Звездная

Тейват думает, что Каэнриах уничтожен. Тейват думает, что свершилось заслуженное возмездие. Тейват не знает ни толики правды, скрытой за страницами истории. Историю пишут победители, не так ли? Но он помнит. Они помнят. Случайная встреча в случайном месте - и воспоминания взрываются в сознании, грозясь вырваться на свободу неконтролируемым потоком. Кэйа помнит детство под присмотром Дайнслейфа, Дайнслейф помнит капитана Ордо Фавониус ещё шаловливым мальчишкой, которому досталась не самая лёгкая доля, не самая лучшая роль. Однако Альберих справляется превосходно и даже тот, кто когда-то называл его братом, не отличит, кому принадлежит истинная преданность Кэйи. Кэйа хорошо постарался над этой маской. Но маска эта трещит по швам, стоило ему однажды увидеть ЕЁ. Это лицо... Эти глаза... Этот взгляд, на дне которых скрывались звёзды их родного мира. Эта улыбка... Альберих знал слишком хорошо, кому могло принадлежать всё это. Альберих слишком давно мечтал увидеть это снова. Кэйа слишком скучал по той, что предстала перед ним. Он слишком... Он слишком долго размышлял о том, что могло произойти с ней. С ними. С их принцем и принцессой. Было очевидно - они живы. Но куда они исчезли? И... Почему? Кэйа не знал ответа. Кэйа, впрочем, и не хотел его искать. Куда важнее была девушка перед ним. Они - люди вокруг - называли её Путешественницей, пришедшей из другого мира. Глупцы. Или, возможно, просто сама Люмин оказалась весьма хитрой? Иначе как объяснить тот факт, что Кэйа не видит в её глазах знакомых с детства звезд? Необъяснимо. Но он постарается разузнать у неё, когда они шагнут навстречу друг другу, вдали от свидетелей и ненужных глаз. И до этого момента - считанные часы. Кэйа видит в глазах Люмин обещание - и терпеливо ждёт. Он верит в неё. Он всегда верил в неё. Люмин жмется к нему так, словно в мире не существует больше никого и ничего. Впрочем, Кэйа не отстаёт от неё. Слишком силён был тактильный голод, которого он был лишён с момента происшествия с отцом Дилюка, когда он навсегда оставил мечты о счастливой жизни с теми, кто принял его почти как родного... Вот только Кэйа родным никому так и не стал. Кэйа - чужой, которого заставляют быть своим. Чужак, с улыбкой натянувший на себя маску своего, которого обожают жители Мондштадта, считавшие капитана Ордо Фавониус если не святым, то как минимум своим героем. Наивные. Они даже не могут предполагать, что, будь его воля, Кэйа давно прирезал бы их. Превратил в изуродованные ледяные статуи... Или монстров. Таких, какими стали жители Каэнри'ах по вине богов Селестии. Эгоистичные твари... Но Люмин жмется к нему, согревая своими маленькими ладонями, стертыми от постоянной хватке на мече, и Альберих расслабляется. Он позволяет темноте отступить, уступая место свету, который принесла его принцесса. Он утыкается носом в её короткие волосы, вдыхая запах одуванчиков и растений, что никогда не принадлежали Тейвату. Но это - запах Люмин, запах по-настоящему близкого ему человека несмотря на годы разлуки, и Альберих упивается им настолько сильно, насколько возможно. Его руки скользят по стройному телу, обхватывая тонкую талию, и только полная Луна была свидетелем их маленькой тайны - повязка отлетает прочь и в полумраке можно было разглядеть лишь две пары глаз, на дне которых впервые за долгие годы расцвели звезды. Кэйа целует Люмин спустя несколько дней - и звезды загораются, но уже не в глазах, а в их душах. Надежда, которую Альберих таил в себе долгие годы, сливается с воспоминаниями - и их с Люмин связь становится нерушимой. Появление Дайнслейфа в Моншдтадте подобно взрыву. Люмин задыхается при виде него, но старается не подавать виду. Кэйе хочется обнять старого друга - но он сдерживает себя. Дайнслейфу хочется, до боли хочется обхватить представших перед ним людей - тех, кто был для него семьей несмотря на годы разлуки - но он держит себя в руках. По крайней мере, пытается. За пределами Мондштадта и без общества надоедливой спутницы Люмин, которую Альберих уже не раз представлял в своей голове в качестве блюда для хил... для своих сограждан, вынужденных пребывать в этом мире в образе чудовищ, сходящих с ума от постоянной агонии и непрекращающейся боли. Кэйа отдал бы им всё, если бы знал, что это поможет снять проклятие. Но Кэйа не