White R

— Доберман, — повторяет Хайдигер, — хороший выбор.       Рон готов поклясться, что слышит сарказм. Дэниел философски пожимает плечами — хозяину видней. — Он еще не сдох? — досада в чистом виде.       Дэниел молчит, думает, очевидное не требует ответа, но Хайдигер ждет, и Дэниелу приходится ответить: — Еще нет.       Хайдигер кривится и уходит в себя. На вопросы отвечает вяло. Время от времени извиняется, оживает, пытается рассказывать что-то интересное, но тяжелые мысли постепенно опять берут над ним верх. Это видно по тому, как прорезаются морщинки на уголках губ, и брови сходятся к переносице. Рон не может его расшевелить и оставляет в покое, тем более Дэниел настойчиво жестикулирует из-за спины так и поступить, словно опасается, что Рон полезет с расспросами.       Неспешно трибуны оживают, наполняются людьми. Откуда-то появляются продавцы сувениров и разносчики с лотками, набитыми хот-догами. Одна за одной наверху загораются VIP ложи, когда большие шишки прибывают на важный рейтинговый бой. Рон уверен, что даже внизу, в общем секторе, нет человека, который заплатил бы меньше трехсот энженов за билет. Смотреть на настоящую смерть — удовольствие не из дешевых.       Красный свет предупреждающей волной прокатывается по софитам, прозрачный купол выезжает и накрывает собой трибуны, уберегая от шальных выстрелов. Звучит сирена.       Хайдигер отворачивается. Потом, словно дав себе мысленную оплеуху, снова устремляет взгляд на арену, напустив на себя равнодушный, почти скучающий вид. Закладывает ногу за ногу и, подперев голову рукой, смотрит, как из-под арены поднимаются помосты с гладиаторами. — Встре-е-ечайте!       Голос комментатора, усиленный динамиками, пробивается через шумоподавление ложи и долетает до Рона дважды: из приватного демонстрационного экрана и с арены. — Команда «Хоук»! Дантир, Реквием, Призм…       Имена сыплются как горох. Никого из них Рон не знает. Не то чтоб он был любителем боев. Но прозвища гладиаторов часто мелькают в газетах и на развлекательных каналах. — …и Добер-р-рман!       Фигура в черной броне вскидывает руку. — Хороший выбор, — повторяет Хайдигер, — у нас пилот, они выпустили «перо».       Желваки так и ходят у него под кожей. — Команда «Сов»! Факел…       Рон хочет сказать что-то позитивное. Например, что пилот Хайдигера с легкостью одолеет Добермана. А потом вспоминает — ту ночь и железную громаду прямо перед собой. Ощущение муравья на асфальте, которого вот-вот раздавят. Понимает, что сейчас предстоит Доберману, и не может сделать вид, будто рад или равнодушен. — Получается, Доберман — их единственный опытный гладиатор? — Ведущий, — поправляет Хайдигер, — смотрит, чтобы другие не творили глупости, прикрывает, командует, что-то вроде капитана. Если другие неопытные, а он… Какого черта он делает?       Воздух вспарывает второй гудок. Дан старт. Доберман винтом слетает со своего пьедестала, не тратя время на лестницу, и, не оглядываясь, срывается с места. Двое из «Хоук» пытаются следовать за ним, понимают, что творится ерунда и останавливаются. Наверняка инструктор давал им наставления держаться ближе к «ведущему» и следовать его плану. Доберман, шныряя из света в тень, быстро движется вперед, начисто забыв о команде за спиной.       Хайдигер настолько удивлен, что даже забывает играть утомленного роскошью хозяина жизни и заинтересованно подается вперед. — Он разве не «ведущий», или я еще чего-то не знаю?       Дэниел пожимает плечами: — Ну… Это ж Доберман. Он может…       Что может Доберман, Дэниелу не удается придумать сразу, и он глубокомысленно крутит рукой в воздухе, словно без пояснений все ясно и говорить тут нечего. — Решил пустить всех своих в расход?       Теперь усомниться в сарказме попросту невозможно. Хайдигер залпом выпивает шампанское из своего бокала. — Да его хозяин сожрет, если он положит своих. — Если только при этом он не положит чужих, — отвлеченно вставляет Дэниел. И Хайдигер с яростью бьет ладонью по подлокотнику. — Вот же гнида. — Что значит — «не положит чужих»? — В другой ситуации Рон не влез бы, но сейчас у него ощущение, будто его оставили за бортом. — У нас трое ведущих, а он один. Он понял, что по любому кого-то потеряет. И решил сократить «разрыв» заранее.       Хайдигер цедит слова сквозь зубы так, что поневоле порой на согласных получается с присвистом. — Он решил не защищать своих, а атаковать. Скорее всего — наших новичков. Выведет из строя «шестерок» и останутся против них только «тузы», зато трое, а не шестеро, как в начале. Еще и в рейтинг засчитают.       Громила тяж, видимо осознав, под чье руководство он попал, раньше остальных берет на себя командование. Гладиаторы «Хоук» начинают рассредоточиваться, занимать рубеж, чтобы дальше двигаться цепью, прикрывая фланги. К этому времени Доберман успевает проскочить половину пути до «шестерки» «Сов». По крайней мере так подсказывает дежурный планшет под рукой Хайдигера. Красная и синяя точка неумолимо сближаются. Рону кажется, когда они столкнутся, произойдет взрыв. Хайдигер тоже косится на планшет. — Первое столкновение, — провозглашает комментатор.       