Close your eyes and watch

"Не жалей мертвых, Гарри." Чонгук уставился на эти напечатанные буквы, всё ещё сомневаясь в правильности своих решений. Он не планировал начинать диалог с Ким Намджуном как-то экстравагантно и необычно, собираясь начать с простого "привет" или "добрый день". Идея написать что-то" экстраординари" пришла ему совсем недавно, когда он, лёжа на кровати, вместо того, чтобы учить конспекты по банковскому делу, который час залипал на все части Гарри Поттера. Образ Намджуна всплыл неожиданно и осел как приведение прямо напротив Чонгука и его кровати. Намджун определённо должен был быть ценителем творчества Джоанн Роулинг. В общем, Чонгук искренне надеялся, что его не аналитический ум все же сработает в этот раз и все получится. Намджун должен заинтересоваться, возможно ответить. Именно поэтому на особо трогательном моменте, где директор Дамблдор говорил Гарри эти слова, у Чонгука защемило сердце. Одно дело, когда твои родители бросили тебя сами, какие бы причины не заставили их это сделать, а другое дело, когда их забрали, украли, лишив самых близких людей. Чонгук снова бросает взгляд на свое сообщение, избегая значка бумажного самолётика. У него дрожат коленки, а ногти от многочисленных покусываний напоминает кровавое нечто. А если Намджун не оценит плод его "оригинальности"? Если он вообще не знает Гарри Поттера и предпочитает только документалки, подкрепленные реальными вещами? Что если он просто выследит Чона и даст по лещам? Намджун не его ровесник. Этот факт Чонгук как никогда должен учитывать. Дрожащий палец медленно приближается к кнопке "отправить". Палец держится буквально в нескольких миллиметрах от дисплея телефона. — Боже, я не хочу так рано умирать, — стонет Гук, уже собираясь убрать руку и последовать совету Юнги, однако не рассчитывает силы, и злосчастная смс-ка светится ярким "отправлено". До парня не до конца доходит то, что только что произошло. Сообщение отправилось? — НЕТ! Гук судорожно пытается удалить его, но именно в этот момент контакт Намджуна вдруг загорается зелёным, и его послание оказывается прочитанным. — Нет, нет, нет... Чонгук готов закричать от отчаяния и на полном серьёзе начинает задумываться о блокировке Намджуна. "Жалей живых. Прекрасные слова." Самобичевание Чонгука заканчивается этим сообщением. Он не может поверить своим глазам. Неужели Намджун не проигнорировал его? Ответил и даже не наслал на него свою группу хакеров? "Мы знакомы?" Юношу удивляет неожиданная инициатива со стороны мужчины. "Мне бы очень хотелось,"— пишет Гук, чувствуя что сердце бьётся с ненормальной для него скоростью. "Как же вам удалось узнать мой номер?" "Когда у меня есть цель, я не вижу никаких преград." — Чонгук критично оценивает свой ответ, колеблясь, не выглядит ли он слишком самоуверенным петухом. "Вот как? И какова же ваша цель?" "Я хочу вас", — Чонгук нервно отправляет сообщение и кричит в подушку, чувствуя себя последним дебилом. Стыдоба-то какая. Чонгук заметно нервничает, когда после его такого откровения его собеседник молчит добрые две минуты. Он успевает придумать кучу вариантов событий и реакций со стороны Намджуна. Наверняка, он очень удивлён таким поворотом событий, однако у Гука нет времени на лишние разговоры. Он должен успеть понравиться Киму как можно быстрее.  Чонгук нервно покусывает заусеницы на ногтях и подпрыгивает, когда слышит характерный звук уведомления. "Как вас зовут?" И что же ответить? Быть честным и представиться своим настоящим именем? Ещё пребывая в хорошем расположении духа хен советовал не светиться своим именем, дабы избежать нежелательного поворота событий, где Намджуном шлёт Чонгука куда подальше и не забывает рассказать о его выходке Чон Минхеку. "Обещаете, что не будете злиться," — Чонгук чувствует себя нашкодившим ребёнком и теперь отчитывающимся, когда пишет эти строки. "Забавно. Ты не кажешься плохим человеком," — слабая улыбка расплывается на лице, стоит Чону прочитать сообщение от мужчины. Какой же он все таки милый человек. "Так вы не будете злиться?" "Я очень постараюсь не." Юноша тяжело вздыхает. Верить Намджуну? Да он даже его не знает, как и он его. Однако, Чонгуку терять нечего. "Чон Чонгук." Чонгук может твёрдо сказать, как его сердце пробивает его грудную клетку, грозясь