Как развеселиться, ответьте мне с неба, суки!

      Шабанов — относительно проблемный подросток для своих родителей, бесит одним внешним видом. Хотели обычного красивого мальчика, получили готку шлюху. По итогу раздражало их в нём буквально все. Эта подводка, помада, изрисованные кожанки, и прочие атрибуты внешнего вида.       Одно утро выдалось относительно необычным. Во время своих ранних сборов Максим снова принял ахуительное решение накраситься. Сделал всё как обычно, и уже на пороге его схватила за руку разъяренная мать, повела в сторону ванной, совершенно не заботясь о том, что её сыну может быть больно. Резким движением она наклоняет его лицо к раковине, включает воду, начинает пытаться смыть всё это чёрное чудо с лица своего ребёнка.       — Ну за что ж мне горе такое?! У всех дети нормальные, с тобой то что не так? Ты хоть понимаешь, куда идти собрался! Не в первый раз ведь уже! Гаденыш, раз на себя плевать, меня хоть с отцом не позорь! — по губам трет особо сильно, ибо косметика всё же стойкая. Дальше берёт мицелярную воду, смывает всё остальное ею, — Всё, быстрее, опоздаешь скоро!       И Стинт, как самый послушный ребёнок, вышел из квартиры. Только вот всё же в подъезде он снова накрасился. Получилось не так аккуратно, но всё равно он был собой доволен. А дальше в путь в такое успевшее уже до смерти надоесть место.       Середина лета. Приятная для нахождения на улице погода. Хотя, в случае с Шабановым, он бы предпочёл больше находиться на какой-нибудь заброшке, слушая любимую музыку либо с друзьями, либо в одиночку. Но к сожалению, ничего из этого ему не суждено. И как ему кажется, полностью безосновательно. Из-за «неформального» внешнего вида: крашенные губы, глаза, одинаково глубоким чёрным, тёмная одежда, аксессуары с какими-то шипами, и прочая хуйня, слишком вызывающего поведения родители Максима решили, что хуй ему, а не спокойное лето, и теперь он все свои проебы будет вымаливать в ебучем храме, а после него сразу же домой. А все из-за ебучего желания самовыражения в свои-то 16 лет. Однако, к такому Стинт, уже кажется, привык за 2 недели.       Очередной скучный день. Шабанов стоит перед какой-то большой иконой, хуй пойми кто на ней изображён. Ему этого знать вообще не надо. Он атеист, хотя, как ему кажется, по окончанию лета, если это всё не прекратится, он в Сатану верить начнёт. Резко дверь в храм открывается, с слишком уж каким-то громким звуком для такого места. А Максим и малейшего внимания на это не обратил. Ровно до тех пор, пока его чуть не сшибла какая-то туша и грохнулась рядом с ним на колени. К слову, она ещё и в одном нижнем белье была. Все же словив равновесие Стинтлер опустил свой взгляд на пол, где нагнувшись к полу сидел кучерявый парень. Сначала что-то шептал, а вскоре чуть ли не заорал на все помещение, пусть и не слишком большое, где его слова всë равно эхом разносились.       — Как развеселиться, ответьте мне с неба, суки! — эта фраза повторилась ещё три раза, при этом становилась всё тише. Казалось, будто он сейчас впал в полное отчаяние, и именно оно довело его до такого состояния. Хотя что может быть хуже, чем отсутствие каких-либо развлечений, когда тебе скучно? Да нихуя! Самые страшные муки.       Вскоре парень поднял корпус, отогнув его слегка назад, смеяться истерически начал, словно какое-то решающее событие окончательно разъебало его жизнь, и ничего кроме смерти не остаётся. Вскоре он замечает на себе пристальный взгляд, в ответ смотрит, как дикий зверь, нашедший жертву. Само собой, сейчас в храме на него был прикован взгляд абсолютно каждого человека, но его зацепил именно Максим. То ли он просто под руку попался, слишком близко оказался, то ли заинтересовал ровно в тот момент, когда русый мельком осмотрел всех присутствующих.       