Лето в музыкальном кружке

Дождь, всё не прекращая, стучал по лобовому стеклу, немного мешая следить за дорогой. Вероятность столкнуться с кем-то была нулевая, трасса находилась далеко за городом, другие машины здесь можно было встретить раз в 400 или 500 метров. Руслан не волновался за то, как он едет, гаишников не было видно на горизонте, а значит и волновать это его особо не должно. Прошло несколько лет с того момента, как он ехал здесь в первый раз. Тогда он был совсем ребёнком и дорога казалась ему интересной: ехать по загородной трассе в автобусе с такими же детьми, как ты сам и следить за проезжающими мимо машинами, за пейзажем, сменяющемся каждую секунду из-за быстрого движения, общаться с ребятами, которые не первый раз едут в лагерь и рассказывают какие-то интересные истории. Всё это - было в новинку для маленького Руслана. Выбраться первый раз загород без родителей интересное приключение, которое, как он был уверен, должно было пройти просто замечательно. Машина остановилась возле бывшего пионерлагеря. Ну, точнее около развалин, того, что от него осталось. Лагерь давно заброшен, а всё, что было ценное здесь, — если было, конечно, — кто-то вынес для своих целей. Руслан не винил тех, из-за кого всё здесь превратилось в разруху, Руслан винил себя, что не приехал сюда ещё раз, может быть, даже последний перед тем, как тут всё превратилось в разруху. Шагая по камням, которые, по всей видимости, остались от памятников пионеров, невольно Руслан погружался в воспоминания. Вот здесь, на месте, где раньше стояла столовая, осталось лишь по виду заброшенное здание. Крыша обвалилась и кирпичи заполнили почти всё помещение. Окна, которые раньше красиво были украшены, были выбиты и остатки стекла лежали возле входа. Дверей видно не было, скорее всего, они находились внутри, где-то под завалами, а может, их и вовсе куда-то унесли. А вот здесь, напротив столовой, стоял медпункт. Как когда-то говорили вожатые, так сделали специально, чтобы если с ребёнком случилось что-то в столовой, его сразу же отвели в медпункт. Странно, почему не подумали о других местах, но это и правда сработало однажды. От прежнего здания из белых кирпичей практически ничего не осталось. Однако, вывеска с огромным знаком плюса сохранилась, хоть уже и не горит красным, встречая заболевших пионеров. Окна также были выбиты, а внутри было много мусора, какие-то куски арматуры, непонятно откуда взявшиеся, слои пыли, деревяшки от сломанных столов и стульев, даже остался какой-то плед, одиноко лежавший в углу. Руслан шёл дальше и дошёл до аллеи пионеров-героев. Здесь можно было лицезреть разрушенные памятники, у некоторых были сломаны руки, ноги, сломан горн, каждое утро зазывавший всех на завтрак и отбивавший отбой, даже у кого-то отсутствовала голова. Впереди была лестница, ведущая к центру лагеря, по бокам от которой стояли корпуса среди деревьев. Руслан медленно шёл и рассматривал всё то, что было так привычно в школьные годы, когда он ездил сюда. Вроде только вчера здесь, на главной площади, проходили утренние линейки, сборы по важным новостям, проходило закрытие смены. Последнее в его жизни. Под ногами хрустело битое стекло, которое вело от корпуса первого отряда. Руслан замер и засмотрелся на это разрушенное здание. Когда-то, оно многое для него значило, больше - только человек, что был в этом самом первом отряде. *** Горн протрубил три раза и к этому времени все отряды начали приближаться к главной площади. Линейка ничем не отличалась от тех, что была в прошлом году, позапрошлом, а ещё в позапозапрошлом... Правда, в этом году, как будто что-то изменилось. Всё было как прежде на первый взгляд: ребята из отряда радовались тому, что видятся снова в этом году, старший воспитатель настраивал микрофон и готовился говорить торжественную речь, что звучала и в прошлом году, и в позапрошлом. Она никогда не менялась, всё те же слова о патриотизме, пионерии, коммунизме, комсомоле и как важна для всех эта смена. Для них все смены были важны, ведь не может же что-то пойти не так - лагерь сразу закроют. Один раз закрыть уже пытались, лагерь чуть не лишился финансирования и ещё немного, его бы закрыли. Руслан, если говорить честно, не был бы даже против этого. Который раз его уже отправляют сюда, хотя лето хочется провести дома, погулять с друзьями и развлекаться на улице, а не торчать здесь и слушать эту речь от старшего воспитателя. Не смотреть на эти довольные лица соотрядников, не держать руку в