Зелёный и карий - странное сочетание

— Итак, на первый этап кубка России поедут Щербакова и Хромых. Девочки, вас будут сопровождать Сергей Викторович и Даниил Маркович. Время отправления на билетах, а сами билеты у Сергея Викторовича. Жень, ты останешься со мной, одна я не справлюсь. На этом всё. До свидания. — Тутберидзе дала последние наставления и ушла в тренерскую, а за ней удалились Дудаков и Глейхенгауз. — До свидания. — спортсменки покинули лёд. На катке осталась одна Майя. — Хромых, тренировка закончена. Марш в раздевалку и домой — чемодан собирать. — Евгения Александровна, почему вы не едете на этап кубка? — Майя вышла со льда и стала надевать чехлы на коньки — Ты же слышала, Этери Георгиевна не сможет одна проводить все тренировки. — Булатова пожала плечами, не понимая сути вопроса. — Для тебя есть разница, с кем из тренеров ехать? — Допустим, есть. Я бы хотела, чтобы вы нас сопровождали. — Хромых немного замялась, словно испугавшись, что ее поймут неправильно, и поспешила продолжить. — Просто с вами более комфортно. — Мне бы правда хотелось поехать, но это решаю не я. Если тебе будет спокойнее, то я буду смотреть прямую трансляцию и коротких, и произвольных. — Сомневаюсь, что это мне как-то поможет. — Майя наконец подняла глаза и столкнулась с взглядом Жени. — Ну а если ты послушаешь голосовое, которое я запишу. Это поможет? Хромых молча подошла ближе к тренеру и уткнулась носом в прохладную ткань стёганой жилетки. — Ни в коем случае не бойся реакции зрителей на падения. Ты накручиваешь себя, начинаешь нервничать раньше времени, забиваешь голову лишним мусором и не можешь сконцентрироваться на прыжке, поэтому срываешь. Поняла? Никогда не бойся осуждения, все совершают ошибки. Это нормально — падать. — Пожелаете удачи? — Нет. Удачи желают неудачникам, а ты не неудачница. И я верю, что ты откатаешь без падений. — наверное со стороны они выглядели как сестры: Женя приобняла Майю одной рукой и едва ощутимо погладила по плечу. — Спасибо. Я не подведу. — Я верю. А теперь иди переодевайся и домой. — До свидания, Евгения Александровна. — Пока.

