Враг за стеной

Был полдень, когда они наконец взобрались на тот высокий холм. Около сотни солдат и офицеров изнеможенно оглядывали окрестности, раскинувшиеся перед ними с возвышенности. Все было в снегу. Полуденное солнце отражалось от каждой его частички и заливало своим светом всякий участок земли. У Джинхо уже болели глаза в тщетной попытке высмотреть на этом ослепительном горизонте хоть какое-то пригодное для пристанища место. Но все же с теплящейся надеждой он взялся за бинокль. — Видно что-нибудь, товарищ майор? — устало спросила подошедшая Чэён. Джинхо не спешил с ответом. Чэён тяжело и шумно выдохнула, неудовлетворенная молчанием майора. — Значит, ничего… — заключила она. Джинхо опустил бинокль и посмотрел на Чэён с усталой улыбкой. — Товарищ сержант, не теряйте бодрости духа, — мягко сказал он ей и направился обратно к лошадям. — Какая тут бодрость… — буркнула Чэён себе под нос. Всю экспедицию ее одолевало чувство неправильности происходящего. В свой законный отпуск она вынуждена скитаться по нехоженым землям, подвергаться поминутной опасности и испытывать тяготы пути. В то время, как ее сестра терпит все то же самое, но только вдали от нее. Не способная защитить младшую, Чэён огрызалась на всех подряд. И Синби, к которой ее приставили телохранителем, исключением уж подавно не была. Эксцентричная натура последней ну никак не вписывалась в представление Чэён о командующем составе армии. Всю экспедицию эти двое только и делали, что обменивались колкостями, а один раз Джинхо даже пришлось уводить Чэён подальше, чтоб не дошло до драки… Вся экспедиция двинулась вдоль по холму. Дребезжала полевая кухня, ведомая двумя крупными лошадьми. Кадеты, уставшие и голодные, терпеливо молчали, глотая со слюной накопленное длительным путешествием недовольство. Всем хотелось скорее где-нибудь остановиться, размять затекшие ноги и, конечно же, до отвала наесться. Джинхо, хоть и не показывал, все же сильно переживал за вверенных ему кадетов и офицерский состав. Поэтому его рука все время крепко сжимала бинокль, висевший на груди. Время от времени он на ходу смотрел в него, но вдали было все то же снежное ничто. Старшая его отряда, Ким Сольхён, шустро, но плавно проскакала сквозь ряды кадетов к своему командиру и ненавязчиво сказала ему: — Товарищ майор, будьте осторожны, пожалуйста. На пути много сугробов и валунов, а вы все время смотрите в бинокль… Джинхо кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. — Возвращайся в строй, Сольхён, — негромко сказал он. Девушка слегка сконфузилась, что отразилось на её сведённых бровях, и потянула поводья, поворачивая назад. И ровно в этот момент Джинхо воскликнул: — Вижу! Вся процессия тут же встрепенулась. Сольхён осталась рядом и тоже схватилась за бинокль. — Ого… — только и смогла вымолвить она. На раскинувшейся перед ними долине ещё не большой, но уже заметной точкой маячили очертания комплекса зданий, огороженных точеным забором. Мелкие пристройки были почти разрушены, но главное здание сохранило целостность. Судя по тому, что все это находилось на лоне природы, и на территории комплекса в бинокль было возможным разглядеть остатки некогда красивых беседок, углублений для бассейнов, а также огромный знак с красным крестом на самом большом трехэтажном доме, можно было заключить, что впереди располагался некий дом отдыха, пансионат. — Мы пойдем туда, товарищ командир? — на одном дыхании спросила взволнованная Сольхён, вытолкнув облако пара изо рта.

***

— Эй, куда?! — вскрикнула Юна и опрометью кинулась за Шихён. Вслед за Юной опомнились и остальные. Через мгновение одна лишь Лиа осталась с раненым, совершенно обескураженная. На улице разворачивалась драма. Шихён шла к удивленному Каю, по-видимому, чтобы забрать лошадь. — Это что за самоуправство, Ким Шихён! Куда собралась? — кричала ей вслед Наён на ходу. Девушка резко обернулась. — Вы бы сначала поинтересовались, кто он такой и почему он тут! Когда весь его отряд…! На этих словах голос Шихён сорвался, и сама она опустилась на землю, сотрясаясь в рыданиях. Рюджин, не сообразившая, что к чему, со словами: «И так долго вас ждали!» быстрее всех рванула к Шихён и уже собиралась было схватить ее за плечо, как вдруг из-за ее спины появилась Наён и оттащила буйную подальше. — Не хватало еще щелкунов привлечь! — зашипела подоспевшая Черён то ли на Рюджин, то ли на плачущую Ким. Юна, выскочившая за Шихён самая первая, еще на пороге потеряла силы и, потеряв равновесие, обмякла на четвереньки. Джэбом переглянулся с Наён, и оба, казалось, поняли причину такого странного поведения Шихён. — Уведите их, лейтенант, — грозно обратился Джэбом к Наён указывая на троицу своих кадеток. — Я тут сам. Наён не хотелось оставлять Шихён с ним, но все же она послушалась и утянула все еще брыкающуюся Рюджин в дом. Черён следовала за ней, изредка оборачиваясь и непонимающе глядя на Джэбома. Кай помог Юне встать, впустил ее в дом и остался на своем месте у лошадей. Лицо его было смущенным и виноватым. Джэбом, скрипя сапогами, подошел к Шихён, все еще обессиленно сидевшей на земле, и наклонился к ней. — Ты точно не обозналась? — Точно, — с обидой просипела она. — Он у мамы в отряде служил. Его форму порванную нашли и всю в крови. Это действительно создавало вопросы. Как и все из его отряда, Юто считался погибшим. — Давай так, — начал Джэбом ровным голосом. — Дай ему шанс очнуться, а потом спроси его, почему он столько лет… — Не хочу я ничего у него спрашивать, — отрезала Шихён. — Ладно. Тогда мы спросим. Шихён молчала. — Так и будешь сидеть тут? — Оставьте меня… Джэбом тяжело выдохнул. — Скажу прямо. Меня сейчас меньше всего интересует твоя психотравма. Моя кадетка говорит, что этот парень ее спас. Он знает о том, как здесь все устроено, и скорее всего сможет помочь найти вторую. Поэтому я не буду просить тебя. Я приказываю. Шихён наконец несмело повернула голову в его сторону. На щеках еще блестели слезы. — Вы не понимаете… — Я понимаю, — Джэбом протянул ей руку. — Вставай. Помоги нам найти Йеджи.

