Зелёный и карий - странное сочетание

Телефон разрывался от входящего звонка уже десять минут, но Алёна подняла голову только когда взбешённый Стёпка швырнул в неё пустой пенал и вернулся к домашнему заданию по русскому языку. — Мелкий, ты вообще совесть потерял? — чехол для канцелярских принадлежностей прилетел на стол и свалил бутылку с водой, к счастью закрытую, иначе мальчику пришлось бы переписывать всё упражнение в новую тетрадь. — У тебя телефон звонит вообще-то… Неблагодарная… — буркнул он, возвращая все вещи на места. Косторная с трудом разлепила веки и уставилась в телефон. Действительно, входящий. От Женьки. Глаза резко округлились и девушка поспешила принять вызов, вскакивая с кровати и убегая в ванную. — Я подъехала. — Дай мне немного времени. — Тебя я готова ждать сколько угодно. Алёна сбросила, обращая своё внимание на часы. 12:13. Голову пришлось мыть в ускоренном режиме, но укладку проигнорировать было никак нельзя. — Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт… — пищала фигуристка, бегая уже по своей комнате в поисках удобных джинсов и любимого пушистого свитера, который к сожалению оказался в корзине с грязной одеждой. Пришлось взять тонкую толстовку, потому что времени категорически не хватало, а она лежала на самом видном месте. Оставалось самое трудное — стрелки, которые получились на удивление хорошо с первого раза. Адреналин в крови явно сделал своё дело. Крикнув маме, что она ушла гулять, Косторная выбежала из дома. Прямо перед подъездом стояла машина Евгении. Сама рыжая уже покинула салон и обошла автомобиль, открыв дверь. Алёна улыбнулась и приземлилась на пассажирское сиденье. Через пару мгновений Женя села на своё место. — Ты проспала? — Нет, как ты вообще могла такое подумать? — поинтересовалась Алёна, поворачиваясь к рыжей. — И вообще, ни «привет», ни «рада тебя видеть», ни «я соскучилась»… — Я звонила тебе приблизительно полтора часа назад. — Булатова коротко поцеловала девушку в губы и продолжила. — А до этого ты проигнорировала пятнадцать моих звонков и столько же сообщений. — Ты сама сказала, что готова ждать меня сколько угодно. Да и полтора часа — не так много. — Не, Алён, я всё понимаю, но должны же быть какие-то… Рамки… Я не знаю… — тренер повернула ключ в замке зажигания, переключилась на заднюю передачу и подняла взгляд на зеркало. — Да. — Что «да»? — Ты только не смейся надо мной. — Обещаю. — Я проспала. Женя героически сдерживала улыбку пока не посмотрела на лицо Косторной. Смущённое и немного напуганное личико не оставило ни единого шанса. Тренер тихо захихикала. — Ты обещала… — протянула фигуристка, ударяя рыжую в плечо. Ответом ей послужил усилившийся смех. — Да хватит ржать! — ещё один удар. — Прекрати меня колошматить. — А ты перестань смеяться. Я же не специально… — Я не над этим. Почему нельзя было объяснить всё по телефону? — Женя ненадолго отвлеклась от дороги и взглянула всё ещё смущённую Косторную. Уши той горели алым цветом. — И что? Всё бы накрылось. — Ничего подобного. Я бы подождала пока ты спокойно соберёшься и всё. Зато я бы не дёргалась каждый раз, когда открывалась дверь подъезда, и точно знала, что всё нормально. — Ты серьёзно? Я могла просто попросить тебя и… Всё? — Да. Я же сказала, что буду ждать сколько потребуется.

