Close your eyes and watch

Громкий звук мотора машины донесся из улицы, оглушая мерно посапывающего Чонгука. Юноша возвел глаза к потолку и простонал. Новый день, а значит — новая маска (как драматично). В универ ехать совсем не хотелось — хотелось пролежать в постели весь день и никуда не выходить, залипая в телефоне. Но разве у него кто-то что-то спрашивал? Чонгук встал с кровати, свесив ноги над сверкающим паркетом, и оглядел свою обитель. Единственная отрада Чонгука во всем особняке отца, если не считать кухню (святое место). Его почившая мать, когда ещё могла улыбаться своей широченной и родной улыбкой, лично взялась за убранство его комнаты. И потому, наверно, здесь все ещё стоял ворох подушек и одеял, в котором запросто можно было утонуть. А огромная кровать, как четыре Чонгука, гордо восседала в центре помещения. Парень очень трепетно относился именно к этому предмету мебели, потому что, ещё маленьким, он находил утешение только в ней, и все его слезы и крики верно хранила его подушка. В детстве, Чонгук действительно много получал от отца. А все было из-за его упрямства, когда он до последних минут занятия с репетиторами не произносил ни слова в попытке противостоять желаниям отца. К сожалению, будучи ребёнком, Чонгук на многое надеялся и многое заставило его разочароваться. Отец был диктатором, но вместе с тем, он создавал идеальные условия для жизни Чонгука. У него было всё, начиная от крутого новороченнного смартфона до собственной машины марки Mercedes люксового класса. Чонгук весь из себя представлял образ идеального парня для каждой девушки (или парня, тут уж, кому что больше нравится). Весь такой милый с смазливой мордашкой и сладкой улыбкой, всегда учтив и готовый помочь. Он здоровался с каждым преподавателем, кланяясь до пола. Был одним из тех, кто обязательно протянет руку помощи бабушке, переходящей дорогу. Он возьмёт её за руку и скажет так мило, сверкая ямочками:"Вам помочь, тетушка?" Та, конечно же, растает, что её омолодили на несколько десяток лет и позволит себе услугу такого сладкого мальчика. Девочки особенно сходили по этому с ума. Чонгук, правда, нравился почти всем. Были люди, которые видели его насквозь, но парень не обращал на это внимание. Его идеальный образ приелся ему и стал чем-то привычным. В конце концов, он от природы был вежлив, и если иногда после брошенного в спину несправедливого оскорбления хотелось врезать промеж глаз обидчику, то он смело это желание отметал. Потому что лишние проблемы ему не нужны, потому что Чонгук заставит себя это проглотить и улыбнувшись, пойдет дальше. Дверь в комнату тихо открывается, и в щель заглядывает их домработница - тетушка Чонха. — Чонгук, родной. Ты проснулся? Юноша широко улыбнулся, потягиваясь и слыша хруст кости где-то в районе позвоночника. Да, он проснулся. И готов покорять этот мир. — Доброе утро, милая тетушка! — пропел юноша, вытягивая последние ноты. Он знал, что с утра его голос звучит хрипло, что придало изюминку его пению. Тётушка Чонха как-то призналась, что думала, что Чонгук певец. — Ты так красиво поешь, — сказала она после того, как узнала, что Чонгук даже близко не собирался заниматься музыкой. — Такой талант пропадает, Гук-и. Ах, тётушка Чонха. Милая добрая тётушка. Всё не имеет значения, когда твой отец чертов тиран, единственное желание которого заработать побольше денег и укрепить свою власть. Это не имеет значения, когда сын этого диктатора с рождения так одарен, но все, что ждёт его в будущем, это строгий чёрный костюм, предназначенный не на собственное выступление перед огромной публикой с микрофоном в руках, а на презентацию очередного проекта перед коллегами для расширения фирмы. — Чонгук-а, вставай, на учёбу пора, — женщина спокойно подбирала чёрные носки и серое белье с пола, закидывая в корзину. — Я тебе покушать приготовила. Давай, вставай. — Это то, о чем я думаю? — вмиг проснулся Чонгук, подобравшись ближе к тётушке. Невероятно! Она правда сделала это ради него! — Те самые японские пухлые панкейки? Женщина кинула взгляд на возбужденного парня и не смогла сдержать тёплой улыбки. У Чонгука, от природы были просто огромные глазища, в которой была сосредоточена вся вселенная. Такими открытыми и блестящими когда-то смотрели на Чонху глаза Чеен. Жаль, что лучшие люди умирают так рано. Чонха занимала эту должность с самого рождения Чонгука, когда мать Чонгука втайне сбегала на