Васанистирион

      Каждый имеет право на счастье, каждый имеет право на жизнь, на любовь, так почему же в этом мире очень редко совпадают все эти понятия? Кто-то слишком рано отдаёт жизнь, но некоторое время назад был безумно влюблён и счастлив. Кто-то был до беспамятства влюблён, но вот он плачет из-за разбитого сердца и совсем не счастлив, а кто-то счастлив, но не может найти свою любовь, она кажется тёмной, таящей в себе постоянно преследующего тебя чувство страха, тенью, которая нещадно грязно пятнает светлое чувство счастья, оставляя на нём чёрные, расплывающиеся как акварель по белому листу, пятна, противные, склизкие и липкие настолько, что отлепить их можно только лишь рывком, сдирая кусочки счастья и оставляя после них зияющие, засасывающие в тёмную бездну, дыры, заставляя изо всех сил цепляться за остатки светлого, такого манящего своей чистотой чувства, обламывая его края, как хрупкий лёд, забирая с собой на дно, где не будет видно его света, а только лишь душащую тьму. —Антоша?.. Уйди, пожалуйста, уходи, не нужно тебе на это смотреть. Маленький мальчик стоял в проходе, чувствуя, как страх ржавой цепью сковал горло, не давая вздохнуть, выпекая лёгкие, отдавая жгучей болью по всему телу, при любой попытке сорвать её, ржавчина со скрежетом всё сильнее впечатывалась, выдавливая лишь сдавленный хрип. Горячие, пропитанные страхом, слёзы лились по щекам, падая на холодный кафель, чуть ли не шипя от соприкосновения с холодной поверхностью, но так и не зашипели, не превратились в пар, оставляя после себя лишь, прозрачную дымку, остались живым напоминанием об этом дне на полу, который ещё не раз их встретит. Всё тело будто задеревенело, ноги окоченели от холодного пола, будто он стоит на льду, но не на том, по которому хочется задорно кататься на коньках, играя с другом Димкой в хоккей, а на том, у которого острые ледяные иглы впиваются в тёплую плоть, заставляя морщится от боли и кричать от страха, пока последняя не пронзит сердце, останавливая писклявый крик мальчишки и его тёплое, способное чувствовать и любить, сердечко, заменяя его холодным, бездушным обломком отдающей холодом глыбы, заглушая живой блеск в глазах, затемняя его и отворяя новый мир — чёрный, непроглядный, пугающий, в котором не то, что страшно оказаться, в него страшно заглянуть, в зелёных изумрудах рушиться целый мир. Цветной, полный любви и заботы, теперь он остановил свою жизнедеятельность, потух, заменяя тёплое солнце холодной луной, замораживая все чувства, превращая тело в пластиковое, неспособное что-то чувствовать, а душу — в парящую отстранённую дымку, тихо плачущую по старой жизни, которая теперь вернётся лишь только когда она встретится с огнём, огнём, способным растопить больно давящую на рёбра глыбу, а в глазах зажечь яркую искру.