Колыбельная принцессы

Дракон встал, тяжелыми шагами пройдясь по зале, которую принцессе нравилось называть гостиной — несмотря на то, что в ней, разумеется, никогда не было никаких гостей. Его хвост слегка нервно покачивался из стороны в сторону. — В одном королевстве… — В каком, в нашем? — тут же перебила Эстер, обхватив руками согнутые колени и пристально наблюдая за ним. — Неважно, в каком! — дракон резко обернулся, оскалившись. — Королевства все одинаковые. Как, должно быть, и все принцессы! — А я думала, что особенная, — Эстер пожала плечами. — В конце концов, сколько б королевств ни было на свете, прилетел ты в мое. И за мной. Дракон глухо рыкнул, и она примирительно подняла вверх руки, показывая, что больше не будет перебивать. По крайней мере, постарается. — В королевстве главным министром и советником короля был один человек, — выдохнув, продолжил дракон. — Ему было поручено вести переговоры с соседними землями, избегать войн, следить за порядком и настроениями народа, чтобы правление короля было спокойным и мирным. Человек был настойчив и упорен в своих намерениях — сам вышедший из простых людей, он высоко ценил возможность принести пользу короне и заслужить свой титул. Оправдать доверие короля. Но невозможно установить мир, не пролив кровь. Невозможно поддерживать порядок, не проявив жестокость. Иногда приходится идти на крайние меры и воздать по заслугам — нет, не чтобы боялись, а чтобы чувствовали твердую руку. В то время в королевстве было неспокойно — то и дело доходили сведения об увлеченных ворожбой, о колдуньях, знахарях и волшебниках, которые ставили под сомнение справедливость правления короля. Отказывались подчиняться его повелениям, считая его недостойным приказывать что-то тем, кому открывались тайны и будущее. И у них находилось немало слушателей. Люди начали верить не королевским глашатаям, а колдунам. Стали уходить вслед за ними в попытке постичь колдовское искусство. По королевству стали разноситься слухи о поселениях волшебников, где поклоняются идолам и учатся насылать проклятия… Особенно большую славу получило одно, спрятанное среди лесов на западе королевства. — И…что же сделал тот человек? — Эстер не была уверена, что хотела услышать ответ на этот вопрос. — Отправил туда солдат? — Это бы не помогло уничтожить хаос, который, словно зараза, охватывал земли его величества, — дракон задумчиво смотрел на огонь, пожирающий хворост. — Он отправился туда сам. Разумеется, никто не знал о том, кем был этот человек — он взял себе другое имя, придумал свою историю… Он хотел понять природу непостижимого, что заставляло колдунов повелевать стихиями, людьми, будущим и временем. Хотел услышать их голоса, чтобы знать, в чем они ошибаются, хотел знать их в лицо, способы связи между поселениями, их обещания, их слабости. И когда бы министр снова вернулся во дворец и отдал бы необходимый приказ, то знал бы наверняка, где искать виновных и как остановить тех, кто внимал словам колдунов и учился у них премудростям. Человек прожил там около года — и за это время узнал столько, сколько не узнают за всю жизнь. Имена, заклинания, ритуалы, тайны — все стало ему известно, а вслед за ним и тем, кому он доверял во дворце. А когда он решил, что медлить больше нельзя, то передал послание королевской армии, и поселение было полностью уничтожено. Те немногие, кому удалось сбежать, были найдены и сожжены на королевской площади. Тайные знания помогли королевскому совету быстро отыскать всех, кто мог в дальнейшем представлять опасность. И сорняк, пустивший корни в благодатную почву народной доверчивости, был выдернут с корнем. Дракон замолчал, неподвижным взглядом уставившись прямо перед собой — до тех пор, пока Эстер снова не нарушила