***
Три пары глаз замерли в ожидании. А в следующее мгновение произошли две вещи.
Драко понял, что опоздал, отчего крепко зажмурился, собираясь покинуть этот свет вслед за своей любимой.
И в этот же момент двое мужчин замертво рухнули на землю.
От громкого звука Малфой распахнул глаза и увидел, что оба мужчины неподвижно раскинулись на каменном полу. И ещё, в него не успело прилететь ни одного проклятия.
***
Гарри Поттер взмахнул палочкой и, наконец, поборол ожившие рыцарские доспехи, заставляя те рассыпаться по мраморному полу с оглушающим грохотом, который перекрыл вообще все звуки сражения в холле. К его неожиданности, остальные статуи тоже замерли или рассыпались под воздействием чар. Сотрудник отдела тайн, не участвовавший в сражении с ожившим и защищающимся замком, в удивлении охнул и громко воскликнул:
— Это невероятная удача! Щиты рухнули. Я всё это время никак не мог пробить даже один, а тут рухнули все разом. Кажется, Малфой справился.
***
Драко совершенно не помнил того, как миновал треть зала. Его мозг, как и всегда стремительно анализировал происходящее, и в голове всплыло воспоминание о том, как Гермиона когда-то ему рассказывала о маггловском термине «состояние аффекта». Наверное, это было именно оно. Потому что блондин прямо сейчас уже листал пожелтевшие страницы какого-то дневника, цепляясь взглядом за любую информацию, которая помогла бы вернуть Гермиону. И абсолютно не помнил, когда успел наложить чары стазиса на всё ещё искрящуюся магию между девушками, которая будто замерла и немного улеглась, превратившись в нечто неосязаемое.
Впервые в жизни он пожалел, что недостаточно изучил некромантию.
Его глаза то и дело выхватывали какие-то обрывки чьих-то переживаний, излитых на безмолвной бумаге. Но кроме того заклинания, где был описан данный обряд, глаза ничего не находили.
Малфой с каждой секундой всё отчаяннее листал страницы, его движения становились более резкими, рваными. Это всё было
не то!
Бросив ещё один тревожный взгляд в сторону Грейнджер, он снова перевернул лист и его глаза торопливо заскользили по ровным строчкам, выведенным определённо аристократическим почерком на французском. Страницы переворачивались с тихим шелестом и невероятной скоростью, на счету была каждая секунда.
Сегодня мне исполнилось семнадцать. Это ужасно. Я уже приняла решение не бороться за свою жизнь, но Гастон рассудил иначе. Прошлой ночью произошло страшное, чувство вины съедает меня. Я точно проживу ещё год, как и Гастон. Мы найдём другой выход.
Сегодня мне исполнилось двадцать пять и я приняла свою судьбу. Я не оправдываю себя или Гастона. Он заключил Непреложный обет со своим родственником и должен обзавестись наследниками, а я проклята. Как бы я ни любила Шекспира, но мы не Ромео с Джульеттой, а значит… Наш конец не будет печален. Я верю в это.
Мне сегодня исполнилось тридцать. Мы будем сражаться не за себя, а за нашу любовь, друг за друга. Я не могу умереть, обрекая на смерть возлюбленного. Как и он не может дать умереть мне. Чего бы это ни стоило, я подарю ему ребёнка.
Почерк сменился. Он был таким же лёгким, аристократичным, с небольшим наклоном, как и предыдущий, но явно принадлежал другой ведьме. Буквы стали закруглённее и промежутки между ними слегка изменились.
Вчера я была самой счастливой невестой, ведь выходила замуж по любви! Это такая редкость в наше время… А сегодня я впервые прочла дневник своей матери. Отец утверждает, что узнал о том, что я проклята, уже после моего рождения. Говорит, что отдал бы свою жизнь, лишь бы не обрекать и меня пройти через весь этот кошмар. Через три месяца мне исполнится семнадцать. Мой муж, как и я, не хочет никого убивать. Но мы не можем иначе, потому что мой бедный Поль дал Непреложный обет моему отцу. Ужасная ситуация. Но мы будем умнее, мы с Полем договорились не заводить детей.
Это произошло. Я беременна. Нам удавалось избегать этого почти пятнадцать лет. И мы не понимаем, как такое возможно… Проблема в том, что я не могу избавиться от ребёнка, ничего не работает. Я ненавижу своих родителей даже больше, чем бабушку, которая и прокляла их.
***
Гермиона лишь однажды видела вживую поцелуй Дементора.
Издалека.
Это случилось в Запретном лесу, и тогда Сириус едва не лишился души. У Гарри каким-то чудом, не иначе, впервые получилось вызвать телесный Патронус, это спасло их всех. В ту ночь вообще произошло много
впервые.
Она впервые нарушила закон. Впервые видела оборотня и сразу двух анимагов. Впервые практически напала на профессора. Впервые применила на практике Бомбарду. Впервые летала на гипогрифе. И провела половину ночи в Запретном лесу. Мысли ведьмы были на удивление спокойны и размеренны.
И вот сейчас она бесстрашно наблюдала сквозь расплывающиеся перед глазами круги и звёздочки от потери крови, как её собственная душа покидала тело.
Видеть стало легче и будто со стороны. Её тело лежало неподвижно, а душа устремилась к той, другой девушке, словно притянутая магнитом. Драко что-то судорожно искал в какой-то книге. И Гермиона задалась вопросом, как же он попал в это место?
***
Гарри бежал по бесконечно длинным тёмным коридорам вместе со своими бойцами; волшебники, изображённые на многочисленных портретах, перешёптывались, но боялись привлечь к себе внимание. Множество волшебных палочек с зажжёнными люмусами освещали мрачные стены. Спустя четверть часа стало отлично слышно, как в подземельях кричат пленники.
Освобождение всех похищенных утром произошло достаточно быстро и просто, никто из них не пострадал, кроме Рона, который ещё не до конца пришёл в себя после легилименции и Империуса.
Глава аврората разделил своих сотрудников на несколько групп. Он отдал приказ обследовать весь замок, и лишь часть авроров отправилась с ним дальше по плохо освещённому коридору.
Им навстречу неожиданно вышел растрёпанный и взволнованный Малфой, прижимая к себе хрупкое тело Гермионы.