свой очередной подпольный концерт, оставляя сына няне. Минхек категорически был против увлечения жены и запрещал ей любые порывы к любимому делу. Чеён, правда, любила своего супруга, несмотря на его отношение к тому, что ей нравится. Ещё после долгих с ним прогулок, она осознала, за кого выходит замуж и была готова к этому. Однако стремление петь никак не покидало её, наверное, потому что она была рождена для того, чтобы люди узнали о её способностях. Она пела, пела так сладко, что человек в экстазе закрывал глаза, внимая звук, который воспроизводили её уста, а потом хмурился, если она переставала петь. Чонха видела Чонгука любым: счастливым, взбудораженным, удивлённым, смеющимся, смущающимся. Однако одна картина, так запечатлелась в памяти, что сейчас глядя на Чона, она невольно вспомнила его слезы непонимания, когда его мама вместо того, чтобы проснуться и пойти с ним завтракать, так и не открыла глаза. Ни через полчаса, ни через час и даже не через три. — Да, Чонгук-а. Те самые. Глаза юноши просто заблестели от счастья. Он резво встал с кровати и стремглав помчался в ванну. — С карамельной помадкой? — прокричал он, судя по всему с щёткой во рту. Тетушка Чонха улыбнулась: — Как ты любишь. — Обожаю тебя! 🦥🦥🦥 Каждый раз он чувствовал себя как не в своей тарелке, стоя перед огромным зданием института. Несмотря на все его величие, на его гордый вид и огромную площадку, раскинувшуюся перед ним, мощеную гладкой плиткой. Да, несомненно, Сеульский Национальный институт оправдывал любые ожидания человека, когда-нибудь мечтавшего поступить сюда. Здесь действительно было все, чтобы назвать это место институтом мечты. Отдельный корпус для отдыха с различными секциями для чтения книг, зависания с компьютерами последней модели, где недалеко можно было приметить огромный буфет со всеми видами блюд. Отдельные помещения для спортзала, где были сосредоточены комнаты с бассейном и тренажёрным залом. Площадь института была настолько большой, что содержала в себе целое баскетбольное и футбольное поле. Чонгук однако же больше всего любил поляну, укрытую свеже зелёной травой, которая при лучах солнца начинала сверкать. Если накрыть на неё одеялко и положить подушку, можно было бы почувствовать себя на отпуске на даче, что он и делал на каждых тридцатиминутных переменах. А если ещё принести немного еды, то смело можно сказать, что у него пикник. Недалеко от главного корпуса находилась теплица, где определёнными учениками выращивались розы. Чести посадить в розарий свой цветок удостаивался не каждый — только тот, кто особенно отличился среди других. К таким относился и Чонгук, имя которого за первый месяц знал каждый. Ему приходилось не спать целыми днями, чтобы придумать идеи для проектов и организации праздников для университета. Символ розы значил трудолюбие и упорство. Роза же Чонгука была белой среди множеств красных роз. Это было иронично, ведь парня предупредили о том, что сажать можно только семена розы красного цвета, что он и сделал. Однако ранним утром, посещая розарий, он застал открывший бутон розы с белыми лепестками. Чон решил оставить все как есть. Роза была прекрасной и в этом была во многом заслуга Гука, который целыми часами коротал в розарии время, то поливая цветок, то перенося его ближе к свету или подолгу разговаривая с ним о бытие. Юнги как-то говорил, что готов был поцеловать Чонгука, когда он наткнулся на него в розарии. — Ты выглядел как чёртов Маленький принц с розой в руке, — признался Мин, когда они сидели перед входом в клуб - пьяные и счастливые. Юнги купил какую-то супер дорогую сигарету со вкусом ментола и вдыхал его дым в рот Чону. Тот заливисто смеялся, опрокидывая голову назад, а потом положил её на плечо светловолосого. — Как жаль, что я парень, — ответил тогда Чон. В свете луны глаза его блестели от слез. Чонгук с содроганием вспомнил обречённый и опустошенный взгляд Юнги, обращенный на него, в котором в один миг пропали все чувства. — Гук, ты чего здесь стоишь? Сколько времени прошло с той ночи у клуба, Чонгук не помнил. Помнил только, что на следующий же день, встречаясь с Мином около университета, он обнял его за талию, а Юнги как ни в чем не бывало потрепал его длинные кудри. Оба знали, что все-таки что-то случилось в тот день, что сломалось что-то хрупкое. Их негласное решение забыть об этой ночи было обоюдным, и казалось, все вернулось на круги своя. — Юнги-я, я