тишину. — Но… Здесь ведь есть но, верно? Было что-то еще. Что случилось с этим человеком? — Королевская армия напала ночью, — дракон снова заговорил, и голос его звучал устало и тускло. — Как и каждую ночь, вокруг поселения выставляли караульных. Чтобы все прошло тихо, министр сам стоял в карауле — к подходу войск все другие не спавшие были убиты. К остальным, спящим, заходили, стараясь не наделать лишнего шума. Некоторых брали в плен. Некоторых казнили. Но когда министр зашел в дом того, кто провозгласил себя великим, тот и не думал спать. Просто сидел у огня, дожидаясь, пока за ним придут. Не делал ни единой попытки сбежать. Министр подошел к нему, тронул за плечо и сказал, что пора, а старик лишь кивнул, усмехнулся, глядя ему в глаза и пробормотал что-то прежде, чем замолчал навсегда. А человек… — …стал драконом, - закончила за него Эстер. Дарио не ответил, но она и не нуждалась в его согласии. — Тот министр и был этим драконом?! — Тадди, растерянный и возмущенный, сел на постели. — Я думал… Я думал, что он хороший! Что окажется заколдованным принцем, которого прокляла злая старуха… Как и бывает в сказках! — Ты не хотел слушать обычные сказки, — мягко улыбнулась мама. — Да. Дарио и был тем самым министром — и за свое предательство был обречен провести вечность в облике чудовища, что сеет холод и смерть. — Принцессе надо скорее бежать из этого замка! — Тадди зарылся пальцами в волосы, в отчаянии, что принцесса не может его услышать. — Он же и есть чудовище! — Принцесса тогда так и подумала, — задумчиво сказала мама. Принцесса соскользнула с кресла, неотрывно наблюдая за по-прежнему неподвижным драконом. Ей было страшно. И сейчас она понимала, что, наверное, и правда глупо было не чувствовать этого страха раньше. — Я вижу в твоих глазах страх, — его голос в ее мыслях звучал почти ласково. — Неужели ты думала, что всё будет иначе? — Я…не знаю. Эстер зажмурилась, стараясь дышать ровнее. — Что бормотал тот колдун? — «Бессонная ночь предателя — твоя вечность. Кровь, пролитая тобой, — серебро. Чудовище, которым ты назвал друга, — зеркало. Когда сон смежит твои веки, когда кровь станет золотом, а злость обратится любовью — друг снова назовет тебя человеком». — В таком случае, это и правда твоя вечность, — Эстер сдернула покрывало с кресла, закутавшись в него поплотнее. Ярость в ее голосе звенела тысячей разбившихся осколков. — Которую ты заслужил. — Страх мне нравился больше, — дракон почти насмешливо наблюдал за ней. — Но ты права. — Зачем тебе я?!! Я не колдунья, не знахарка и уж точно не та, чья злость может стать любовью, — принцесса выплюнула эти слова, горькие, как настой полыни. — И я думаю, что даже если среди тех колдунов и были заслужившие своей участи, то было немало и тех, кто был невинен. И можно оправдывать себя необходимостью и службой короне, но не искренне верить в это! Дракон молчал. А принцесса, тяжело дыша, взбежала по лестнице в самую дальнюю комнату замка, который перестал казаться ей таинственно-привлекательным и уютным. Эстер забормотала себе под нос слова детской считалочки, которая всегда ее успокаивала. — Раз, два, три. Прекрасного принца не жди. Принцы в королевстве, конечно, имелись, но на них рассчитывать не приходилось — вряд ли кто-то знал, где находится убежище дракона. И уж точно никто не отправился бы в северные горы за ней. — Четыре, пять. Самой себя надо спасать. Необходимо что-то придумать. Как убедить дракона в том, что ее нужно отпустить? Сбежать из замка было проще простого — а вот убежать далеко, да еще и перебраться через скалы и холодное море… — Шесть, семь, восемь. На жизнь твою жребий бросим. Какое-то смутное решение проскальзывало в ее спутанных мыслях, но поймать его принцессе не удавалось. — Девять, десять. Принцессу