***

Сразу на территорию пансионата решили не идти. Вместо этого разбили лагерь на возвышенности, расставили часовых для суточного наблюдения. А тем временем в шатре майора Чо активно обсуждался план следующих действий. Разложив на столе свеженарисованный разметчиком план местности, Джинхо склонился над столом, опершись на руки. К тому моменту он внимательно выслушал все предложения жарко дискутировавших офицеров и был готов выдать окончательное решение. В шатре было без малого десять человек, включая Джинхо, Синби, Чэён, командиршу 74-го отряда Пак Джихё и нескольких офицеров из командующего состава. — Спасибо за предложения, — начал Джинхо, и все тотчас притихли. — Пусть я и услышал некоторые разногласия, все же в одном мы едины. Обнаруженная нами территория как нельзя лучше подходит для новой опорной точки. Присутствующие закивали головами. А Джинхо продолжил. — Этот дом отдыха или что бы то ни было располагается ровно на том расстоянии, которое полагается иметь между контрольными пунктами. Предполагаю, что все необходимое для длительного пребывания в нем также имеется. Он отгорожен высокой изгородью, и, прошу заметить, на его площади находится водонапорная башня, которую мы могли бы использовать как смотровую вышку. Синби без интереса оглядывала карту местности, и негромко постукивала пальцами по столу. — ….целесообразной мерой на данный момент… — продолжал Джинхо. — Вам неинтересно? — ядовито прошептала Чэён брюнетке, которую должна была охранять. Синби даже не удостоила ее взглядом и продолжила мерное постукивание. Чэён почувствовала себя униженной, потому как ее безрезультатная попытка приструнить майоршу не осталась незамеченной офицерами. Некоторые из них ухмыльнулись. Джинхо, тем временем, был готов объявить о своем окончательном решении. — До заката мы понаблюдаем. На предмет наличия зараженных или, кхм…-немного замялся он, но решил оставить так. — А завтра, — продолжил Джинхо, взвесив слова, — мы проведем зачистку. И без того круглые глаза Джихё еще больше округлились. — Но товарищ майор! — поспешила возразить она. — К завтрашнему дню у нас еще будет слишком мало сведений об этом месте. Это рискованно! — Я знаю. Но и долго ждать мы не можем. Кадеты очень устали и начинают заболевать. Нам нужно как можно скорее занять это укрытие и минимум на неделю сделать передышку. — Я разделяю опасения капитана Пак, — подал голос один из командиров. — Но у вас ведь наверняка есть какой-то хитроумный план, майор Чо? Джинхо лукаво улыбнулся, рыжина его волос заблестела в солнечных лучах, проникающих внутрь через прорехи палатки. — Есть. Нам нужно будет… И тут на улице раздались звуки ударов, мальчишеских криков и грубый хохот. — Это мои! — воскликнула Джихё. — Извиняюсь, я сейчас! — и опрометью выскочила из палатки. Джинхо цокнул и закатил глаза. — … пошуметь, — договорил он. — Нам нужно будет пошуметь. Вынырнув из шатра, разъяренная Джихё твердым шагом стремительно направилась к эпицентру безобразия. На ледяной земле кубарем катались двое кадетов, сцепившись в яростном поединке. Один мутузил другого в бок, в то время как второй пытался его придушить, обхватив сзади рукой за горло. Недалеко от них стояли еще двое и бесстыдно хохотали. Однако стоило им увидеть приближающуюся к ним командиршу, улыбки мгновенно слетели с их лиц, уступив место неподдельному страху. Дерущиеся еще не заметили Джихё и поэтому не успели оценить степень грозившей им опасности. — Негодники! А ну быстро встали! — заорала Джихё, будучи на подходе. Двое тут же обмякли и переглянулись. Один прошептал другому: — Придурок, из-за тебя все. Отпусти. Второй разомкнул руки, и оба поспешно встали, отряхиваясь. — Позорники! — ядовито бросила им Джихё. — Сколько мне из-за вас еще краснеть, а? Оба сегодня в дежурство! Ясно? — Ясно… — Так точно… — А вы! — зарычала Джихё на парней, явившимися безучастными свидетелями драки. — Будете всю неделю убирать за лошадьми! — Почемууу??? — загундел один из них по имени Гону. — Мы же ничего не сделали! — Вот именно! — отрезала Джихё. — Подстрекали зато с большим удовольствием! — Это несправедливо… — заканючил все тот же кадет. Но Джихё будто его не слышала. — И Ноа ко мне! Позовите его немедленно!

***

В маленькой переносной дровяной печи скромно щелкали дровишки. Рядом с ней было тепло, и на этом её плюсы заканчивались — обогреть все помещение (хоть и весьма небольшое) она могла едва ли. Лошади все еще оставались на улице под присмотром Кая: оставить их внутри, как прошлой ночью, возможности не было, ведь количество людей, ночевавших в доме сегодня, увеличилось почти вдвое. Лиа наблюдала за бесконечной струйкой крови, юрко стремящейся от разбитой печалью Шихён к неподвижному Юто. Юноша так и не пришёл в себя. Шихён была бы и рада отключиться, к тому же ситуация способствовала этому, но сон никак не шел, мешал сгусток самых разных эмоций: от дикой злобы и детской ярости до жалости к себе и раскаяния. В памяти все мелькал армейский двор, она сама — худощавая девочка-подросток, мама и папа, улыбающиеся, стоят во главе своих отрядов, еще не знающие, какая страшная участь постигнет их спустя несколько недель… Юто она едва помнила. Было в нём что-то неуловимое, бледное, блеклое. Всегда сам по себе, он не привлекал особого внимания. Угрюмый и замкнутый, вот и все, что Шихён помнила о нем. Ну и еще то, что он иммун. Юна сидела на корточках у стены, привалившись на плечо Черён и обессиленно прикрыв веки. Рыжеволосая время от времени поглаживала её по волосам, шмыгая носом. Джэбом и Наён были этажом выше и едва уловимо перешептывались. До слуха Рюджин, включившей режим любопытности, доносились лишь отголоски сдавленного шипения лейтенантши и утробный голос капитана, убеждающий последнюю в чем-то. Ведомая любопытством, Рюджин решила подняться до середины лестницы и подслушать, о чем же толкуют командиры. Бесшумно крадучись, она наступила на одну ступеньку, вторую, третью… -… ты понимаешь, скольким мы рискуем, Джэбом? — яростно шептала Наён. — Если привезем его в отряд, то Джексон казнит его как дезертира! И тогда мы точно ничего не узнаем от этого парня. — Не казнит, — парировал Джэбом бескомпромиссно. — Я не позволю. После секундного молчания он добавил, уже мягче: — Да и сама подумай. Он не протянет здесь долго. Ему нужно лечение, а оставить Лию тут надолго я не под каким предлогом не могу. — Да я сама останусь с ним! — сказала Наён порывисто, будто в лихорадке. — Скажете, что я пропала… — Наён… Это слишком опасно. И глупо, кстати. Рюджин услышала горький выдох лейтенанта. — Да знаю я… И Джексона тоже знаю. — Я не дам парня в обиду. Как и ты я понимаю, что он наш ключ. Юна не помнит ничего. Рюджин перенесла вес на левую ногу, поскольку правая, стоявшая на ступеньку выше порядком затекла, и тут же послышался предательский скрип. — Чееерт… — ругнулась блондинка. Из пролёта тут же, словно в хоррор игре, показалось суровое лицо Джэбома. — Шин Рюджин, — рявкнул он. — Уши греешь? — Так холодно же, капитан! — нашлась Рюджин. — Иди сюда. Опешившая Рюджин, зачем-то все также крадучись, проскрипела наверх. Наён строго смотрела на неё, сведя брови. — А ты у нас, случайно, не шпион командира Вана? — по-учительски сурово спросила она. Рюджин цокнула и отмахнулась. — Да нужен он мне! А потом, для пущей убедительности добавила: — Я эти ваши игры престолов не понимаю. Мне главное найти Йеджи! — Тогда держи язык за зубами, — прищурившись съязвила Наён, и Рюджин захотелось показать ей этот самый язык, но она (к счастью!) сдержалась. — Рюджин, — серьёзно обратился к ней Джэбом, — ты готова разделить ответственность за то, что услышала? — Эм… А что вы имеете ввиду? Джэбом, заглянув кадетке в глаза, ровным голосом произнёс: — Ты, как и остальные здесь присутствующие, притворишься будто не знаешь, что тот парень внизу когда-то был одним из нас.