Все мужчины одновременно замерли. Гарри боялся что-либо спросить, потому как ведьма не подавала признаков жизни. То облегчение, что он испытал, увидев
подругу сестру на руках Малфоя, сменилось паникой, подступившей к горлу и грозящейся вырваться наружу через судорожный вздох.
Драко сильнее прижал к себе ведьму, и его надтреснутый голос эхом отразился от древних сводов каменного подземелья:
— Я не успел… Но… Они не успели закончить обряд. Я не уверен, но Гермиона говорила о воде.
Поттеру показалось, что его сердце остановилось. В ушах зазвенело, из груди будто вырвали кусок души. Нет, она не могла… Ведь не могла же?! Он продолжал судорожно цепляться за любую надежду, пусть и ложную.
— О воде? Мы… Мы… Она мертва?! Мы можем… — почва уходила из-под ног. Он не был готов к такому.
Малфой крепко зажмурился и до скрежета зубов сжал челюсти, прежде чем прорычать:
— Я, блять, не знаю! Слышишь?! Не знаю! — мужчина сделал несколько глубоких, но судорожных вдохов. — Для завершения обряда их нужно отнести к воде. Так написано в грёбаном дневнике. Там тело второй ведьмы, — Малфой кивнул куда-то за свою спину, — перенеси его к реке, Поттер. Без магии.
Гарри ничего больше не спрашивал. Он быстро отдал приказ, и все, кто вошёл вместе с ним в эти владения, вынуждены были остаться на территории замка, перепроверить каждую комнату. Покидать здание строго запрещено.
Гарри нёс на руках незнакомую девушку, которая тоже не подавала признаков жизни, к тому же её тело было перепачкано кровью, но Поттеру сейчас было плевать на это, как и на всё вокруг. Значение имела лишь Гермиона, чьи миниатюрные ступни свисали чуть ниже бёдер Малфоя, который шёл впереди на несколько шагов.
Когда оба волшебника по залитой лунным светом тропинке наконец спустились к замёрзшей и покрытой коркой льда реке, Драко произнёс:
—
Экспеллимеллиус — лёд, сковавший реку, тут же вспыхнул, высвобождая бурный поток воды. — Поттер, скрой нас, чтобы никто не увидел из окна, что тут происходит.
Малфой уложил Гермиону на снег, и Гарри молча повторил за ним, аккуратно положив рядом с лучшей подругой другую девушку. После чего молча обезопасил местность.
Блондин вытащил из кармана мантии какую-то потрёпанную книжицу и заговорил, пока торопливо искал нужную страницу:
— Уходи, Поттер. То, что я сейчас собираюсь сделать, станет приговором к поцелую Дементора. Тебе не стоит быть соучастником.
Гарри, который сдерживал слёзы отчаяния, глядя на бездыханное тело подруги, лишь сильнее сомкнул губы. Теперь он знал, что чувствовала Гермиона в тот день, когда Хагрид принёс его на руках к стенам Хогвартса. Это оказалось куда ужаснее, чем представлял себе
мальчик мужчина, переживший две Авады за свою жизнь.
— Плевать! Если ты её каким-то чудом спасёшь, я сделаю всё, чтобы тебя не приговорили. Я останусь, если смогу чем-то помочь.
Малфой хмыкнул, и его голос прозвучал совсем обречённо.
— Если…. Вот именно, Поттер. Мэнси.
Домовуха, маленькая и заплаканная, появилась перед ним с лёгким хлопком, она сжимала в руках древний фолиант.
— Хозяин, леди Нарцисса велела…
Малфой перебил её.
— Потом. Принеси мне большую белую книгу, которая лежит в моей спальне. Немедленно!
Мэнси, не шелохнувшись, продолжила:
— Леди Нарцисса приказала передать, что именно это заклятье поразило молодую мисс.
Малфой, который уже успел разозлиться, быстро перехватил фолиант из рук эльфа, и с прочтением каждой новой строки бледнел всё сильнее. Мэнси тем временем уже отправилась выполнять следующее поручение хозяина.
Отложив книгу прямо на снег, Малфой зажмурился.
— Свали, Поттер. Это будет очень тёмная магия. Я только что нашёл способ попробовать вернуть её. Нас обоих приговорят к поцелую, если повезёт. Потому что скорее всего мы не переживём эту ночь.
Гарри не собирался отступать.
— С помощью моей крови воскресили Волдеморта, я пережил две Авады. Не думаю, что есть что-то темнее этого. А даже если и так, я готов.
Как только Драко получил свою книгу, он переплёл кисти рук двух ведьм и отменил действие заклинания стазиса, наложенное ранее. Между двумя девушками вновь заискрила магия.
Снег переливался и мерцал в лучах полной Луны, которая сегодня походила на огромный белый шар. Конечно, то, что он собирался сделать, противоречило любым моральным и этическим принципам, но даже Гарри Поттер не собирался помешать в этом.
Малфой фыркнул, понимая, что предложенная помощь ему действительно нужна.
— Поттер, я сейчас создам сферу над Гермионой, твоя задача её удержать любой ценой, и, как только я дам тебе знак, ты должен будешь разорвать заклинание, отпустить её. Ясно?
Волшебники не чувствовали холода и даже не замечали, что с неба вновь начал срываться снег, больше похожий на мелкую блестящую крупу. Оба мужчины сосредоточились на обряде.
Гарри впервые видел как объединялись четыре стихии. Это было нечто захватывающее, одновременно с тем пугающее настолько, что по спине то и дело пробегал холодок, а волосы вставали дыбом от мощи такой магии, подпитываемой самой природой.
На курсах авроров им объясняли, что вызвать и обуздать даже силу одной стихии невероятно сложно, и провернуть подобное может только поистине могущественный волшебник. Расход магического потенциала очень велик для применения природной магии, поэтому им особо никто и не пользуется уже много столетий.
Гарри помнил, как профессор Флитвик демонстрировал им в школе Губрайтов огонь, но впервые ему довелось увидеть слияние стихий и применение этого самого огня для свершения темномагического обряда воочию.
Тем временем из воды потянулась струйка, которая тут же переплелась с такой же огненной, образуя нечто, визуально похожее на спираль ДНК. Спустя мгновение, к ним присоединились крупицы земли и, судя по всему, воздуха, который фактически невозможно было разглядеть. Всё это Малфой поместил в сферу, удерживаемую Гарри Поттером над Гермионой.
