шершавым. И ткань. Когти на правой ладони точно зацепились за что-то из плотной ткани, впились, и она прорвалась под напором, но не разошлась. И он утопил когти глубже, просто потому, что это было приятное ощущение власти. Душа чуть убыстренно забилась даже от попыток вспомнить. Санс сглотнул. Судя по этим скудным осколкам, выходило, что он кого-то удерживал. Возможно, Найтмер поручил навести суеты в какое-то место, и он вошёл в раж? Вполне похоже на правду. В большинстве вселенных одного внешнего вида его массивной искореженной фигуры посреди Сноудина или Нового Дома хватало, чтобы уровень негатива повысился. Обычно на таких заданиях время его не особо стесняло, и он позволял себе преследовать местных, гоняя их по лесам, или занимался рэкетом. Охоту он любил тоже. Она напоминала ему старые времена, но теперь он был сыт и мог заниматься ею для развлечения, словно особа королевских кровей. Тем не менее, Санс не любил убивать - вариаций Андайн это не касалось - и хорошо Оценивал противников, за что Найтмер и ценил проделанную им работу. Хоррор бросил взгляд на календарь. В нём он отмечал дни, когда ощущал потерю памяти, просто чтобы потом спросить у остальных детали. Или они сами ему рассказывали, если видели новую пометку. Укусу было не больше суток. При этом происшествия текущего дня выглядели вполне стройно, и Санс пометил вторую половину дня вчерашнего. Выходило, что это вряд ли было поручением Найтмера, да и вспомнилось бы гораздо больше деталей, будь это так. Возможно, это связанно с кем-то здесь, дома. Тогда это точно не Даст: он еще три дня назад ушёл на задание. Киллера он видел сегодня утром скучающим в гостиной, и тот выглядел как обычно, а судя по ощущениям от воспоминания, его жертва точно должна быть потрёпанной. И это точно не босс. Просто по той простой причине, что трудно представить, как Лорд Кошмаров кусает его в качестве самозащиты, а не оставляет с ещё одной дырой в черепе. Тогда Кросс…? Его он не видел сегодня, так что это имело смысл. Он подрался с Кроссом? Нужно ли…

…Крепкие белые лучевые и локтевые кости в хватке одной его руки из-за растопыренных ладоней выглядят словно ветки клёна. Почти ослепительно белые в сравнении с серовато-желтой собственной костью. Они прелестны. По цвету неотличимы от белоснежной одежды, даже шрамы не портят их. Санс видит короткий испуг и то, как замер Кросс, придавленный его весом к полу. Он набирает воздух в рёбра, чтобы что-то спросить…

… принести ему лечебной еды? Короткий проблеск воспоминания пронзает вспышкой.

…Санс накрывает его челюсть свободной рукой, не давая проронить и звука. Голова Кросса теперь прижата к полу, видно его красивый профиль и расширенный в непонимании происходящего белый зрачок. А еще с этого ракурса видно крепкие шейные позвонки, обычно скрытые одеждой. Они столь хороши, словно пустые листы бумаги и белое сладкое маршмеллоу. Их хочется уку-…

Душа учащенно бьётся от неясных образов. Санс проводит ладонью по лицу. Это просто отвратительно. Да, Кросс определенно красив, но это не повод…

… Загипнотизированный, он отпускает чужие запястья и кладет руку на тёплый бок. Кросс вздрагивает. Когти впились в слои одежды, и она прорвалась под напором, но не разошлась. И он утопил когти глубже, просто потому, что это было приятное ощущение власти. Он чувствует, как улыбка растягивает лицо. Хочется урчать от пьянящего ощущения...

… бросаться на кости, как голодная псина. Сансу хочется распылиться прямо сейчас. Нет-нет, сначала узнать состояние Кросса, сделать все, чтобы загладить свой отвратительный поступок – чтобы он не сделал. А потом...

...Неожиданно его жертва взбрыкивает и кусает руку на своем лице. Он заторможенно моргает, и этого замешательства хватает, чтобы Кросс выскользнул и исчез в хлопке короткого пути...