не хочу туда. Юнги подошёл ближе, и Чонгук ненавязчиво пробежался глазами по его одеянию. Несомненно, Мин пользовался успехом среди женского и мужского общества. Несмотря на невысокий рост, он был крепко сложен, а к белой коже, что светилась при свете солнца, как у вампира, хотелось прикоснуться неимоверно. Чонгуку часто приходилось ограничивать себя в желаниях по отношению к лучшему другу. Юнги не любил прикосновения, и потому наверно носил все безразмерное длинное и чёрное. Каждый, незнавший его лично, прошёл бы мимо и подумал, что он гот. Однако под этим прикидом скрывалось самое лучшее сердце и чистый разум. Юнги был общительным как и Чонгук, был серьёзен, когда нужна была помощь и понимающим, если подушка уже не спасала. — Гук-а, нечего стоять жариться на солнце, — Юнги потянул его за рукав в сторону корпуса факультета по бизнесу. Середина весны все ещё отдавала прохладой, и Чонгук подумал, что такое заявление друга неуместно. — Мне холодно. — Так какого чёрта ты на улице стоишь? — Я ждал тебя. — Окей, я пришёл. Пойдём, внутри согреешься. — В твоих объятиях теплее. Юнги, делающий шаг в сторону здания, резко остановился. Он оглянулся на Чона с каким-то странным выражением лица, что Чонгук пожалел о необдуманно брошенных словах. Он даже готов был отшутиться и посмеяться над нелепым лицом Мина. Однако не успел он и рта раскрыть, как Юнги в два шага преодолев расстояние, разделявшее их, обернул свои руки вокруг талии черноволосого. Чонгук, дышащий в подбородок друга, боялся поднять глаза и встретиться с ним взглядом. — Так теплее? — Да, — их глаза встретились. Чонгук не мог точно определить, что он чувствовал в этот момент. Единственное что он считал, что должен был думать, это то, что Юнги друг, к тому же самый лучший. И единственный на самом деле. Парни наконец сдвинулись с места по направлению к зданию. Впереди предстоял долгий день и Чонгук мысленно настраивался на всю информацию, которую ему предстоит получить в течение лекций. Чонгук учился хорошо, даже очень, являясь одним из лучших студентов академии. И это было огромным плюсом — ему много чего было дозволено, но несмотря на это он так уставал, быть таким обходительным почти со всеми, особенно с учителями. Он знал, что при профессоре Хане всегда надо выглядеть опрятно на всю десяточку, потому что учитель любил порядок и чистоплотность. А декану Сон следует невзначай бросить комплимент её новому шарфу или брендовой сумочке. Профессор Ю любил, когда Чонгук особенно близко приближался к нему или заигрывал. Чонгуку было мерзко. В большей степени от себя, потому что он пользовался этими знаниями и прекрасно был осведомлён о том, что многие за его спиной называли его шлюхой или подлизой. Но Гук продолжал делать всё идеально, льстя всем вокруг. И это, несомненно, давало плоды. Если раньше он был вынужден до ночи коротать время за учебниками в стремлении успешно сдать экзамены, то сейчас ему практически сразу ставили автоматы. Юнги был старше Чона на три года и учился в музыкальном факультете на продюсера. Когда знакомство Юнги и Чонгука только начиналось, их отношения были очень хрупкими во всех смыслах. Юнги, пытаясь узнать Чона лучше, часто приглашал его потусить где-нибудь, а Чонгуку по причине постоянной учёбы приходилось отказываться. В тот момент, Юнги, среди всех знакомых Чонгука, показался ему совсем другим, возможно потому, что Мин был не из богатой семьи и сделал себя сам, продавая свои тексты песен. Чонгук боялся, что Юнги надоест постоянно звать его куда-то, и потому со временем он нашёл выход из ситуации. Отец был доволен и не доставал, а у Чонгука было достаточно времени, чтобы проводить его с Юнги. Сейчас Мину были открыты все секреты Чонгука, а также его душа. Юнги стал самым близким человеком, которому мог доверять Гук. Он знал о нем всё — его переживания, страхи, истерики. И Юнги готов был это принять. Конечно, он не мог никак повлиять на его будущую жизнь, но он был рядом. И для Чонгука это было достаточно, чтобы не сломаться. У них было достаточно времени, чтобы не переживать, опаздывают ли они на пару. Несмотря на то что большую часть учащихся университета составляли богатые избалованные дети, с учёбой здесь было строго. Малейшее опоздание могли обернуться синим выведенным в отчёте "н/б". И мало кого интересовало, какие непредвиденные обстоятельства заставили тебя задержаться. Поэтому многим приходилось выходить