приветственном салюте, не смотреть на флаг СССР, развевающейся на сильном ветру. Он мечтал бы всё это не видеть снова, потому что всё надоело. Родители его, конечно, не слушали - как ты такое можешь говорить, Руся? Лагерь - прекрасное место! Тебе лишь бы только побегать во дворе, да опять устроить спектакль. Вон, в лагере расслабишься и найдёшь, куда свою гиперактивность пристроить. Он не нашёл. Всё это - было не для него. Когда его первый раз отправили в лагерь, конечно, всё это было интересно. Но за одну смену он насмотрелся на всё то, чего не видел в городе и ему надоело. Однако, родители решили, что это лучший лагерь в жизни их ребёнка и стали брать путёвки каждый год. Пятая смена в его жизни, и, к счастью, последняя. В следующем году его не возьмут даже в первый отряд, потому что слишком взрослый стал, даже не заметил, как пролетело время. Все вожатые, что работали здесь раньше, знали Русика. В первый день его первой смены он сломал стенд, случайно уронив его. Деревянные балки не выдержали веса Руслана, а его просто толкнули, вот он и повалил всё. Крики были громкие. Тогда даже Руслан сделал для себя открытие - он начинал плакать от повышения голоса. Ребёнок ребёнком, но за другими он этого не замечал никогда, а сам при крике чуть ли не рыдать начинал. Об этом знали многие, в том числе вожатые и даже старший воспитатель. Александру Палычу вряд-ли было интересно знать, от чего там ребёнок плакать начинает, но всё же его проинформировали и голос на него больше не повышали, старались объяснять как можно спокойнее, успокаивать потом ребёнка никому не хотелось. Единственной, кому Руслан был бы рад сейчас - Алина. Эта девочка была младше его всего на год, но так сильно засела в сердце, что в прошлом году, когда закончилась смена, он всё никак не мог выпустить её из объятий. Понятно, что в городе друг о друге никто и не вспомнит, но воспоминания остались и Руслан надеялся, что в этом году Алина тоже приехала. Ни на линейке, ни на обеде он её не видел. Вместо неё, на том самом месте, где сидела она, — третий столик около окна в столовой, — сидел какой-то парень. Рыжий. Интересно. *** Руслан только покачал головой, отгоняя воспоминания. Осмотрев полностью площадь, он заметил танцплощадку. Место, где по вечерам проходили дискотеки и иногда подвижные мероприятия. Перед танцплощадкой были выставлены скамейки, хотя скорее то, что от них осталось. Многие были поломаны, некоторые превратились в гору развалин. Сама танцплощадка тоже выглядела плачевно: раньше это было большое пространство, на полу была выложена плитка, которой директор очень гордился. Стояли магнитофоны и проигрыватели для пластинок, подключали колонки, которые смогли достать. А сейчас здесь ничего не осталось, всё либо вынесли, либо сломали. Это немного огорчало Руслана - из его детства, можно сказать, ничего не сохранилось. Всё то время, что он провёл здесь, осталось лишь в воспоминаниях и не более, ведь на деле всё сломано. Он и не думал, что всё может так кардинально измениться за каких-то десять лет. Всего десять лет назад он проводил здесь время, был счастлив, радовался успехам, узнавал что-то новое и... Любил? Наверное, всё-таки это можно так назвать. Проходя всё дальше и дальше, Руслан возвращался в те дни, когда здесь всё было живым. Вот тут стоял клуб - здание, где проходили все творческие кружки. Здесь был кружок театралов, вышивание, рисование на ткани и музыкальный кружок. Они не проходили в одно время, просто все находились в одном здании, разделённые по разным кабинетам. Клуб был самым большим зданием в этом лагере. В нём должна была умещаться сцена для театралов, которые ставили спектакли на мероприятия. Музыкальный кабинет был оборудован несколькими музыкальными инструментами, такие как пианино, гитара, скрипка, даже синтезатор был, а также было два микрофона, которые закупали вожатые, для вокала. Не многие, конечно, увлекались театром или музыкальными инструментами, но любители всё же были. За клубом находился корпус пятого отряда. Рядом с корпусом была детская площадка с качелями, песочницей, каруселью и горкой. В пятом отряде жили самые младшие дети, от пяти до восьми лет, поэтому им построили площадку, чтобы было веселее. Площадка находилась в более менее хорошем состоянии. Руслан присел на карусель и оттолкнулся. Со скрипучим звуком она немного дёрнулась, но до конца не закружилась. Изжила себя ещё в те годы. Когда-то здесь в свободное время бегали дети, качались на качелях, на