Запоздалые извинения

Зима, 1994 год, Хогвартс

— Будь проклят этот Святочный Бал!— Рон со злостью пнул так некстати оказавшийся под его ботинком камушек. — А мне хотелось бы увидеть вас танцующих с профессором Макгонагалл,— еле сдерживая смех, поддразнил друга Гарри. Они шли по тропинкам Хогсмида, разговаривая ни о чем и одновременно обо всем что взбредет в голову. Гарри ценил их крепкую дружбу с Гермионой и Роном, но чем старше они становились, тем больше чувствовалась необходимость вот в таких моментах: когда вы просто бредете со своим товарищем и обсуждаете свои  "мальчишеские" дела. Гермиона никогда не чуралась разговоров и шуток сартирного уровня, лишь показательно закатывала глаза для приличия, но обсуждать с ней интимные темы было как то… неловко. Особенно, когда твой лучший друг явно влюблен в твою лучшую подругу, которая, получает много мужского внимания последнее время. Что абсолютно обосновано. Гарри был не слепой, и про себя отмечал, что сам то он и не сильно изменился с годами: все те же острые коленки и локти, невысокий рост, большие относительно его тела ладони. Но вот Гермиона… Только слепой не отметил бы ее цветущей красоты. За четыре года она выросла, черты ее лица становились более пропорциональными, при том, не теряя умилительных "детских" черт— вздернутого носика, пухлых щек и губ и тонкого подбородка. Она начала пользоваться маслами и еще какими-то женскими штучками (Гарри не особо вникал в тему косметики, хотя, очень оценил помощь однокурсниц, когда у него полезли прыщи: цинк творит чудеса!), ее кожа была гладкая и блестящая, волосы стали виться аккуратными волнами. Поэтому, пожалуй, только дурак или трус не попытался бы оказывать знаки внимания чудесной девушке вроде нее. Или лучший друг. Гарри не хотел бы признавать себя дураком, а трусом то он точно не был. — Ой, да пошел ты!— Рон беззлобно пихнул Гарри локтем в бок,— ты знаешь о чем я… Я понимаю, что можно найти в Краме, но… но… — Но почему из всех людей именно он?— продолжил мысль Гарри. — Именно!— в отчаянии всплеснул руками Рон,— и все разговоры только: «Виктор такой, Виктор сякой,— Рон, сделав писклявым голос, сложил руки в замок и приложил их к щеке, изображая… ну, кого-угодно кроме Гермионы,— он такой джентльмен! А какие у него руки!». Гарри прыснул с этого нелепого этюда. — Аж тошнит!— плюнул под ноги Рон. — Ну, тебе бы возможно не помешало поучиться у него манерам,— Гарри свернул на тропинку, ведущую вдоль озера. — Пошел ты дважды!— Гарри лишь прыснул с вида надутого товарища,— может тебе тоже стоит поучиться чему-нибудь у Седрика?! Гарри вздрогнул и замер. Это было подло. Он гневно обернулся на Рона, и, мотнув головой обратно, тяжелыми шагами зашагал дальше. — Черт,— Рон почти прошептал это, стукнув себя по лбу. Поняв, что сказал, весь его гнев и пыл улетучились, оставляя после себя стыд и сожаление за сказанное,— Гарри! Подожди,— он нагнал его и развернул на себя за плечо,— я не специально, оно само вырвалось… — Придумай извинение получше,— Гарри уже собирался отвернуться и продолжить свой путь, но чужие покрасневшие без перчаток руки крепко держали его. — Прости, я правда не хотел,— Гарри изогнул бровь и раздраженно посмотрел на Рона,— я мудак. Я влюбленный мудак, который срывает агрессию на лучшем друге. Прости меня. — Пойдет,— Рон не отпускал Гарри, заглядывая ему в душу своими щенячьими глазами, пока тот не сдался под их напором и не усмехнулся уголком губ, закатив глаза,— хорошо, извинения приняты. И они дальше пошли, разговаривая на менее болезненные темы. Рон не был плохим другом. Да и человеком тоже. Просто иногда эмоции брали над ним верх, и изо рта лились всякие помои. Гарри, хоть и гораздо реже, замечал и за собой такое: как будто дурно пахнущий щит смог бы защитить от проблем. Поэтому, понимая, что искусство самоанализа его другу не подвластно, Гарри старался быть спокойнее и переодически выступал голосом разума для разбушевавшегося товарища. А что насчет того, что сказал Рон… Гарри старался не думать об этом. О том, как Седрик и Чжоу гуляют за ручку, о том как обнимаются и как смотрят друг на друга, о том, в конце концов, как они будут танцевать на Святочном Балу, так беззастенчиво показывая всем свои чувства друг к другу. Гарри не до конца понимал своих чувств: с одной стороны, в обычное время он не вспоминал о Чжоу Чанг и спокойно обходился без пары (за исключением переодических эпизодов в запертой душевой), но, когда он видел их вдвоем… Чувство зависти пронизывало его всего. Они были красивой парой: добрый, мягкий и сильный во всех смыслах Седрик и нежная, плавная как лебедушка и умилительно скромная Чжоу. Они были прекрасны. А ревность и зависть Гарри делало его самого только уродливее. Из невеселых мыслей его вытянул Рон. — Знаешь,— как-то хитро улыбнувшись протянул тот,— в сущности, Седрик превосходит