ЧАРЫ КРОВИ И РОЗ. Другая история Белль

      Святки пролетели быстро, на календаре один год сменил другой. Третьего января после ужина Адам сказал Белль: у него есть подарок для неё.       Лантерн помог Белль надеть пальто и провёл вниз. Адам, окутанный тьмой, шёл следом. Во дворе сыпал мелкий густой снег, и раздавалась приглушённая музыка – «Зима» Вивальди. Впереди, напротив Розария, раскинулась огромная куполообразная палатка. Аннабелль пыталась понять, когда успели поставить это громоздкое сооружение? Ведь ещё в обед, когда она возвращалась с верховой прогулки, ничего не было. Когда Белль вошла внутрь, то увидела сияющий в сиренево-серебристых лучах прожекторов каток. С потолка лилась музыка и струились длинные хрустальные подвески в виде снежинок, а по центру сияла люстра – молодой месяц в окружении звёзд. Возглас восхищения сорвался с губ Белль:       – Как красиво!       Лантерн окликнул её. В руках у него были коньки.       – Позвольте я вам помогу, мисс, – сказал он и указал на кресло, стоящее около стены купола.       – Благодарю, Лантерн, – улыбнулась Белль, когда тот зашнуровал ей коньки.       Вскоре он вышел, а Белль сняла пальто и тёплое платье, оставшись в одном лавандово-фиолетовом термобелье. Ей было довольно холодно, но она знала, что движение согреет её.              Белль даже не думала, как соскучилась по этому волшебному ощущению полёта, когда острые лезвия коньков с хрустом разрезают поверхность льда и ноги несут вперёд. Белль сначала скользила по льду ёлочкой, затем сменила её тройкой, после чего поехала назад подсечкой и только потом сделала одинарный аксель. Тело за год не забыло выученных движений, и Белль выполнила тройной аксель, наслаждаясь тем, как послушны мышцы в этом сложном прыжке. И только приземлившись, она почувствовала взгляд. Густая тьма замерла у входа, заслоняя прозрачную темноту снежной зимней ночи.       Белль поехала навстречу тьме.       – Адам, спасибо тебе большое! – она немного запыхалась и раскраснелась от быстрой езды и прыжков. – Всё так красиво!.. Я и не думала, что так соскучилась по конькам…       – Я счастлив доставить тебе удовольствие, Аннабелль Грейс, – раздался бархатный баритон Адама из тьмы.       Мягкий озноб скользнул по разгорячённой спине Белль, заставив подумать, что, кажется, она никогда не привыкнет к этому свойству голоса хозяина замка.       Белль улыбнулась и поехала по кругу, меняя тройку и подсечку. Она вспоминала свою программу на прошлый Ледовый бал и чувствовала себя совершенно счастливой эти полтора часа на льду. И все полтора часа она ощущала внимательный взгляд из тьмы. Казалось, за несколько лет, которые Белль была символом Торнфилда, она должна была привыкнуть к любым взглядам, но Адам не был человеком и даже не просто варгисом.              ***       С того вечера Белль часто проводила время на катке. Утром девятнадцатого января, когда она пришла покататься до завтрака, ей на телефон пришло сообщение с незнакомого номера: фотография с верхней станции канатной дороги «Эдельвейса». В кадре на склоне горы в лучах утреннего света, пробивающегося сквозь пену облаков, была группа из семи лыжников, сфотографированных со спины, и один из них был одет в красную форму лектора «Международной академии инструкторов». Она улыбнулась: Фредерик всё-таки пошёл на техкурс! Фотография была подписана коротко: «Тебе привет от Кёлера». Белль быстро напечатала в ответ: «Ему тоже привет» и представила, как острые канты послушных лыж разрезают мягкий вельвет отратраченного склона.       За ужином она сказала Адаму, что хотела бы покататься на лыжах и уже через два дня её желание было исполнено. Рано утром Эллиас повёз на вертолёте Белль и сопровождавшего её Дэвида к озеру Лионелля на вершину одного из отрогов хребта Ружейников. Горы в очередной раз щедро засыпало снегом, и они сияли в лучах зимнего солнца. До ланча Белль с Дэвидом раскатали несколько склонов. Паудер был просто великолепен!       В феврале Белль вместе с Дэвидом съездила покатать ещё четырежды, и за эти поездки она была особенно благодарна Адаму.              Белль по-прежнему скрупулёзно разбирала каждую фразу в «Книге Пророчеств» и не забывала про верховые прогулки. А как-то за ужином разговор неожиданно коснулся темы оружия, и Белль упомянула, что в старших классах мечтала попробовать пострелять из арбалета по мишеням, но ей так и не удалось это сделать.       – Пойдём, – сказал Адам и повёл её в зал с оружием. – Ты можешь брать отсюда, что захочешь. Я бы рекомендовал тебе вот этот с механическим натяжителем, конца девятнадцатого века. – Белль взглянула на висящий на стене арбалет, чей приклад и цевьё были украшены золотой инкрустацией, изображающей сцены охоты. – Его сделал Дэвис.       – Ты когда-нибудь охотился с оружием? – спросила Белль, касаясь пальцами золота на прикладе.       – Да, – ответил Адам. – Отец любил оружие, бо́льшая часть – из его коллекции, – повисла небольшая пауза. – В детстве я мечтал сходить с ним на охоту. Помню, как ранним утром я сбегал по ступенькам Спенсер-манор и провожал отца и Артура на охоту, и как они исчезали среди дубов Примроуз-парка… Увы, когда я достаточно подрос для охоты, сначала погиб Артур, а потом мы переехали сюда и стало не до того. Отец занимался замком, который нужно было достраивать, и иногда пытался расшевелить маму – ведь это она хотела переехать на Элфин. А потом у отца обострилась подагра, и мы с ним мы так ни разу не поохотились… Странно, мы переехали на волшебный остров, но он не помог. Будто над нами уже тогда тяготел злой рок. – Он ненадолго смолк. – А вот эти копья… – сказал он, и Белль посмотрела на висящие на стене длинные копья. – Нам с Элом нравилось охотиться на кабанов или оленей. Привозить свежую дичь к ужину.       Белль посмотрела во тьму точно могла встретиться взглядом с Адамом. Вновь наступила тишина, но Белль молчала, не желая разрушать хрупкое доверие, воцарившееся между ней и Адамом. А вскоре он продолжил:       – Я стараюсь не вспоминать о прошлом. Но рассказывать о прошлом тебе…– его голос потеплел, – приятно.       Белль улыбнулась:       – Что же ты так долго сопротивлялся? Мог бы начать получать это удовольствие гораздо раньше, – и, потянувшись, сняла арбалет со стены.       Провела рукой по ложу, огладила плечо. Раз арбалет изготовил Дэвис, можно не бояться обжечься о железо. Вскоре она разобралась, как работает спусковой механизм и натяжитель. Потом увидела колчан для болтов. Изготовленный из оленей кожи, он тоже был украшен сценами охоты, выполненными в технике тиснения.       Повесив колчан и арбалет на место, Белль вновь повернулась к густой тьме:       – Спасибо, что поделился со мной воспоминаниями, Адам. Это очень важно для меня.              На следующее утро вместо верховой прогулки Белль уговорила Эллиаса пойти с ней в поле, в сторону рощи Праотцов, где Лантерн установил несколько мишеней. Эллиас удивился внезапной тяге Белль к стрельбе, но, разумеется, объяснил технику безопасности и показал, как целиться, стрелять и перезаряжать арбалет. С того дня Белль стала часто выходить поупражняться с ним, и вскоре, стоило Снежинке перестать бояться оружия, научилась стрелять из седла, а впоследствии – скача во весь опор. Лантерн поставил много мишеней, некоторые из которых двигались: выпускать болты по ним было особенно увлекательно.              Так незаметно пролетела зима, и наступил март. Связь с Торнфилдом наконец удалось наладить, и теперь Белль ежедневно созванивалась с Вики, Кевином и мистером Купером. А ещё Белль стала читать новости и её поразило, что недовольство Пендрагонами продолжало расти. Все обсуждали грядущее шестнадцатилетие принца Ричарда и ждали его путешествия в Авалон. Оказывается, много людей всерьёз считало, что Ричард, как и его отец, может быть не Пендрагоном, и Авалон не пустит наследника или сгубит во время странствий. Аннабелль смотрела видео демонстраций перед Драгон-касл и ужасалась: повсюду толпы людей, транспаранты с надписями: «Долой узурпаторов!», «Мы присягали на верность Пендрагонам, а не самозванцам, носящим их имя!» Горели электрокары, раздавались крики и свист, выстрелы и взрывы. Белль казалось, будто на несколько месяцев она выпала из реальности и теперь оказалась в каком-то другом мире. Она слышала краем уха о зреющем недовольстве правящей династией, но никогда не воспринимала подобные разговоры всерьёз, так как была убеждена, что Ричард – истинный Пендрагон. Но сейчас в её голову стали закрадываться сомнения: вдруг это не так?..       