***

Уже вечерело, когда Ноа зашел к ней в шатер. С момента инцидента прошло ни много, ни мало три часа, но этот наглец (по безмолвному замечанию Джихё) соизволил заявиться только сейчас. Джихё никогда не признала бы этого, но Ноа наводил на неё, пусть и неосознаваемый, но все же ощутимый страх. Было в его взгляде, голосе и языке тела что-то слишком уверенное. Слишком громкое, дерзкое, слишком… девиантное. — Звали, товарищ капитан? — уважительно, и в то же время слишком вольно спросил он, отогнув край полотна, служившего входом в шатер. Тёмные волосы падали на его острые скулы, оттеняя изумрудные глаза и массивную челюсть. Джихё поморщилась, словно чувствуя себя уязвленной. — Слышал, что Джухван и Шота учинили? — напряженно спросила она, пытаясь не выдать голосом странное волнение, охватившее её. — Слышал, — свободно, без капли раскаяния произнёс он. — На одной только этой неделе это уже третий раз, когда вы меня позорите, — с нарастающей враждебностью начала Джихё. — А Каири и Гону каковы, а! Вместо того, чтобы разнять товарищей, хохотали как умалишённые! Я, кажется, ясно дала тебе понять и в прошлый раз, что, если подобное повторится, спрос будет с тебя, как со старшего. Ты не справляешься, Ноа! Ноа молчал, бесстыдно исследуя глазами чуть выглядывавшие из приоткрытого воротника-стойки командирши ключицы. А Джихё чувствовала, как нарастает в ней бешенство, клокочет где-то в горле и вот-вот вырвется наружу. — Ноа! — прикрикнула Джихё, и парень перевёл взгляд на её лицо. — Да, товарищ капитан? — мягко и невозмутимо произнёс он. — Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Ноа выдохнул и опустил глаза. — Конечно, я слышу. У меня нет оправданий насчет парней, товарищ капитан. Возможно, я действительно не справляюсь. Я устал, честно говоря. Джихё почувствовала укол вины. Имеет ли она моральное право кричать на старшего отрядом Чхве Ноа, когда сама занимает позицию старшинства? Неуверенность 29-летней капитана Пак Джихё в своих командирских способностях проистекала из двух причин. Первая — Джихё была командиром всего лишь год, несмотря на то, что в армии провела 14 лет. По окончании пятилетней срочной службы эта не ведавшая страха оторва-иммун с русым каре подписала армейский контракт и отправилась за звонкие монеты бороздить просторы неизвестного за стеной. В двадцать три года она волей случая (сломанной ноги) познакомилась с гражданским врачом, неким Мингю, а ещё через год вышла за него замуж. Появление сына, которого счастливые супруги назвали Бао (в переводе — «сокровище»), не заставило себя долго ждать. Он и был второй причиной того, почему некогда бесстрашная Джихё стала чувствовать дикий ужас, встречаясь с опасностью. То был страх оставить своего сына без матери. Поэтому пару лет спустя в звании капитана Джихё перевелась с контракта на командирскую службу, считавшуюся более безопасной. И первым же её отрядом стал самый проблемный и запущенный отряд всея армии — 74ый. Джихё подавила растущее чувство вины и приняла надменно требовательный вид. — Ты имеешь большой авторитет среди сверстников, Ноа, — холодно отметила она. — И на что ты его растрачиваешь? На подстрекательство кадетов против командиров? Однажды, во время тренировок, она увидела на его предплечье тату с коряво выжженным словом «resistance». Джихё, с детства проявлявшая интерес к разным языкам, тут же вспомнила его значение. Сопротивление. Ноа и правда много сопротивлялся. Но не по-бунтарски, не яростно, а планомерно, упрямо, по-взрослому. Он практически никогда не делал того, о чем его просили, если это претило ему. И каким-то образом избегал наказания. Вокруг Ноа всегда было много кадетов, глядевших на него полными обожания и уважения глазами. Джихё не знала, какие речи он вёл с ними, но с того дня, когда увидела тату, начала догадываться. С тех пор и появилось это необъяснимое чувство волнения и почти страха перед ним. — Товарищ капитан, — чуть ли не зевая, произнёс Ноа. — Я не могу за ними уследить. То, что Джухван и Шота подрались, было вне моего контроля. Я ухаживал за Сианом. «Точно», — подумала Джихё и закусила губу. -"Как я могла забыть!» — Как он? — пытаясь не выдать охватившего её смятения произнесла Джихё. Про инцидент с дракой она решила больше не упоминать, убежденная в том, что Ноа её все равно заговорит. — У него жар, и он едва сможет встать завтра. — Об этом нет и речи… В завтрашней операции он принимать участия не будет. — Уже завтра? — насторожившись, спросил Ноа. — Да… — невесело ответила Джихё. — И в какой группе мы будем? — с нотками раздражения спросил Ноа. — В группе стреляющих или в группе шумящего пушечного мяса? В группе «зачистки», по-вашему? Джихё скривила губы и не ответила. — Возвращайся в палатку, Ноа. Все подробности узнаешь завтра утром, как и остальные бойцы. — Все понятно, — бросил он и развернулся к выходу. Но перед тем, как уйти, сказал: — Кио ещё совсем ребенок. Будет крайне несправедливо, если его задействуют в зачистке, только потому, что он иммун. Джихё промолчала и в этот раз. Ноа кивнул головой и вышел. Джихё уже знала, что весь её отряд, кроме заболевшего Сиана назначили в группу зачистки.