А Шабанов в ахуе полнейшем. Главное, что на изрисованном лице сейчас улыбка, и вскоре напротив себя он замечает ровно такую же. Почему-то бедный, скучающий до смерти мальчик решил, что сможет найти в этом готе своё спасение.       Не успел Максим и глазом моргнуть, как его уже схватили за запястье, и сразу же побежали к выходу. А ему ведь даже сопротивляться не хочется от слова совсем. Да и зачем оно нужно? Хоть что-то однотипные дни скрасит. Бежали они к слову минут 7, что для прокуренных лёгких было ебать какой трудной задачей, но Макс справился. И только в момент такой остановки ему протягивают руку.       — Меня Колей звать! Фух, блять. Друзья мудотой кличат, мне такое прозвище больше подходит. — сам запыхался, что пиздец. Зато было забавно сбивать идущих бабулек, ну или чуть ли не кидаться под колёса какого-нибудь велосипеда.       — Макс, — и руку в ответ протягивает, пытаясь отдышаться хоть немного, — Сука, ты ебнутый. Тебе вообще делать нехуй?       — Не, я уже всё, что можно было, сделал. Я вот набухался недавно, захотел с окна прыгнуть. Ну, блять, не слишком высоко было, к сожалению, зато бомжара под окнами проходил ахуительный. Падение смягчил, — и смехом залился. Слишком искренним, но при этом ещё и слышалось то, что этот Коля явно собой доволен, — Пойдём гулять, а? А то мои все поразъезжались. Зато теперь у меня есть ты. Как там тебя. Максим, во! — за шею обнял уже своего самого лучшего друга.       На такие действия хорошей реакции от Шабанова точно ожидать не стоит. Даже самым близким его знакомым не всегда разрешено его трогать, а этот голый идиот себе такое позволяет.       — Пойдём, только если ты, блять, оденешься, — позорно было ходить рядом с голым человеком. Очень.       — Ой, какие мы нежные и правильные. Жарень на улице, нахуй одежду. Ну раз так хочешь, погнали ко мне домой, нацеплю что-то, — и улыбнулся довольно. Прогнуться под Шабанова решил, просто чтоб день не был, как все остальные.       Парни направились к дому кудрявого, который по пути воодушевленно рассказывал о том, как в детском саду перед детьми своим членом светил, как решил, что подрочить в коридоре больницы будет ахуенной идеей, так что именно этим он и занялся, и дохуя подобных историй. Стинту оставалось только ахуевать со всего этого, но он слушал. «Ебать у человека жизнь веселая» — пронеслось в голове.       Вот они уже поднимаются на этаж, про себя Макс рассказал только то, что родители отправили его в храм, мол, на перевоспитание, и то, что все дни проводит дома, боясь реакции родителей на непослушание. А дальше дверь в квартиру, за которой виднеется небольшой коридор и кучи хлама и всяких бутылок.       — Мам, я не надолго! Оденусь, и съебу обратно, — улыбка хитрая по какой-то причине на лице мелькнула.       — Ебаный гандон! Если мне ещё хоть кто-то на тебя пожалуется сегодня, ты тут, блядина, жить не будешь! — прокуренный женский голос, ебать какие громкие слова, что наверное они были слышны даже соседям. Но похоже подобный разговор был не в первый раз, ибо Коля совершенно спокойно послал собственную мать нахуй, а дальше потащил Стинта в свою комнату.       Внутри диван, на котором красовалось какое-то пятно, по всей видимости рвоты, стены увешаны всякими плакатами, вырезками с каких-то обоссанных газет с помойки, и прочая хуйня. Куча мусора, мебель без некоторых ящиков, и самое пиздатое — выход на балкон. Лучшее, что можно в своей комнате иметь.       Мудота усадил Максима на диван, благо, не на то самое пятно, ну и сказал просто ждать, пока он найдёт, что надеть. Ну а Максим — гость прилежный, этим и занялся. Телефон свой достал, писал друзьям о том, что с ним сейчас вообще творится и как он дома явно пизды получит. Только не успевает он дописать последнее сообщение, как его телефон резко с рук выхватывают, швыряют куда-то в сторону. И сразу же он чувствует, как кто-то садится на его колени.