Транслирующий дрон дает на экраны крупный план. В невысоком кустарнике у Добермана нет шанса подобраться вплотную. И остается всего несколько секунд на выстрел. Тяж с эмблемой «Сов» идет, не скрываясь, очевидно, под прикрытием своего снайпера. Доберман, не целясь, стреляет тяжу прямо в грудь, в центр бронелистов, и тут же кувырком уходит в сторону. Ответная пуля вгрызается в песок ровно в том месте, где Доберман стоял секундой раньше.       Тяж бросается вперед. Сотню шагов до врага он способен пробежать секунд за десять, но больше Доберману не требуется.       Опытный снайпер не стал бы раскрывать сходу свое укрытие, тем более, что легковесное «перо» тяжу более чем по зубам. Но первичные установки на уничтожение берут свое. Доберман стреляет на пороховой отблеск выстрела, замеченный сбоку — как по маркеру. Раскрытый снайпер — мертвый снайпер. Кровяное облако брызг пачкает сочную мясистую зелень. Тело падает на землю. — Фатальная ошибка новичка! — ревет комментатор.       Доберман бежит — без оглядки, под выстрелами дезинтегратора, петляет, пытаясь оторваться от разъярённого тяжа, только что потерявшего своего «подопечного». Рон видит, что Доберман хромает и с каждым футом все заметнее. — Он ранен? — Кто? — Доберман. — Ага, на всю голову, — бурчит Хайдигер. — Почему ранен? — Хромает. — Его неделю назад зацепило, — подает голос Дэниел.       Хайдигер удивлен: — А мне ты не сказал. — Не сказал. — Почему, можно узнать? — Его Факел зацепил. — И что? — И то. Подставил бы парня. А он реально сделать ничего больше не мог.       Хайдигер закатывает глаза и отворачивается.       «Совы» перегруппировываются. По мере приближения к контрольной точке звуки выстрелов звучат все чаще, картинки на демонстрационных экранах мелькают калейдоскопом. Операторы дронов стараются не упустить ни одной детали.       Доберман скатывается с груды щебня в овраг, пропускает очередных врагов вперед и заходит со спины. Дезинтегратор отхаркивает веер едких ртутных шариков. Несколько попадают ближайшему противнику на броню и та немедленно начинает плавится с шипением. Один залетает в лицо и гладиатор падает с диким криком.       Доберман бежит — не обращая внимание на своих, не пытаясь помочь Призму, которого зажимают в узком месте сразу двое «Сов». И штурмовая винтовка, переброшенная через плечо, на каждом шагу стучит Добермана прикладом по спине. — Они одного хромого сукиного сына остановить не могут? — взрывается Хайдигер.       Дэниел поджимает губы. — Ну… Он верткий… — Где Факел? Уснул, что ли?       Дэниел лезет в планшет, но тут же с тихим возгласом его опускает, потому что прежде, чем Факел находит Добермана, тот находит Факела сам.       Съехав с очередного пригорка, Доберман поворачивает за бетонную коробку инсталляции и вылетает прямо под ноги трехметрового стального титана. Пропускает первый залп побоку, вовремя вильнув в сторону, пытается обойти по краю, отпрыгивает от заградительного залпа, ищет удобный момент подобраться ближе.       Бойцы «Хоук», правильно оценив, что «ведущий» их уже мысленно похоронил, самостоятельно, не ожидая указки, сбиваются в кучу и идут плотной группой, прикрывая спину друг другу. Тактика выживания дает свои плоды, но сказывается на маневренности — быстро перегруппироваться им сложнее, чем одиночке рвануть, не заботясь ни о ком, на другой край арены. Доберман остается с Факелом один на один. Из своих рядом — никого и помочь ему, отвлечь внимание титана на себя или прикрыть — некому.       Титан дает одиночный залп аннигилятора, будто прогоняя противника, Доберман уворачивается, кружит рядом, напоминая Рону волка, который ищет свой шанс вспрыгнуть лосю на хребет.       Рон замирает, чувствуя, как тяжело бухает в груди сердце. И неожиданно отчетливо понимает, что не стоило ему приходить. Все, чего Рону сейчас хочется, — это отвернуться и не знать, чем все кончится и кто умрет следующим.       Доберман, улучив момент, снова кидается вперед: черное пятно на фоне яркой зелени, блеск ствола дезинтегратора в руках и мертвый хищный оскал маски.       Титан меняет тактику — переходит на высокоточную стрельбу одиночными зарядами. Но переключение режимов огня занимает несколько драгоценных секунд.       Черная фигура делает рывок, явно надеясь успеть поднырнуть под брюхо титана, и неожиданно останавливается, будто налетев на невидимую стену. Доберман сгибается пополам, стаскивает маску на бок, хватает ртом воздух. Замирает на месте, как ослепнув, бестолково крутится, а потом медленно пятится, словно не понимая, что ему делать.       Первая пуля попадает в нагрудный бронежилет, отталкивая Добермана назад, вторая пробивает плечевой щиток по касательной и третья вгрызается левее живота, навылет пробивая тело вместе с броней.       Доберман делает по инерции еще шаг назад, разворачивается к титану спиной, словно не осознавая, что может получить контрольный в затылок, делает два качающихся шага и падает. Оседает на колени и медленно заваливается на бок.       Синхронно с падением Добермана, Хайдигер поднимается со своего места, не замечая ничего вокруг и не сводя глаз с экрана. Цепляет локтем бокал, тот летит на пол, Хайдигер бледен — ему нет никакого дела до разлитого шампанского.       Доберман лежит без движения, и под рукой у него по земле расползается пятно крови. Титан становится над ним как высший судья.  «Убьет», — думает Рон. — Не убьет, — шепчет Хайдигер. И внизу на арене Факел опускает пушку.