карусели, веселились, а сейчас всё то, что осталось прежнего счастья - скрипучие карусели, чуть сгнившее дерево, из которого сделана горка и песок, никак не изменившийся. *** Руслан уже заселился в комнату. Жить впятером не доставляло ему удовольствия, но его никто и не спрашивал. Руслан предпочитал одиночество, мало, с кем общался и практически не имел друзей в лагерях. В прошлом году он общался с двумя людьми и они оба не приехали. Друг и девушка, которая ему нравилась, решили кинуть его и оставить одного в этом злосчастном лагере, страдать и убиваться. В этом году как будто что-то изменилось. Да, точно, раньше не было толпы девушек, обсуждающих новенького рыжего паренька. Он был для Руслана соседом по комнате. Его рыжие волосы так сияли на солнце, что аж глаза прикрывать нужно было. Иногда он надевал очки и это выглядело очень забавно, хоть ему и шло, но Руслан вряд-ли ему об этом когда-то скажет. Этот рыжик был активным, пытался в первый день подружиться со всем отрядом, вожатыми заодно и воспитателем. Девчонки яро обсуждали его и часто кидали на него свои взгляды, на что он им подмигивал. Руслана от него тошнило. Этот рыжий даже пытался подружиться с Русланом, подошёл к нему после обеда, однако, это не увенчалось успехом. — Привет, я видел тебя в моём отряде. Меня Данила зовут, будем дружить? — и протянул руку, улыбаясь. Руслан, если говорить очень честно и шёпотом, сейчас с радостью бы плюнул ему в эту самую руку, но он лишь покачал головой. — Дружить мы явно не будем, а имени я твоего и подавно знать не хотел. Не считаю нужным говорить своё тебе. Извини, но иди лучше с девчонками пообщайся, они хотят этого больше, чем я. — и ушёл. Руслан развернулся и ушёл в конец строя, оставив Данилу стоять с протянутой рукой. Не сказать, что Руслан был каким-то очень злым, он просто не хотел общаться с людьми. Точнее, не хотел привязываться. В прошлом году ему хватало Алины, к которой он безумно привязался и было очень сложно попрощаться с ней в конце смены, ведь общаться они не продолжили. Алина не оставила свой почтовый ящик, присылать письма было некуда, хоть Руслан их и писал. Оставлял у себя для какой-то мини коллекции, высказывал туда всё то, что хотелось сказать ей в этот момент. Ночами он не спал после возвращения из лагеря и также не спал за неделю до поездки в лагерь. Все мысли были забиты Алиной, вот настолько он её полюбил. Было очень грустно не увидеть её среди соотрядников. Все мечты о встрече вмиг разрушились и первый день в лагере захотелось превратить в последний. После обеда всех собрали возле корпуса. Вожатая Маша всё время твердила о том, что они должны стать лучшим отрядом смены в этом году, потому что в прошлом году не получилось. Рассказала о новых кружках и единственное, что заинтересовало Руслана был музыкальный кружок, куда он и пошёл после этого сбора. До тихого часа оставалось всего несколько минут и Руслану хотелось посмотреть всё раньше, чем придут другие. Зайдя в клуб, — здание, где находились некоторые кружки, — он нашёл кабинет музыкального кружка. Однако то, кого он там увидел, испортило его настроение вмиг. — Привет. Ты что-то хотел или просто посмотреть? — тот самый Данила. Он снова улыбался, так ярко и так наигранно, как показалось Руслану. Больше никого в помещении не было и, честно говоря, у Руслана отпало желание заниматься в кружке, если тут будет заниматься ещё и этот рыжий. – Хотел записаться в музыкальный кружок. Ты не знаешь, где преподаватель? — А, это ко мне, я преподавателем буду. Скажи свои фамилию, имя, отчество, пожалуйста, я внесу тебя в список. — а вот сейчас Руслану захотелось сбежать отсюда как можно быстрее. Он никогда не видел, чтобы в кружках работали дети, отдыхающие здесь. Или он не отдыхающий? — Что? Ты что, не отдыхающий здесь? Но ты вроде со мной заселился в комнату. Как ты можешь быть преподавателем? — от количества вопросов Данила хмыкнул и посмотрел глаза в глаза Руслану. От этого действия стало жутко некомфортно, поэтому тот сразу отвёл взгляд. — Вне лагеря я занимался музыкой больше десяти лет, умею играть на гитаре, пианино, скрипке и петь. Мой учитель предложил мне подработать здесь и заодно отдохнуть, а лагерь с радостью принял такого таланта, как я. Так ты скажешь мне, как тебя зовут? — Руслану аж выть захотелось от такой несправедливости. То есть они будут видеться каждый день не только в отряде, но ещё и на кружке. Какой ужас. – Тушенцов Руслан Сергеевич. Спасибо. Данила улыбнулся.