***

Открыть глаза было очень тяжело, почти невозможно. Казалось веки весили тонну. Раскрыв их, Юто мазанул взглядом по окружавшей его обстановке. Обшарпанный потолок, на котором танцевала тень от огонька свечи, бревенчатые стены, покрытые паутиной… — Юна… — прохрипел он, заметив очертания её фигурки в сумраке. — Он очнулся! — шепотом воскликнула Юна и на дрожащих ногах подскочила к нему. К явному неудовольствию Кая, в объятиях которого она была миг назад. Кроме них троих и дремавшей на стуле Лии на первом этаже больше никого не было. Джэбом отправил Рюджин и Черён отсыпаться наверх, там же была и поделившаяся с Юто своей кровью Шихён, а сами командиры несколько минут назад вышли на улицу проверить обстановку. От резкого движения Юны проснулась Лиа и тут же обратила взволнованный взгляд к очнувшемуся юноше, который ошарашенно озирался по сторонам словно раненый зверь. — Ему надо скорее воды, — заключила Лиа и бросилась к своему рюкзаку. — Юто, как ты?! — выпалила Юна, оказавшаяся рядом. По инерции она схватила его за руку и сильно сжала ладонь. Юто захрипел и откашлялся. — Ой, прости… — виновато произнесла она. — Это твои тут? — сипло произнёс Юто. — Да… Все хорошо! Тебя не тронут! Юто многозначительно опустил глаза вниз, на перевязку. — Уже тронули… — злобно прошептал он, переведя взгляд на Кая за спиной Юны. Тот ощутимо напрягся, но с извинениями не спешил. А затем Юто встрепенулся, словно вспомнил о чем-то, и глаза его округлились. — А Баския где? — с надрывом произнёс он. Юна не ответила, лишь покрепче сжала губы, а в глазах её стояли слёзы. — Юна! Ответь! — перешёл на сиплый крик Юто. Со второго этажа послышались звуки копошения. — Юто… — пролепетала Юна. — Она защищала тебя до конца… Щелкуны, они… Её голос сорвался, и она бесшумно заплакала. — Охх… — болезненно выдохнул Юто и зажмурил глаза. — Что же вы наделали… Что вы натворили!!! — закричал он, ударив рукой по койке и тут же сморщившись от боли. — Тихо, тихо… — сказала оказавшаяся рядом Лиа. Она завела руку ему за затылок, приподняла его голову, поднеся к губам фляжку с водой. Юто дернулся и демонстративно отвернулся от неё. Мелкие брызги упали Лие на ладонь. — Оставьте меня, — сказал он твердо. — Вы испортили все своим появлением. Юна виновато опустила голову. Кай горел от злости, но молчал. Лиа убрала фляжку и растерянно опустилась на стул. Юто смотрел вбок, не пересекаясь взглядом ни с одним из них. Воровато скрипели ступеньки со второго этажа. Уличная дверь вдруг открылась, запуская внутрь вечерний холод и двух командиров. На лице Наён, увидевшей очнувшегося парня, было написано беспокойство. Её взгляд бегал туда-сюда: то к Юто, то, почему-то, к лестнице на второй этаж. Джэбом был более спокоен, словно даже не удивился. Твёрдыми шагами он направился к Юто. — Меня зовут капитан Им Джэбом, — сухо сказал он. — Я командир отряда Юны. Благодарю, что спас её, солдат. Я перед тобой в долгу. — С чего вы взяли, что я солдат? — с плохо скрываемым удивлением отозвался Юто. Вместо ответа Джэбом вынул что-то из кармана. Цепочку с жетоном, часть которого была отстрелена. Юто болезненно закатил глаза. — Казните меня теперь? — без тени страха спросил он. — Мы — нет. Но повезем тебя туда, где могут. Однако не волнуйся, выдавать мы тебя не станем. В обмен ты расскажешь нам, что тут, черт побери, происходит. У нас много вопросов. Юто нехорошо оскалился и ухмыльнулся. — Убирались бы вы отсюда, пока живы. А то некому будет задавать вопросы. — Это угроза? — невозмутимо спросил Джэбом. — Предостережение, — также невозмутимо ответил Юто, держась из последних сил. Силы тем временем его покидали. В глазах темнело, и собственный голос был слышен как будто с другого конца комнаты. А потом он перевёл глаза на лестницу и увидел её. Едва держась на ногах, она опиралась на перила и горящими глазами цеплялась взглядом за его лицо. Глаза у неё были совсем как у матери. Ее имя само хотело сорваться с его губ, но Юто забыл его за долгие годы. Да даже если бы и вспомнил, произнести едва смог бы. Все затянуло мороком, в который он стремительно проваливался. И как будто издалека послышалось сказанное Джэбомом: — Он теряет сознание.