вырваться и застучать ещё сильнее и тяжелее. Ему даже становится плохо. Все таки делать такие рисковые вещи очень стрессово. Было бы совсем неудивительно, если это имя мужчине ничего не сказало бы. Чонгук не мог назвать себя известной персоной, так как ни его отец, ни он сам ничем не отличался от простых богатых людей. Чонгук действительно был что ни на есть примерным мальчиком. Отец всячески отгораживал его от любых скандалов, говоря, что лучше уж оставаться приличным непопулярным наследником, чем воевать славу грязью и ложью. Гук не светится нигде. Он посещал все известные мероприятия какие только могли быть, но все, что он там делал, это улыбался и здоровался. Мог начать беседу на любую тему, поддержать разговор, высказать мнение только в тех случаях, если оно выгодно его оппоненту. "Никогда бы не подумал, что ты такой смелый, Чонгук." Названный сидит в замешательстве. Неужели Намджун и правда его знает и даже осведомлён о том, каков Чонгук в обществе. "Вы не злитесь?" "Отнюдь. Ты бы мог просто подойти, если хотел познакомиться. Я не кусаюсь ;) ." Юноша на секунду отбрасывает телефон, не веря,что такое вообще возможно. Чонгук отчётливо ощущает как его щеки стремительно наливаются красным, а дыхание учащается. Если Намджун так действует на него на расстоянии, то что с ним будет когда они встретятся лично? Встретятся ли? 🦥🦥🦥 Юноша опасливо прикрывает тяжёлую дубовую дверь, осматриваясь по сторонам. В квартире тихо так, что слышно тихое гудение холодильника и тиканье настенных часов. Любой посторонний подумал бы, что здесь никто не живёт, однако Чонгук не был посторонним. Он прекрасно слышал родной аромат хена, отдающий горькой мятой и слабой горечью от сигарет. Чонгук хотел поговорить с Юнги насчёт Намджуна, рассказать про их небольшое общение, однако Мин не брал трубку целые сутки, что сподвигло Гука придти самому. Он боялся, что хен все ещё зол и не отошёл от их ссоры. Парень не мог больше терпеть, он слишком его любил, чтобы ждать первого шага от старшего. Подойдя к большому стеклянному жилому комплексу, он в который раз восхитился находчивости Юнги. Хен, пребывая в неприятных обстоятельствах, был вынужден копить  на свой собственный дом с самого детства. Конечно, даже его работа не могла позволить себе ему купить хоть одну приличную квартиру в течение пяти лет, с учётом того, что он учился. Эта квартира принадлежала одному из клиентов Юнги, который искал таланты среди простого люда. Однажды Мин поведал ему, что очень хотел бы хороший дом в районе Мендона. Он сказал, что прекрасно понимает, что владея всеми этими сбережениями сейчас, он не сможет позволить себе даже комнату. Чонгук не знает, что это за клиент был такой, но после того как он продал Мину свою квартиру на те же деньги, которые были у Юнги, юноша поверил в чудеса. Юнги был рад не меньше. Первого, кого он привёл в свою квартиру как ни странно оказался Чонгук. Парень был так польщён, что именно его хен удостоил чести стать первым гостем в его доме. Кстати, Чонгук также был единственным, у кого были ключи от квартиры старшего. Он проходит в просторную гостиную, в которой оказывается пусто. Чонгук хмурится, замечая пять стеклянных зелёных бутылок. Подходя ближе, он испускает разочарованный вздох, понимая, что они пусты и это соджу. Юнги редко пил. Только тогда, когда ему не хватало вдохновения или было что отметить. В остальные случаи, Чонгук никогда не видел, чтобы Юнги делал глоток спиртного по своему желанию. Неужели случилось что-то плохое? Чонгук спотыкается об ещё одну валяющуюся бутылку и чертыхается. Она оказывается тоже пуста, и это действительно уже не смешно. — Хен? Гук делает слабую попытку дозваться до Мина. Его голос тонет в кромешном мраке комнаты и оседает на стенах эхом. В ответ тишина. Медленно ступая по голому ламинату, он боится издать лишний звук и хоть как-то потревожить эту устоявшуюся тишину. Причину таких действий он сам не понимает. Дверь в спальню оказывается приоткрытой. В нос сразу же ударяет запах горьких сигарет, что Гук зажмуривает глаза и прикрывает нос рукой, пытаясь откашляться. Он понимает, что должен зайти в комнату и проверить состояние хена, но сигаретный запах невыносим. Беря край своей светло-бежевой кофты, он прижимает его к носу и губам, оставляя открытыми