... пойти насадить остатки черепа на что-то смертоносное. Так, хорошо. Ладно. Отлично. Он просто его напугал. Ошейник из паники и чувства вины на шее ослаб. Он сейчас встанет и сделает кофейник горячего шоколада. И пойдёт поговорит с Кроссом о произошедшем. Извинится. Возможно, попытается... Это мучительно стыдно, потому что Кросс действительно слишком хорош для них всех. *** Санс помнил, как Найтмер привёл пахнущее пылью и человеческой кровью существо. Оно было подобно призраку: силуэт неподалёку от занятых диванов в гостиной, пропадающая еда из холодильника, запах сигарет в пустых комнатах. Односложные ответы и молчание на личные вопросы. Оно остро ощущало магию монстров – Киллер откровенно проигрывал в прятках. Оно уступало лишь самому Сансу в настоящей охоте. Сансу даже удалось запомнить его запах смерти, прежде чем это обернулось. Испуганное выражение черепа напомнило Сансу его собственное прошлое, когда он смотрел на свое меняющееся тело в осколки зеркала. Тогда он увидел живые эмоции. И сколько же ему пришлось предпринять усилий, чтобы разглядеть в нём почти сдавшегося себя из прошлого того, кому нужна помощь. Голод, застарелая травма и УР давным-давно искорёжили кости самого Санса, сделав его опаснее, словно раненное животное. УР же Даста витал тяжким кусачим облаком вокруг, корёжа разум постоянно, сделав его безумцем, вполголоса просящим у пустых углов то прощения, то помощи. Хоррор ловил отдельные фразы, когда бесшумно проходил мимо. Особенно сильно задевали душу обращения к Папирусу. Санс помнил времена падения восьмого человека и всю эту выматывающую свистопляску с таймлайнами. В случае Даста безвыходные условия игры сломали его настолько, что он не выдержал. Но стоит признать, что парень сейчас неплохо держался, хоть и отвратительными методами. Пристанище Даста находилось недалеко от комнаты самого Санса, и по ночам острый слух улавливал нетвёрдые шаги, а чуткое обоняние – спиртовую дымку в дополнение к обычному запаху пыли старого чердака. Хоррор был дико рад, что скелет не пользовался короткими путями в таком состоянии. Иногда он слышал, как шаги останавливались и у его двери. С той стороны доносились шёпот и всхлипы, порождавшие сильное желание схватить это недоразумение за шкирку зубами, как блудного котёнка, и отнести в безопасность. В один из таких дней Санс понял, что он просто не может игнорировать свою более молодую и запутавшуюся версию. У него как раз было, что тому предложить. Он сделал то, что Сансы умели лучше всего: — Тук-тук, - костяшки ритмично клацнули о дверь изнутри. Были сомнения в успехе задуманного с первого раза, но как минимум этим он даст понять, что не против компании. — Кто... там? – голос звучал с той стороны неуверенно, будто заново вспоминая начало таких шуток. Или готовился к нападению. Санс все равно был рад ответу. — Печень, – его большая когтистая ладонь медленно отперла отвратительно скрипнувшую дверь, образуя небольшую щель. Было отчётливо слышно, как по ту сторону сделали шаткий шаг назад. В небольшой проём в тёмный коридор струился тихий свет из комнаты. Санс видел половинку чужого черепа, плывущий двухцветный зрачок под сбившимся капюшоном и локоть руки, застывшей в защитном жесте. Воздух пах страхом. — Какая... печень? – тихо пробормотали. — Печенье, – довольно прогудел Санс, протягивая паучье лакомство, хрустящее прозрачной упаковкой в щель. Это напоминало то, как он заманивал детишек на капканы в своём Подземелье с помощью ярких конфетных обёрток. Во всяком случае, конфеты никогда не были обманками – настоящие лёд-енцы. Он же не конченое чудовище. Даст выглядел непривычно растерянно. Но печенье взял. Какой хороший мальчик. Рука зачесалась погладить его по голове. Но надо было сдержаться. — Стучи. Я обычно тут. Открою и помогу, если внутри. Даст не стучал. Он будто окончательно испарился. Заставлял не находить себе место от потребности найти его и узнать, все ли с ним в порядке. Но и шарканье с опорожнением запасов крепкого алкоголя на кухне не происходило тоже. Какое-то время. В один из спокойных дней, ранним утром Санс проснулся от звука падения за дверью. Это ведь можно считать стуком? Да? Определенно, да. Даст лежал там без огней в глазницах, как старая скользкая пыльная тряпка, которой вытерли лужу абсента и плохо выжали. Санс забрал его себе. Стянул несвежую одежду и единственный оставшийся тапочек, завернул бессознательные