***

Это произошло без малого пять лет назад. День тогда выдался жарким. Стоял июль. Шел третий месяц пребывания Юто за стеной. В ту экспедицию он, пятнадцатилетний новобранец, впервые вышел за стены. Вышел, чтобы никогда не вернуться. Факт обладания иммунитетом уверенности не прибавлял. Юто дрожал как осиновый лист от одной мысли о том, что скоро им попадутся щелкуны. Но они не попадались. Его отряд — тридцать третий. Командует Ким Харам — высокая статная женщина, лет тридцати пяти. Юто ее ненавидит. На привале, пока он ел тушенку из жестяной миски, к нему подсел Убин. Не друг, но и не враг; так, подкалывающий товарищ. — Тридцать четвертый отряд нас догнал, — сообщил он ему, щурясь от солнца. — Женатики теперь наверно вместе впереди будут ехать. Тридцать четвертым отрядом командовал муж Харам — Ким Сонгва. Он был ниже жены на голову и предпочитал на людях держаться от нее подальше, чтоб никто не заметил разницы. Но Харам, не стесняясь, липла к нему как кошка, крутясь рядом при первой же возможности. — Ха, точно, женатики, — угрюмо хмыкнул Юто, наблюдая сцену встречи супругов. Харам заграбастала мужа в свои объятия и еще долго не отпускала. — Тьфу, — сплюнул Юто. — Хоть бы постыдилась. Убин хохотнул. — Оооо, парень, да ты ревнуешь! — с улыбкой на весь рот произнес он. — Заткнись, дурачье! — Юто откинул миску и бросился закрывать товарищу рот ладонью. Тот хохотал, как в последний раз. — Юто ревн…! — заорал Убин во все горло, но Юто успел его остановить. — Кххмм!!! Отппъти… — Придурок, — обиженно бросил Юто и отпустил парня падать в кусты. — Ээээ! — возмутился тот, удержав равновесие. — Шуток не понимаешь? Юто молча поднял свою тарелку и продолжил трапезу, не глядя на непутевого товарища. — Мдааа, значит не такая уж это и шутка, — заключил Убин и тут же поймал на себе смертоносный взгляд из-под насупленных Ютовских бровей. — Да ладно тебе! У нас такая командирша видная, сложно не запасть! А то, что к мужу ревнуешь, ну это сам Бог велел… Дальше Убин решил не продолжать, потому что Юто уже готов был кинуть в него поленом из костра. Весь остаток дня Юто проходил хмурый и угрюмый. Разговаривать не хотелось ни с кем, да и по правде говоря, не с кем было. Друзья у него не водились, а вести разговоры с командиром… О таком он даже не мечтал. На закате дошли до высокого сооружения. Дикий плющ укутал его в своих объятиях, но даже через упругие ветви была видна старина и искусно выполненная отделка. Это здание было образцом высокой архитектуры. — Часовня, — сказала Харам. — Ей наверно лет триста, ребята. «Гидом заделалась?» — раздраженно подумал Юто, неосознанно засматриваясь на красивое, воодушевленное лицо своего командира. — Проверим, что внутри, — без тени страха произнесла женщина, параллельно оглядываясь на идущий вдалеке от них 34-й отряд. — Иммуны пойдут со мной. Остальные, ждите отряд капитана Кима. Энергично натянув маску, Харам уверенно прошла ко дверям, а Юто, глядя как сослуживцы-иммуны отправляются за ней, почувствовал, как скручивает живот, от страха. — Иди давай, — толкнул его в плечо Убин. Следовать за товарищами абсолютно не хотелось, но в армии желания Юто не имели никакого значения. Харам с натугой потянула за обшарпанное кольцо на двери, и та неохотно поддалась, сдвигая комья сухой земли. Сквозь разбитые окна в часовне неровно ходили лучи закатного солнца. В подсвеченном воздухе летали пылинки. — Никого, — отметила Харам, быстренько оглядевшись вокруг. — Давайте-ка поищем, есть ли что полезное. Только тихо. «Сама осторожность», — ядовито подумал Юто, будучи не в восторге от поспешных действий командира. Внутри было немного места. Лавки, на которых некогда сидели мирные прихожане, не знающие ужасов апокалипсиса, были покрыты толстенным слоем пыли. Иконы находились в неположенных местах: одни были свёрнуты с подставок и немилосердно уронены, другие же — разорваны и продырявлены. Сделало ли это время или кто другой — знать было не дано. — Да что тут может быть полезного вообще — буркнул Юто себе под нос, неуверенно пнув какую-то жестяную банку, издавшую такой же неуверенный звон. — Ты что-то сказал, Юто? — словно невзначай бросила Харам, которая явно все хорошо услышала. Юто почувствовал, как от стыда к щекам прилила кровь, и, рассердившись и на себя, и на неё, шумно выдохнул. — Нет. — Если дозволяешь себе критиковать приказы командира, то имей хотя бы смелость признаться в этом. Юто не ответил. До предела смущенный он отошёл подальше от группы и стал агрессивно копаться в каком-то хламе у алтаря. «Как же она меня бесит! Как же они все меня бесят! Не было бы этой чертовой армии, как бы было хорошо! Я так больше не могу!», — носились мысли в голове Юто. Сам он вертелся туда-сюда на месте, создавая видимость бурной деятельности. Не глядя по сторонам от кипевшей в нём злости, он не сразу услышал хруст чего-то ломкого и сухого на что он наступил. Когда звук все же отчетливо осознался парнем, он посмотрел вниз, ожидая увидеть стекло, карандаш или что-то подобное. Но увидел он то, чего ещё не видел никогда. Ажурная лоза бледно-зеленого цвета с жёлтыми вкраплениями тонкой, почти невидимой нитью вилась от самого алтаря по стенам и до выхода из часовни. Юто опустился и потрогал странное растение. На ощупь оно было сухое, но все же… живое… потому что, стоило Юто прикоснуться к нему, как оно яростно запульсировало! Юто отпрянул, резко встал, ударился затылком о какой-то выступ, ругнулся. Харам повернула на него голову и посмотрела с укором. — Просила же, аккуратнее. Выражение ее лица немного поменялось, когда она увидела то, на что Юто глядел во все глаза. Обеспокоенная, она подошла ближе. — Что это? — Оно двигается… — сказал Юто, морщаясь и потирая затылок. Харам проследила путь странного растения, ведущего к выходу. Она не могла не отметить, что своим цветом и текстурой оно очень напоминало хитиновый слой, которым были покрыты головы… Снаружи раздался чей-то крик. — Капитан Ким!!! — с остервенением орала какая-то кадетка на улице. Через мгновение послышались еще крики. Во всех них звучал ужас и дикий страх. Харам пулей понеслась к выходу. Юто инстинктивно бросился за ней, даже вскинул руку, чтобы коснуться ее, остановить, но поймал лишь воздух. С пинка Харам открыла двери и замерла. Теперь она увидела, что то плющевидное растение, которое Юто задел, плетет свою дорогу от самой часовенки и на многие метры (а может и километры) вперёд. Оно дергалось, извивалось на полянке между лесом и постройкой, а из самого леса к ним уже бежали остервенелые и до ужаса голодные… Щелкуны. Бежали по той же линии, по которой вился чертов цитригусовый плющ… Харам приоткрыла рот от ужаса, а из глотки хрипло и сбивчиво вылетел приказ: — Все… внутрь! Живо!.. Навскидку насчитав более сорока особей, бегущих из леса, Харам поняла, что бой на открытой местности им не выстоять. Оставалась единственная надежда, забаррикадироваться внутри, ждать подмоги от мужа и его отряда, что, по её расчетам, должен был быть как раз на подходе. Кадеты не-иммуны, остававшиеся снаружи, пулей залетели в толком не исследованную церквушку, большинство даже забыло натянуть маски. С диким ревом приближалось стадо щелкунов, и стремительно сокращалось расстояние между живыми и мёртвыми. Во всех смыслах.

