Демон в ангельской шкуре

*** – Он меня оставил, – последнее, что вылетает из уст женщины перед тем, как тело обмякает, и она, словно тряпичная кукла, падает на пол. *** Ясновидящая, будто Спящая Красавица, лежит на кровати и, кажется, даже не дышит. Максим смывает кровь с её рук и лица, стряхивая накопившуюся жидкость в таз у тумбочки. Он здесь уже явно больше часа. Усталость сказывается и глаза мужчины невольно закрываются. Он оказывается в полной темноте. Это не астрал, не небытие. Это что-то иное. Давящая на виски тишина пульсирует до самого мозга. Вдруг эту адскую неизвестность прерывается вопль. Нет, не крик, а действительно молящий из последних сил вопль. «Нет! Отпустите меня! Я умоляю!» Ни единой живой души или намёка на источники света. Лишь голос. Женский. Протяжный. Дрожащий. Левин узнал бы этот голос, даже если бы вместе с ним кричали ещё тысячи. Это была Лиза. Его Лиза. И сейчас она нуждалась в нём, как никогда ранее. Максим бежит. Он не видит куда, он просто двигается вперёд в надежде на помощь своего покровителя. Голос расплывается, обволакивает, теряется в пространстве, путает, становится всё истеричнее. Тело колдуна встречает пустая стена. Потом ещё одна. И ещё. И ещё. Он оказывается в замкнутом пространстве без возможности выбраться. Женский вопль уже бьёт по перепонкам, заглушая мысли. Вдруг к нему присоединяются другие голоса. Бесполые, безымоциональные, пустые. Одна из стен падает. Золотой крест ярким светом ударяет в глаза. Ангелы, совершенно не похожие на божественные создания, мучительно убивают православную ясновидящую, вбивая в плоть грозди. Женщина больше не кричит. Из её небесных глаз градом катятся алые слёзы, она захлёбывается в крови, но больше не дрожит, не пытается противостоять. Ангельские твари не замолкают, продолжая словами добивать Лизу ещё сильнее: «Дьявольская подстилка», «Предавшая Бога», «Потаскуха Сатаны», «Ты не заслуживаешь жизни». Мужчина лишь сейчас заметил, что с огромным крестом ясновидящую связывает цепочка на шее. Нет, цепь не приковывает её, она просто висит. Это был её крест, её цепочка. Вся её вера в высшие силы вдруг настроилась против неё и сама же готовила ей смерть. Безжизненные глаза были направлены вдаль. Нет, они не разглядывали что-то. Они просто смотрели так, будто их накрыла плотная пелена. Стоило Левину двинуться, как взгляд тут же был перенесён на него. Прожигающий, выедающий всё нутро. – Почему ты меня не спас? – зазвучали быстрые, редкие, сухие слова без доли страданий, – Почему оставил умирать? Даже сейчас. Ты видишь, что мне больно и ничего не делаешь. Ты никогда ничего не делал для меня. Видишь, как мне хорошо без тебя? Ты ничтожен. Я ничего не потеряла, когда ты ушёл. Максим не верил своим глазам и ушам. Он надеялся, что это иллюзия, что это не Лиза. Это же абсурд. Она не могла такого сказать. Она не смогла бы даже подумать об этом. Быстрые уже бессвязные оскорбления слились с ангельскими голосами, выклёвывая мозг мужчины, медленно сводя его с ума, от чего тот очнулся. Перед глазами маленькая комнатка. Здесь православная ясновидящая принимает клиентов и молится. Все стены увешаны иконами и крестами. Есть лишь один момент – кресты перевёрнуты, а иконы перечёркнуты красными полосами. Левин судорожно оглядывается. Взгляд падает на окровавленные ладони. Колдун пытается их очистить, но бесполезно, будто кожа и вовсе отсутствует, а тело продолжает извергать пульсирующую кровь. Нет ни капли боли, словно это абсолютно не его руки, а очень схожий муляж, папье-маше, живая кукла, но не более того. Вдруг грудь начинает безумно жечь. Расскалённый металл вырисовывает незамысловатый узор, чуть ниже ярёмной впадины. Левин панически срывает с себя убивающий его предмет – со звоном летит на деревянный пол серебряный крест, в котором любой другой вряд ли нашёл бы хоть каплю благородного металла. Весь крестик до ужаса почернел и сейчас более походил на уголёк, который провёл несколько лет под прямыми палящими лучами. «Не бросай меня» – внезапно раздаётся в коридоре и мужчина тут же вылетает туда. На пороге в спальню, в которой ещё некоторое время назад лежала борящаяся за жизнь ясновидящая, стоит она. В белом платье, словно снятом со статуи греческой богини, с прекрасными вьющимися рыжими волосами, похожими на облака в лучах закатного солнца, до боли заплаканными небесными глазами, погрязнувшая в луже алой крови. Широкие редкие следы – единственное, что сейчас связывало двух ходящих по грани экстрасенсов.