Боль и любовь во сне и наяву

7

Мне 25. Работаю слесарем на заводе. Детские годы оставили отпечаток. Ни семьи, ни близких. С опекунами не общаюсь. Живу в однушке на окраине. Не богато. Но и не скудно. Летним вечером после смены вернулся домой. С бутылочкой. Селедочка с лучком. Картошка жареная с грибами (вот чего люблю - грибы собирать! В лесу тихо всегда, спокойно. Дышится легко). Парой стейков мороженых побалуюсь. Немудрящий салатик – помидорчики с огурчиками в укропе. Колбаска. Хлебушек. Минералка. Чай сладкий с лимоном. Сигаретка. Чего еще надо рабочему человеку... Звонок. Кого это черт принес на ночь глядя... На пороге молодой человек в строгом костюме. - Владимир Викторович, добрый вечер! Вам надо проехать с нами. - Куда? Вы собственно кто? - Не беспокойтесь, Владимир Викторович! С вами хочет увидеться ваш давний знакомый. Внизу ждет машина. Обратно вас тоже привезут. Наверное… - Но... Как же... Какой знакомый? Я вот ужинать тут собрался... Черт, картошка горит! Костюмный догнал в кухне. - Владимир Викторович, собирайтесь. Мой Хозяин ждать не любит. Если я вас не доставлю, меня уволят. - Да скажите же кто он! Что за загадки? Никуда я не поеду! Давайте, выходите! Костюмный склонился к едва заметному микрофону на лацкане пиджака. - Упирается! Ребята, берем его! Появились еще трое таких же молодчиков. Вежливо, но твердо взяли в охапку и вытащили на улицу. Двор озаряет разноцветье проблесковых маячков. Длинный черный AURUS SENAT limousine, пара джипов AURUS KOMENDANT. Усадили в лимузин. По бокам сели ребята в костюмах. Тот, что пришел первым, протянул ключи. - От вашей квартиры, Владимир Викторович. Машины рванули с места. Держащие дистанцию на полкорпуса позади и по бокам лимузина джипы то и дело воют сиренами, разгоняя сдерживающих движение тихоходов.

8

Свернули в лес. Высокие решетчатые ворота разошлись. Во дворе джипы отстали. Лимузин зашуршал по гравию к трехэтажному дому-дворцу в глубине парка. Вот и подъезд. - Здравствуйте, Владимир Викторович! Прошу за мной! - пригласил пожилой мужчина тоже в костюме. Поднялись по лестнице, прошли ряд богато обставленных комнат. В длинном зале накрыт стол. Два стула. Поблескивают бутылки с напитками, одни этикетки которых отдают бешеными деньгами. Пусто. - Присаживайтесь! К вам сейчас придут, - улыбнулся сопровождающий и удалился. Сижу. Жду. Никого. Отпил минералки. На плечо легла рука. Дернулся - пригвоздила к стулу. Другая закрыла рот. Дав понять, что не надо шуметь, сильные руки подняли, повернули... Он! Такой же красивый, хоть и с проседью в золотых волосах. Тот же глубокий взгляд голубых глаз, хоть и тронутых легкими морщинками в уголках. Те же черные футболка, джинсы и кроссовки, хоть теперь и купленные в бутике за 100, а то и 1000 моих зарплат. - Здравствуй, Вовчик! Губы закрыли рот поцелуем, погасив крик изумления и сжав дергающееся тело. Как же я мечтал его встретить снова! Мечтал, хотя и не был уверен, что если даже встречу, то подойду, покажусь на глаза. Ведь он свидетель и участник унижения меня-мальчишки. Наверняка останусь для него просто опущенным пидаром. Покорно сносящим все унижения и жестокие порки. Но в моих мечтах я встречался с ним. И он смотрел без презрения, даже ласково. Теребил волосы, гладил по щекам, целовал губы и шептал на ухо нежно.