кости в плед. Подумав, принёс с кухни апельсин и стакан воды. Он позаботится о нём. *** Санс тупо уставился на голые кости, не зная, куда себя деть. Выщербленные шрамами и подсвеченные ядовито-алым от души-мишени, они не могли скрыть нежной округлости у суставов. Лёгкая, изящная клетка рёбер с милым разлетом ключиц, подчеркивающим хрупкость плеч. Остистые отростки позвонков, в отличие от остальных в команде, не колючие как обглоданный рыбий хребет, а покатые, словно перья в крыльях хищных птиц. Смотреть ниже поясничного отдела позвоночника он вообще сам себе запретил, но даже так сосчитал три крупных позвонка. Чёрные же подтёки, как оказалось, скрывали мелкие различия лицевых костей и челюсти. Санс до этого момента не понимал, насколько близорук. Не только он, к слову, а вообще все в их команде мирового зла. Киллер вопросительно наклонил голову на его замешательство. Раздробленная лучевая кость ему(?), казалось, совершенно не мешала, как и сломанные ложные рёбра - он(?) задорно болтал ногами, сидя на столе в крошеве костей, словно недоеденная вафля. Немного бинтов и лечебной еды. Только и всего. Санс управился за пару минут под насмешливым, неуютным прищуром шоколадно-чёрной пустоты глазниц. Жаль, что привести смешанные чувства в порядок так легко не получится. Он был несколько старомоден в подобных вопросах. Санс так растерялся, что ничего не спросил и не просил прикрыться. Почему никто из парней никак не реагировал на... Но с другой стороны, Санс нормально реагировал на другие вариации себя. Себя, убившего брата. Себя с четырьмя щупальцами. Себя в синем шейном платке. Себя-создателя, себя-разрушителя. Почему его перемкнуло только на себе-девушке? У их вида слабый половой диморфизм, а наличие экто-тела вообще сводило сам природный пол к факту по типу цвета волос, то есть шутке. Он вообще являлся рудиментом, учитывая общую бисексуальность. В свое время в Хоррортейле были другие скелетообразные - не то чтобы Санс "делил один шкаф на двоих" с кем-то из них - взрослые, они здорово помогли ему, приглядывая за Папирусом и давая обоим братьям образование, когда отец канул в Ядро Лету. Как минимум он знал, чем отличаются девушки их вида от мужчин (пара атласов по анатомии с Поверхности обитали под его кроватью весь пубертат). Санс решил понаблюдать. Все предыдущие взаимодействие с Киллером никак не выдавало в том обеспокоенности: его(?) одежда ничем не выделялась, он(?) не пытался прикрыть наготу (Санс понял, что не особо разглядывал ширину бёдер в те разы), твёрдо говорил в мужском роде, без стеснения дразнился и пошлил. Даже тон голоса (Сансу пришлось вслушаться во весь тот бред, что этим голосом произносился) ни на что не намекал. Его(?) отличал лишь стиль боя, где Киллер предпочитал пользоваться природной гибкостью и трюкачить в ближнем бою, невосприимчивый к боли. И чёрт, это было красиво. Изобретательно. Рядом со смертельным танго Киллера Хоррор ощущал себя неповоротливым медведем. Остальные тоже никак не реагировали. Только Кросс порой ворчал из-за надобности постоянно исцелять переломы Киллера, на что последний пожимал плечами «это чтобы ты лишний раз меня потрогал, Кросси». Даста он(?) раздражал до треска едва сдерживаемой магии. Их УР не позволял общаться как-то иначе. Становилось смешно от того, что во всех их вариациях несансополучных исходов разговор о пестиках и тычинках был только у него. Найтмер явно не собирался что-то менять в текущем положении дел. Хотя Санс и видел, как неодобрительно тот смотрит на флирт от своего подопечного. Он сам, честно говоря, тоже смотрел на это неодобрительно - Лорд Негатива был староват для Киллера. В конце концов Санс смирился. Киллер слишком долгое время социализировался как парень, так что даже внезапная новость о том, что его тело какое-то не такое и надо почему-то вести себя иначе мало на что повлияет. Если бы кто-то внезапно сказал ему самому: «Эй, приятель, у тебя женские кости», он бы пожал плечами и ничего не сделал. Но Киллер мог и выкинуть нечто (по-плохому) неожиданное в ответ. Так что следовало взять свои джентльменские инстинкты и засунуть далеко себе под копчик. Киллер – парень. Разговоры о том, что его тело женское, ничего не дадут – они, черт возьми, состоят из костей, которые покрывают магией, когда это действительно нужно, открытые интерпретации все остальное время. Вопрос закрыт. Видимо, давно копившееся напряжение заставляло