Великая сила любви

      После своей поездки в приют Альбус решил немного пройтись и подышать свежим воздухом, влажным после дождя. Он дошел до «Дырявого котла», открыл дверь и вошел в магический паб: — Мистер Дамблдор, какая честь, — Том, лысый, как хрустальный шар, черноглазый и горбатый вылез из-за своей барной стойки и отправился к преподавателю навстречу. — Какая честь, рад, что вы заглянули! — Я тоже рад, Том, — мягко ответил Альбус, пожимая руку хозяина «Дырявого котла». — Чего-нибудь желаете? За счет заведения, разумеется. — Спасибо, Том, я расплачусь сам. Если можно, то чай с молоком и твой фирменный морковный пирог, — сказал Дамблдор, едва улыбаясь. Он осмотрелся в поисках пустующего места.       Том заметил его взгляд и ответил: — Свободный столик есть в самом углу, — узловатый палец с длинным почерневшим ногтем указал в самый темный угол паба, куда не попадал свет свечей и ламп. — Спасибо, Том, — Альбус улыбнулся ему несколько виновато. Ему было стыдно, что он хотел уединиться и искал самый неприметный столик. Было стыдно и за то, что Том догадался, что к чему. — Я к вашим услугам, мистер Дамблдор, — ответил Том и любезно поклонился Альбусу.       Профессор трансфигурации смутился и прошел в самый дальний угол паба, трансфигурировал носовой платок в плащ и накрылся им с головой, чтобы не привлекать внимания, зажег свечу и достал письмо от Геллерта, чтобы перечитать его ещё раз.       Строки письма говорили о мальчике, похожем на две стороны одной медали. И это точно не Том Реддл. Может быть, он и поступит на Слизерин, но вероятность этого чрезвычайно мала. Том бы отлично вписался в факультет Когтеврана или Гриффиндора, если на то пошло. Он скрытный лишь от того, что никто не любил мальчика. Но уж точно он не две стороны одной медали и не змееуст, если родился среди магглов. А полукровок на Когтевране много, как и магглорожденных. У них, на всеобщее удивление, куда лучше получается работать с магией, а магический стержень более устойчив, как и эмоциональный. Они лучше и быстрее обучаются магии, осваиваются.       Альбус грустно усмехнулся идеям Геллерта — его ненависти к магглам, знал бы он, что дети от магглов в мире магии — это будущее в мире волшебников, именно благодаря им, волшебники никогда не выродятся и не сойдут с ума от генетических смешений, не вымрут от физического уродства и слабого генофонда.       Том поставил перед Альбусом блестящий как зеркало поднос с заказом. Альбус сразу же заплатил за свой перекус и поблагодарил Тома за все. Том только учтиво улыбнулся, опять зачем-то раскланялся и ушел восвояси. Альбус принялся за морковный пирог, фирменное блюдо Тома. Вкусный и нежный десерт с крем-чизом и морковными бисквитами. Дамблдор зажмурился от удовольствия, пока ел.       После трапезы Альбус положил на барную стойку перед Томом три галеона — чаевые, что Том помог уединиться профессору. И узловатая когтистая рука Тома сцапала золотые монеты с деревянной поверхности.       Дамблдор выскользнул к черному входу и коснулся палочкой всех необходимых кирпичей, чтобы перед ним открылся вход в Косой Переулок.       В Косом Переулке уже было шумно: дети готовились к поступлению в школу, — и Альбусу пришлось прятать лицо и волосы, чтобы его никто не узнал, иначе разговоров не избежать. Преодолев большую часть пути, Альбус не заметил, как зашел в тихую часть магического переулка. От удивления Дамблдор скинул мантию и обнаружил, что шел по Ноктюрн Аллее. Здесь было безлюдно, и Альбус понял, что никогда не бывал здесь. Неожиданно его ноги остановились перед лавкой «Боргин и Бэркс», магазином темных артефактов.       