Неделю после двенадцатого марта – дня шестнадцатилетия принца Ричарда – газеты молчали, ожидая новостей и накапливая желчь, а затем накинулись на королевскую семью с обвинениями в узурпации трона и требованиями вернуть трон истинным Пендрагонам. Король выступил перед народом с красивой и вдохновляющей речью, из которой, впрочем, было непонятно, побывал ли принц Ричард в Авалоне или нет. Народу же стало совершенно ясно: наследник в Авалоне не был, и подобное сокрытие правды со стороны королевской семьи лишь сильнее разозлило людей. Белль, читая новости, стала плохо есть и спать: её обожаемая страна со спокойными уравновешенными людьми и их любовью к вежливым разговорам за чашечкой чая стояла на пороге революции.       В конце концов, Белль усилием воли перестала читать новости и принялась за сборник «Дети Литы», откуда она узнала о святой Кэтрин. В историях, включённых в этот сборник, дела обстояли тоже не слишком радостно, но там по крайней мере, всё произошло давно и ничего нельзя было изменить. Впрочем, и сейчас Белль никак не могла повлиять на происходящее в стране – оттого-то она и перестала читать новости, малодушно надеясь, что до Элфина последствия недовольства Пендрагонами докатятся нескоро. Искренне сочувствуя королевской семье и веря, что король Александр и принц Ричард – истинные наследники короля Артура, Белль тем не менее понимала, что не видит картины целиком: возможно, в стране действительно существуют проблемы, и предполагаемое отсутствие в жилах принца Ричарда и его отца крови Пендрагонов – лишь повод начать протесты с возможным смещением короля Александра и сменой монархии, к примеру, на республику.       После чтения новостей Белль лучше всего помогали прийти в себя быстрая скачка и стрельба из арбалета. Выпуская в мишени болт за болтом, она освобождалась от злости на глупых людей, страха за будущее страны и возвращалась в замок, ощущая себя обновлённой.       В сборнике «Дети Литы» Аннабелль неожиданно нашла историю фейри по имени Клодия. Когда ей было пять лет, вампиры Луис и Лестер похитили её у родителей, с которыми она жила в Новом Орлеане. Это случилось в начале восемнадцатого века. Почти столетие вампиры питались кровью Клодии и её магией, отчего та совсем не росла и выглядела как бледный болезненный ребёнок. Но однажды вампиров выследила Эмбер Найтингейл. Она отбила Клодию и ранила Луиса, однако ему удалось выжить. Клодия, столько лет прожившая под воздействием вампиров, страшно злилась и тосковала по Луису и Лестеру, каждый день пыталась сбежать и умоляла Эмбер отпустить её. Однако спустя полгода вампирское воздействие стало ослабевать, Клодия восстановила силы и начала вновь расти, болезненная худоба и бледность ушли, и тогда Клодия поняла: Луис и Лестер просто питались ею. Прошло восемь лет, Эмбер успешно прятала Клодию от вампиров, не оставлявших надежду вернуть «свою фейри». Клодия стала изучать искусство боя и техники сопротивления вампирскому воздействию – она решила стать охотницей на вампиров, как Эмбер. Но к сожалению, ни её навыки, ни покровительство Эмбер не спасли – Луис и Лестер вместе с ещё тремя вампирами выследили Клодию и выпили досуха. Эмбер была в ярости, она отомстила каждому, и никто не получил лёгкой смерти. Для этого ей понадобилось девятнадцать лет.       Белль вспомнила рассказ Гастона про Клодию, Луи и Лестата и разозлилась.       «Ага, от тоски она умерла, – мрачно подумала Белль. – Наговорил этой чуши, а сам сидел и думал, как бы выпить меня!»       Ей вспомнилась полная беспомощность в руках вампиров, и она ужаснулась – как же беспомощна была пятилетняя Клодия!..              В один из снежных вечеров конца марта Адам во время ужина был не разговорчив и казался погружённым в глубокую меланхолию. Спросив Белль, как прошёл её день, он надолго замолчал. Раньше она чувствовала в такие моменты напряжение, но теперь тишина между ней и Адамом ощущалась спокойной, даже доверительной, хотя в этот вечер Белль немного беспокоилась: что же так его расстроило?..       Грея руки о кружку, Белль в задумчивости смотрела, как пляшут крохотные розовые лепестки чабреца в прозрачном чайнике, наполненном солнечным ароматным чаем. Неожиданно Адам нарушил тишину, и его голос прозвучал тихо и горько:       – Сегодня её день рождения…       Спустя миг Белль поняла, о ком он: о матери. Леди Мэри родилась двадцать пятого марта 1809 года.       – Обычно мне всегда вспоминался день её смерти, – продолжил в задумчивости Адам, – это тоже случилось весной, в мае…       «Одиннадцатого мая 1852-го», – промелькнуло в голове Белль.       – Раньше мы с Артуром любили её дни рождения, – проговорил Адам и помолчал. – А теперь я уже и не вспомню, как мы были счастливы. Вижу картинки – но ничего не чувствую. А стоит вспомнить то проклятое майское утро… – он осёкся. – Всё как наяву. Я пытался вычеркнуть тот день из памяти, и однажды мне это удалось. Но сейчас… Всё возвращается. Я будто снова переживаю её смерть.       Последняя фраза растворилась в гулкой тишине столовой, и Белль замерла в кресле, глядя в темноту на другом конце стола.       – Когда я перестал слышать её дыхание и сердцебиение, – голос Адама прозвучал так, будто был стеклянным и вот-вот разлетится на сотню тонких острых осколков, – я сначала не понял, что это значит. А когда понял, не захотел поверить.       Сердце Белль пронзило тысячей игл, а тело будто сковало льдом: значит Адам был там, когда умирала его мать!.. Всё видел и слышал… Ему было четырнадцать, а она у него на глазах добровольно ушла из жизни…       – Мне казалось, нужно что-то делать, – продолжил Адам. – Я больше не мог оставаться рядом с ней и ощущать, как она каменеет. Я пошёл в столовую и стал разбивать её любимый сервис – тарелку за тарелкой, чашка за чашкой. Она очень дорожила им. Мне казалось, она услышит, разозлится и выйдет из спальни. – Адам помолчал. – Но она не вышла. Вскоре пришёл отец. Он увидел, что я делаю, но даже не попытался меня остановить. Он уже знал. Думаю, он тоже хотел бить эти дурацкие чашки, но ему помешало его пресловутое чувство собственного достоинства, кодекс джентльмена, родовой девиз и ещё что. – Адам снова смолк. – Если бы я не был варгисом, я бы сошёл с ума. Я думал, что потерял мать пять лет назад, вместе с Артуром, но оказалось, нет. Оказалось, мне хватало приходить к ней в комнату и просто сидеть у её постели, пусть она со мной почти не говорила, а когда говорила, то обвиняла в смерти Артура. Я прощал её, снова и снова. Я надеялся. Но когда она убила себя… – Адам не договорил, голос его прервался – точно струна оборвалась.       По лицу Белль беззвучно катились слёзы, она, не моргая, глядела в непроглядную тьму, и видела четырнадцатилетнего мальчика, обнимающего остывающее тело матери.       Сколько они просидели в тишине – Белль не знала. Но потом Адам продолжил:       – Я оборачивался волком и неделями пропадал в лесу. Возвращался в человеческое тело только потому, что боялся совсем раствориться в зверином сознании и забыть её. А я хотел помнить. И больше никогда никому не позволить причинить мне такую боль.       Белль сидела в оцепенении.       «Вот почему он обратился к ведьмам… – пронеслось у неё в голове. – Волчья ипостась спасла его, но он не хотел потерять себя, забыть мать, сливаясь с сознанием волка».              В ту ночь Белль не спала. Исповедь Адама потрясла её, вывернула наизнанку, но она не жалела, что так случилось. Она хотела знать.              В начале апреля замок по-прежнему засыпа́ло снегом, но за его пределами весна уже входила в свои права. Белль дочитала «Книгу пророчеств» и, увы, не найдя в ней никаких полезных сведений, стала часто уезжать из замка сразу после завтрака и возвращалась, когда солнце начинало садиться за Красные горы. Покинув заснеженный Волчий Клык, она ехала в звенящую птичьими голосами зелёную рощу Праотцов, распрягала Снежинку и проводила время до заката, гуляя, читая или делая в альбоме зарисовки деревьев и птиц. А когда Эллиас был свободен, он сопровождал Белль к озеру Лионелля на целый день, и они возвращались только к ужину. После двух недель, проведённых вне замка, на солнце и свежем воздухе, Белль почти перестала мёрзнуть и на ужин теперь надевала куда более открытые платья, чтобы порадовать Адама. И это действительно радовало его.       Иногда она записывала на видео весенние песни птиц и закатное солнце, отражающееся в озёрных водах, и за ужином показывала их Адаму. Ей до саднящей боли в груди было жаль его, жаль, что он не видит ничего, кроме сумрачных стен замка и бесконечных дождей и снегопадов. Возможно, эти видео, полные весны и жизни, доставляли Адаму больше грусти, чем удовольствия, но он каждый раз благодарил Белль.       – Когда проклятие будет разрушено, – однажды осторожно начала Белль, – куда ты пойдёшь первым делом?       Адам задумался.       – В рощу Праотцов, – вскоре произнёс он. – А потом… в Восточные Наргры, к самому подножию Красных гор. Как там теперь?.. – задумчиво проговорил он и смолк.       