Дальше начало происходить поистине страшное. Драко что-то шептал над другой девушкой, пока над её грудью не появилось неясное свечение. Блондин тут же направил ранее созданные спирали в грудь ведьмы, вынимая их из сферы, парящей над Гермионой.
Четыре стихии окутали девушку, проникая в неё сквозь грудную клетку, разнося свечение по всему её телу. Свет, который сразу же после этого вырвался из солнечного сплетения незнакомой ведьмы, заставил обоих волшебников на мгновение зажмуриться, настолько это было ярко.
Гарри видел нечто похожее, когда на кладбище из палочки Волдеморта вырывались отголоски душ тех, кого убил Реддл. Но сферы быстро превращались в фантомов и вырывались совсем не из палочки, являя взору Приори Инкантантем. Наблюдать, как больше дюжины душ вырываются из одного тела, оказалось безумно страшно и одновременно с тем совершенно завораживающе. Но Гермионы пока видно не было.
Драко без труда различил душу Астории, которая тут же подплыла к нему и заговорила:
— Я знаю, что мне всё равно не суждено было прожить долгую жизнь. Я никогда не винила тебя в собственной смерти, знай это. Это моя судьба, так было решено задолго до нашего рождения. А сейчас ты спас мою душу, пришло время прощаться, — хрупкая девушка улыбнулась и провела своей прозрачной рукой по щеке волшебника, — будь, наконец, счастлив, — после чего снова обратилась в светящуюся сферу, взмывая чуть выше.
Малфой молча кивнул, и по его щеке скатилась скупая слеза.
Снова увидеть Асторию и услышать именно
эти слова из её уст было сравнимо с тем, чтобы оказаться в невесомости. Это было безумно больно и одновременно приносило успокоение истерзанному сердцу.
Те глыбы, что придавили его своей непомерной тяжестью семь лет назад, сейчас отступили, позволяя вдохнуть полной грудью. Но осознавать, что этой жизнерадостной девушки действительно больше нет, оказалось ужасно, нестерпимо больно. Несправедливо, нечестно. Она не заслуживала такого финала.
Другие души просто зависли, устремляясь ввысь, и теперь были похожи на спустившиеся с небес звёзды, висящие в морозном ночном воздухе над головами волшебников на расстоянии нескольких футов.
Души Гермионы по-прежнему не было среди них, что настораживало. Вместо этого оба волшебника увидели два небольших шара света, переплетённых между собой искристой магией, которая не позволяла разорвать их. В обеих сферах находилась тёмная дымка, заключённая глубоко внутри.
Блондин прошептал что-то, взмахнул палочкой, и один из шаров вдруг вспыхнул ярче, волшебник снова зашептал что-то на латыни. Гарри оставалось лишь удерживать сферу и наблюдать за происходящим. Спустя несколько минут непрерывной работы, Малфой остановился и обернулся к Поттеру, даже не скрывая отчаяния в собственном голосе.
— Не выходит. Проклятие не хочет покидать её магическое ядро. Если мне не удастся спасти её душу, всё бессмысленно.
Гарри распахнул глаза шире и набрал побольше воздуха в лёгкие. Нет, даже если они не спасут жизнь Гермионы, то душу обязаны. Несмотря на то, что удерживать сферу, вверенную Малфоем, оказалось слишком сложно, он оторвал одну руку от палочки и отбросил собственные волосы назад.
— Не смей сдаваться! Пусть ад замёрзнет, но мы должны её спасти, ты слышишь?!
Малфой в этот момент рухнул на колени, потому что сил оставаться на ногах уже не было, он чувствовал себя выжатым лимоном. Удерживать подобную мощь стихий силой собственной магии было сродни самоубийству. Когда получилось перевести дыхание, он заговорил совсем тихо.
— Мне нужно хотя бы пару минут, перевести дыхание. Ты идиот, если думаешь, что я так быстро сдался. Потому что мы ещё даже не начали. Главное, не отпускай сферу, что бы ни происходило.
С этими словами Малфой ещё раз глубоко вздохнул и снова поднял выше волшебную палочку, сжимая её в руке до побеления костяшек. По его лицу струйками стекал пот, на лбу появилась выпуклая синяя вена, а капилляры в зрачках полопались.
Взгляд блондина упал на белоснежную книгу, принесенную Мэнси. Оставался ещё один вариант, крайний. Малфой невербально призвал книгу и, спустя несколько мгновений, Гарри действительно стало страшно — то, что происходило до этого, не шло ни в какое сравнение. Он определённо стал слышать какие-то посторонние, странные звуки и завывания. По спине прошёлся могильный холод, всё живое в радиусе пятнадцати футов вокруг них резко потемнело, а точнее, сравнялось по цвету с углём. Будто на безупречно белоснежном снегу нарисовали идеально ровный чёрный круг, даже одинокая ива, росшая у воды, иссохла и почернела за долю секунды. Конечно же, это была наитемнейшая магия. И Поттеру стало всё сложнее удерживать сферу над телом Гермионы, её будто притягивало к реке, на лбу от перенапряжения вздулась вена, как и у Малфоя до этого, руки мелко затряслись. Волшебник всё‐таки на мгновение поднял взгляд в том направлении, куда тянуло вверенную ему сферу. Глаза брюнета в неверии распахнулись шире, рот слегка приоткрылся, и он едва не выпустил палочку из рук от волнения и ужаса.
Малфой очень кстати отдал команду как раз в это мгновение.
— Отпускай сферу. Сейчас же.
Гарри быстро опустил палочку и в удивлении замер, сфера больше не двигалась, лишь окутала Гермиону своим призрачным светом.
Из реки показалось нечто похожее на вихрь, оно будто прямо сейчас обретало форму, плотность и цвет.
Перед ними стояла сама Смерть.
Гарри очень удивился тому, что она оказалась совсем юной и безупречно красивой. Девушка была одета в чёрную, расшитую мерцающими звёздами мантию и сжимала длинный посох в своей изящной руке. Черты её лица были утончёнными и завораживающими. Огромные зелёные глаза с лёгким прищуром взирали на них; тонкий прямой нос, красиво очерченные губы и острые скулы. Длинные светлые волосы немного светились, обрамляя её лицо пушистыми крупными локонами, которые поразительно соответствовали по цвету диску полной луны, висящей высоко в небе.