Дамблдор решил заглянуть туда, поздороваться с владельцем и посмотреть, что необычного он сможет увидеть в лавке. Ведь обычно самые незатейливые предметы оказывались наитемнейшими артефактами, способными не только причинять вред, но и даже убивать людей, высасывать из них душу, поселять в них жуткие страхи, сводить людей с ума.       Профессор трансфигурации толкнул дверь, и над головой звякнул колокольчик. Из-за стойки никто не показался ему. В лавке было мрачно и пыльно, на стеллажах стояли самые разные черепа, предметы, под стеклом на витринах хранились украшения — ожерелья, кольца, медальоны, тиары. Была и посуда. Скелеты маленьких зверей, ножи. Альбус остановился около витрины с украшениями. Его внимание привлек необычный аксессуар. На тяжелой золотой цепочке лежал на бархотке медальон с буквой С, инкрустированной изумрудами.       Альбус вспомнил историю школы Хогвартс: у каждого из Основателей Хогвартса был свой талисман факультета. Годрик Гриффиндор — меч, символизирующий отвагу. Ровена Ровенкло — тиара, дарующая всем мудрость. Хельга Хаффлпаф — чаша дружелюбия. И Салазар Слизерин — медальон.       До этого момента Альбус Дамблдор, как и многие другие, искренне считал, что артефакты, принадлежавшие Основателям, всего лишь сказка, дабы заинтересовать охотников за сокровищами. Но тут… Перед ним, за стеклом лежало явное доказательство существования хотя бы одного талисмана. Медальон Салазара Слизерина. Медальону вот уже как девятый век стукнул, а он в идеальном состоянии, без единого повреждения, без царапин и деформаций. — Удивительно, — прошептал Альбус. — Чего? — прогремел буквально у его уха голос.       Дамблдор подпрыгнул на месте и увидел перед собой лохматого мужчину с проседью в волосах. Серые глаза злобно поблескивали из-под кустистых бровей. Мужчина явно часто хмурился или злился — на его лбу уже образовались складки, говорящие о характере своего хозяина. — Извините, я случайно заглянул к вам, — мягко сказал Альбус.       Владелец немного смягчился в лице, а потом сказал: — Бывает. Вы же… Дамблдор, верно? И какими путями вас сюда занесло? — владелец лавки явно вежливостью не блещет. — Да, я Дамблдор. А вы… — он сделал выжидающую паузу, чтобы собеседник представился сам. — Карактак Бэркс, — рявкнул владелец. — Чего-то присмотрели? Медальон? — Да, — коротко ответил Дамблдор. — Вы не могли бы сказать, что это за медальон? — Этот медальон лежит тут уже вот уж больше десяти лет. А я протираю его каждую гребаную неделю. Все никак покупатель не найдется на эту хреновину, — махнул рукой Бэркс. Дамблдор нахмурился: — Неужели никому не нравится такая интересная вещица? Он же наверняка очень дорогой… — начал Дамблдор. Такие фразы без вопросов давали возможность вытянуть информацию из хозяина, который, судя по всему, проходимцев не любил. Даже если проходимец этот — Альбус Дамблдор собственной персоной. — Конечно. Это ж чистое золото, изумруды. А ещё гоблинская работа. Но покупатели им не интересуются, видите ли, магии в нем никакой не заключено. Сюда приходят за экспонатами куда более интересными, с начинкой, так сказать. А это так… Кусок золота на цепи. Им если только задушить кого можно. — Карактак, а кто принес вам этот медальон? Вы можете вспомнить? И когда? — спросил Альбус. — Да, конечно, помню. Лет десять назад это было. Приперлась девчушка на сносях почти. Страшная, худая, как чертенок, лохматая, сама в лохмотьях. Живот огромный торчит. Принесла этот чертов медальон. Говорит, это самая ценная реликвия, что была у её семьи. Клялась, что этот медальон принадлежал самому Салазару Слизерину. Вот те дура, цену медальону набивала, — Карактак рассмеялся, держась за живот. — И сколько вы ей дали за этот медальон? — вежливо поинтересовался Дамблдор. — 10 галеонов, — гордо выдал Карактак. — Нечего было ей на большее рассчитывать, я же не дурак, чтобы поверить в сказки этой полоумной.       