Пауза затягивалась, но Белль не стала пытаться заполнить её очередной фразой, полной неуместного оптимизма. Через почти четверть часа Адам проговорил:       – Даже если у… нас, – после секундного замешательства продолжил он, – не получится разрушить проклятие, я буду благодарен тебе до конца жизни за каждый день, который ты провела в моём замке, за каждый ужин и за всё, что ты сделала.       Белль хотела ответить, но в горле застрял жгучий комок, и слёзы пролились из глаз.       – У нас получится… – вскоре едва слышно выдохнула она.              Перед одним из ужинов Аннабелль достала из шкафа роскошное красное платье, которое она должна была надеть в тот вечер, когда впервые увидела в замке Фредерика. С того дня прошло полгода, а казалось, минула целая вечность. В задумчивости Белль сняла тёплый сиреневый костюм из кашемира и осталась в одном белье. Фасон красного платья явно не предполагал бюстгальтер, и Белль сняла его. Карминный полупрозрачный шёлк струился по телу, сияя и переливаясь, подчёркивая очертания безупречно сложенной фигуры. В этом платье Белль ощущала себя обнажённой, и это ощущение ей нравилось. Она убрала волосы наверх, закрепив их шпильками, и открытые плечи и шея придали её образу ещё большей хрупкости и уязвимости.       Она вошла в столовую, ощущая, как невесомый шёлк обтекает тело закатным сиянием солнца. Потрескивали факелы и свечи в тяжёлых подсвечниках, давая отблески на хрусталь и серебро, завывал ветер за окнами. Шаги Белль в золотистых туфельках были едва слышны. Она всем телом, незащищённым бронёй одежды, ощущала взгляд трёх пар глаз Чудовища. Но темнота безмолвствовала, и тишина разрасталась тяжёлым грозовым напряжением.       – Невероятно, – наконец раздался голос Адама, пробежав по коже Белль молниевыми разрядами. – Это платье... превзошло все мои ожидания.       – Я рада, что тебе нравится, – Белль невинно улыбнулась, наслаждаясь его волнением и восхищением, и повернулась перед ним, чтобы он мог лучше рассмотреть её.       – Ты потрясающе выглядишь, – наконец произнёс Адам. В его голосе теперь звучала улыбка, будто он хотел убедить собеседницу, что всегда знал: однажды она обязательно придёт к нему в этом платье. – Представь, какое впечатление ты бы произвела на мистера Уайта, если бы надела это платье на тот ужин, – продолжил он с лёгкой насмешливостью в тоне. – Уверен, тогда мы бы с тобой убедились, что он всё-таки мужчина, а не андроид, каким хочет казаться, – закончил хозяин замка, многозначительно понизив голос.       Кровь прилила к щекам Белль, и она изо всех сил постаралась скрыть своё смущение.       – А ты видел когда-нибудь андроидов? – спросила она, усаживаясь в кресло, отодвинутое Лантерном. – Их ведь не отличить от обычных людей.       – Разница в том, – возразил Адам, – что тела андроидов подчинены программе, через которую они не могут переступить. А вот мужское тело…       Белль сильно пожалела, что повелась на очевидную провокацию, и склонилась над тарелкой супа, стараясь особенно не слушать, что там Адам говорит.       – Мне нравится, когда ты смущаешься, – после небольшой паузы с улыбкой произнёс он, пронизывая Белль взглядом: в этот миг она вновь отчётливо ощутила, что у него три пары глаз. – Ты становишься ещё красивее. Ещё ближе. Ещё желаннее. И мне так хочется… – в его голосе прозвучала такая тоска, что Белль показалось, будто она оказалась на крохотном утёсе посреди бушующего моря одна-одинёшенька. Адам осёкся и смолк на добрые полминуты. – Но ты так редко смущаешься, – продолжил он, и в голосе прозвучала досада. – Очень жаль.       Белль подумала: в этом они с Адамом похожи. Ей ведь тоже нравится, когда он предстаёт в облике Чудовища, и она ощущает его уязвимость, волнение и смущение. Это так будоражит кровь и кружит голову!..       Вскоре Адам вновь нарушил тишину:       – В этом платье ты похожа на свет восходящего солнца, – голос его звучал негромко, откликаясь в сердце Белль терпкой болью, – которое я не видел сто шестьдесят один год. Ты прекрасна как моя исполнившаяся мечта.       Белль замерла с бокалом вина в руке. Это было почти нечестно! Ей захотелось заплакать – так пронзительно отозвались его слова. Она едва сумела взять себя в руки и сказала:       – Когда мы снимем проклятие, ты сможешь убедиться: рассвет всё-таки красивее.       – Меня всегда вдохновляло это твоё уверенное «когда», – ответил Адам, и Белль услышала в его голосе улыбку и тихую печаль.       Она вспомнила, что уже четырежды его надежды разрушить чары оказывались тщетными, и тут опять она со своим легкомысленным «когда».       – Я понимаю твои чувства, – мягко произнесла Белль. – Прости, если мои слова бередят твои раны. Но мне не хочется, чтобы ты отчаивался. Я уверена, – улыбнулась она, – в этот раз всё получится.       – Я готов поверить во всё, что угодно, когда ты в этом красном платье, – ответил Адам, и его бархатный голос обнял обнажённые плечи Белль теплом ясной августовской ночи.       Она замерла в кресле, широко распахнув глаза, надеясь продлить это зыбкое ощущение предчувствия прекрасного будущего, в котором... Но это были не её мечты, не её чувства. Белль незаметно нащупала на столе серебряный нож и прижала лезвие к подушечке большого пальца. Однако боль не развеяла колдовской туман волнения и предвкушения, а добавила в эти приятные ощущения остроты. Аннабелль слизнула с пальца капельку крови и, поднявшись со своего места, решительно шагнула навстречу непроницаемой тьме.       Тьма ослепляла. Белль казалось, будто не существует ничего, кроме густой чернильной черноты. Белль сделала ещё один шаг, и тьма закружила её, увлекая куда-то в бездну. Огромная кожистая рука подхватила, не дав упасть, бережно обняла длинными пальцами вокруг талии. Тьма расступилась, и ладонь разжалась, отпуская Белль.       Она коснулась кожистой лапы, и та замерла. Белль провела рукой по длинным пальцам, подняла голову: Зверь навис над ней, прожигая оранжевым светом огромных глаз. Аннабелль чувствовала его волнение и смятение, и это опьяняло её. Так они и стояли, замерев, не отрывая друг от друга взглядов – прекрасная фейри в алом платье и огромное серо-коричневое Чудовище, шевелящее щупальцами.       – Я знаю, что ты делаешь, Аннабелль Грейс, – понизив голос, наконец нарушил напряжённую тишину Зверь. Он склонился к Белль совсем близко, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отпрянуть и не отвести взгляд.       – И что же? – с невинной улыбкой спросила она, глядя прямо в огромные оранжевые глаза.       Она старалась сохранять уверенный и невозмутимый вид, но едва сдерживала дрожь, охватившую тело; сердце трепетало; высокая грудь, едва прикрытая шёлком цвета умирающего солнца, часто вздымалась.       Тьма обрушилась на неё, поглотив всё вокруг. Белль ощутила, как влажные щупальца, медленно и плавно скользя по коже, оплетают шею, и ужас, сладкий, пьянящий, разливается по всему телу. Низкий голос Адама раздался над самым её ухом, рассыпаясь по обнажённой спине горячим ознобом:       – Ты уверена, – и щупальца ещё сильнее сдавили её горло, сорвав с губ вздох, – что эта игра тебе по силам, моя маленькая фейри?              Когда Белль открыла глаза, она больше не чувствовала на своей шее щупалец, а тьма отступила. Всё казалось каким-то сном, странным, волнующим, пугающим. Едва ощутив, что её тело снова принадлежит ей, Белль поняла, как замёрзла, а она – в тонком как паутина платье посреди про́клятого замка, питающегося её магией.       – Спокойной ночи, Адам, – шепнула Белль, сдерживая дрожь, и пошла к дверям, которые для неё распахнул Лантерн.       – Сладких снов, дорогая, – раздалось из темноты.              «Глупая, глупая, глупая! – злилась на себя Белль, зажмуриваясь и сползая по стенке ванны в обжигающе горячую воду. – И зачем надо было его дразнить? Может, он сейчас и выглядит как чудовище, может быть, и нервничает из-за своей отвратительной внешности, но это же Адам Спенсер! Нельзя быть такой легкомысленной!..»       Она легла в постель и долго лежала без сна в прозрачной ночной темноте своей спальни. И когда первая дремота смежила ей веки, Белль ощутила прикосновение влажных холодных щупалец к своей шее. Распахнув глаза, с замирающим сердцем села на постели – в комнате она была одна.              Наутро Белль оседлала Снежинку и уехала из замка ещё до завтрака – Лантерн даже не успел собрать ей с собой еды. Он нашёл Белль спустя час в Роще Праотцов и вручил корзинку с едой. Свежий воздух, наполненный запахами пробуждающейся природы, пробудил у Белль аппетит, и она с удовольствием позавтракала, а потом улеглась на пледе поудобнее и долго-долго читала.       В замок Белль вернулась на закате, приняла душ и остановилась перед платяным шкафом с самым решительным настроем.       «Ах, мне не по силам такие игры?.. – подумала она и сняла с вешалки белую рубашку с воротником под горло. – Это мы ещё посмотрим, кто из нас выйдет победителем», – на лице её появилась предвкушающая улыбка.              