Девушка не представилась и не проронила ни слова. Но Гарри откуда-то точно знал,
кто именно предстал перед ними на середине реки, паря над водой.
Малфой, словно не замечая её присутствия, продолжал колдовать. Четыре стихии, которые он вытащил из груди незнакомой ведьмы, лежащей на снегу, теперь направились к Смерти. Переплетения волшебства превратились в мост. Это позволило девушке медленно пройти вперёд и спуститься на землю, пропитанную тёмной магией словно мазутом.
Она безразлично осмотрелась вокруг, и её взгляд скользнул по Гарри, после чего пухлые губы расплылись в лёгкой улыбке, которая могла вызвать сердечный приступ своей холодностью и сочащимся сарказмом. Смерть заговорила, всё также глядя лишь на Поттера:
— Вот мы и встретились снова, Гарри Поттер, неужели ты снова хочешь испытать на себе, что значит быть моим повелителем?
Поттер отрицательно помотал головой, совершенно точно не находя вообще никаких слов.
Смерть тихо рассмеялась.
— Это ведь наша третья встреча, не так ли? Может быть, тебе всё-таки следует пойти со мной?
Гарри не успел ответить, как завораживающе красивая девушка отвернулась от него, тихо хмыкнула и сделала шаг в сторону сосредоточенного блондина, который, наконец, закончил колдовать.
— О, здравствуй, дорогой Драко. Не каждый даже очень могущественный волшебник может управляться с такой магией, я приятно удивлена. Но. Неужели ты решил, что
сам можешь пригласить меня в подлунный мир? Я ведь возьму плату за такое безрассудство.
Малфой встал на ноги, расправив свои широкие плечи, и оказался лицом к лицу со Смертью, заговорив при этом очень спокойно.
— Здравствуй. Я верну чёртову дюжину душ, которые должны были стать твоими по праву задолго до этого дня. И две другие взамен нас с Поттером.
Смерть подняла взгляд своих тяжёлых век вверх, разглядывая светящиеся сферы, парящие в ночи над их головами.
— Я их непременно заберу.
Девушка подошла ближе к молодому волшебнику и провела своей изящной кистью с длинными пальцами по его щеке, опустив руку ещё чуть ниже.
— Такие скулы, что можно порезаться. Быть может, следует всё-таки забрать тебя себе, ведь ты так просил об этом,
тогда. — Она улыбнулась уголками губ и задумчиво продолжила очерчивать его скулы. Спустя мгновение, Смерть, наконец, положила большой палец на нижнюю губу замершего мужчины, придерживая за подбородок, и слегка развернула его голову вбок, восхищаясь столь красивым профилем. Она широко улыбнулась, обнажая ряд ровных белых зубов и приблизилась, почти коснувшись своими губами его уха. Малфоя обдало ледяным холодом, пробирающим до костей, когда Смерть прошептала ему: — Так чего же ты хотел, Драко Малфой, когда столь любезно пригласил меня сюда? — она, наконец, отстранилась и улыбнулась ещё шире, теперь это точно была не улыбка, а настоящий оскал.
Малфой нисколько не стушевался, он вновь повернул голову, чтобы смотреть в огромные зелёные глаза, по форме определённо напоминающие кошачьи, даже её зрачки вблизи оказались вертикальными.
— Так или иначе ты всё равно заберёшь нас, но этой девушке ещё рано уходить из подлунного мира. Ты получишь нас всех, но только тогда, когда придёт наш срок.
Смерть оказалась недовольна услышанным, она нахмурилась и резко отпустила Малфоя, потеряв к нему всякий интерес. Теперь же девушка взглянула на Гарри, делая шаг в его сторону, её губы снова растянулись в улыбке, которую можно было описать всего одним словом. «Зловещая».
— Гарри Поттер, ты принёс сюда мою мантию. Давно я её не видела.
Поттер тут же ощупал себя и вынул артефакт из мешочка, который безупречно заколдовала ему Гермиона несколько лет назад. Оказалось, что Богиня может видеть всё, даже сокрытое. Это плохой знак. Гарри сейчас осознал, что именно в этот момент она точно так же читает их души. Брюнет вытянул руку вперёд, он думал о том, что вернуть мантию в обмен на возможность спасти хотя бы душу подруги — отличная сделка. Он не колебался.
— Я могу вернуть тебе её.
Смерть протянула руку к мантии, любовно касаясь мерцающей ткани кончиками своих пальцев, но тут же одёрнула себя и отступила на шаг, отпуская невесомую материю.
— Нет. Это был мой подарок твоему предку. Вы оба готовы отдать всё за эту девчонку, верно? Так может я просто заберу и ваши жизни тоже? Тогда вы окажетесь вместе…
Малфой сделал пару шагов и оказался с Поттером плечом к плечу.
— Мы действительно готовы ради неё на всё. Но я тебе отдаю выкуп, а ещё возвращаю отнятое. Все души сейчас удерживаются мною, они вернутся в уплату магии, если я не завершу обряд, и ты получишь лишь меня и Поттера. Выбирай. Это честный обмен.
Смерть глухо рассмеялась, бросив взгляд в сторону лежащих на чёрном снегу ведьм и подошла к ним.
— Ты прав, Драко. Я не смогу забрать их, если ты не закончишь обряд, — она плавно обернулась к волшебникам, улыбаясь лишь уголками губ, будто знала то, что погубит их всех. — Но эти души не обретут покой, — её вгляд устремился вверх, на одну из сфер, а затем она перевела его на Драко и продолжила так же мягко, с ноткой наигранного сожаления в голосе: — Среди них ведь есть
та, которой ты отчаянно желаешь подарить свободу, верно? И есть
та, которую ты так упорно хочешь вернуть. Но что же ты будешь делать с той, что стала моей дочерью?
Гарри распахнул глаза шире, не понимая о чем идёт речь. Заметив его метания, Смерть снова обрела спокойствие, поясняя Поттеру очевидное на её взгляд:
— Твоя названная сестра проклята. И всё, к чему она прикоснётся, обратится прахом. Гермиона Грейнджер дожила эту жизнь и навсегда останется со мной. Она не сможет вновь появиться на свет, потому что её сущность привязана ко мне. Женщина, которая будет носить дитя с сущностью Гермионы, погибнет через несколько месяцев. И так будет всегда. Так зачем её обрекать доживать в одиночестве эту жизнь? Не лучше ли дать ей пойти со мной по своей воле? Она обретёт вечный покой. Это ли не милосердие?