Дамблдор тихо выдохнул, слушая владельца магазина. 10 галеонов за медальон Слизерина. Да уж, сейчас великий змееуст перевернулся в своей гробнице и теперь собирается воскреснуть, дабы придушить этого идиота Карактака своим медальном. Более того, Бэркс вроде как был артефакториком и не знал все это время, что медальон принадлежал Салазару Слизерину. Более того, ни один скудоумный покупатель Карактака не надоумил его на эту мысль. — Жаль, — честно ответил Дамблдор. — Жаль девушку, мистер Бэркс.       Карактак округлил глаза, а Дамблдор развернулся на каблуках и зашагал прочь, к выходу. — Эй, вы мне скажите хоть, что это за медальон? — заорал Бэркс.       Но Альбус уже молча покинул магазин и отправился к выходу из Ноктюрн Аллеи. Ему действительно было жаль, что Карактак тупой и слепой как крот — он не увидел, какое богатство принесла ему бедная мать Тома Реддла в тот день. Не увидел и предложил такую скупую сумму денег за медальон. За самый великий и древний артефакт в его пропащей лавчонке. Не увидел и буквально уничтожил остатки сил и жизни в бедной девушке. Бэркс не узнал, какую ужасную долю он обеспечил ей и её сыну на последующие 11 лет. Возможно, если бы у Тома были деньги, вырученные за медальон, он бы не прозябал в приюте. Не пришлось бы тратить на него деньги из фонда нуждающимся в школе.       Чертов Карактак Бэркс с его непроходимой тупостью.       В голове Альбуса кое-что уже стало обретать взаимосвязь. Видимо, мать Тома Реддла сначала пришла к Бэрксу и предложила ему медальон. Это было единственное место, где она могла получить хоть какую-то помощь и обеспечить своему сыну хоть какое-то денежное наследство. Но 10 галеонов… Едва ли помогли бы Тому Реддлу. И видимо, было ещё кое-что важное. Мать Реддла сказала, что медальон был семейной реликвией. То есть… Том Реддл — наследник Слизерина? Мать Реддла была волшебницей, но по каким причинам она отдала своего ребенка в маггловский приют? — Скорее всего, она боялась, что мальчик родится сквибом, если по описаниям Коул и Бэркса она была внешне уродливой, худой и сильно измотанной, ослабленной. В мире магов ему не нашлось бы места, тем более, угрожала опасность в виде Гриндевальда, вербовавшего детей. И она решилась отправить Тома в мир магглов, в детский приют. Но… Возможно было и ещё кое-что… — бормотал Альбус себе под нос.       Дамблдор уже думал о том, что Реддл — фамилия отнюдь не магическая, иначе он хотя бы знал принадлежащих к ней членов семьи. В мире магов почти все друг другу так или иначе приходятся дальними родственниками или близкими, и фамилии всех родов обычно на слуху так или иначе. Но Реддла он встретил впервые. Значит, отец Тома Реддл — маггл. И мать попросила дать Тому имя его отца, Том Реддл. Если быть точным, то Том Марволо Реддл.       Мать Реддла отдала в приют мальчика, потому что была слаба. Велика вероятность, что в последнее время она не пользовалась магией, иначе бы не была тощей оборванкой. Но почему? Отец был магглом, соответственно, мать, уверенная в том, что магия покинула её, покинула и её плод. И мама Тома Реддла была более, чем уверена, что мальчик родится без магических способностей, но родовая магия, её невероятная сила, все же передалась Тому Реддлу-младшему и в достатке.       