***

Пара болтает обо всём подряд ровно до того момента пока телефон Жени, лежащий на торпеде, не начинает вибрировать и тихо гудеть. Входящий видео звонок. — Алён, прими вызов и впихни телефон в держатель, пожалуйста. Пока Косторная устанавливает гаджет и нажимает на кнопку она успевает прочитать имя контакта. «Мама». На экране появляется женщина средних лет. — Мам, я ведь говорила, что буду занята. Что-то случилось? — Ничего серьёзного, Данил все уши прожужал, как ему нужен твой совет и какая же ты задница, что не отвечаешь на его сообщения. — Мне от него ничего не приходило. На заднем фоне слышны возмущения и наставления. — Он сказал, что писал на твой gmail. — Во-первых, подслушивать нехорошо. Во-вторых, он бы ещё про аську вспомнил. На элекронку он мне писал… Дед, блин… Пусть телеграммом воспользуется или хотя бы инстой. Всё. Я на сегодня вне зоны доступа. — Евгения завершила вызов и продолжила бурчать себе под нос. — Надо ж было додуматься до электронной почты. — Я стесняюсь спросить, а Данил это кто? — Мой старший брат, а звонила мне, как ты наверное поняла, моя мама. — Знаешь, я вдруг поняла, что не знаю о тебе ничего. Ты даже про свою семью не рассказываешь. — Косторная подперла подбородок рукой. Жизнь Евгении за пределами катка действительно её интересовала и явно больше чем все остальные темы. — Просто это не особо интересно. У меня большая семья. Есть старший брат — Ден. Две младших сестры-близяшки — Ариша и Вероника. Папа — основатель довольно крупной туристической фирмы, Ден работает вместе с ним, мама занимается воспитанием девчонок, а две эти непоседы никак не хотят концентрироваться на учёбе, не вылезают с катка и просят на день рождения новые коньки. — Женя грустно улыбалась, не отрывая взгляда от дороги, где многоэтажки сменились частным сектором. Они точно ехали куда-то за город. Возможно, на природу. В голове Булатовой творился полный хаос, ведь ей предстояло поднять очень личную и больную тему, про которую она мало кому рассказывала. — Понятное дело. С такой-то сестрой как не любить фигурное катание? — глаза Алёны всё ещё светились заинтересованностью и надеждой на красивую историю. — Да. Папа часто ставит меня в пример, постоянно указывая на то, что я успевала учиться и бегать на тренировки в отличие от них, а мне это не нравится. И он не знает каким образом я закрывала предметы, которые не любила, но это уже другая история. — Давно они уехали? — рассказ приобретал всё более мрачные краски, а вместе с тем брови Косторной хмурились всё больше. Предстояло выслушать довольно тяжёлую историю. — Как только я стала совершеннолетней. Папа поставил перед выбором: остаться здесь и доучиться в физкультурном, но жить одной или уехать с семьёй, учиться в каком-нибудь ВУЗе и работать в его компании. Я выбрала самостоятельную жизнь, нашла квартиру, которую буду снимать и проплатила на два месяца вперёд, а потом мама сказала, что они решили не продавать дом. Теперь мне девятнадцать. Я живу на съёмной квартире, на выходные приезжаю в частный дом и ночую там. У меня есть машина и работа, о которой я и не мечтала. Некоторые даже могут посчитать, что я абсолютно счастлива. — Женя снова прикрыла истинные эмоции улыбкой. Секундная слабость не осталась без внимания Алёны. На лице Булатовой она заметила разочарование и недовольство, но что-то изнутри подсказало девушке, что это сочетание может равняться тоске. — А ты так не думаешь? — фигуристка побоялась озвучивать свои домыслы и перевела тему. — Пока нет. Аня говорила, что я выгляжу счастливой только на льду, но я не уверена в таком громком слове как счастье. В коньках я чувствую себя полноценно, а ломота в мышцах вызывает удовлетворённую улыбку. Это то, без чего я себя не воспринимаю. — Женя сбросила скорость и свернула с крупной трассы на дорогу поменьше. Алёна чувствовала как тренер напряжена, но не знала как можно её поддержать. — Ты невероятно привязана к фигурному катанию, но ты не так долго каталась… — блондинка плавно переходила к теме тренерства, придумывая как бы вернуться к семье, потому что вопрос наконец сформулирован нормально и его можно озвучить. — Да, но за свою короткую карьеру я успела полюбить спорт всей душой. Потом был разрыв сухожилия, — Жека сжала челюсти до скрипа зубов. — операция и невероятно долгое восстановление. И я просто сломалась без льда. А потом побоялась выйти и опять упасть, порвать или сломать что-нибудь и снова оказаться прикованной к больничной койке. Пришлось учиться жить без катания, заканчивать школу, сдавать экзамены, поступать и снова учиться, надеясь выйти на лёд хотя бы в качестве тренера. И выходить — для практики. И плевать на то, что тебя охватывает паника. В какой-то момент я поняла, что мне не хватает сил и дыхалки. Пришлось возвращать хорошую форму и вспоминать, что такое скольжение и пластика. Через пот и слёзы получилось, но я заходила только на оборотные прыжки, даже одинарный аксель боялась прыгать. Потом были бессонные ночи над дипломом, защита и трудоустройство. Первая тренировка со старшей группой и неверие в происходящее. Мне нет девятнадцати, а я стою на катке, на котором выросла и объясняю чемпионкам России, Мира и Европы, что у них руки не такие мягкие. Как бы пафосно это не прозвучало, но фигурное катание всегда давало мотивацию и заставляло жить. — рыжая оживилась, вспоминая первый рабочий день и первые сборы в качестве тренера. — Ты скучаешь по ним? — фигуристка понимала, что может сделать больно этим вопросом, но не задать его не могла. — По кому? — По семье. — Скучаю, конечно. Я девчонок последний раз год назад видела. С Деном мы редко общаемся. Отец вечно занят. Регулярный созвон только с мамой. Она последнее время зачастила. Да и Ден вряд ли не может справиться без моего совета. Странно всё это. Алёна обратила внимание как Евгения похолодела и с близкого «папа» перешла к отчуждённому «отцу», но это явно личное и в такое Косторная лезть не станет. Фигуристка и сама немного поникла. Рассказ о семье оказался куда более грустным чем она себе представляла. Взгляд забегал по салону в поисках чего-нибудь, что не принесёт отрицательных эмоции и поможет успокоиться. Пустая торпеда, телефон Жени, выключенная аудиосистема, рука Булатовой на рычаге переключения передач. Алёна несмело опустила свою ладонь поверх чужой и переплела пальцы, наблюдая за реакцией. На лице тренера медленно расплылась улыбка, а руки перестали сжимать рычаг и руль до побелевших костяшек. — Спасибо. — короткая благодарность разрядила напряжённую обстановку. Жене это повествование действительно давалось тяжело. С каждым словом она уходила всё дальше по аллее воспоминаний, заново проживая те моменты, но словно в ускоренном режиме. На рассказе о травме даже заныло колено, именно поэтому она сжала зубы, стараясь держать себя в руках. Вспоминать о прежней жизни оказалось больнее, и возможно причина сидела справа и не представляла, как реагировать. Алёна до этого не знала о Евгении ровным счётом ничего и понятия не имела, что можно сказать в поддержку, а что оставить при себе. Да и говорить о настолько личном целый час было довольно сложно. Что бы не думала Булатова все её загоны разрушались хрупкой ладонью, лежащей поверх её ладони и прокручивающей кольцо на большом пальце тренера.