Малфой не дал возможности Гарри что-либо сказать. Это был вопрос с подвохом, уже второй. И именно ответ на этот вопрос должен решить судьбу каждого из них.
На губах блондина заиграла дерзкая улыбка и он, расслабившись, сунул руки в карманы, обвёл взглядом парящие фантомы, заключённые в сферы, и заговорил:
— Нет. И мы оба знаем, что ты можешь забрать её тьму себе. Ведь отнята она была у тебя, верно? Это же часть тебя. И ты так просто готова расстаться с этим?
Лицо Смерти ожесточилось, но она дерзко тряхнула волосами и вздёрнула подбородок вверх.
— Зато я получу дочь!
Малфой фыркнул и заговорил уже тише, вкрадчивее:
— Морта, а что на это скажут Нона и Децима? Кажется, твои сёстры не предполагают, что такое возможно. Есть ли среди нитей та, что предназначена тебе в дочери?
Смерть повела плечом, когда услышала имя, данное ей родителями. А при упоминании сестёр и вовсе рассвирепела:
— Знаешь ли ты, мальчишка, что дано мне было от рождения? Знаешь ли ты, что значит в вечности быть той единственной, что забирает, а не даёт? Мои сёстры познали счастье материнства сквозь чужие судьбы, в то время как я перерезаю нити жизни. Поэтому мой ответ — нет. Я не отдам тебе её.
Гарри с удивлением осознал, что Малфой сосредоточен и ни капли не расстроен, хотя в нём вообще сейчас было невозможно прочесть ни одной эмоции. Потому сам брюнет предпочёл молчать, дабы ничего не испортить.
Блондин спокойно продолжил.
— Ты не права, — он сделал паузу, чтобы убедиться, что Богиня слушает внимательно. Её, кажется, эти слова действительно заинтересовали, и она ждала любой оплошности, чтобы обрушить свои гнев и боль на смертных. Малфой тем временем снова заговорил: — Своим приходом ты прекращаешь боль и избавляешь от страданий. — Гарри отметил, что Драко попал в точку, потому что Смерть выжидающе замерла, вслушиваясь в каждое слово, даже не пытаясь перебить. — Твои сёстры действительно имели возможность подарить жизнь множеству дочерям и сыновьям за прошедшие тысячи лет. Но сегодня и тебе даровано это право. Подари жизнь ей, и она сама придёт к своей матери, когда настанет час. И будет возвращаться в каждом жизненном цикле. А ты в каждую вашу встречу сможешь поведать ей о том, какие прекрасные жизни даришь вновь и вновь.
Гарри ошеломлённо смотрел то на Малфоя, то на Морту. Он только теперь сообразил, почему Драко использовал именно
это её имя.
Морта задумчиво оглянулась на двух ведьм, но тут же вернула сосредоточенный взгляд на блондина.
— А ты хитёр, мальчишка. Интересный ход. Ты меня приятно удивил сегодня… Хочешь, я расскажу тебе, почему твоё сердце выбрало именно её?
Малфой ничего не ответил, лишь вопросительно изогнул бровь, на что Морта негромко рассмеялась.
— Ты боишься, что я не отдам её тебе. Всегда. Каждый раз, — она театрально взмахнула рукой, и оба волшебника с удивлением увидели около двух десятков временных эпох, где Гермиона и Драко уже встречались и были счастливы. Видение показалось лишь на мгновение, прежде чем раствориться в морозном воздухе. Смерть глубоко вздохнула и будто нехотя продолжила: — Вы уже встречались в других жизнях и, каждый раз, когда это происходило, вы выбирали друг друга.
Драко, наконец, вынул руки из карманов и развёл их в стороны.
— Так подари нам ещё одну, Морта.
Богиня молча прошла к лежащим на снегу ведьмам и заговорила уже громче.
— Ты применил Аваду, верно?
Драко не стал отрицать.
— Я не видел другого выхода.
Морта обернулась к нему и на её губах расцвела нежная улыбка.
— Конечно. И именно это спасло твою возлюбленную. Ведь то, что они были связаны, не позволило душам покинуть тело. Полагаю, каждый в этой истории выстрадал своё,
с вас, смертных, довольно. — Морта величественно взмахнула своей изящной рукой, заставляя падающие снежинки замереть в воздухе, который тут же отяжелел, стал густым и душным. Снежинки превратились в капли, а те в свою очередь растворились, иссохли в пространстве. — Ты вытащил наружу части проклятий, это похвально. Но забрать их с собой могу лишь я. Опять же, ты всё верно рассчитал, Драко Малфой.
Смерть подняла выше свой посох и направила его в сторону двух связанных между собою сфер. Нити магии, переплетённые воедино, тут же оборвались.
Морта плавно опустила руку, и душа Гермионы медленно подплыла к ней, послушно опускаясь в раскрытую ладонь Богини. Переливающийся серебристо-золотистым свечением шар Смерть осторожно подняла на уровень своего лица, заставляя парить в воздухе в нескольких дюймах от своих губ. Затем что-то прошептала, и чёрная дымка покинула душу Гермионы, растворяясь в руке Богини.
То же самое Морта проделала и с душой второй девушки, но душу той второй не отпустила, а оставила парить рядом с собой. Затем она отступила на шаг и кивнула в сторону души Грейнджер.
— Я разрешаю тебе вернуть её душу в положенное ей тело.
Малфой, не медля ни секунды, сделал несколько шагов, сокращая расстояние между ними, и резко приземлился на колени прямо перед Гермионой, его силы ещё не восстановились, но было плевать. Он брал всё что мог от этого момента, не задумываясь о последствиях. Волшебник вычерчивал какие-то неизвестные Гарри руны и шептал на совершенно незнакомом брюнету языке. Сфера, которую ранее удерживал Поттер над телом лучшей подруги, раскрылась подобно цветку, и душа Гермионы тут же устремилась домой.
Как только душа вернулась на положенное ей природой место, Гермиона задышала, резко и судорожно, всё так же находясь в бессознательном состоянии. Это напомнило ему Сириуса, когда душу крёстного едва не высосали дементоры в Запретном лесу.
Морта отступила ещё на один шаг, и её голос стал серьёзен. Больше она не улыбалась и не заставляла сжиматься внутренности одним лишь взглядом. Девушка кивнула, дав понять, что закончила.