9

Я мечтал об этом. Я видел этот сон сотни раз. И вот! Но это не сон! Миша! Мой жестокий и ласковый Миша! Мой спаситель! Рядом. Целует в губы. Нежно. Властно. Поцелуй пьянит, ноги становятся ватными. - Где ты был так долго? - шепчет в ухо. Рука сжимает попу. Охаю. И прижимаюсь ближе. Боюсь одного. Что это сон. И он может в любую секунду закончиться. Нет! Это наяву! Чувствую горячее дыхание. - Ты заслуживаешь наказания, - шепчет. – Раздевайся! Ноги не держат, сползаю на колени. Обнимаю его ноги. - Да! Я заслуживаю! Поднимает голову за подбородок. Смотрит испытующе, твердо, властно. -Ты уверен? Ты действительно хочешь этого? Даже не зная, что тебя ждет? Рука стискивает волосы больно. А вторую медленно отводит в сторону. Резкое движение - щека загорается от пощечины. - Подумай, прежде чем ответить. Ты уверен? Часто дышу от волнения. Голова кружится. - Да... Хозяин! - шепчу, глядя в глаза. Сильная рука еще дальше запрокидывает голову. Сыплются пощечины. То слева, то справа. На руке кольца с большими сияющими камнями. Грани самоцветов, золото и платина оправы царапают лицо. Но я счастлив. - Дааааа! Бей! Сильнее! Я твой! Весь твой! Я виноват! Я так мечтал увидеть тебя! Но не искал! Боялся! Только мечтал! Я - раб. Ты - Господин! Отбрасывает. Отходит в другой конец стола. Звонит серебряным колокольчиком. По полу ползу к нему. Обхватываю ноги. Рыдаю. От боли исцаранного лица. От счастья встречи с ним. Вновь пинком отбрасывает. Скорчился на полу. - Слушаю вас, Хозяин! – появился пожилой дворецкий. Видит меня избитым, но даже бровью не ведет. - Взять его! На кобылу! Ждать меня! - приказывает Миша. - Будет исполнено, Хозяин, - невозмутим дворецкий. Появляются два дюжих - под два метра ростом, косая сажень в плечах - мордоворота. Легко подхватывают и волоком тащат куда-то по комнатам, лестницам. И вот мы в бетонном подвале. На стенах полно плетей, хлыстов, ремней... Какие-то рамы, кольца, цепи... В углу огромная бочка, в которой мокнут розги. Один мордоворот легко за шиворот ставит на ноги. Второй разрывает рубашку, майку. Домашние тапочки, в которых меня привезли, потерялись где-то, пока тащили сюда. Стаскивает спортивные штаны и трусы. Я голый! Совершенно голый. Как в далеком детстве. Все еще лепечу что-то о любви, наказании... Удар кулаком сплющивает член и яйца. - Аааааххххррррррр! Отпускают, и кулем валюсь на пол, судорожно хватая ртом воздух. Мордовороты берут за руки-ноги и укладывают на гладкий кусок бревна на четырех расширяющихся книзу и в стороны ножках. Запястья и щиколотки закрепляют в металлических скобах по бокам бревна. Теперь как бы обнимаю его. Сзади хватают причиндалы, вытаскивают, чтобы свешивались позади бревна. Все такой же невозмутимый дворецкий говорит, что хозяин приказал ждать. Все уходят. Свет гаснет. В подвале холодно. Согнутые руки и ноги затекли. Кажется, что прошла вечность, когда свет загорелся снова. Перед лицом ставят кресло. Сильная рука скручивает и сдавливает яйца. - Аааааааа! Больно! - Ты провинился. Ты будешь наказан. Мои ребята порют не так, как я когда-то, - говорит Миша, садясь в кресло. Во взгляде опять тот же блеск, что был, когда он издевался надо мной в юности наедине. - Мало не покажется, - улыбается и щелкает пальцами. Глаза вылазят из орбит. Рот рвется в крике. - Аааааааа! Оооооооо! Ууууууууууййййййййййййй! По растянутой на бревне заднице секут с двух сторон. Очень часто и очень больно. Не успеешь вздохнуть после одного удара, как огнем обжигает следующий. Миша щелкает пальцами. Порка прекращается. - Как тебе? - показывает пучок из пяти упругих розог, связанных с пучками крапивы, и кивает мордоворотам. - Ааааайййй! Больно! Жжжет! Не надо! Простите! - дергаюсь на бревне и чувствую себя мальчиком из далекого детства. - Ну что ты, Вовка! Это только начало, - улыбается Миша. Щелчок пальцами. Крапивные розги снова полосуют зад. - Ааааааааа! Не... наааааа дооооо! Праооооо... стиуууууу.... теееееее! Миша подносит к лицу зеркало. Видно, как два мордоворота широко замахиваются и по очереди впечатывают розги в уже сплошь красные ягодицы. - Яйца! И тут же их жжет огнем. Это кто-то из мордоворотов приложил пучок крапивы и держит. А попу так и секут при этом! - Хватит! - резко обрывает порку. - Врача! Тот осматривает. Качает головой. Шепчет что-то на ухо Мише. - Делайте все, что нужно, - хмурится. - Чтобы к утру сидеть мог. Встает и уходит. Отвязывают, берут за руки-ноги и несут куда-то. Укладывают животом на мягкую постель. Врач хлопочет с какими-то мазями. Дают таблетку со стаканом воды. Проваливаюсь в сон.