его беспокоиться по пустякам. — Давно ты от меня бегал, здоровяк, — киллер поигрывал ножом. — Думал, что уже разонравился тебе. Санс смешливо фыркнул. Он все эти дни только о нём и думал. — Я давно не дрался. — Аааа, вот оно что. Тогда... – его скучающее выражение лица сменилось детской радостью. — Приветик! Я – Убийца по имени Киллер! Хочешь немного ЛЮБВИ от меня? Я делюсь ею через маленькие остренькие «дружелюбные ножи»! — и с хохотом запустил появившиеся в воздухе магические атаки, особо не прицеливаясь. *** Лорд Негатива был странным. Но это даже радовало, поскольку он не откликался на «Санс». А его брат не откликался на «Папирус». Состоящее из чёрной жижи тело было странным тоже. Теоретически это было то же, самое что текло из глазниц Киллера, что объясняло тягу последнего: частичка субстанции внутри него стремилась объединиться со своим источником. Или что-то вроде. Не странной, но закономерной была только аура негатива, которая следовала за ним прохладным шлейфом, вытесняла собой даже горячечные, кусачие шепотки общего УР их пёстрой компании. Когда она была рядом, дышалось свободнее. Даст расслаблял напряженные плечи. Дорожки вечных слёз Киллера подсыхали. Только Кросс становился серьёзнее, но он перед Кошмаром благоговел. Ни для кого не было секретом, что он ими просто-напросто питался в такие моменты. Ну и пусть – обычную еду он не поглощал, так что просто все были в плюсе на ужине. А ужины были обязательно общие, поскольку Найтмер всегда раздавал указания на следующий день, если таковые имелись. Он давал о себе знать не каждый раз, но, если судить по ощущению облегчения, присутствовал неподалеку всегда. Порой Сансу казалось, что он еще и проверяет их самочувствие во время таких визитов. Ощущение Проверки могло быть просто плодом фантазии. «Мне не нужно, чтобы ты волновался о своих проблемах», – властно сказал Найтмер, когда заключал их сделку. – «Заботься только о моих указаниях. Я забираю тебя, твой мир забирает продовольствие». Тогда его слова звучали, как продажа души чистому злу, которое не держит обещаний. И он согласился на это просто потому, что все, что давало ему силы выживать, умирало на его руках, превращая надежды и мечты в пыль. Но чем дольше он работает под его покровительством, тем яснее становится, что ставить заботы Лорда Негатива выше собственных – лучшее средство достижения любых других целей и желаний. Он не был бессмысленным злом, а скорее спектром от хаотичного до законного и являлся личностью. Это не было актом любви или заботы. Чтобы нож атаковал твоего оппонента, его кончик должен быть направлен туда, куда ты хочешь. Если он будет смотреть мимо — ты промахнёшься. Если нож будет тупым — ты потратишь силы впустую. Если на него оказывать постоянное давление — нож сломается, и ты останешься безоружным. Также ножи для масла плохи для рубки деревьев, а топоры – для светских приемов. Найтмер решал их проблемы, если это действительно требовало его вмешательства. Обучал их тактике и стратегии, держал нужные книги на нижних полках (даже если это противоречило библиотечной системе), лично тренировал. Давал им личное время и время для исцеления, если это было нужно. Не посылал на задания, если те не подходили их способностям. Другими словами, заменял их цели своими, не давал отупеть и не давил больше необходимого. Восхитительный подход. И Санс был предан ему из благодарности. Стрелы Дрима были для него не опаснее обычных. Можно сказать, что он получал от них только половину урона, как и любой нормальный скелет. И спокойно ловил их на полпути к Найтмеру голыми руками или… –  Ого, здоровяк, да ты совсем сумасшедший! – Киллер звучал искренне восторженно, поощряя самолюбие своеобразным комплиментом. Его восхищение приятно грело душу, как и оперение из чистого позитива язык. Магическая стрела хрустнула словно стеклянная под напором зубов. Дрим выглядел сконфуженно. Блу с Дастом даже прервали свой бой, чтобы увидеть, как перекушенная пополам стрела исчезает прохладно-синим песком в воздухе вместе с 5 ОЗ Санса. У Найтмера она отняла бы карикатурно больше. Хоррортейл сделал все части тела оружием, так что не было ничего странного в том, чтобы задействовать ради Лорда Негатива все, что было доступно. Его магия не была столь же быстра. А защищая Найтмера, он защищает в первую очередь всё самое дорогое в своей жизни, что защищает Найтмер. Как бы странно это ни звучало.