— Пришло время выполнить свою часть сделки, Драко.
Малфой с готовностью встал на ноги и взмахнул палочкой. Все души, витающие в воздухе, тут же устремились к телу второй ведьмы. Смерть удовлетворённо кивнула и взмахнула посохом, кончик которого поглотил пятнадцать душ. Четырнадцать из них принадлежали несчастным девушкам и одна — виновнице гибели молодых ведьм.
Всё вышло как нельзя лучше. Сложнейший обряд состоялся. Чертова дюжина душ в уплату свободы Гермионы и две души за жизни Гарри и самого Драко. Всего две только потому, что оба ещё были живы к моменту встречи со Смертью.
Морта уже отступила к реке, но вдруг обернулась, улыбаясь искренне двум волшебникам.
— Я не прощаюсь с Вами.
До скорой встречи. И ещё, передай Гермионе, что отныне у неё есть крёстная мать. Она сполна ощутила, что значит хотеть дарить жизнь, но иметь возможность её лишь отнимать.
***
Когда Гарри переступил порог своего дома, часы над камином в гостиной показывали без четверти пять утра.
В голове снова всплыл последний разговор с Малфоем, отдаваясь тупой болью, пульсирующей в висках. Блондин убеждал Поттера, что Смерть не вернётся за ними в ближайшее время, и её фраза
«до скорой встречи» не несёт в себе никаких угроз. Просто, понятия скорости течения времени у Богини и у смертных совсем разное.
Волшебник тяжело вздохнул и снял очки, засовывая их в нагрудный карман аврорской мантии. Брюнет даже подумал о том, что стоит лечь спать прямо в гостиной, чтобы не будить супругу.
Он шумно выдохнул, потёр лицо руками и вздрогнул, потому что почувствовал, как его обняли руки Джинни, которая горько всхлипнула и уткнулась ему в грудь, отчаянно и резко вдыхая родной аромат. Волшебница подняла своё заплаканное лицо с покрасневшими глазами к мужу, не стыдясь собственных слёз, которые были огромной редкостью. Гарри, ужасно раздёрганный за прошедшие сутки, обхватил лицо любимой руками, смахивая слезинки своими пальцами и взволнованно прошептал:
— Что случилось, Джин?!
Миссис Поттер прикусила губу и отрицательно покачала головой, крепко зажмурившись.
— Предчувствие. Очень плохое было. Как тогда, с Фредом. И ещё дурацкий чай!
Брови Гарри удивлённо поползли вверх.
— Чай?
Джинни всхлипнула.
— Представь себе, Гарри. Чёртов
Чай. Я в лепестках увидела, что моему возлюбленному предстоит встреча со смертью. Я никуда тебя не выпущу в ближайший месяц.
Гарри распахнул глаза шире и нащупал к кармане очки, быстро возвратив себе тем самым чёткое зрение.
— Ох, Джин. Я сегодня действительно видел Смерть. И она оказалась крайне сговорчива. Вернула к жизни нашу Гермиону и сняла с неё какое-то страшное проклятие. Малфой отказался рассказать подробнее, сказал, что это не имеет отношения к делу и вообще уже не имеет значения. Так что, можешь не волноваться, всё не так страшно. — Поттер улыбнулся обескураженной жене и продолжил уже шутя: — Не знал, что у тебя есть дар к прорицанию, любимая.
Джинни со всей силы ударила мужа кулаком в грудь и обозвала придурком. После чего заявила, что ему необходимо лечь спать, а после они обязательно обо всём поговорят.
Гарри вздохнул и поплёлся к лестнице. Идея лечь поспать казалась заманчивой как никогда. Сначала планирование и проведение двух спасательных операций за один день. Потом встреча с самой Смертью. После, они с Малфоем, как могли, замели следы произошедшего ночью, в процессе придумывая правдоподобную легенду о чудесном спасении Гермионы Грейнджер. Затем Гарри выслушал отчёт своих сотрудников, которым было поручено осмотреть весь замок и проверить нет ли больше заложников.
Пока сам Поттер под прикрытием отталкивающих чар и в компании Малфоя жестоко нарушал закон.
И уже после официально сданного отчёта Гарри попал под раздачу к собственной жене, у которой внезапно открылся талант к гаданию на чаинках.
***
Как только Малфой принёс Гермиону в спальню Мэнора, где она провела последние несколько месяцев, он поручил девушку заботам Мэнси, а сам отправился по ещё одному очень важному делу.
Ночью поместье Гринграссов выглядело мрачно. Драко слишком устал, чтобы идти пешком от ворот к парадному входу на протяжении четверти часа, но выбор был невелик. Если он хотел поскорее покончить со всем
дерьмом, с чем жизнь столкнула его за последние годы.
Мистер Гринграсс спустился в холл лично, чтобы встретить долгожданного гостя. Заспанный волшебник сразу же потащил Драко в свой кабинет, петляя по потайным ходам и сокращая тем самым пусть.
Малфой слишком устал, чтобы спорить или просить перенести его. Он привык никому не показывать свою слабость. Обычно, как только ты показываешь окружающим свои раны, получаешь удар именно туда. К тому же блондин отлично знал причину такого поведения. Отец Астории ужасно боялся, что не вынесет правды, когда узнает о том, как именно была убита дочь. Мучили ли её? Оскверняли ли? Обесчестили?
Когда оба волшебника уселись по разные стороны стола, Гринграсс призвал излюбленный Огденский столетней выдержки. И сейчас Драко ясно заметил, как сильно трясутся руки волшебника, но не испытал жалости. Напротив, захотелось помучить его подольше, в памяти ещё свежа была их последняя встреча. Поэтому Малфой облокотился спиной на спинку кресла и просто молча наблюдал за метаниями этого отвратительного существа перед собой.
Гринграсс опустошил уже третий по счёту хайбол и громко опустил его на столешницу, не заботясь о манерах.
— Я знаю только одну причину, по которой ты мог явиться сюда посреди ночи. Боялся, что станешь не первым? А вдруг я уже знаю? — мужчина мерзко улыбнулся, алкоголь явно вернул ему самообладание.
Малфой же усмехнулся и слегка наклонился вперёд, отодвигая указательным пальцем от своего лица так любезно предложенный, но не тронутый хайбол с янтарной жидкостью на два пальца.
