Мдам... Треш

Даня лежал на кровати и пытался заставить себя хотя бы слезть с неё. В прследнее время он чувствовал себя не очень хорошо. Вроде физическое здоровье его было хорошее, а вот насчет ментального стоило бы подлечиться. Он был тем самым харизматичным человеком в комании, который мог шутить по любому поводу. Но в одиночестве он не справлялся с собой и со своими мыслями. Пятаясь бежать от них, он приходил к компьютерным играм, и они его спасали. Даня не оставался наедине со своими мыслями, это то что он искал. Но надолго это всё равно не помогало. При первом проигрыше он начинал психовать. Сам Даня был довольно эмоциональным: иногда чувства уходили из крайности в крайность. Вот он смеётся, а вот у него уже истерика, вот он бестрашен, а вот у него паника. И не сказать, что он сам устраивал себе эти эмоциональные качели, возможно это обстоятельства жизни заставояли его прочувствовать весь спектор эмоций за минуту, может это его врождённый характер. Единственное, что можно сказать, такая быстрая смена настроений трудна и для самого человека. В определённый момент, ему надоело всё это чувствовать; на его душе заскребли кошки. Теперь он чувствовал только негативные эмоции, оставаясь один. Хотя, когда он был в кругу друзей, всё казалось нормальным, на первый взгляд. Он хотел просить помощи у друзей, но не мог сказать это вслух. Он не намерено показывал своё состояние более частыми срывами в компании, нерешительностью и ослабленным вниманием, а также шутки его стали суицидальными. Но никто не замечал изменения в его поведении. От этого ему становилось ещё хуже. Даня не понимал, что и когда случилось, что теперь он чувствовал себя плохо. Но и размышления об этом делали ему больно. У него ничего не произошло, а он страдает, хотя есть люди у которых дела намного хуже, но они в прекрасном состоянии. Вдруг зазвонил его телефон. Парень потянул руку за ним, чтобы посмотреть, кто звонит. Это был Илья. Даня мог разговаривать с ним часами. Во время их разговора, он чувствовал, как ему становится лучше, словно кудрявый отдавал ему частичку своего жизнелюбия. Даня поднял трубку. — Привет долбаёбам, – послышалось в трубке. Они очень часто оскорбляли друг друга, в шутку, конечно же. Даня понимал это, но иногда ему было неприятно слышать такие слова, правда, не в этот раз. — Отойди от зеркала, кретин, – ответил длинноволосый. — Хорошо, тогда отойду от него к тебе, жди меня,– ответил Илья и сразу бросил трубку. Даня сразу вспрыгнул с кровати. Он знал, что его друг дойдёт только минут через двадцать, но сама мысль, что сейчас будет встреча с кудрявым, заставляла его радоваться, хоть и видятся они каждый день. Даня поставил чайник на единственную конфорку на плите, сел за стол и начал смотреть в окно, ждать Илью. Он сидел, ждал и размышлял о них. Кто они друг другу? Лучшие друзья? Вроде, больше. Но Даня не хотел принимать тот факт, что его привлекают парни, ему ведь нравятся девушки. Но Илья, его взгляд, его характер, его тело – всё это привлекало Даню. Парень сам не замечал как обычно в таких дискуссиях с самим собой он начинал выдергивать себе волосы и царапать лицо. Сам Даня понял, что влюбился в друга недавно, дня три назад, но до сих пор не может это принять. Его мысли прервал чайник, требовавший убрать его с плиты. Длиноволосый поднялся и выключил конфорку. Тут Даня увидел в окне приближающуюсю фигуру Ильи в красной куртке и в вечной шляпе. Даня открыл форточку и помахал ему, но кудрявый показал ему в ответ фак и посмеялся. Даня не обиделся, а пошёл к двери ждать его. У Ильи уже были ключи и от домофона и от квартиры его друга, поэтому Даня не переживал, попадёт ли тот к нему или всё-таки придётся спускаться. Минут через пять, дверь в квартиру открылась, ударившись об шкаф, стоящий у стены, перпендикулярной двери. Квартира Ильи тоже была небольшой, но Данина коморка была меньше чуть ли не в два раза. Квартира была настолько маленькая, что Дане было тесно даже наедине с самим собой. Но когда к нему кто-то приходил, то для него квартира как будто становилась больше, особенно если этот кто-то – Илья. — Ты зачем шкаф бьёшь? – с иронией спросил длиноволосый. — А нахуй он у тебя возле двери стоит? – не понял кудрявый. — Так у тебя тоже дома так он стоит, но я его не бью, – ответил Даня. Илья ничего не ответил – просто снял легкую курточку красного цвета, в которой он был похож на Эрика Картмана из Южного парка, правда с серыми глазами и кудрявыми волосами. Бросив свою куртку на пол, он своей неуклюжей походкой прошёл из прихожей в комнату и сел за стол. Даня поспешил за ним. Даня чувтвовал себя намного лучше, чем час назад. Даже если бы сейчас остановилось время, он был бы не против провести неподвижно остановившуюся вечность с Ильёй. Но тут Даня опять поймал себя на мысли о том, что ему не должны нравятся парни, но ему было трудно противиться своим порочным чувствам. По его щекам резко начали течь ручьи безысходности. Он вытер слёзы, но они не останавливались. Пытаясь их скрыть он прошёл не к столу, а к кровати и лег лицом в подушку. Илья, увидив сочтаяние своего друга, осторожно подешёл к нему, и, положив свою руку ему на плечу, спросил, всё ли в порядке у него. Даня оторвал лицо от подушки и, повернувшись к своему предмету воздыхания, посмотрел своими голубыми глазами с вечными синяками под ними на кудрявого. Помотав головой, длинноволосый обнял своего "друга". Илья сразу все понял, и не стал сопротивляться. Сейчас он не просто поддерживал своего товарища, для него Даня тоже был чем-то большим, чем просто друг. — Я не уверен ни в чём, просто, помоги мне жить, – слёзно попросил Даня, уперевшись лицом в грудь Ильи. — Не переживай, я буду с тобой, когда ты определишься, – сказал кудрявый, обнимая в ответ Даню, – и сейчас тебя не кину. В эту холодную середину апреля было тепло им, несмотря на отсутствие отопления в доме. Их согревали теплые чувства друг к другу.