Но почему тогда мать Реддла не пошла к отцу ребенка, ведь он наверняка жив и здоров, а о существовании сына и знать не знает до сих пор. Что тот жив и относительно здоров, а ещё похож на него как две капли воды.       Альбус снова обнаружил ещё одну цепочку. Мать Тома Реддла была далеко не красавицей, а вот Том Реддл, судя по внешности сына, очень даже был хорош собой. И вряд ли такой мужчина по-настоящему бы смог влюбиться в маму Тома… Она могла опоить его любовным зельем, чтобы влюбить в себя. — Да, все именно так и было, — сам себе ответил Дамблдор.       Получается, мать Реддла дала своему сыну все, что могла ему дать. Она не была великой матерью-героиней, живущей вопреки ради своего сына. Нет, но она, будучи слабоумной дурой, сделала для своего сына, по сути, очень и очень многое… Она попыталась выручить для него денег, но у нее не вышло. И тогда она пошла в приют, ставшим домом для Тома. Она обеспечила своего сына не только магией, но и своим поступком дала сыну кров, еду, одежду, немного игрушек… И искренне верила, что её сын, родившимся копией отца, будет его копией даже в способностях. Но именно эта осечка дала возможность Тому прожить те одиннадцать лет, дала возможность ему стать в этом году первокурсником в Хогвартсе, школе чародейства и волшебства. О таком мать Реддла даже мечтать не могла бы…       Альбус понял, что Том Реддл никогда не станет студентом ни Равенкло, ни Гриффиндора, он однозначно станет студентом Слизерина, ведь он его прямой потомок по линии матери. И… Вероятность этого, конечно, очень мала, но возможно, что Том Реддл тоже говорит на парселтанге, как и его древний предок. Просто Том мог очень деликатно умолчать о своей буквально уникальной особенности в мире магов. Он не просто волшебник, а волшебник-змееуст. Разумеется, о таком даре многие волшебники умалчивают, потому что парселтанг обычно ассоциируется у магов с темной магией, из-за того, что Салазар Слизерин увлекался темной магией, помимо обычной. Это ещё раз объяснило Дамблдору, какими особенностями обладает Том Реддл, и почему его магия проявляет себя именно так, а не иначе.       И если Том может манипулировать сознанием змей… А это нелегко. Почти точно также, как вскрыть защиту сильного окклюмента и проникнуть в его мысли. По телу Дамблдора поползли неприятные мурашки, ещё более мерзкие и крупные, чем от письма Геллерта. — У меня нет выхода, — ответил Дамблдор сам себе. — Я хочу предотвратить это, Геллерт, — добавил он. — Я не допущу, чтобы свет увидел ещё одно порождение Тьмы вроде тебя…       Дамблдор достал из кармана рисунок Геллерта, на котором был изображен Том, с уже изуродованным лицом под змею. И действительно, в этих чертах едва угадывался некогда красивый, почти до боли, Том Реддл. Разрез глаз, высокие скулы, линия челюсти, глазные впадины.       Альбус хотел было скомкать рисунок, возможно, порвать его, и даже сжечь. Желательно, в адском пламени, но потом подумал, что в нужное время он покажет этот рисунок Тому Реддлу. Разумеется, когда мальчик будет к этому готов. А до этого Альбус сделает все, что будет в его силах, чтобы предотвратить те ужасы, которые Геллерт описал на десяти страницах в письме.       Дамблдор тяжело выдохнул и спрятал рисунок на прежнее место. Повернул влево и вошел в банк Гринготтс. По сравнению с гоблинами профессор чувствовал себя каланчой пожарной. У самого входа его встретил швейцар-гоблин. С длинным крючковатым носом, с золотистыми кустиками волос, острыми вытянутыми ушками и в бархатной униформе: — Добрый день, мистер Дамблдор, — прокрякал снизу гоблин. — Добрый день, — ответил Дамблдор, наклонившись. — Проходите, — ответил гоблин-швейцар и закрыл двери за профессором.       