— О, в таком случае я бы был уже мёртв, не так ли? Мистер Гринграсс, мне казалось, что Вы отлично позаботились об этом.
Он пристально смотрел в глаза напротив, не озвучив главного. Но, это четко подразумевалось фразой, сказанной ранее.
Ведь были уверены, что я убийца, или соучастник, или же просто знаю кто это сделал. И если бы это оказалось так, я бы умер в тот самый момент, когда был заключен этот обет.
Оба всё ещё смотрели в глаза друг друга молча, некоторое время переваривая не столько услышанное, сколько недосказанное, повисшее в тяжелом от напряжения воздухе. Наконец, хозяин кабинета поджал губы и молча кивнул, не то подтверждая предположение Малфоя, не то побуждая продолжить. Драко решил не накалять и без того напряжённую обстановку.
— Помните, Вы настояли, что нам с Асторией нужно навестить её подругу, Николь Де Шатейе, и немного развеяться? — Гринграсс побледнел и молча кивнул, его руки затряслись ещё сильнее, поэтому он уже не предпринимал попыток выпить, он просто спрятал их под стол, внимательно прислушиваясь к каждому слову Малфоя. — Так вот, именно муж Николь наложил Империус на Асторию, пока меня отвлекли весьма действенным способом. Грёзы наяву, отлично доработанные и подправленные — просто отличная штука. Весь вечер я страдал оттого, что то и дело выпадал из настоящего. Я тогда списал это на стресс. А после той ночи это и вовсе вылетело из головы.
Мистер Гринграсс нетерпеливо перебил блондина, позабыв о своих манерах, он находился на грани нервного срыва.
— Плевать на это! Мне не интересно как тебя отвлекли! Это ты был там и ничего не заметил, а не я! Не перекладывай…
Малфой стукнул кулаком по столу и встал, нависая над волшебником, который неожиданно сжался и замолчал.
— Не смейте повышать на меня голос. Вы — ничтожество. Я рассказываю по порядку, как и было оговорено. И даже если Вам не понравится то, что я расскажу, я заставлю услышать каждое слово. Это ясно?
Гринграсс потянулся к своей палочке, но Малфой снова усмехнулся и отбросил её невербально, тут же выхватив свою собственную. Он применил Инкарцерро и Силенцио, чтобы избежать дальнейших неприятностей. После чего глубоко вздохнул и позволил себе вновь опуститься в глубокое кресло.
— Все девушки в семье Николь были прокляты. Из-за отказа самой первой проклятой выходить замуж не по любви. И каждый год жизни проклятой должен был быть оплачен жизнью и магическим ядром сильной ведьмы, внешне схожей. Имена жертв, как выяснилось, появлялись на коже проклятой, и выбора не оставалось. Убей или умри. Из хороших новостей: мне удалось освободить душу Астории и теперь она сможет появиться на семейном портрете в вашей галерее. Соучастником этого отвратительного обряда были отец и муж Николь. Знаете, мистер Гринграсс, такая ирония… Они тоже были скованы Непреложным обетом и давали клятву защищать супругу и детей. Обет заключался в день свадьбы, а вот о проклятии молодые узнавали уже после консуммации брака. Представляете, вашу семью, как и их, прокляли. Проклятие передаётся из поколения в поколение. Не думаете ли Вы, как и я сам, что это Ваши драгоценные родственники? Уверен, если копнуть, так и будет. Ведь мальчики в семье Николь ни разу не рождались. Но я обещал, что не раскрою ни одной тайны семьи Гринграсс никому, когда мы с Асторией заключили помолвку. Уже тогда меня терзали смутные сомнения, но сейчас всё стало предельно ясно. И знаете, жить с этим грузом только Вам. Больше, слава Салазару, Гринграссов не осталось! А Нотт не будет проклят. Я безумно рад за своего крестника. И муж, и отец Николь мертвы. Как и она сама. Я нашёл убийц Астории и виновных. Расквитался с ними. Вот и всё.
Золотисто-красные нити проявились на запястье Малфоя в ту же секунду, освещая кабинет яркими всполохами магии, они становились всё ярче, разрастаясь. Драко заворожённо смотрел на свою руку, до конца не веря в происходящее. Теперь он мог жить не только своими обязательствами перед отцом погибшей невесты, а своей жизнью. С этого дня наследник Малфоев был волен распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Тем временем свечение достигло своего апогея, полыхнув ещё ярче, и тут же рассыпалось снопом искр, исчезая в воздухе. Обрывки тлеющей магии, словно сгоревшие кусочки бумаги, теряли своё яркое свечение и темнели, плавно оседая на пол, а затем исчезая.
Драко взмахнул палочкой и снял Силенцио со своего несостоявшегося тестя. Он ожидал любых гадостей в свою сторону, но неожиданно мужчина всхлипнул.
— Я... я думал тогда, что ты причастен. Скажи мне, скажи мне, Драко, они мучили её?
Малфой не повёлся на этот спектакль. Верить в искренность проснувшихся отцовских чувств он не хотел. После той, предыдущей встречи он уже не мог воспринимать отца Астории как человека, способного что-либо чувствовать. Тем не менее Драко ответил:
— Нет. Физически… ей не было больно. Никто над ней не измывался. Но она была в сознании всё время. Думаю, что Вы сможете спросить это у неё. Астория уже должна появиться на положенном портрете. Её душа свободна, и совсем крохотная её часть, в которой заключены воспоминания об этой жизни, уже переместилась на гобелен.
Гринграсс снова заговорил:
— Это не значит, что ты сможешь её навещать. Я…
Голос мужчины не был угрожающим, но Драко слишком устал, чтобы слушать этот бред. Поэтому он снова поднялся на ноги и наклонился слегка вперёд, опираясь на руки. Гринграсс, конечно же, не мог знать, что Малфой ему не угрожает, а просто еле стоит от усталости, поэтому мигом стих.
Драко заговорил вкрадчиво и не торопясь, чтобы каждое слово достигло своей цели:
— Я
уже говорил с ней. Поэтому, даже не пытайтесь манипулировать мною. И ещё. Моя часть сделки выполнена. Вы помните свою? Впрочем, неважно. Я окажу услугу и освежу Вашу память. Вы, мистер Гринграсс, поклялись не причинять вреда моей семье и моим близким. Ни лично сами, ни при помощи третьих лиц, сущностей, магии и вообще кого или чего угодно. Вы поклялись оставить меня в покое и искренне желать лишь добра мне самому и всем моим близким. Отныне и всегда, как только мною будет исполнен обет.