может сделать ничего. Разве что... - Я так по вам скучала, - шепот Люмин подобен дуновению ветра. Они втроём стоят под огромным дубом, открытые всему миру и вместе с тем закрытые от посторонних глаз. По щекам Люмин катятся горькие слёзы - и Кэйа с Дайном почти одновременно оказываются рядом. Обхватывают свою принцессу крепкими руками, зажимая с двух сторон, позволяя её боли, так тщательно скрываемой ото всех, наконец-то вырваться на свободу. Позволяя ей побыть той маленькой девочкой, за которой бегали мальчишки, в том числе и Кэйа. Позволяя ей решить, что она выберет - чужой мир или... Не менее чужой, почти забытый, мир, но тот, где они получат возможность быть вместе. Кэйа ведь совсем не против, если Люмин будет любить его и Дайнслейфа. Это даже правильно в некотором смысле - Альберих не потерпел бы рядом со своей принцессой никого постороннего. Впрочем, как и Дайнслейф, укрывающий Люмин своей тенью. Они оба были из одного мира. Они оба давно привязаны к Люмин теми нитями, что никогда не увидеть глазу, но которая ощущается, стоит им оказаться наедине. Дайнслейф влюблён в Люмин с момента её рождения. Кэйа влюбляется в неё ещё в детстве, когда солнечная принцесса приносила ему сладкие яблоки, пока они сидели возле реки, болтая обо всём на свете. И большего... Большего им не нужно в принципе. Разве что... Как насчёт немного павших богов? Кэйа слизывает с клинка чужую кровь, блаженно жмурясь, когда его волос касается мягкая женская ладонь. Люмин стоит рядом с ним и смотрит на творение их рук - горящий мир, который был готов к переменам. И пусть пожар этот обошёл и мирных граждан, и мифических тварей, своей цели они достигли - боги Селестии заметили троицу уцелевших жителей Каэнри'ах. Точнее сказать... Четырёх. Люмин смотрит на брата с нежностью. Выброшенный, словно надоевшая игрушка, Итэр наконец пришёл сюда, к ним, соглашаясь с тем, что Тейвату нужны перемены. Перемены без жестоких богов, карающих за иной выбор. Без системы уничтожения инакомыслящих. Мир, где Каэнри'ах - возрождающийся и освобождающийся день за днём - снова воссияет, даря окружающим знания... Любые знания. И Селестия не сможет остановить людей от просвещения. Больше не сможет. Они стоят на взлетающей вверх платформе. Кэйа и Дайнслейф обнимают Люмин за талию, Итэр мечтательно ожидает момента воссоединения с Электро Архонтом, которая за время совместных странствий открылась ему с другой стороны, но каждый был уверен - мир больше не будет прежним. Пришла пора Тейвату... Проснуться. - Ты не слишком жесток? - его Королева улыбается Кэйе несколько ленивой улыбкой, наблюдая за тем, как её Рыцарь карает очередного "гения", решившего, что сможет тягаться с ним. Идиот. И пусть он был предвестником Фатуи, которых Дайнслейф и Итэр с удовольствием уничтожали, добираясь постепенно и до Царицы, принёсшей столько бед как Тейвату, так и близким близнецов, Кэйа был сильнее. Кэйа больше не сдерживал свой лёд. Теперь Кэйа - истинный Маг Каэнри'ах. Лёд, пронзающий насквозь всякого, кто посмел не так посмотреть на его возлюбленную и его лучшего друга. Всё же Итэру больше нравятся бои, а потому он без лишних слов позволил сестре править. Он знал - теперь всё будет по-другому. Они знали. - Ничуть нет, ваше Величество. Этот любимец Крио Архонта ещё раньше был той ещё занозой в заднице для вас, так что... Пришла пора брать свои проценты за его поведение, - улыбка Альбериха хищная, глаза его лихорадочно блестят. Но Люмин это даже нравится. Нравится то, что Кэйа наконец позволил себе быть собой. Что он наконец скинул с себя маску. Как, впрочем, и... Её плеч касаются чужие теплые руки, а виска - чуть обветренные губы. Глаза Дайнслейфа сияют подобно небесным глубинам - и Люмин может любоваться ими вечно. И не только глазами. Каэнри'ах возрождается - и теперь наследие прошлого постепенно превращается в достояние будущего. Теперь мир изменится, ведь отныне за Тейватом смотрят новые Боги. И совсем немножко - архонты. А для простых смертных... Мало что изменилось. Богом больше, богом меньше - теперь, обретя свободу получать разную информацию, люди всего мира начали делать нечто важное - они начали думать. И делать правильные выводы. Люмин счастливо улыбается и украдкой поглаживает чуть округлившийся животик. Над Каэнри'ах восходит новое солнце.