***

Полусонные кадеты, выстроенные в ровные линии, ожидали приказ. Утренний мороз то и дело заставлял их нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. — Когда уже этот рыжий выйдет, — шипел Гону, обратившись к розоволосому Кайри, стоявшему слева от него. — Всю задницу отморозил… Тот, казалось, даже ухом не повел. — Терпи, — сказал Ноа, стоявший поодаль. — Солдат должен стойко переносить тяготы пути и капризы природы. Гону сконфузился, насупил брови, хотел что-то колко ответить, но сдержался — с Ноа шутки были плохи. — У нас уже есть один рыжий, — послышался грубый хохоток Лео, а затем и писк Кио, которого вовсю начали трепать по медным кудряшкам. — А! Хён! Больно же! — Не трогай малышню, — рыкнул Джухван на высокого блондина с глуповатой ухмылкой. — Лео! Отстань от него, говорю! — Я же любя! — Фуууууу!!! — отозвался Кио, скривив губы. Увидев, выходящих из шатра командиров, кадеты резко вытянулись по струнке и замолчали. — Здравия желаю, товарищи кадеты! — обратился Джинхо к солдатам, и те встретили его ответным приветствием. — Сегодня нам предстоит зачистить располагающееся рядом с нами сооружение, потенциальный опорный пункт. Наш план состоит в следующем… По мере изложения Джинхо плана действий, Ноа хмурился все больше и больше. Ему было совсем не по душе то, какая роль досталась его отряду. -… семьдесят четвёртый, шестьдесят третий и пятьдесят девятый отряды будут находиться у выходов из зданий комплекса и создавать шум, на который будут выходить предполагаемо находящиеся в корпусах зараженные. Остальные кадеты окажут огневую поддержку с холма. При малейшей вероятности прорыва группа зачистки, находящаяся у входов в постройки, должна будет отступить. Ноа метнул молнию в Джихё, стоявшую справа от майора. Та виновато взглянула на парня, но тут же сердито отвернулась, устыдившись того, что он снова навязал ей непрошенные чувства. «Отступить… — прокрутил Ноа слова Джинхо. — Успеть бы еще». Закончив с инструктажем, Джинхо отпустил кадетов и отдал все необходимые распоряжения офицерскому составу. По его задумке большинство офицеров должно было остаться на холме, тогда как сам он хотел отправиться с группой зачистки и Чэён к месту основных действий. План был согласован еще вчера, но… — Товарищ майор… — вдруг подбежала к Джинхо Чэён, чье дыхание сбилось, а глаза горели от ярости. Джинхо удивленно посмотрел на нее, а за ее спиной увидел Синби с лисьей ухмылкой. — Не разрешайте ей самовольничать!.. — чуть ли не зашипела Чэён. — Что такое? — А вы послушайте, что она удумала! — Майор Хван? — обратился Джинхо уже к Синби, вопросительно вскинув брови. Та, мерно стуча платформами на высоких ботинках, подошла к ним и тоном, не требующим возражений произнесла: — Меняйте план. Я пойду вместо вас, а вы останетесь с командующим составом на холме. — Ч.Что? — немного опешил Джинхо, но быстро взял себя в руки. — Зачем вам это, майор? Целесообразнее для вас будет оставаться в безопасности. Синби хмыкнула, многозначительно взглянув на Чэён, у которой словно кулаки чесались. — Я настаиваю, майор Чо. Все-таки это «переопределяющая обязанность» проверяющего, проверять опасные места, не так ли, сержант Ли? — язвительно произнесла брюнетка, косясь уже на Чэён. Джинхо взял рыжую за локоть и потянул на себя. — Мы отойдем на минутку, — сказал он Синби. Та пожала плечами и отвернулась. — Чэён, ты чего ей наговорила? — с укором произнес Джинхо, когда они вышли за зону ее слышимости. Чэён выглядела сконфуженной и в тоже время — взбешенной. — Это важно? Какой же из нее командир, если она ведется на слова младших по званию! — Чэён? — твердо произнес Джинхо, все еще ожидая ответа. — Эх, ну ладно… Если коротко, то я ее невзначай упрекнула, что она тут словно приведение, и ничто ее не заботит… — Чэён… — выдохнул Джинхо раздосадовано. — Знаю, не стоило этого говорить! — поспешила Чэён защититься. — Но такой уж я человек! — А она — такой, — кивнул Джинхо в сторону Синби. — Ей тоже упрямости не занимать. — Прикажите ей остаться! Ее же сожрут там! — Как, Чэён? Это она по чину может мне приказывать, но никак не я ей. — Ну отговорите тогда! — не унималась Чэён, уже пожалевшая о своих действиях. Джинхо поморщился, тяжело вздохнув. — Попробую… *** …Прибившегося к Юто Убина все еще мелко трясло от страха. Они сидели рядом, опершись о грязные стены. За наглухо закрытой дверью выли щелкуны, и когтистыми обрубками царапали на скорую руку забаррикадированный вход. Харам всматривалась в раздавленный дверью отросток злополучного плюща. Он все еще дергался, но уже не так активно, как раньше. — Юто, как оно выглядело, когда ты его увидел? — тяжело дыша, спросила Харам. — Как сейчас, — глухо ответил Юто. — Только не двигалось. Рядом засопел Убин. — Чертовщина какая-то! — прогнусавил он. — Угораздило тебя наступить на эту дрянь, Юто! Теперь мы все подохнем тут!.. — Отставить разговоры… — устало отозвалась Харам, то и дела крутя бегунок на рации в тщетных попытках связаться с капитаном Кимом. Старенькое устройство и до этого было не особо полезным, теперь и подавно — выдавало лишь шум. Юто видел, как дрожали руки командира. Его собственные дрожали также. Одна из девчонок с иссиня черными волосами встала с корточек и направилась к капитанше. — Давайте я попробую? — аккуратно сказала она, несмело протянув пальцы к рации. Харам вскользь посмотрела на нее и, опустив глаза, передала устройство. — Спасибо, Совон, — тихо сказала она, скрывая дрожь в голосе. Девушка, приняв