тебя, разве что, "ввысь",— Рон еще больше расплылся в нахальной улыбке. — А вот ты превосходишь Виктора, разве что, "вширь",— не остался в долгу Гарри, отзеркалив ухмылку друга. Они оба заливисто рассмеялись, толкая друг друга с напускным возмущением. Игра принимала новые обороты и Рон вероломно напал на Гарри, толкнув того в снег. Но Гарри не пальцем деланный— схватил того за ногу и резким движением перевернул их, закидывая друга снегом и злобно гогоча. Их потасовка уровня восьмилеток закончилась, по обоюдному согласию, ничьей, и они обессилено упали на снег спиной, восстанавливая дыхание. Улыбка не сходила с лица Гарри, пока он не обернулся на шорох и не увидел, как друг растирает и согревает горячим дыханием отмороженные руки. — А я говорил: возьми варежки,— Гарри со вздохом встал на ноги, протягивая руку другу. — И выглядел бы я как ребенок, ага,— Рон закатывая глаза принял помощь друга. Вставая, он сморщил лицо от боли в замерзшей, и потому ставшей чувствительной, руке, что, конечно, не ушло от взгляда друга. — А ты и есть дитё,— беззлобно цокнул Гарри, снимая свои перчатки,— как повезло, что хоть кто-то из нас— "ответственный взрослый". Надевай, чучело, а то махать тебе палочкой, разве что, в зубах. — Ха-ха,— с театральной паузой между слогами произнес Рон,— я может и "дитё", но зато настоящий товарищ. Один тебе, один мне. Забрав одну перчатку он надел ее на, наиболее ценную, правую руку, пряча вторую в карман куртки. Гарри тепло рассмеялся, представляя, как они выглядят со стороны. Они возобновили свой путь молча, изредка хихикая над абсурдностью ситуации, но внутри оба чувствовали разливающееся тепло, согревающее лучше любой перчатки. «Дружба— форма той же любви»— подумал про себя Гарри. Рон бы никогда не смог сказать ему прямо о любви, но Гарри был к этому все ближе и ближе. Он знал, что тот понял бы чисто дружеский смысл этой фразы, но предпочел перевести все в шутку, дабы не чувствовать неловкости, на самом деле, существующей только в его голове. Опять же: его товарищ не был мастером самоанализа. Неожиданно Рон обернулся к Гарри состроив гаденькую ухмылочку. — И, кстати,— изобразив самоуверенное безразличие протянул тот,— просто к твоему сведению: чем-чем, а своей "волшебной палочкой" я орудую отменно. У Гарри глаза чуть не выбили линзы очков. После секунды шока он залился гоготом и измучено прикрыл глаза, сжав переносицу. — Кошмар,— со смешком на «а» выдохнул он,— жди на следующее Рождество сборник анекдотов, пошляк. — Да какие тут анекдоты…,— Гарри повернулся на друга и увидел как тот смотрит куда-то в сторону. Проследив за его взглядом он увидел чертову белую макушку Драко, почти сливающуюся со снегом. «Вот гадство…»— цокнул про себя Гарри.  Вдруг он заметил шевеление рядом с Малфоем. Рядом с ним, на небольшом камне на краю береговой линии, свесив ноги над замерзшим озером, игриво поправляла волосы Пенси Паркинсон, заливаясь смехом. А сам Драко сидел и… улыбался?! Гарри было подумал, что что-то не так с очками, но, действительно: вот он, мистер "мой-отец-услышит-об-этом!", сидит и улыбается так мило и открыто. Он никогда не видел такой его улыбки. То, что было позволено лицезреть ему, больше походило на волчий оскал, или рожу гиены. Почему-то внутри будто потяжелели все органы разом. Что такого сделала эта Паркинсон, чтобы заслужить такую роскошь, как искренняя улыбка Малфоя?! — Фю,— только и присвистнул Рон,— похоже у них все серьезно… Впрочем, они даже идут на Святочный Бал вместе, так что неудивительно…,— на последнем слоге он развернулся к Гарри. Брови поползли вверх от увиденного: нахмуренные брови, проступившие желваки, глаза, с неестественным металлический отблеском,— Эй, дружище, ты чего?— Рон аккуратно похлопал того по плечу. — А?— Гарри вздрогнул и будто очнулся от сна. Только сейчас он заметил, что руки его были крепко сжаты в кулак,— ничего, я… просто задумался,— неуверенно сказал он, не отводя взгляда от парочки. — Ладно,— так же неуверенно протянул Рон, разворачиваясь, чтобы уйти, но, заметив что друг не двинулся с места, крикнул ему,— Гарри! Пойдем отсюда уже! И видимо его крик услышал не только адресат. Гарри увидел, как Драко вздрогнул и обернулся на крик. Увидев сначала Рона, а через секунду заметив и Поттера, он вперился в него округлившимися от удивления глазами. Пенси рядом тоже посмотрела в его сторону, испуганно прикрыв рот ладошкой. Они с Роном стояли достаточно далеко от них, чтобы услышать о чем те говорили, однако, судя по реакции Паркинсон, разговоры там точно были не о парах профессора Снейпа или очередных сплетнях, которыми "славились" Слизеринцы. У Гарри вдруг будто потекла удушающая желчь по задней стенке горла. Решив, что не хочет задумываться о чем же они там так мило шептались, он резко развернулся, зашагав к Рону. — Ты прав, пойдем отсюда. Мы здесь явно лишние.