В столовой Белль появилась, воплощая собой саму невинность: в длинной светло-лавандовой юбке, в белоснежной рубашке с длинными рукавами и перламутровыми пуговицами под самое горло, в расшитом цветами и бабочками лавандовом корсете. Волосы Белль закрепила большим бантом, позволив кудрям свободно падать на спину.       Поздоровавшись с хозяином замка, Белль заняла своё кресло и сказала:       – Я подумала, пожалуй, ты прав, – она послала во тьму нежную улыбку, – такие игры мне не по силам. В знак своего поражения я надела этот простой наряд, подходящий мне куда больше. Надеюсь, ты не будешь сердиться, – она сделала глоток вина.       – Я рад видеть тебя в любом наряде, – раздалось из тьмы.       Сама не зная почему, Белль ждала от него иной реакции, и в чувствах, которые она испытала в тот миг, главенствовало, пожалуй, разочарование.       – Что ж, я очень рада, – постаравшись изобразить удовольствие, сказала она.       – Ты ж моя маленькая лицемерка, – язвительность в голосе Адама причудливым образом была смешана с нежностью. – Пора бы тебе уже научиться не лгать хотя бы самой себе.       Кровь прилила к лицу Белль, по телу пробежал электрический заряд. Она вскинула голову:       – А я и не лгу себе!       – Очень хорошо, – отозвался Адам из тьмы. – В таком случае, думаю, тебя не затруднит признать, что ты пришла сюда в этом целомудренном наряде вовсе не сдаваться. Но ты ожидала от меня другой реакции и теперь чувствуешь себя обманутой.       Он был совершенно прав, но Белль молчала, злясь на него из-за догадливости, и на себя – за предсказуемость.       – Ну и что! – вспыхнула она. – А у тебя не хватает смелости появиться передо мной при свете дня! – сказала она первое, что пришло в голову.       – Хочешь, чтобы я составил тебе компанию за завтраком? – в голосе Адама прозвучала улыбка, ласковая, чуть насмешливая, отчего сердце у Белль зашлось. – Тебе стоило всего лишь попросить об этом.       – Тогда завтра жду тебя в Розарии, – вскинув голову, с вызовом сказала Белль.       – Может быть, для начала съешь ужин? – мягко спросил Адам. – Ты ведь даже к нему не притронулась. Лантерн, – окликнул он слугу.       И пока тот менял остывшие блюда на горячие, Белль пила вино, приводя мысли в порядок. Ох, не надо было ввязываться в это странное соревнование!.. И теперь ещё не поздно отступить.       Но ей не хотелось сдаваться.              На следующее утро Лантерн накрыл для Белль завтрак в Розарии. Она съела омлет со свежей зеленью и принялась за круассан со сливочной начинкой, а хозяина замка всё ещё не было. Поднеся чашку с чаем к губам, Белль наконец услышала позади себя движение и обернулась. Она давно научилась узнавать негромкие шаги Чудовища.       – Выходи, – произнесла Белль и сделала глоток чая.       При тусклом свете, льющемся сквозь укрытый снегом стеклянный купол, в окружении роз огромное Чудовище было похоже не на отвратительное создание тёмной магии, а на лесного духа, таинственного Зверя из старой сказки. Но, возможно, Белль просто уже привыкла к его образу.       Зверь остановился прямо напротив столика Белль.       – Надеюсь, ты успела позавтракать, – заметил Адам, садясь и опуская длинные передние лапы на пол.       – Если ты боялся испортить мне аппетит, – возразила Белль и потянулась за новым круассаном, – то совершенно напрасно, – она допила чай и подлила себе свежего. – Передай, пожалуйста, молочник.       На этот раз она добилась от Адама нужной реакции: он растерялся. Его лапы были слишком громадны и неуклюжи для крохотного молочника, но и отказывать Белль в просьбе, он, кажется, не собирался. А Белль тем временем решила подлить масла в огонь:        – Или твои щупальца больше ни на что не годятся, разве что душить девушек?       – Хочешь повторить? – спросил Адам, протянув к ней одно из щупалец.       – Я хочу, чтобы ты передал мне дурацкий молочник! – злясь, что он так быстро овладел собой, ответила Белль.       Щупальце легко обвило фарфоровое горлышко и протянуло молочник Белль. Но в последний момент дёрнулось, и сливки белоснежным водопадом пролились на сиреневое платье Белль. Тончайший шёлк немедленно промок и прилип к телу.       – Я бы сказал, что сожалею, – опуская пустой молочник на стол, произнёс Адам весьма довольным голосом, – но я обещал себе больше не лгать тебе.       – Если так боишься находиться рядом со мной при свете дня, – сказала Белль, встав с кресла и промокая сливки с ткани на груди большой полотняной салфеткой, – мог бы просто сказать, что не придёшь.       – И лишить себя удовольствия увидеть тебя в мокром платье? – голос Адама лучился весельем, и Белль отчётливо слышала, как он наслаждается происходящим. – Нет, с этого утра я желаю видеть тебя за завтраком каждый день. Если, конечно, ты не боишься последствий, – добавил он, понизив голос.       – Ещё чего! – вскинула голову Белль. И чуть позже добавила: – Но всё-таки я пойду и переодену платье. – Она вернула пропитанную сливками салфетку на стол. – Не хватало ещё подхватить воспаление лёгких и умереть. – Адам продолжал сохранять невозмутимое спокойствие, выводя её тем самым из себя. – И тогда на твоей совести будет смерть ещё одной фейри, – мстительно добавила она, взглянув в тускло горящие при дневном свете глаза Чудовища: ей очень захотелось уязвить его. – Хотя тебе же не привыкать, – закончила она не без злорадства.       – Ого, в ход пошла тяжёлая артиллерия, – уважительно заметил Адам. – Но какого бы ты ни была мнения обо мне, – продолжил он после небольшой паузы, – последнее, чего я хочу – это твоей смерти. Даже если бы это помогло снять проклятие, – произнёс он будто бы про себя. – Поэтому пойди и скорее смени платье на сухое, – добавил он с прозвучавшей в голосе улыбкой.       – А что, моя смерть может как-то помочь с проклятием? – заинтересовалась Белль.       – Мы всё равно не будем это проверять, – твёрдо ответил Адам, и в его тоне прозвучали металлические нотки. – Ты ведь не хочешь, чтобы я раскаивался в откровенности с тобой?       – О нет, – улыбнулась Белль. – И я не склонна к самопожертвованию. Я не святая Кэтрин, помнишь? К тому же...       Она осеклась. «Я обещала Фредерику быть осторожной и не рисковать», – вспомнилось ей. Сердце у неё защемило. Где он сейчас? Всё ли у него хорошо?..       – К тому же, – продолжила Белль, изобразив на лице улыбку, – эта ткань в сладких сливках противно прилипает к коже. Так что я пойду переодеваться.       – Хорошо, я буду ждать тебя здесь, – отозвался Адам.       Белль вернулась в свою комнату, приняла душ, надела лавандовый сарафан с белой рубашкой. После чего вернулась в Розарий, но настроение у неё переменилось, и она была тиха и рассеянна остаток утра.              Но с того дня совместные завтраки стали ежедневными, и Белль была рада этому сближению. Она чувствовала: Адам всё больше доверяет ей и всё реже прячется во тьме.       – Как ты видишь сквозь эту тьму? – спросила она однажды.       – Эта тьма невидима для глаз Чудовища, – ответил Адам. – Дэвис долго экспериментировал, чтобы получилось именно так.       – А эта тьма – что это такое? Какое-то вещество?       – Нет, оптическая иллюзия.       «Дэвис – гений», – пронеслось у Белль в голове.               ***       Через несколько дней сразу после завтрака Белль уговорила Адама выйти во двор.       – Пойдём, тебе полезен свежий воздух, – сказала она, обхватив обеими руками его указательный палец и потянув за собой, хотя с таким же успехом могла бы попытаться сдвинуть гору.       Но Адам подчинился и пошёл следом.       Во дворе было белым-бело. Снег сыпал мелкой крошкой, оседая на лавандовом пальто Белль и коричневой шерсти Чудовища. Аннабелль направилась к выходу, и Зверь пошёл за ней на четырёх лапах, глубоко проваливаясь в сугробы. Белль всегда было интересно, что будет, если Адам попытается выйти за пределы замка. Она прошла через распахнутые ворота и остановилась на мосту. Интересно, где пролегает граница опутывающих Волчий Клык чар?       Зверь остановился и сел на снег.       – Я не смогу подойти к тебе, – произнёс он.       – А что будет, если бы попытаешься? – спросила Белль.       – Поверить мне на слово ты, конечно, не собираешься, – усмехнулся Адам и, не дожидаясь её ответа, пошёл навстречу.       Пройдя в арку ворот, Зверь как будто ударился о невидимую стену, вспыхнувшую на миг тысячей молниевых разрядов. Белль бросилась к нему, испугавшись, что ему больно.       – Ты как?.. – спросила она.       – Всего лишь не могу выйти из собственного замка, – усмехнулся Адам.       – Этот барьер… не ударил тебя?..       – Чувствительность тела Чудовища невысока, – ответил он. – Но я до сих пор помню, – добавил он, понизив голос, – прикосновения к нежной коже твоей шеи.       