рацию из рук командирши, чуть не обожглась, настолько та была горячей. Харам, казалось не обратила внимания. Она подняла голову, взглянула на остальных, встретилась с десятком пар глаз, еще более испуганными, чем ее. И тут Харам поняла, что не имеет права бояться. Во всех этих глазах застыл немой вопрос: «Что это было? Что привело стадо?» И Харам следовало дать кадетам ответ. — Ребята… — неловко начала она, впервые применив такое обращение к своим солдатам. — Я сделаю все, чтобы никто не пострадал. Но все же, если щелкуны ворвутся сюда, и большинству из нас придется умереть… На этих словах она услышала общий испуганный вздох. Ее голос дрогнул, но она продолжила. — … я хочу, чтобы те, кому удастся уцелеть, скакали на всех опорах к стене. И сообщили о том, что здесь произошло… С чем мы встретились… — Что же это было, товарищ капитан? — наконец робко озвучил звенящий в тишине вопрос один из кадетов. — Нечто, что человечеству только предстоит изучить, — Харам почувствовала, как сила голоса возвращается к ней со спокойной уверенностью и самообладанием. — Я думаю, что то растение, которое мы имели неосторожность задеть, это волокна гриба, разросшиеся на многие километры… Оно может быть связующим звеном между местом, где оно растет, и стадом зараженных. — Какой кошмар… — выдавила одна из девчонок. А у Юто руки задрожали еще сильнее. Вины он не чувствовал. Был только страх и желание, чтобы вся эта томящая неизвестность поскорее рассеялась. Рация зашипела по-другому. Совон чуть ли не вскрикнула от радости, а Харам, услышав голос мужа, вцепилась в рацию, словно орел в добычу. — Сонгва, дорогой! Где ты? — не заботясь о субординации выпалила она. — Капитан Ким, как слышно? Как слышно? — Сонгва! — Он нас не слышит… — пролепетала Совон — Капитан Ким? Черт, помехи… Не слышу вас. Едем южнее опорного, через десять минут будем у вас. — Будь осторожен! — кричала Харам в рацию, словно это могло помочь. — У вас на подходе стадо щелкунов! — Черт, ничего не слышно… — сухо произнес мужчина, и сигнал пропал. Харам стала бледнее смерти. По ее виду Совон, старшая их отряда, поняла, что капитан не в состоянии сейчас отдавать приказы. — Товарищ командир… — начала она, толком не зная, что сказать дальше. — Ждем десять минут, — вдруг твердо сказала Харам, смахнув непрошенную слезинку. — Будьте наготове. Через десять минут мы вырываемся на подмогу капитану Киму. Так мы возьмем зараженных в тиски и увеличим свои шансы. И помните о моем приказе. В случае неблагоприятного исхода, несмотря ни на что вернитесь обратно и сообщите командованию о том, что мы узнали. Это сделает смерти товарищей не напрасными. У Юто холодок прошел по загривку. Умирать не хотелось. Не хотелось никому, потому что особо впечатлительные тут же начали вопить, упрашивая командиршу остаться внутри и не выходить к приближающемуся 34-му отряду. Но Харам была непреклонна. Позднее Юто много раз будет вспоминать то непробиваемое выражение лица, с которым Харам ожидала мужа все эти десять минут. И как спустя назначенный срок она открыла дверь, и первая бросилась в атаку. И то, как трещала ее кожа, разрываемая щелкунами. Лавиной щелкуны проникли в часовню, падая на пол под тяжестью друг друга. Вдали маячили немногочисленные лассо, которыми отряд капитана Кима Сонгвы уже обезглавливал монстров, потом пропали и они. Зараженные укусили двоих из отряда Юто, и в армии мертвых тут же прибавилось. Юто махал кинжалом почти наугад, его несколько раз укусили, и все, что он мог — это толкать щелкунов и уворачиваться от них. Очередной укус ему достался от обращенного Убина… Пнув бедолагу со всех сил, Юто отпрянул и понял, что кажется, остался на ногах совсем один. Парой иммунов, которые вместе с ним исследовали часовню, уже давно лакомились трое монстров, с брызгами крови выдирая кишки из их животов. Остальные, копошились у входа, сталкивая друг друга, падая, поднимаясь, отчаянно пытаясь уловить звук живого. Юто притих, сделал шаг назад и тут же поскользнулся на чем-то липком. Он упал на спину, оглушительная боль пронзила затылок. Упав, он услышал противный хлюпающий звук и понял, что теперь лежит не на земле. А на окровавленном щелкуне, которого кто-то успел проткнуть палкой в живот и распороть его, прежде, чем обезглавить. Юто лежал в зловонной куче крови и кишок. Он чувствовал, как форма пропитывается горяче-холодной темной кровью, чувствовал, как сам пропитывается запахом этого смрада. Затылок болел невыносимо. Юто с трудом повернул голову к выходу. Он видел одних щелкунов. И тела тех, кто не дался. Совон лежала неподалеку. Ее шею озлобленно грыз Убин. Юто заметил, что в животе у девушки торчит нож. Кровь тонкой, но сильной струйкой текла к нему. Юто чувствовал, что задыхается. Ему хотелось встать, откашлять всю эту вонь, заорать, что есть мочи от отчаяния. Но инстинкты говорили ему: «Не двигайся». И он не двигался. Не двигался час, затем второй. За это время армия мертвецов, пополнившая свои ряды некоторыми из кадетов доела остальных из них, и отправилась блуждать по полю. Свет распахнутой двери манил Юто. Провонявший запахом мертвого щелкуна, он, еще не осознавая, что именно запах скрыл его, вышел из часовни. Его виду предстало место бойни — окровавленная трава, а на ней брошенные останки отряда капитана Сонгвы. Сомнений, что выжил он один, не оставалось. Последний приказ Харам жужжал в его голове словно назойливая муха, но он гнал его от себя. Он решил, что в армию больше не вернется.