***
Гермиона открыла глаза и поймала себя на мысли, что ей снился какой-то слишком странный не то кошмар, не то триллер. Она с удивлением осознала, что по-прежнему находится в Малфой-Мэноре. Ведь всё то, что ей снилось этой ночью, не имело никакого смысла и вообще мало походило на реальность. Как ни странно, бледное зимнее солнце, просвечивающее через портьеры, стояло высоко в небе, что ещё больше удивляло. Впервые за долгое время Гермиона проснулась так поздно. Эльфы, видимо, посчитали так же, раз убрали в стороны самый тёмный слой ткани, позволяя блеклым лучам немного осветить сумеречное помещение.
Ведьма спохватилась, тут же устремляя пальцы своей правой руки под подушку. Она облегчённо вздохнула, ощутив родное древко кожей, магия тут же проявила себя, проходясь электрическими разрядами по кончикам пальцев, а палочка из виноградной лозы будто мурчала, вибрируя в руке и признавая хозяйку. Такого яркого отклика не происходило со времён школы, и это удивило Гермиону.
Неожиданно что-то зашелестело, привлекая внимание ведьмы, она инстинктивно вскинула руку с палочкой в сторону шума и очень сильно удивилась, увидев Малфоя.
Он поднял на неё взгляд и улыбнулся, отложив раскрытую книгу на журнальный столик. Блондин вальяжно восседал в мягком кресле с декором из орехового дерева, а на его коленях расположился крохотный рыжий котёнок, и Гермиона с удивлением осознала, что это полукнизл.
Драко встал, подхватив задремавшего зверька в руку, который скорее возмущённо, нежели жалобно мяукнул. Ведь его сон таким наглым образом прервали. Волшебник опустился на край постели Гермионы и отпустил котёнка, который засеменил своими маленькими лапками с розовыми подушечками к своей новой хозяйке. Сразу дав понять блондину, что не потерпит такого неуважения к себе.
Грейнджер настороженно наблюдала за происходящим, а котёнок доверчиво ткнулся в её руку, отчего ведьма тут же погладила зверька. Малыш для порядка зашипел на Малфоя и устроился на животе более достойного по его мнению волшебника.
Драко тихо рассмеялся, глядя на это. Их глаза наконец встретились.
— Это тебе, — в его глазах плясали какие-то озорные искорки, которых Гермиона не видела уже очень давно, — ты когда-то хотела котёнка, я помню.
Она едва не подпрыгнула и тут же нахмурилась.
— Я не могу завести кота, ему…
Малфой шикнул на неё.
— Ты больше не проклята. Поэтому можешь всё. И ещё, теперь у тебя есть крёстная мать. Я имел неосторожность пообещать ей рассказать тебе обо всём, что произошло ночью. И я намерен сделать это как можно скорее, — Драко искренне улыбнулся, — её гнева я боюсь даже больше, чем твоего.
Гермиона прочистила горло и заговорила, стремясь смотреть куда угодно, только не на мужчину перед собой. Ей по-прежнему было так жалко себя.
— Проклятье невозможно снять.
Малфой фыркнул и обворожительно улыбнулся.
— Это мнение дилетантов. Проверь сама. Акцио розовая роза.
Гермиона уставилась на тугой, почти нераскрытый бутон нежно розового цвета, который ей протянул Драко, не решаясь принять. Ей совершенно не хотелось видеть, как растение медленно умрёт в собственных руках за несколько часов.
Драко недовольно цокнул и закатил глаза, отмечая её нерешительность. Он лениво взмахнул палочкой, выводя диагностику. Над Гермионой тут же появилась довольно яркая диаграмма серебристо-золотистого цвета. Ведьма в неверии подняла взгляд на неё, ведь чёрные, будто мазутные кляксы отсутствовали. Она подняла руку и коснулась магии, даже почувствовала электрический разряд, чего не происходило уже много лет. Это была правда. Драко сделал это для неё. А она отказалась от него.
Её сумбурный сон, похоже, и не являлся плодом воспалённой фантазии перегруженного мозга. Всё было по-настоящему. Впервые за много лет Гермиона позволила себе расплакаться. Искренне и навзрыд. От облегчения. Оттого что теперь ей действительно предоставлена возможность
жить. Любить и быть любимой. Дыхание перехватило от волнения, и она громко всхлипнула. Котёнок, почувствовавший волнение хозяйки, громко мяукнул и недовольно засеменил по кровати. Рыжий комочек смешно перелазил через многочисленные подушки, стремясь найти такое место для отдыха, где его никто точно не потревожит. Прикроватная тумбочка оказалась весьма подходящим вариантом.
Тем временем Гермиона отбросила розу к изножию кровати и резким движением руки притянула к себе Малфоя в порыве благодарности, так хотелось разделить этот момент именно с ним, и к тому же блондин заговорщически улыбался ей. Он крепче обнял девушку, которую едва не потерял менее суток назад. Гермиона подала голос, выдыхая тёплый воздух куда-то в область его шеи.
— Я до сих пор не верю, что это правда. Как такое возможно?
Драко отстранился и обхватил руками её лицо, стирая слезинки.
— Я разве не говорил тебе много лет назад? — Гермиона вопросительно приподняла брови. — Я обещал сделать всё, что в моих силах, только чтобы ты была счастлива, — по щекам Гермионы от этих слов снова потекли слёзы, — и я как раз собираюсь рассказать тебе, как именно такое возможно. Но прежде нам с тобой нужно кое о чём договориться.
Жалобно всхлипнув, Гермиона переспросила, стараясь понять, что именно имеет в виду Драко.
— Договориться?
Малфой улыбнулся совершенно счастливо, и ей стало чуточку легче дышать. Кажется, он правда не злится.
— Совершенно верно. Договориться.
Больше никаких благих намерений. Ясно,
Гермиона? Я жду.
Она ещё больше расклеилась, качая головой вверх вниз как болванчик. Её эмоциональное состояние не позволяло придумать достойный ответ, да и не хотелось. Поэтому она снова повторила за ним:
—
Никаких благих намерений, — глотнув воздуха, она на выдохе прошептала: —
Ими вымощена дорога в ад.
***