Белль отвела глаза, игнорируя его последнюю фразу, и быстро спросила:       – А если попробовать со стены, через верх?       – Ты думаешь, я не пробовал?       – Я всего лишь собиралась предложить тебе прогуляться по крышам, – возразила Белль. – Но если ты не хочешь…       Адам подсадил Белль на крышу библиотеки и ловко забрался следом.       – Какой отсюда вид!.. – выдохнула Белль, оглядываясь, и зашагала по укутанной толстым слоем снега черепице в сторону башен Восточного крыла. С высоты стен было хорошо видно зелёные луга и леса, простиравшиеся далеко вокруг замка, окружённого сугробами и укрытого тяжёлыми тучами.       Аннабелль остановилась перед раскинувшимся внизу дубом. Его чёрный остов был укутан белым, мёртвые ветви тянулись так высоко, что, казалось, протяни руку – коснёшься, и шапка снега полетит вниз. Белль пошла дальше, туда, где библиотека соединялась с жилой частью Восточного крыла, которая была на три этажа выше библиотеки.       – Куда ты? – спросил Адам.       Белль обернулась:       – Хочу забраться вон туда, – она показала наверх.       – Ты в платье, – напомнил ей Адам. – Я помогу.       Он подхватил её передними лапами и, встав на задние, легко поднял на крышу жилой части.       – Спасибо, – отозвалась она сверху. – Как тут красиво!..       От открывшегося вида замирал дух. Сверху всё казалось таким крохотным, муравьиным. Запрокинув голову, Белль взглянула на высокие шпили западной и восточной башен. Интересно, какой вид оттуда?.. Она вновь посмотрела вниз – заснеженный пятачок между замковыми стенами и дубом так и манил прыгнуть. Если приземлиться одновременно на руки и ноги и потом перекатиться, смягчая удар, можно обойтись даже без ушибов, учитывая силу тела фейри и глубину сугробов. Белль украдкой взглянула на замершую рядом с ней огромную фигуру Зверя. Белль подумала: что будет, если она случайно поскользнётся и упадёт с крыши? Адам прыгнет за ней или не станет ничего делать, надеясь, что с её смертью проклятие разрушится? Он ведь неспроста упомянул, что её смерть, возможно, покончит с проклятием. «Если он не прыгнет, – решила Белль, – я уеду из замка».       Она шагнула вперёд и как будто оступилась, позволив телу потерять равновесие. Раскинув руки, она полетела вниз – в сторону внутреннего двора, оставив Адаму шанс подхватить её.       Белль успела подумать, не пора ли ей подготовиться к приземлению, как раздался скрежет обрушивающейся черепицы, и огромная лапа Чудовища подхватила её. Через несколько мгновений Зверь опустил Белль на снег около дуба.       – О чём ты думала! – пророкотал Адам. – Тут больше трёхсот футов!       – У меня закружилась голова, – солгала Белль с вызовом.       – Так и знал, что добром эта прогулка по крышам не закончится, – мрачно и зло проговорил Адам.       – Тут падать всего ничего – в худшем случае я отделалась бы ушибами, – возразила Белль.       – Всего ничего? – вскипел Адам. – Это про́клятый замок! Ты могла потерять сознание и удариться головой! И умереть!       – Ты преувеличиваешь, – нахмурилась Белль и поджала губы. – Прости, что заставила тебя прыгать, – она скрестила руки на груди.       Но Адам её не слышал:       – Никогда, никогда больше так не делай!..       Белль хотела возразить, но тут почувствовала его ужас: он испугался за неё, по-настоящему испугался, что она погибнет. Белль вспомнила об Аннабель Хлое, упавшей с крыши и разбившейся насмерть, и ей стало стыдно. Она коснулась чешуйчатой лапы Зверя и тихо сказала:       – Прости, пожалуйста, – она взглянула в тускло-оранжевые фасетчатые глаза Чудовища. – Обещаю, я больше так не буду.       – Пойдём в замок, – успокоившись, произнёс Адам. – Тебе надо выпить горячего вина.              ***       Через несколько дней, шестнадцатого апреля, сразу после завтрака, проведённого в компании Адама, Белль впервые за неделю поехала верхом в Рощу Праотцов. Усевшись под одним из старых дубов, она открыла «Зверобоя» Фенимора Купера и так увлеклась, что не услышала шагов. Впрочем, они действительно были почти беззвучны. Белль услышала другое – звуки борьбы и сдавленный хриплый голос, принадлежавший неожиданно Гастону:       – А ты хорош.       Белль вскочила с места и вскоре в ярдах десяти увидела Лантерна, мёртвой хваткой держащего Гастона за горло. Гастон выглядел так, будто вышел попить кофе в любимой кофейне: красно-белые кеды, чёрные джинсы и красный бомбер. Видеть его здесь, в роще Праотцов, было до того странно, что Белль подумала, а не уснула ли она, сморённая весенним солнышком?       – Белль, я хочу поговорить! – прохрипел Гастон. Он пытался высвободиться из хватки Лантерна, но при этом не пытался его укусить, наступить ему на ногу и вообще причинить какой-либо вред. Белль прекрасно знала, какой силой обладал Гастон: для него какой-то человек, хоть и занимающийся борьбой, – всё равно что мешок с соломой.       – Отпусти его, Лантерн, – велела Белль.       – Мисс, он опасен, – возразил тот.       – Отпусти.       Освободившись, Гастон оправил бомбер, откинул пятернёй волосы назад и, лучезарно улыбнувшись, направился к Белль. Та пожалела, что не взяла с собой арбалет.       – Стой, – сказала Белль, когда вампир приблизился к ней на расстояние в пять шагов. – Если сделаешь хоть ещё одно движение в мою сторону, я велю Лантерну свернуть тебе шею. – Белль не была уверена, что Лантерн сможет это сделать, но надо было как-то пригрозить вампиру.       – Белль, я пришёл тебя предупредить… – начал Гастон, но она перебила его:       – Как ты можешь находиться на острове? Ведь сейчас не Хэллоуин.       – Я больше двух месяцев не пью человеческую кровь, – ответил Гастон. – Три дня назад я вернулся сюда, и ваша земля меня не оттолкнула.       Белль взглянула на него с сомнением. Вид у Гастона был вполне здоровый, разве что будто похудел немного.       – Je suis vraiment désolé, что пил тогда твою кровь, Белль, – с горячностью продолжил Гастон. – Я… я не сдержался. Твоя кровь senti si divinement bon avant…       – А разве не для этого вы с Габриэлем приехали на Элфин? – нахмурилась Белль.       – Для этого, но…       – Разве не вы убили и выпили Эмбер досуха? – перебила его Аннабелль.       – Да, мы, но…       – Какие ещё тут могут быть «но»?! – Белль начала закипать.       – Да, я хотел выпить крови фейри! – с вызовом признал Гастон с видом подсудимого, подписывающего себе смертный приговор. – Все вампиры этого хотят! Но когда я приехал сюда и узнал, что ты не просто Тэйлор, а племянница Майкла Тэйлора, я…       – Причём тут дядя Майкл? – не поняла Аннабелль, сделав два быстрых шага навстречу. – Ты знал его?       – Меня создали из его крови, – тихо ответил Гастон.       – Тебя что?.. – Белль показалось, что она ослышалась. Потом она сопоставила даты: дядя Майкл пропал в 1999 году, тогда же он помог сбежать Эмбер от вампиров, но самого его больше никогда не видели. И Гастон стал вампиром двадцать шесть лет назад. – Но почему ты передумал меня кусать, узнав, что я племянница Майкла Тэйлора? – спросила она и сделала ещё один шаг.       – Так он мне считай comme un père, – ответил Гастон. – En quelque sorte, – добавил он поспешно, взглянув на Белль, скрестившую на груди руки.       Белль вспомнила его взгляд, то и дело скользивший к её губам, и спросила:       – Раз уж Майкл тебе как отец, чего же ты тогда хотел меня поцеловать?       – En fait я хотел твоей крови, – ответил Гастон. – Я отвлекал себя мыслями о поцелуе… mais pas seulement, – немного извиняющимся тоном добавил он, глядя на Белль своими синими глазами и улыбаясь заискивающе, как нашкодивший щенок: в этот момент Аннабелль почти не верилось, что она разговаривает с вампиром. – Получалось неплохо, – закончил он со своей привычной самодовольной улыбкой.       – Тоже мне, братец, – фыркнула Белль. – Почему же ты ещё тогда не сказал, что вы приехали за моей кровью? – спросила она. – Или вы оба передумали, а потом оба не сдержались? – насмешливо добавила она.       – Я хотел сказать! Но я не мог!       – В каком смысле не мог? – не поняла Белль.       – Айрин Бёрд – ведьма, и она…       – Я знаю, что она ведьма, но причём тут… – недовольно перебила Гастона Белль и тут поняла: – Ты хочешь сказать, Габриэль Корби – это Айрин Бёрд?!       – Откуда ты знаешь? – теперь удивился Гастон.       – Догадалась, – ответила Белль. – Ещё скажи, мистер Голдинг – это тоже Айрин Бёрд.       – Нет, это её слуга.       – Вот какой у вас был план, – подумав, резюмировала Белль, – организовать тыквенную инсталляцию под Хэллоуин и пробраться в Торнфилд… – проговорила Белль. Она смолкла. Как глупо вышло. Она ведь знала: от огней тыквенных Джеков жди беды, а под Хэллоуин надо пить вербену, но всё равно…       – Oui, – подтвердил Гастон.       – Ну по крайней мере сейчас не Хэллоуин и нет тыквенных огней, а значит, Айрин Бёрд не сможет приехать сюда, – облегчённо заметила Белль. – Она ведь наверняка не отказывает себе в крови людей.       – Сможет, – возразил Гастон. – Она подготовила новый ритуал, который поможет ей оставаться на острове несколько дней. Она уже делала такое. Когда ведьмы жили на Элфине, они постоянно его проводили. Поэтому я и пришёл te prévenir.       Белль усмехнулась:       – Почему она не сделала этого раньше? И почему я должна верить тебе? Может, она уже где-то здесь, ждёт удобного случая?       – Этот ритуал требует подготовки, – ответил Гастон. – И нужно разрядить амулет. А у неё их осталось всего два.       – Амулет?.. – переспросила Белль. – С магией святого Элреда?..       – Вроде бы да, – ответил Гастон. – И я не лгу тебе, Белль! – добавил он.       – И когда она должна прийти? – помолчав, спросила Белль.       – Je ne sais pas, – ответил вампир. – Bientôt.       – Eh bien, merci, – задумчиво проговорила Белль. И с сожалением подумала: от прогулок теперь придётся отказаться. Потом взглянула на Гастона и поинтересовалась: – Ты правда не пьёшь человеческую кровь? Почему?       – Правда, – подтвердил Гастон. – Я хотел предупредить тебя, но амулет Айрин мне бы не дала, – вампир достал из внутреннего кармана бомбера фляжку. – Точнее, стала бы задавать вопросы, – поправился он и, открутив крышку, сделал небольшой глоток. Запахло кровью. Но не человеческой.       – Это кролик и… белка? – с удивлением спросила Белль.       – Да, – кивнул Гастон. – Je suis désolé, но ты так пахнешь… Сложно сдерживаться, и не дышать тоже сложно.       Белль отступила на несколько шагов.       – Не буду тебя смущать, – сказала она. – Мне лучше вернуться в замок… Адам говорил, что вампиры не могут зайти туда.       – Да, мы не можем, – подтвердил Гастон, сделав ещё один глоток, после чего убрал фляжку в карман. – Там вроде как разбрызгиваются ионы серебра. А если попытаться пройти внутрь, распрыскивается эссенция вербены. По крайней мере, так мне сказала Бёрд. Кто-то из вампиров так уже погиб.       Белль кивнула.       – Это не моё дело… – помешкав, начал Гастон, – но ты лучше не доверяй Адаму. Судя по рассказам Айрин, он ничем не лучше неё.       Белль снова кивнула. Она и так знала, что Адам творил ужасные вещи, однако доверять словам ревнивой ведьмы, Белль бы не стала. К тому же, каждый способен раскаяться в совершённых ошибках и измениться к лучшему.       – Что будешь делать дальше? – спросила Белль у Гастона.       – Пока не знаю, – легкомысленно пожал плечом Гастон. – Побуду на острове, пока не сорвусь, и он меня не вышвырнет, – он сказал об этом так весело, как будто речь шла о катании на каруселях.       – Постарайся уж не сорваться, – заметила Белль. – А сейчас Айрин Бёрд тебя не контролирует?       – Она не знает, что я здесь. Мы не виделись с января.       – Это она тебе сказала, что, если не пить кровь, остров пустит тебя? – спросила Белль.       – Нет. Какая-то девушка посоветовала.       – Какая?       – Я не видел её, mais il a entendu sa voix. Это было в Лондоне, в начале февраля. Я тогда узнал, что Бёрд собирается весной приехать на остров и выпить тебя. Я хотел тебя предупредить, но твой номер телефона было нигде не узнать – это просто тайна какая-то. Та девушка сказала: нужно всего лишь перестать пить кровь людей.       – Интересно, – задумчиво проговорила Белль. Может быть, это тоже была Айрин Бёрд, таким образом проверяя Гастона и заманивая Белль в очередную ловушку? – А это не могла быть Айрин? – спросила она.       Гастон уверенно ответил:       – Нет. Она скорее ressemblait на фейри, если на то пошло.       «Если она фейри, то я не смогу снять проклятие…» – пронеслось в голове Белль.       – Какой у неё был запах? – спросила Белль.       – Никакой, – ответил Гастон. – Это был будто голос в голове и очень яркий свет, что даже слепило.       – Странно, – проговорила Аннабелль в глубокой задумчивости. – Фейри так не умеют. Вроде бы. Спасибо за предупреждение, Гастон.              Белль вела Снежинку под уздцы, приближаясь к снежному облаку, окутавшему замок, и думала над словами Гастона. Он, конечно, мастер повествования. Его ослепило ярким светом и в голове раздался женский голос, и вместо этого он говорит: «Какая-то девушка посоветовала». И неужели он правда два месяца не пил людскую кровь, чтобы приехать сюда и предупредить её?..       Белль стянула со Снежинки перекинутую через седло шубу и надела её, входя в метель. Ветер так и завывал, и чем ближе Белль подходила к замку, тем холоднее становилось. Была середина апреля, но вокруг Волчьего Замка царила настоящая вьюжная ледяная зима, и просто не верилось, что в паре километров отсюда светит солнышко, распускаются цветы и птицы поют весенние песни. Белль долго отказывалась носить шубу, считая жестоким убийство животных ради шкур, но только в шубе ей было тепло в такую вьюгу.       – Мисс, – сказал Лантерн, когда Белль вошла в ворота замка. – Я вынужден буду сообщить хозяину о вашей встрече.       – Разумеется, Лантерн! – отозвалась та. – Я вовсе не собираюсь утаивать от герцога такую важную информацию. Только давай сначала предупредим мистера Холта.       – Как вам будет угодно, мисс, – ответил Лантерн.       Когда они вошли в холл, Эллиас сам вышел им навстречу.       – Как хорошо, что ты вернулась, Белль, – сказал он. – Я как раз собирался тебе звонить.       – Что-то случилось? – насторожилась Белль.       – Король хочет тебя видеть.       Аннабелль вспомнила, как миссис Марч сказала ей на балу, что её ищет мэр, а это оказались вампиры, и спросила:       – Точно король?       – Да, был официальный запрос и мне лично позвонил пресс-секретарь Его Величества, – с лёгким недоумением ответил Эллиас. – Ты последняя фейри, почему тебя удивляет встреча с королём?       – Дело в другом, – ответила Белль и рассказала Эллиасу о встрече с Гастоном и его предупреждении насчёт Айрин Бёрд.              Эллиас согласился с Белль: возможно, эта встреча с королём – ловушка вампиров. Однако игнорировать встречу с Его Величеством было нельзя. Кроме того, Эллиас сообщил Белль, что новый пресс-секретарь, Джон Флетчер, – элфинский варгис, и не мог быть под внушением вампира.       – А почему он в Лондоне? – удивилась Белль. – Проклятие застало его не на Элфине, и он не захотел вернуться?       – Взрослые варгисы не могут вернуться, если уехали перед проклятием. Джон покинул Элфин за неделю до проклятия по поручению Адама, а когда вернулся – не смог сойти на берег.       – Ого, – вырвалось у Белль: Айрин Бёрд вновь сумела поразить продуманностью мести.       Эллиас помолчал, листая одну из папок на столе. Потом поставил на полку и сказал:       – Не знаю, известно ли тебе, но именно мистер Флетчер повлиял на принца Элиота, чтобы тот отказался от ужинов с тобой.       – Нет, я не знала, – ответила Белль. – Ты его попросил?..       – Нет, Адам, – возразил Эллиас. – Хотел сделать тебе подарок ко дню рождения.       Белль кивнула. Почему же тогда Адам не сказал ей, что именно ему она обязана за освобождение от ужинов с ненавистным принцем? Может, и сказал бы, если бы не был слишком занят, вырывая ванну из пола. Белль усмехнулась.       – Что такое? – спросил Эллиас.       – Ничего, – ответила Белль и подумала: всё-таки Адам изменился за минувшие полгода, и, пожалуй, была в этом и её заслуга.       Эллиас вернулся к обсуждению завтрашней встречи. Она была назначена на десять утра в «Королевской пристани», сообщать о ней нельзя было никому, и Белль с сожалением поняла: ей не удаться воспользоваться визитом в Торнфилд, чтобы повидаться с сестрой.              За ужином Аннабелль поблагодарила Адама за помощь.       – Эллиас сказал? – спросил он.       – Да, – кивнула Белль. – Ты же не сердишься?.. Я была рада узнать, что это ты помог, – она улыбнулась.       – Я планировал, чтобы ты осталась в замке, – глухо ответил Адам, – и проблемы с королевской семьёй мне были ни к чему. Поэтому… как видишь, я сделал это из эгоистических соображений.       – Я всё равно тебе благодарна, – возразила Белль.       Потом она сообщила о предупреждении Гастона насчёт Айрин Бёрд и завтрашней аудиенции с королём.       – В замок она не пройдёт, – медленно произнёс Адам. – Дэвис сделал надёжную защиту от вампиров. Но тебе придётся отказаться от прогулок за стенами Волчьего Клыка.       – Да, разумеется, – кивнула Белль.       – Как некстати эта встреча с королём… – с досадой произнёс Адам, и Белль согласилась. Помолчав, он сказал: – Я попрошу шерифа приставить к тебе на завтра ещё двух варгисов.       – Хорошо.       – И тебе нужно снова пить вербену трижды в день, – продолжил Адам. – Лантерн! – окликнул он слугу, тот вышел и вскоре вернулся с чайником, источающим аромат мелиссы и вербены.       Белль сделала несколько глотков ароматного чая и произнесла, улыбнувшись:       – Я думаю, завтра всё будет хорошо.       – Надеюсь, – ответил Адам. – Не ходи больше в крипту, Аннабелль Грейс, – после долгой паузы сказал он.       – Не буду, – согласилась Белль. – Ведь там ведьмы проводили все свои ритуалы, а значит…       – Да.              С утра Белль оделась, найдя у себя в гардеробе подходящий случаю наряд: лавандовая плиссированная юбка с ремешком, белый кашемировый свитер, белые сапожки и пальто. Улыбнулась, вспомнив наставления миссис Марч: одежда на встречах с королевской семьёй должна быть из неярких дорогих тканей, сочетающихся друг с другом. Вдев в мочки серьги с грушевидными жемчужинами, Белль подумала: вот бы, когда она войдёт в «Королевскую пристани», рядом был мистер Купер – раньше он всегда сопровождал её на встречи с Пендрагонами.       На вертолётной площадке «Эдельвейса» Белль ждали старые знакомцы – варгисы Ольсен и Стюарт. Они сели впереди, а Эллиас – рядом с Белль на заднем сидении. Шериф Вольфген с двумя варисами ехали на другой машине позади. Когда Белль в окружении пятерых варгисов подошла к главному входу «Королевской пристани», она поймала себя на мысли, что действительно чувствует себя в безопасности.              В гостиной золотого люкса на третьем этаже с видом на залив святого Элреда был накрыт стол к завтраку. Мистер Флетчер, пресс-секретарь короля, попросил Эллиаса подождать в соседнем номере и, предложив Белль сесть, вышел. Вскоре в гостиную вошли король Александр и принц Ричард. Белль мысленно отругала себя за недавние сомнения, что они могут быть не Пендрагонами. Нет, они определённо были наследниками крови короля Артура. Не только внешнее сходство с родоначальником династии – светло-русые волосы, голубые глаза, благородные черты лица, но и внутренняя сила, мягкий ореол власти и уверенности доказывали, что оба – истинные Пендрагоны. А ещё магия Лилит. Очень приглушённая, точно спящая глубоким сном под землёй, но она чувствовалась.       Белль присела в глубоком придворном реверансе.       – Благодарю, что не отказали нам во встрече, мисс Аннабелль, – начал король, когда с формальностями приветствий было покончено и все трое сели.       – Я рада служить вашему величеству, – ответила Белль.       Король коротко кивнул.       – Думаю, – произнёс он, – вы слышали о демонстрациях возле нашей резиденции этой весной?       – Я читала об этом в новостях, – ответила Белль. – Мне очень жаль.       – Народ сомневается в нашем праве на трон, – проговорил король Александр. – К сожалению, мы не можем предъявить доказательства успешного паломничества наследника в Авалон. Потому что это паломничество не увенчалось успехом.       Белль почтительно молчала, шестнадцатилетний Ричард покраснел, и Белль ощутила его стыд и вину.       – Ричард – седьмой наследник престола, которого Авалон не принял, – продолжил Его Величество с горечью. – Мы пытались это скрыть, но открыто лгать своему народу мы не можем и не хотим. Поэтому нам нужна ваша помощь, мисс Аннабелль.       – Всё, что в моих силах, ваше величество, – почтительно ответила Белль.       – Вы – дочь Лилит, и Авалон вас примет, – произнёс король. – Мы просим вас сопроводить наследника престола в Авалон и помочь ему вернуться.       – Я с радостью сделаю всё от меня зависящее, – ответила Белль с готовностью. – Я лишь хочу предупредить вас, что никогда не бывала в Авалоне.       – Нам об этом известно, – ответил король. – Но мы в отчаянном положении. Паломничество в Авалон назначено в день летнего солнцестояния. Наши астрологи посчитали этот день наиболее благоприятным для нашей миссии. Также они пришли к единогласному выводу, что из всех детей Лилит именно вы можете нам помочь.       Белль коротко кивнула.       – Я постараюсь собрать об Авалоне необходимые сведения, – сказала она. – В назначенное время я буду готова.       – Мы благодарны вам, мисс Аннабелль, – произнёс король. – И гарантируем вам бессрочную протекцию вне зависимости от результата.       Белль постаралась сдержать своё удивление, но она не успела ничего сказать, потому что король продолжил:       – Вы – последняя фейри. Давно нужно было это сделать. Наш царственный дядя сделал это по своему усмотрению и лишь благодаря информации, полученной от нашего пресс-секретаря, нам удалось устранить причинённые вам неудобства от общения с бывшим принцем Элфинским.       «Бывшим?» – удивилась Белль. Эта новость её обрадовала.       – Ныне принцем Элфинским стал наш младший сын, Генри, второй претендент на трон.       С Генри Белль тоже была знакома – сейчас ему было десять лет.       – Благодарю вас за столь щедрый дар, Ваше Величество, – произнесла Белль.       – Спасибо вам, мисс Тэйлор, – произнёс принц Ричард, встал со своего кресла и, приклонив колено перед Белль, поцеловал ей руку.       Она растерялась на миг, но быстро овладела собой и, встав со своего кресла, подняла принца с колен.       – Ваше высочество… – начала она.       Шестнадцатилетний наследник престола вновь густо покраснел и совсем сконфузился. Конечно, на Пендрагонов не действовала магия детей Лилит, но Белль и без неё была очень красивой и способной сводить с ума мужчин безо всякого волшебства. Так они и замерли на несколько секунд: не знавшая, как лучше поступить фейри, и нависший над ней принц, от смущения нахохлившийся точно воробушек в студёный февральский день.       А потом решение нашлось как-то само собой – они обнялись. Просто, как три года назад.       – Белль… – шепнул принц.       – Ричи, – отозвалась она. – Всё получится. Ты веришь?       – Верю, – сжимая Белль в объятиях, откликнулся принц.              В газетах уже к вечеру в нескольких крупных изданиях появились статьи о встрече короля с последней фейри. К некоторым текстам прилагались снимки (сделанные, очевидно, со спутника), на которых в «Королевскую пристань» вместе с охраной входили король и принц, а на следующее утро – Белль в окружении варгисов. К концу недели заголовки жёлтых газет пестрели информацией о помолвке наследника престола и последней фейри, а также об их скорой свадьбе и даже беременности мисс Тэйлор. Удивительно, но в целом настроение статей было позитивным: люди любят свадьбы, особенно королевские, и все принялись предвкушать столь радостное событие. Впрочем, некоторые издания уверенно заявляли, что брак будет заключён после совершеннолетия принца Ричарда.       В «Вечернем Лондоне» автор статьи задавался риторическими вопросами: «В каком же отчаянном положении королевская семья, что прибегает к помощи фейри? Чем оберётся для страны помощь нелюдя?.. Пендрагоны поддались губительному обаянию фейри? Что дальше?..»       Белль расстроилась, перестала заглядывать в новостную ленту и несколько последующих дней провела в библиотеке, изучая всё, что находила об Авалоне, и вечером обсуждала полученные сведения с Адамом. Тот считал: земля обетованная первых детей Лилит пустит к себе Белль безо всяких проблем и вероятнее всего, принца тоже. Но Белль хотела быть уверенной в этом.       Ночью Белль спала беспокойно, волнуясь теперь не только из-за проклятия, но и из-за миссии в Авалон. А ещё сёстры-фейри перестали посещать её во сне, и это тоже расстраивало её.              А в одну ночь Белль наконец-то удалось уснуть достаточно крепко, но не успела она насладиться забытьём, как обнаружила себя в холле. Босые ноги замёрзли, тёплый свитер, который Белль надевала поверх ночной рубашки совсем не грел, и ей было очень холодно.       – Джейн? – позвала она. – Диана? Хлоя? Виола?       Никто из фейри не откликнулся. Из кабинета Эллиаса быстро вышел Дэвид и накинул на плечи Белль шерстяное одеяло.       – Ты как, Белль? – спросил он.       «Почему он вышел из кабинета Эллиаса? – подумала Белль. – Где сам Эллиас?..» Но потом решила: нет смысла искать логики во сне, и позволила Дэвиду завернуть себя в одеяло и подхватить на руки.       Тут послышались шаги нескольких варгисов, и вскоре со двора вошёл Эллиас, присыпанный снегом, со шкатулкой в руках, за ним – ещё более заснеженный Ольсен.       – Мы поймали её! – обрадованно сообщил Эллиас, подходя к Дэвиду, держащему на руках Белль.       – Хвала Лилит, – облегчённо отозвался Дэвид. – Где она?       – Во дворе, – Ольсен снял пальто и стряхнул с него снег. – Она связана и без сознания. С ней Стюарт и Лантерн. – Где Адам?       – Я здесь, – раздалось сверху из тьмы. – Аннабелль Грейс, что ты здесь делаешь? – в его голосе прозвучала тревога.       – Я не знаю, – честно ответила Белль.       Эллиас в это время вынес из кабинета кресло, и Дэвид усадил в него Белль.       – Айрин Бёрд пыталась выманить Белль из замка при помощи зова, – ответил Эллиас, присаживаясь на корточки и укутывая Белль ноги точно ребёнку. – Мы с парнями обыскали окрестности и нашли ведьму. – Эллиас взглянул на Белль снизу вверх и сказал: – Мы бы не дали тебе выйти из замка.       – Я знаю, – улыбнулась она. Теперь происходящее наконец обрело смысл и перестало казаться сном. – Я рада, что вам удалось поймать её, – и, помолчав, спросила: – Что вы будете с ней делась? – она взглянула сначала на Эллиаса, затем во тьму, в которой скрывался Адам.       – Предлагаю сжечь, пока не пришла в себя, – предложил Ольсен.       – Да, – кивнул Эллиас.       – Сначала расчленить и потом сжечь, – сказал Дэвид. И, взглянув на Белль, извиняющееся улыбнулся: – Прости, сестра.       – Она это заслужила, – отозвалась Белль.       – Я хочу поговорить с ней, – произнёс Адам.       – Не думаю, что это хорошая идея, – заметил Дэвид.       – Как будто одного проклятия нам мало, – пробурчал Ольсен.       – Вам лучше остаться здесь, – велел хозяин замка, и тьма заструилась вниз по лестнице.       Белль очень хотелось пойти с ним, но она промолчала, понимая, что это небезопасно и неуместно.       – Мы обыскали ведьму, – сказал Эллиас Адаму. – На ней был один амулет, чётки из круглых камней, шесть цепочек и девять колец из метеоритного железа с рунами и контейнер с кровью. Я унёс в кабинет.       – Хорошо.       Тьма покинула замок.       Белль поднялась с кресла и приникла к окну, выходящему во двор. Было темно, шёл густой мелкий снег. Непроницаемая тьма медленно приближалась к лежащему в сугробе телу. Белль отлично его видела, оно было всего в двадцати футах от неё. Тело было бездвижным и походило на труп, и Белль испугалась: вдруг это ловушка?.. Если таков и был план ведьмы-вампира – выманить Адама из замка и… Что, если со смертью альфы варгисов проклятие станет невозможно снять? Белль захотелось закричать, предупредить Адама. Тьма, окутывающая его, исчезла, обнажив гигантскую фигуру Чудовища. На его тёмную бурую шкуру ложились снежинки, они падали на рога и бивни, голову и щупальца. Длинные покрытые чешуёй конечности Чудовища с длинными кожистыми пальцами и острыми когтями глубоко проваливались в снег при каждом шаге. Белль не могла оторваться от окна – открывшаяся ей картина была пугающе-завораживающей точно в старой сказке. Зверь подошёл к бездвижному телу ведьмы вплотную, подхватил его передней лапой точно игрушку и слегка потряс, после чего бросил в снег, как тряпичную куклу. Если бы Аннабелль не знала, что Айрин – ведьма и вампир, такое поведение Адама показалось бы ей не просто бесцеремонным, но и жестоким.       – Айрин, – позвал Адам. – Хватит притворяться.       Ведьма наконец зашевелилась и медленно приподнялась в сугробе. Руки у неё были связаны сзади, и ей было неудобно сидеть в таком положении. Белль отчётливо видела чёрную копну растрепавшихся густых волос и блеск в зелёных глазах.       – Рада видеть тебя в добром здравии, милый, – с издёвкой проворковала Айрин, и Белль узнала изменённый голос Габриэля Корби. – Я соскучилась.       – Что же не приходила раньше? – с сарказмом поинтересовался Адам.       – Не люблю тебе отказывать. А я не могу сделать то, что тебе нужно, даже не проси.       – Я знаю. – В голосе Адама прозвучала снисходительная улыбка. – Ты самая бесталанная ведьма из всех, что я знал. Ты ничто без своих амулетов.       – И всё-таки я сотворила самое грандиозное проклятие за всю историю последней цивилизации, – не без гордости ответила Айрин.       – Ради этого ты растратила почти всю имеющуюся у тебя магию Элреда и убила нашего с Роуз сына. Не думай, что я простил тебе это.       При упоминании Роуз лицо Айрин вытянулось, но она вскоре овладела собой:       – И как ты догадался о Роуз?       – Она сказала, – ответил Адам.       – Но она мертва! – Ведьма яростно попыталась выпутаться, но варгисы связали её на славу. – Я сама её убила!       – Вот как, – проговорил Адам задумчиво. – Я так и думал.       – Ты блефуешь! Ты не видел Роуз!! Она давно сгнила!       – Я – не видел, – спокойно ответил Адам, в его голосе прозвучала улыбка. – Твоё проклятие скоро падёт. Но ты не доживёшь до этого дня.       Ведьма поднялась на ноги и неожиданно расхохоталась. Её хохот жутко и гулко разносился над заснеженным двором замка. Наконец, она успокоилась и сказала:       – Мне правда тебя жаль, Адам. Ты такой наивный, – она усмехнулась. – Ты никогда не будешь счастлив. Я слишком давно знаю тебя и сделала всё, чтобы ты страдал до конца своих дней.       – Моё счастье в моих руках, Айрин, – твёрдо ответил Адам.       Она снова усмехнулась.       – Даже не спросишь, была ли счастлива я? – спросила она.       – Мне это неинтересно, – небрежно бросил Адам.       – А я была счастлива, – сделав шаг к нему и вскинув голову, с придыханием произнесла ведьма; из-за связанных сзади рук её слегка покачивало. – Когда сладкая кровь твоей драгоценной последней фейри текла по моему языку. Когда её тело становилось мягким и податливым в моих руках. Когда фиалковый вкус и аромат её крови дурманил мне разум и чувства. Она была моей, Адам. И я была счастлива.       Несколько секунд длилось молчание.       – Жалкие радости вампира – напиться крови фейри, – насмешливо произнёс Адам. – Больше вы ни на что не способны. Будешь говорить последнее слово? – спросил он, склонившись над ведьмой-вампиршей.       – Что?.. – вырвалось у той.       – И правда, – согласился Адам и стремительно схватил тело Айрин передними лапами, точно оно было игрушечным. – Ты и так слишком много болтаешь. – И резким движением разорвал вампиршу пополам.       Бросив останки бывшей Верховной на снег, Зверь развернулся и пошёл к замку.       – Можете сжигать, – сказал он варгисам, наблюдавшим за всем действом.              Оцепенев, Белль стояла у окна, не зная, как относиться к увиденному. С одной стороны Айрин Бёрд, осквернившая священную землю Элфина нечестивой магией Х’гивхаты, проклявшая варгисов и весь остров, убившая ради своих целей невинного младенца, получила по заслугам. Но с другой… Ведь тёмная магия проникла на Элфин с разрешения сына Лилит и при его непосредственном участии. Вина Адама, если судить по справедливости, была больше, чем какой-то ведьмы, давно продавшейся Х’гивхате. Белль вспомнила, с каким холоднокровием и жестокостью несколько минут назад Адам отнял жизнь у своей бывшей любовницы, и ей стало жутко. Жутко и сладко – Белль было стыдно в этом признаться, но наблюдать за драмой, развернувшейся между Адамом и Айрин Бёрд, было крайне увлекательно.       – Я знал, что ты будешь смотреть, – раздался за спиной Белль голос хозяина замка. – Не сможешь отказать себе в таком удовольствии.       Белль обернулась и увидела Адама в его монструозном облике без скрывающей его тьмы.       – Почему она не защищалась?       Он подошёл ближе и стал глядеть на варгисов, сооружающих высокий костёр из гигантских брёвен.       – Она не могла. У неё не было магии.       – Ты знал об этом, когда шёл туда?.. – тихо спросила Белль.       Адам помедлил с ответом.       – Предполагал. Думаю, она стала вампиром в день летнего солнцестояния в 1863 году. После этого стало пропадать в два раза больше фейри. Нередко я заставал фейри у неё в спальне. Без крови фейри вампиры теряют вкус к жизни, не хотят ничего, кроме крови фейри. Чтобы создавать иллюзию обычной жизни, ей приходилось пить много крови – я мог бы догадаться об этом и раньше, – горько добавил он и помолчал. – А потом её скопленная за долгие годы магия начала иссякать, и она задумала убить Элреда. Последний год Айрин была помешена на амулетах. Думаю, спустя некоторое время после того, как она стала вампиром, она больше не могла колдовать без внешних источников магии.       Белль помолчала.       – Что ты почувствовал, когда убил её?.. – спросила она.       Повисла пауза.       – Облегчение, пожалуй, – подумав, ответил Адам. – Я наконец отомстил. И теперь могу быть уверен, что она никогда не причинит вред тебе, – тихо добавил он, и сердце Белль сжалось. – Бёрд заслуживала смерти. И убить её должен был я. Нельзя было взваливать это убийство на варгисов. – Он помолчал. – Ей всё-таки удалось разозлить меня. И она знала, что я разозлюсь. Думаю, она не рассчитывала уйти живой.       – Ты выглядел совершенно спокойным, – заметила Белль.       – Мне это сто́ило некоторых усилий, – ответил Адам. – Но я надеюсь, она умерла, зная, что проиграла, – с удовлетворением добавил он.       – Конечно, – согласилась Белль. – Ведь она умерла, а ты жив.       Белль помолчала, глядя, как за окном, во дворе, под метущим снегом, разгорается оранжевое пламя, охватывающее сложенные шалашом брёвна. В сердце Белль вдруг закралась отчаянная надежда, что со смертью ведьмы, наложенное ею проклятие падёт само собой. Огонь, взмывая всё выше к небу и охватывая оранжевыми языками брёвна, поглотил останки бывшей Верховной. Чуда, увы, не случилось. Это было бы слишком просто. Белль взглянула на Зверя:       – Я уверена, Адам, – она улыбнулась, стараясь подбодрить его, – ты будешь ещё счастлив.       Помолчав, Адам, ответил тихо, почти неслышно:       – Я верю тебе.