***

Отговорить Синби не удалось. Вместе с Чэён и еще двумя офицерами они отправились к месту зачистки возглавлять объединенные силы трех отрядов. Это было почти что комично. Выстроившиеся у выходов кадеты, дрожащие словно осиновый лист, били в тазы и дергали хлопушки, которые срабатывали через раз. Кто-то хотел даже кидать камни в окно, но ему запретили. Совсем осмелев, ребята стали выкрикивать непристойности в адрес щелкунов, но и это не сработало. Никто не появлялся. Глядевшие на своих товарищей через прицел винтовок кадеты, остававшиеся на холме, готовы были помереть от смеха. Единодушно пришли к выводу — щелкунов внутри нет. По рации Джинхо передал: — Приступаем ко второй части плана. Группа зачистки, ожидайте подкрепление, мы спустимся к вам с холма через несколько минут. После этого отправимся на проверку помещений. Синби закатила глаза. — Чего ждать? Нет ведь никого. Я устала, хочу найти диван. Чэён подлетела к ней, как ошпаренная. — Товарищ майор!..- процедила она сквозь зубы, но Синби тут же подарила ей холодный победоносный взгляд, показывающий, что никто иной, как она, может делать тут все, что захочет. — Оставайтесь тут, старший сержант. Ждите указаний майора Чо. Я буду действовать так, как мне заблагорассудится. Чэён, вспыхнув, резко развернулась и пошла в другую сторону. — К черту ее… — буркнула она себе под нос. — Случится что, не мое дело, сама напросилась. Синби без капли сомнений направилась в основное здание. Зайдя внутрь, она увидела стойку ресепшена, кожаные диваны у стен. Синби провела пальцем по одному из них, растерла толстый слой пыли, чихнув. Заглянула за стойку ресепшена, перегнувшись через нее. Взяла лежавший там журнал приема-сдачи ключей, пролистала, подняв веер пыли. Последняя запись, ожидаемо, была сделана в последний день перед апокалипсисом. Посвистывая, Синби отправилась исследовать комнаты на первом этаже. Ковер на полу коридора был весь в запекшейся крови, как и стены. Пятна были настолько старые, что это выглядело, как часть интерьера. То тут, то там валялись недоеденные щелкунами людские останки, в основном — обглоданные кости. — Один плюс от щелкунов, — заключила Синби. — Не оставляют за собой мертвечины. Словно в подтверждение ее заблуждения уже в следующей комнате она наткнулась на иссохший скелет, висевший на люстре. — Ну и вонь, — промычала она в прижатую к носу ладонь и закрыла дверь. В тщетных попытках до прихода военных найти хоть какие-то следы Сеньориты или других неизвестных людей Синби провела еще около десятка минут. Со сноровкой полицейского она исследовала все помещения на первом этаже и хотела уже было отправляться на второй, как вдруг увидела мелькающую у лестницы рыжую головешку, пытающуюся спрятаться. — Выходите, сержант Ли, — спокойно произнесла она, уверенная, что это Чэён последовала за ней. Ни малейшего движения. — Вы оглохли? — повторила Синби. — Я вижу вас, не валяйте дурака. Человек, прятавшийся под лестницей встал. Это была не Чэён, а рыжеволосый паренек из отряда Джихё. Его имя Синби конечно не знала. — Э… — удивилась она. — Ты чего тут? Щенячьими глазами поглядев на Синби, Кио не мог вымолвить и слова. Он весь дрожал от трепета. — Я… Я п-подумал, что вам может понадобиться п-помощь, решил вас под- подстраховать… — Ого, — произнесла Синби. Теперь она вспоминала этого мальчика. Он все время крутился рядом, пытался угодить, словно фанбой. «Это походу мой фанбой», — подумала Синби и озадаченно почесала затылок. — Со мной хочешь пойти? Будто напарник? Кио весь засветился, и лучезарная улыбка расползлась по его мордашке. Он яростно закивал. — А тебя не хватятся? — Не должны! — затараторил Кио. — Я сказал Ноа, что пойду с Шотой, а Шоте сказал, что пойду с Ноа, в общем… — Ладно, ладно, — поторопилась остановить мальчика Синби, сбитая с толку потоком его слов. — Иди рядом тихо, не мешай. — Так точно! — воскликнул мальчик. Второй этаж они исследовали также быстро. Ничего путного Синби отыскать не удалось. — Эх, ладно, пойдем сдаваться, — сказала она, глядя на часы. — Наши уже наверно подъехали. — Круто мы с вами! За несколько минут обследовали целое здание! Вдвоем! Мы как Бэтмен и Робин! Синби скривила губы и хохотнула. — Больше никогда не называй меня Бэтменом! — А может это я себя! Синби засмеялась и потрепала осмелевшего парнишку по волосам. Взгляд упал на нашивку в виде капли на его форме. — Так ты у нас еще и иммун, — сказала она. — Полезный Бэтмен. Кио весь зарделся румянцем, и снова на его веснушчатом лице расплылась огромная улыбка. Синби казалось, что с каждым разом они становились все больше и больше. — Ладно, тут вроде все, — сказала она. — Пойдем на улицу. — Пойдемте! Они спустились со второго этажа и почти дошли до выхода, как Кио вдруг сказал: — А в тот подвал пускай офицеры сами лезут! Негоже вам… — Что, что? — оборвала его Синби. — В какой еще подвал? — Да вон тот, под лестницей, где я прятался… — неуверенно произнес Кио, показывая рукой в нужном направлении. — Но вы же не хотите… — Хочу, — улыбнувшись сказала Синби. — А ты дуй к своим. Кио на мгновение поколебался, но все же сказал: — Я с вами… — А ты смельчак, — вновь похвалила его Синби, отчего у Кио тут же пропал весь страх. — Фонарик есть? Фонариком Кио они освещали путь, по которому шли. Запах сырости наполнял подвал. Синби заключила, что когда-то тут была прачечная для гостей пансионата. Об этом свидетельствовали ржавые корпуса, по-видимому стиральных машинок, стоявшие то тут, то там. — Боишься? — спросила Синби у Кио, а ее слова эхом разлетелись по всему коридору. — Н.нет…- пролепетал рыжий, очевидно солгав. — Ничего, — усмехнулась Синби. — Бояться — нормально. Главное — не дать страху тобой командовать. Усек? — Усек… Ой, то есть понял. — То-то же. Они дошли до конца подвала. Возле тупика была груда земли и штукатурки высотой от пола до потолка. — Наверно осыпалось за тридцать лет… — заключила Синби, а Кио насторожился. — А нас с вами не засыплет, товарищ майор? Синби отрицательно покачала головой. — Не бойся, солдат. Сюда же мы без происшествий дошли. — И то верно, — прошептал Кио, успокаиваясь. — Пойдем назад, — сказала Синби, и, еще раз просветив все углы, повернула к выходу. Они шли, не торопясь. Синби двигала фонарем туда-сюда, уже скорее играючи, нежели с целью. Но тут кое-что привлекло ее внимание. — Смотри, Кио. На стене, что это? — сказала Синби, подсветив заинтересовавшее ее место. — Это… Кактус какой-то? — неуверенно произнес Кио. Синби засмеялась — Ты хоть кактус-то видел? Или ты все растения кактусом называешь? — Видел! — зарделся Кио. — Ну и какой он, кактус? — Зеленый такой! Длинный! — Колючий? — Что? Нет… Не знаю, не трогал… Наверно нет. — Кактусы колючие, Кио. И кругленькие. Вытянутые, но все же круглые. А это больше на плющ похоже. Ну-ка…- сказала Синби, протянув руку к стене. — Ой, немного колючий. Может и правда какту… Сзади, далеко в тупике, послышался грохот, похожий на звук разломившейся бетонной стены. Кио и Синби резко повернули голову на звук, а в момент, когда девушка перевела луч фонаря на его источник, Кио дико закричал. На них во весь опор несся огромный монстр. Ростом он был настолько велик, что огромная хитиновая голова почти стиралась о потолок, пока он бежал к ним. Тело, утратившее человеческие очертания, было невероятно жирным, но мощным, бледно-оранжевая кожа была крепко натянута — казалось вот-вот лопнет. «Топляк», — пронеслось в голове у Синби. — Бежим! — крикнула она Кио, и, схватив его за руку, во весь опор, помчалась к выходу. Кио верещал. Звук топающих ног и рычащей глотки становился все ближе. — Не бойся, Кио! — кричала ему Синби, не оглядываясь. — Мы обязательно выб… Тут рука Кио словно дернула ее назад. Синби не успела удивиться тому, как много в нем было силы, потому что начала падать спиной на землю. Кио закричал еще сильнее, но его крик вдруг резко оборвался. Фонарик отлетел куда-то вбок, и, упав навзничь, Синби стала ошарашенно щупать землю вокруг себя в отчаянной попытке его найти. — Кио, — чуть ли не завыла она, осознав, что его ладонь давно выскользнула из ее руки. — Где ты… Левая рука нащупала отключившийся фонарь. Синби молниеносно нажала на кнопку раз-два, и на третий фонарик стрельнул лучом света в стену. И только сейчас Синби услышала монотонное похрустывание. Она медленно обернулась в темноту, сопровождая движение своего взгляда светом фонаря. Ее лицо застыло в ужасе, а рот машинально приоткрылся. В свете фонаря чудище, держащее в лапах Кио за сломанную шею, вгрызалось ему в артерию. Рыжие волосы прикрывали мертвое лицо, застывшее в гримасе испуга. Синби услышала визг. Она не сразу поняла, что он был ее собственный. Все еще лежа на животе, она не могла двинуть ни мускулом. Могла только оглушающе кричать. Топляк, отшвырнув безжизненное, поломанное тело Кио в стену, понесся на верещащую Синби. Она вдруг начала горько плакать, повиновавшись своей судьбе. Чудовище стремительно приближалось, сокращая расстояние между ними. Ореол света вокруг него словно стал еще ярче, шире, словно не один фонарь был направлен на него… Послышался выстрел. Тут же второй. Топляк упал на простреленные колени. Синби подхватили за подмышки и резко поставили на ноги. — Сами бежать сможете? — оказалось рядом лицо Ноа. — Д…да, — шепнула Синби, вставая, и переводя взгляд на револьвер-дробовик в руке парня. Удивиться, откуда у него такое оружие она не успела, перешла на бег. Подгоняемая Ноа, она бежала на свет распахнутой двери…