Альбус дошел до высокой мраморной стойки, где сидел главный гоблин банка. Дамблдор заранее подготовил ключ от своей магической ячейки в банке и положил его на стойку перед гоблином. В Гринготтсе все блестело и сияло, было не так темно и пыльно, как в магазине Карактака. — Добрый день, мистер Дамблдор, — когтистая лапка взяла золотистый ключик, её владелец проверил ключ чарами и вернул. — Чего желаете? — Открыть счет, — ответил Дамблдор. — Не для меня, а для моего будущего опекаемого. — Нужны документы на человека, над которым вы берете опеку, — ответил гоблин. — Я могу принести вам позже все бумаги, — сказал Дамблдор.       Конечно, он не надеялся на лояльность гоблинов даже к нему. Этот поступок был спонтанностью — никаких документов на опекунство над Томом Реддлом у него даже не было. Он только что сам себе придумал новую миссию всей жизни и пошел осуществлять его. Разумеется, если они сейчас отфутболят Дамблдора, как квоффл, это будет неудивительно. — Хорошо, — седовласый гоблин пару раз звякнул настольным звонком, и к стойке подошел гоблин, держа в руках бумаги. — Это все необходимо заполнить, а оставшиеся документы занесете потом, — добавил седой гоблин и протянул Альбусу чернильницу с высоким гусиным пером.       Дамблдор кивнул и быстро заполнил все требующиеся от него бумаги, а потом протянул ключ: — Возьмите из моей ячейки 10000 галеонов, и пять слитков золота. И положите на открытый счет мальчика. На первое время должно хватить, — Альбус неловко почесал в затылке, пока произносил это. — И пускай с моего счета поступает минимум 20% на счет мальчика, — добавил он.       Своими деньгами, накопившимися за процесс работы в Хогвартсе, за время сотрудничества с орденами, Дамблдор почти не пользовался. Он сам знал, что у него накапало весьма нескромное состояние, включая проценты от банка, увеличенные ему из-за многих выслуг, но почти не пользовался деньгами из банка, только выдаваемым ежемесячным пособием в школе. Этого более чем хватало, чтобы купить себе все необходимое для учебы, запастись лимонными дольками, прикупить новую ленту для волос.       Гоблин, принесший бумаги, забрал их обратно уже заполненными, забрал и ключ, и ушел куда-то. Альбусу Дамблдору пришлось провести в банке около нескольких часов перед тем, как гоблин вынес ему ключ обратно и сообщил, что задание, порученное ему, успешно выполнено. — Спасибо, — устало выдохнул Альбус и вышел на улицу.       Народу в Косом Переулке явно стало меньше — уже вечерело, солнце давно спряталось за крышами домов. И Альбус решил вернуться в Дырявый Котел, чтобы снять себе номер у Тома. За стойкой хозяина не оказалось, и Дамблдор решил подождать. Зато народу в кабаке прибавилось явно, там же где-то сидел и Карактак, пил огненный виски в том месте, где Дамблдор недавно ел морковный пирог.       Карактак, на милость Мерлина, был нелюдимым и необщительным, поэтому старику некому было рассказать про то, как к нему в захолустную темную лавку пришел сам Дамблдор и узнавал про медальон, который лежит на прилавке вот уже более десяти лет.       Том вышел из кухни и увидел Дамблдора: — Я уже думал, вы уехали, — любезно заметил Том, улыбаясь. — Нет, задержался, как видите, — ответил Альбус, виновато улыбаясь. — У вас не будет свободной комнаты для меня? — Конечно, будет, — широко улыбнулся Том. — Пойдемте, я покажу вам комнату. Стоит она 10 галеонов за ночь.       Дамблдора передернуло, когда они поднимались по лестнице в жилое крыло. 10 галеонов за ночлежку в Дырявом Котле. 10 галеонов предложил Карактак матери Тома Реддла за медальон Салазара Слизерина.