только глаза. Он не ошибается, когда видит на той самой кровати, на которой Гук пару дней назад лежал, Юнги. Хен спокойно спит, казалось бы, не чувствуя весь этот спертый запах. Чонгук подбегает к панорамным окнам и открывает их все настежь. Он собирается проветрить всю комнату, очистить от туманной дымки и разбудить хена. Юнги не выглядит так, будто хочет чтобы его будили. Наоборот он спит так, будто его готовят положить в гроб: на ровной спине и накрест сложив руки на груди. Чон не церемонится, начиная трясти Мина и щекотать его. Хен на это лишь отмахивается, уворачивается и что-то ворчливо бурчит. — Хен! — М-м-м... Юноша осыпает все его чувствительные места щекотками, и жертва наконец сонно приоткрывает сначала один, а потом второй глаза. Его ещё не осознанный взор проходится по всей комнате, останавливаясь на склонившем в его сторону лице Чона. — Гук? Что ты тут делаешь? — Ты не отвечал и не писал мне в течение всего дня, — в голосе парня явно слышатся нотки упрёка, как бы он не пытался это скрыть. — Я переживал, что что-то случилось. Юнги молчит, видно не считая нужным объясняться перед младшим. Он все ещё выглядит достаточно сонным, чтобы ожидать от него каких-то оправданий. — Юнги? — Чонгук, не сейчас. Юнги молча встаёт с кровати, даже не взглянув на Гука. Весь его вид излучает безразличие ко всему, отстраненность и мрачность. Он выглядел так, будто не рад Чонгуку и вообще никому не рад. Чонгук понятия не имеет, что ему делать. С одной стороны, он все ещё переживает, что Юнги ведёт себя так холодно из-за их стычки, с другой стороны шестое чувство подсказывает ему, что это не главная причина такого поведения старшего. Юноша наблюдает за тем, как Мин идёт в ванную комнату и через несколько секунд слышит звук проливающейся воды. Он не знает, стоит ли ему уйти или остаться и поговорить, учитывая явное нежелание хена к разговорам. Гук уже разворачивается в сторону входной двери, собираясь покинуть квартиру и не мешать своим присутствием. Хен наверняка не настроен не что-либо. Он придёт в следующий раз и они все решат. По дороге к двери он снова цепляет взглядом валяющиеся бутылки из под соджу и останавливается. Чон решает прибраться и к тому времени, в течение которого старший приводил себя в порядок, парень приводил в порядок всю его квартиру. Юнги выходит из спальни и заметив убирающего Чонгука, останавливается. Он сводит брови к переносице, пытаясь вспомнить, как тут оказался Чонгук и почему он убирается. Так и не получив ответы на свои неозвученные вопросы, Юнги отмахивается и падает на уже чистый диван. Чонгук не собирается говорить тоже. Он спокойно докладывает оставшиеся дольки от лимона в мусорный пакет и направляется на кухню, собираясь его выбросить. Он возвращается через несколько минут и осторожно присаживается к другому краю дивана, смотря перед собой, но краем глаза наблюдая за старшим. Они молчат некоторое время, будто им нечего сказать друг другу, в то время как нынешняя ситуация как никогда требует этого. — Хен, ты... был у родителей? Юнги горько усмехается, и Чонгук понимает, что прав. Родители Юнги придерживались консервативных взглядов и потому во многом не понимали образ жизни Юнги. Уже в юные годы Юнги приходилось сталкиваться с многочисленными недопониманиями с семьёй Мин. А все потому, что парень любил свободу, пытался выражать себя своим мрачным стилем, проколотыми ушами, татуировками, музыкой. Особенно последнее занятие было сильно раскритиковано, потому что как правило не славилась стабильностью, и отец воспринял это как лёгкое увлечение, которое скоро забудется. Они как настоящие родители хотели видеть в нем адвоката, служащего или политика. Крайностью стало признание Юнги в своей нетрадиционной ориентации. К сожалению Чонгук не застал этот момент, чтобы поддержать друга, но Мин говорил, что это самое болезненное для него. Отец кричал, приказывал забрать свои слова обратно и больше даже не заикаться о таком бреде, иначе Юн может забыть о родителях и их дальнейшем общении. Юнги готов был отвернуться от своей семьи ради Хосока, которого полюбил наперекор всему. И он это сделал. Юнги думал, что это любовь всей его жизни, что они пройдут этот путь до конца только вместе. Однако его планы не совпали с планами Хоби, который в отличии от Мина