хотят повесить. Только принцесса не собиралась сдаваться. Это было совершенно не в ее характере. Когда Эстер утром спустилась в каменную гостиную, там было пусто. Она провела в одиночестве еще несколько дней прежде, чем дракон наконец появился. И…не хотела признаваться даже самой себе, что начала скучать. — Пей. Они так и не разговаривали с той ночи откровения, когда принцесса узнала тайну проклятия, лежащего на драконе. Он взглянул на нее с поистине человеческим удивлением. Эстер фыркнула, строго нахмурившись, и подтолкнула к нему большой котел, от которого пахло травами. — Пей! Серебристый бледный язык осторожно коснулся жидкости, что плескалась в котле. — Мне плевать на тебя и на твое проклятие, — пояснила Эстер, с интересом наблюдая за тем, как чай со всеми успокаивающими травами, которые она смогла найти, исчезает. — Но я люблю загадки, а тот колдун явно в них понимал. В первую очередь нужно понять, как тебя усыпить. Но травы не помогли. Не помогло и теплое молоко, и способ считать прыгающих через изгородь принцесс, и чтение вслух. Эстер не оставляла попыток, зная из книг, что способ непременно должен найтись — ведь любое проклятие можно снять… Но всегда засыпала первой. Так прошло несколько месяцев — и принцесса, никогда не привыкшая отступать перед трудностями, начинала сдаваться. Сегодня она не заварила никаких трав и отложила книгу, молча свернувшись калачиком рядом с драконом. Чешуя на его груди мерно вздымалась, а удары его сердца гулко отдавались под ее ухом. — Лаванда, полынь и мята, Время идет к закату. Когда королева заснет — За нею король придет. Лаванда, полынь и мята, Забудь обо всех утратах. Когда же король заснет — За ним королева придет. Лаванда, полынь и мята, Ночь так темна и крылата. Принцессе давно снится сон. За нею придет дракон. Лаванда, полынь и мята, Проклятие будет снято. Закроет глаза дракон. С принцессой приходит сон. Эстер пела. А дыхание дракона казалось таким ровным, что казалось, будто он и правда заснул. Принцесса знала, что это не так. Что никого не могут исцелить от проклятия глупые колыбельные. Что сейчас она повернется на бок, и увидит, как дракон смотрит на нее, не мигая, своими льдисто-голубыми глазами. Принцесса повернулась. Дракон спал. ­— А когда наступило утро, рядом с принцессой уже лежал принц? — Тадди ахнул, сжав в кулаке край подушки. — Дракон не был принцем, ты же знаешь, — мама усмехнулась. — Он был предателем и убийцей. Никакие колыбельные не могли этого изменить. — Но… это же сказка, мам! — Сказка, — повторила мама, и лицо ее на мгновение сделалось печальным. — Только в этой сказке все тоже было не так просто. Дракон спал всю ночь, и даже когда наступило утро, он не проснулся. Эстер развела костер, приготовила себе завтрак и попыталась читать книгу — время от времени нервно поглядывая на огромного дракона, распростершегося у ее ног. Может, вечная бессонная ночь предателя обратилась таким же вечным сном? Непросто было признаваться, но принцессе этого не хотелось. Когда она встала, чтобы размять затекшие ноги, окно на самой высокой башне зазвенело, покрылось мелкими трещинами и лопнуло на тысячу осколков, упавших к ее ногам. Ветер, ворвавшийся сквозняком, задул огонь, горевший в камине, и Эстер, бросившись к полке, где хранилась кухонная утварь, схватила внушительный нож. В проем окна влетел ворон. Окутанный темной дымкой, он опустился перед ней на ковер и обернулся человеком. Это был принц. — Он все-таки пришел ее спасти! — Тадди ликовал. — Пришел, — мама хмыкнула. — Только принцесса не нуждалась в спасении. Эстер нахмурилась и сделала шаг вперед. Она узнала того, кто явился к ней, преодолев высокие горы и холодное море. Ворон — принц далеких северных земель, который не снимал