***

— Сергей Александрович, а мы едем на первый этап кубка России? — Косторная резко затормозила прямо перед тренером и обсыпала его коньки ледяной стружкой. — Нет, в этом нет смысла. Ты продолжаешь готовиться к другим соревнованиям и накатываешь программы. — сказал, как отрезал. — К тому же, туда заявлена Щербакова, так что это дохлый номер. — Позитивно… Спасибо за веру в меня, как в фигуристку. — Алена натянуто улыбнулась и продолжила тренировку, старательно изображая свое нормальное состояние. То, как спокойно Розанов говорил о том, что у Косторной буквально нет шансов и выступать против Ани бессмысленно, очень задело самолюбие. Эта уязвленность вылилась в скольжение. Всегда мягкое, невесомое, чём-то похожее на кошачье, сейчас стало тяжёлым, резким и остервенелым. Лезвия разрезали лёд с противным хрустом, захотелось идеально приземлить триксель всем назло, кричать на весь мир: «Смотрите, я ведь не хуже. Я ведь тоже могу. Я ведь тоже чемпионка. Я ведь… Я ведь не Саша, не Аня. Но я ведь тоже нуждаюсь во внимании!» Эта остервенелость не скрылась от внимательных глаз Плющенко. — Алён, подойди сюда, пожалуйста. — Евгений Викторович вышел на лёд и махнул рукой, подзывая фигуристку к себе. — Что-то случилось? — Косторная остановилась перед тренером, сжимаясь в комок и морально готовясь к тому, что ее будут долго и упорно отчитывать. — Это ты мне скажи. Что это сейчас было? — Плющенко убрал руки в карманы и склонил голову чуть в бок. — Эмоции. — девушка ковыряла лёд зубцом, рассматривала собственные коньки, глядела куда угодно, но не на тренера. — А они должны быть где? — В программах. — Вот и давай прогоним программы. — мужчина помахал рукой, привлекая к себе внимание. — Так, давайте прогон коротких. Первая Косторная, все остальные вышли со льда. Дим, включай музыку. Михайлов открыл нужную папку и запустил первый трек. Алена не думала о программе, не думала о прыжках, не думала о дорожке, не думала о скольжении и хореографии. О чем думала? О том, что пролетела мимо встречи с Женей как фанера над столицей Франции. Хотелось ли встретиться? Да. Разобралась ли она с привязанностью к Розанову? Нет. Просто хотелось снова пообщаться с Булатовой. Алена уже сотню раз пожалела, что потянулась поцеловать девушку. И примерно вдвое больше она размышляла о мотивах этого поступка. Какого черта ее вообще понесло целоваться?! Зачем?! Почему?! У Косторной не было не то что ответа на вопрос. Она не могла даже правильно сформулировать свои мысли. Произошло то, чего Женя хотела избежать — Алёнка просто запуталась в себе, а теперь металась как птица в клетке. Царапала грудь, теряла шикарное оперение, чуть ли не ломала крылья о жёсткие и острые прутья реальных чувств. Этой клеткой был Розанов, вернее привязанность к нему. Их тандем прошел не один сезон и это наложило свой отпечаток. С ним было удобно и привычно. Так зачем же билась о шипы этой клетки, если все хорошо? Свободы хотелось, спокойствия, чтобы верили и чтобы не осуждали за собственный выбор. Неужто свет клином сошёлся на этой свободе?! Женька не осуждала, позволяла выбирать. Верила ли? Этого Алёна не знала. Хотя мелькнуло кое-что — Булатова ведь дала совет по поводу трикселя и физической формы. Значит поверила, что Алёнка способна вернуть и даже улучшить свой коронный элемент. Выходит сошёлся… Сошёлся также как сошлось в Жене всё, чего хотелось натуре Алёны. Сошёлся также как сошлись врата тесной и порядком надоевшей клетки привязанности к Сергею. Сошёлся также как сошлась финальная поза в короткой программе с последней нотой. — Хорошо, Алён. Эмоции сильные, но не совсем те, что надо. Если хочешь, можешь после тренировки посмотреть видео прогона, а сейчас свободна. — Плющенко разумеется обратил внимание на разбитое состояние фигуристки, но в душу к девушке лезть не стал, уже прикинув, что может спросить у Розанова. — Саш, давай ты теперь. Косторная быстро надела чехлы на лезвия и ушла в раздевалку. Очень хотелось набрать заветный номер и спросить: «ты едешь?» Вдруг повезет. Вдруг она остаётся в Москве и сможет вырваться хоть на пару часов, чтобы просто увидеться, поговорить о какой-нибудь ерунде, может даже поцеловать в щеку на прощание, приподнявшись на носочки, обнять крепко-крепко, обвивая руками шею. И снова реальность отвесила неприятный подзатыльник. Поедет конечно, ведь Анечка едет. А даже если и не поедет, не станет брать лишний выходной и болтать о всяких мелочах. Алёнка ведь пообещала сначала разобраться в своих чувствах и только потом разговаривать. А сейчас отличное время для самокопания. Тренировки на сегодня закончены, впереди массаж и долгая дорога домой на такси по многокилометровым пробкам Москвы. Наконец освободившись от всего и собравшись домой, Косторная вышла из раздевалки и столкнулась с Сашей. Трусова прошла в помещение, буквально срывая с себя олимпийку и перчатки. Алена постаралась быстрее убраться подальше от этой бомбы замедленного действия и уже через пару мгновений открыла входную дверь, выскакивая на улицу. В нос ударил вечерний осенний воздух. На небе ни облачка. Сама матушка-природа подсказывает, что самое время пройтись по парку под руку с кем-то важным и близким. Алена обошла стоящую по середине лестницы фигурку и направилась к дороге, как ее окликнули. — Алён, ты чего не здороваешься? Косторная обернулась и узнала в аристократичном силуете Аню. — Извини, замоталась совсем и даже не заметила тебя. — Ты на кубок России едешь? — Нет. Саша тоже. — Да, про Сашу я знаю. О чём задумалась? — Да так, о личном. Ань, ты только не думай ничего такого, но… Женя едет? — Медведева? — ой, Щербакова, не строй из себя дурочку, прекрасно ты поняла, про кого у тебя спрашивают. — Нет, Булатова. — Нет, остаётся в Москве помогать Тутберидзе на тренировках. Ты ведь можешь и сама у нее спросить, тем более ее номер у тебя есть. — Не могу. — Случилось что-то? — Как сказать… Все сложно.