не рассматривал их отношения как что-то слишком серьёзное. — Гук. — М? — Ты не представляешь, как я устал, — Юнги облокачивается на спинку дивана, все ещё смотря перед собой в пустоту. Его голос звучит безжизненно, будто из него выжили все соки. — Если бы ты только знал. На последнем слове голос старшего заметно надрывается, будто он изо всех сил пытается сдержать слезы. Чонгук обеспокоенно поворачивает голову в его сторону, видя как его губы сильно поджаты. Он придвигается ближе, осторожно прикасаясь к его ладони, боясь спугнуть. Кожа на запястьях особенно холодная и Чонгук медленно потирает её в попытке согреть. — Они не понимают, Гуки, — Юн смотрит на юношу своими невозможно грустными глазами, что у второго надрывается сердце. Ему больно оттого, что больно его хену. — Они...они никогда даже не пытались войти в моё положение и поддержать меня. — Что они сказали? — Что сказали? — Юнги истерически смеётся, и его голос хрипит от большого количества выкуренных сигарет. — Что я должен жениться. Что они нашли мне хорошую девушку, и она уже на все согласна, надо только попросить её руки. Чонгук чувствует, как руки старшего дрожат то ли от холода, который как туман осел в комнате, то ли от чувств, которые разрывают его на части. — Чонгук, я не хочу. Я так устал, слышать день изо дня о своей неправильности и что мне пора остепениться и создать семью, — Мин вздыхает. Слышать как родные ему люди называют его ориентацию дефектом, для него особенно болезненно. — Я понимаю, опыт с Хоби был не самым удачным, чтобы снова пытаться, однако это ведь не значит, что все закончилось. В мире столько прекрасных людей, так почему... почему же я должен ставить крест на своём счастье только из-за Хосока? — Юнги, я... я понимаю твои чувства, — Чонгук наконец решается подать голос после такого откровения от хена. Он чувствует обязанным помочь ему с его мыслями, что беспорядочно крутятся в его голосе и не могут прийти к логическому концу. — Твои родители пока не готовы принять твою индивидуальность. Я знаю, прошло достаточно времени с тех пор, как ты рассказал им все, но они привыкли жить в привычной среде и что-то, что выбивает их из привычной колеи, пугает их. Они убеждены, что это все твои хотелки, что-то бессмысленное, которое ты скоро забудешь. Они хотят для тебя лучшей жизни и видят в ней только устоявшееся для них понятие "мужчина и женщина". Юнги поднимает взгляд и устремляет его прямо в глаза Чонгуку. Он видит в них океан волнения, страха, обеспокоенности и искреннее желание утешить. — Просто... — Гук осекается, пытаясь найти правильные слова, чтобы не звучать безнадёжно. — Просто дай им время, Юнги. Они любят тебя, а если любят, то поймут, что не имеет значения, кого любит их сын, гораздо важнее его счастье. Чонгук замолкает. Он ощущает, что их руки слишком крепко сцеплены, будто они боятся отпустить друг друга. Дыхание старшего уравнивается и дышать ему тоже становится легче. Он не может не перестать смотреть на него, особенно в момент их чистой любви друг к другу. Чонгук хочет сказать гораздо больше, чем имеет на это право. Он хочет уверить хена, что будет рядом, не бросит в самый переломный момент, хочет сказать, что будет его опорой, на которую он всегда сможет положиться, сказать, что все будет хорошо, что хен как никто другой заслуживает всего самого лучшего и прекрасного и обязательно получит это. Он хочет сказать, что безмерно любит его и эта любовь способна затопить все пустыни мира. Однако вместо этих слов он просто обнимает его. Он надеется, что этого окажется достаточно и Юнги все поймёт сам. — Можно я поцелую тебя? Они оба замирают, вдвоём не уверенные, что эти слова были произнесены. Мин медленно опускает уже тёплую ладонь на талию младшего, придвигаясь ещё ближе. Чонгук растерянно смотрит на свои руки, лежащие на плечах хена. Они смотрят друг на друга, в этом мраке комнаты, в прохладе, что льется из приоткрытого окна, в дыхании друг друга, осевшим как пыль между ними. Их глаза сверкают, в кромешной тишине слышно два сердца, ненормально бьющихся в унисон. Юнги и Чонгук любят. Вдвоём. Но их любовь невозможна во всех возможных альтернативах. Их любовь просто существует, но не проявляет себя в никаких смыслах, но она есть. И это единственное, что держит их на плаву.