свою маску, но даже в ней — а может, благодаря ей — считался самым прекрасным и загадочным принцем из всех возможных. — Вам нужно уйти, — Ворон протянул ей руку, обтянутую черной перчаткой. — Или, по крайней мере, отойти в сторону. Когда дракон проснется, то примет бой, который станет для него последним. Принцесса покачала головой. Она не собиралась уходить и совсем не была уверена, что дракон проснется. — Я останусь здесь, — она обвела рукой замок. — Спасибо, что пришли за мной — вам пришлось проделать долгий и трудный путь, но это было напрасно. Я не уйду. Под маской было невозможно угадать выражение лица принца, но тон его казался удивленным. — Вы — принцесса, похищенная драконом, которую тот удерживает против воли, — он старался тщательно подбирать слова. — И отказываетесь от руки принца? — Я…странная принцесса, — Эстер чуть было не рассмеялась, вспомнив первые слова своего дракона. — И здесь по своей воле. Когда она произнесла эти слова, то поняла, что они были чистейшей правдой. Ворон отступил на шаг — но не для того, чтобы обернуться птицей и покинуть негостеприимный замок, а чтобы обнажить меч. — Хотите вы того или нет, но дракон должен быть повержен, — холодно проговорил он. — А после…можете поступать, как считаете нужным. Эстер не тронулась с места, хотя клинок почти касался ее груди. И улыбнулась. В конце концов, может, так было и правильно. Потому что она понятия не имела, что делать, если дракон так и не проснется. И что делать, если он проснется, — тоже. Никто из них не заметил, как мерное дыхание спящего дракона смолкло. Краем глаза Эстер заметила сбоку мелькнувшее синее пламя — оно слегка обожгло ее, кольнув холодом плечо, и растворилось, оставив после себя еле заметную морозную дымку. Принц, явившийся из далеких земель, чтобы сразить дракона, был сражен сам. Дракон хмуро смотрел на того, кто осмелился поднять меч на его принцессу. Эстер сделала несколько шагов и подняла с пола меч, лежащий среди сотни ледяных осколков. Повернулась к дракону. Лезвие вошло туда, где под серебристой чешуей билось драконье сердце. Пронзило его насквозь и упало на холодные камни, обагренное золотом. Кровь, пролитая им, была серебром, навеки заковавшим человека в облик чудовища. Кровь, пролитая им, стала золотом, освободившим чудовище от проклятия. В льдистых глазах дракона мелькнуло понимание — и змеиный, леденящий душу взгляд стал неуловимо меняться. Исчезли вертикальные зрачки. По полу, переливчато зазвенев, рассыпались чешуйки с его шкуры. Когда принцесса открыла зажмуренные глаза, в них не было и следа былой злости. Только любовь. Дарио сделал шаг к ней навстречу — он был высок, а его почти белые волосы казались такими же серебряными, как чешуя дракона. От него пахло травами, хвоей и холодом. — Тебе было плевать на мое проклятие, и все же тебе удалось его снять, — задумчиво проговорил он, и слова, хоть и произнесенные вслух, Эстер по привычке слышала будто внутри своих мыслей. — Я сняла твое проклятие, чтобы самой стать им.  Когда принцесса коснулась губ Дарио, они были теплыми и мягкими, а его руки прижали ее к себе так осторожно, как будто он все еще был драконом, а она — хрупкой и маленькой рядом с ним. Он больше не был драконом, а она никогда не была хрупкой, и все же чувствовать это было приятно. — А что было потом? — Тадди бросил взгляд на окно, за которым уже начинал брезжить рассвет. Скоро вернется папа, который в эту ночь наблюдал за звездами. — Сказки никогда не рассказывают, что было потом, — мама накрыла его одеялом, обернулась, чтобы посмотреть на часы, и всплеснула руками. — Тадди! Уже почти взошло солнце, а ты все еще не спишь! Закрывай глаза. — Спой колыбельную, — попросил он, послушно жмурясь. — Ту, которую ты пела дракону.