из дома за час до начала урока, учитывая любые потери времени. Сегодня действительно было прохладно, поэтому во дворе почти никого не было - все, в основном, чиллили в столовой, расположившись за многочисленными столиками. Как только Чонгук и Юнги зашли, к ним сразу подплыл Ким Чонин - известный хулиган, который только и делал, что дерзил учителям, создавая тем самым проблемы всей группе. Но несмотря на это, каждый здесь его любил за его лёгкость и дружелюбие. Серьёзно, Чонин дружил тут со всеми, начиная с уборщицы Сыльги и заканчивая суровым директором Чхве. — Чонгу-у-у-у-к! Улыбка сама напрашивалась на лицо, и Чон просто расслабился. Чонин светился, предвкушая, что все новые интриги скоро будут раскрыты. Ах да, Чонин был той ещё сплетницей, которая подобна всем второстепенным героиням в дорамах только и делала как бабушка наседка знала о каждом грязном белье любого прохожего. И сейчас, пощелкивая семечками, он тянул Чона к центру буфета, чтобы вывалить на него все свои байки. — Гук, ща тако-о-е расскажу, обхохочешься! Представляешь, Минджу, ну та самая, которая на первом курсе заблевала кроссы Мина.. — Кхм-кхм, я тут вообще-то, — поспешила напомнить о себе пострадавшая сторона. Юнги терпеть не мог Минджу и все ещё не выносил её даже после тысячи её извинений. — Умолкни, гном. Всю малину портишь, — Чонин выражения не выбирал. — Слышь ты, чучело... — Прекратите оба! — отрезал Чонгук, чувствуя, что очередной разговор обернётся ссорой с истериками с обиженным чониновым "он достал вести себя как зануда" и строгим миновым "пошёл к черту". Чонин снова насупился. Но желание поделиться сплетней было сильнее его нелюбви к Юну, поэтому он быстро сдался, продолжая: — Минджу вчера пошла на тусовку к Хоупу, ну Хосок который... Чонгук покосился на Юнги в ожидании его реакции. Слово "Хоуп" было для него самым что ни на есть триггером, от которого у него в отвращении кривилось лицо. Чонгук был прав: зубы Юнги скрипнули. — А там, прикинь, сын того самого, этого... как же его звали? Ну который, очень крутой, весь из себя... — У меня сейчас уши закровоточат от твоей речи, невежда, — не удержался Юнги, слыша бессвязный монолог Чонина, который, слава богу, решил проигнорировать его выпад. — Чонгук, у тебя отец ещё с ним не в ладах, ты помнишь? "Мой отец со многими не в ладах", — чуть было не вырвалось изо рта парня, но он счёл нужным не посвящать своих друзей этим фактом. — Возможно ты говоришь о Ким Джисоне? — Да! Точно! Так вот, у него есть старший сын, который тоже весь из себя, только типа независимый от папаши и вообще делает, что хочет, — Чонин на секунду замолк, осознавая, что хотел бы так же, но он не обладал таким сильным природным стержнем, чтобы идти наперекор своей семье. — Ближе к сути, — вставил Юнги. Чонгук же, наоборот, внимательно присмотрелся к Чонину, чувствуя его резко поменявшее настроение. В этом и была фишка большинства учащихся здесь. Как бы банально это ни звучало, но каждый здесь играл свою роль. Здесь ты ещё мог открывать свои реальные чувства, бунтовать и жаловаться на проблемы другим, таким же как как и ты. Ты мог отпускать самые отвратительные шутки, показывающие твою глубокую в сердце невоспитанность, поедать бургер, замазывая все свое пространство кетчупом и облизывая соус, оставшийся на кончиках пальцах. Только правда была в том, что приходя домой и стоя перед, казалось бы, самыми родными людьми, они притворялись больше всего. Чонгук незаметно для Мина, осторожно прикоснулся к руке Чонина, выражая свою молчаливую поддержку. Хоть у его друга был скверный характер, он не заслуживал всего того, через что ему приходилось проходить каждый день. Чонин буквально не пропускал ни один в универе, потому что здесь он чувствовал хоть какую-то свободу. Он чувствовал веселье, радость, он смеялся. Он был самим собой. Чонин лишь поджал губы, стискивая руку Чонгука сильнее. Наваждение пропало, и он снова как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ. — Минжду решила подкатить к нему! — Только не говори, что она как всегда использовала свои подкаты! — в ужасе прошептал Чон. Чонин заулыбался во все свои тридцать два. Конечно, рассказывать о великолепном провале другого человека было самым лучшим чувством в его списке "лучших чувств". — Именно. Она сказала ему: "Хочешь, я стану затычкой для твоих губ, Ким?", — передразнил голос девушки Чонин, придавая ему томный и соблазнительный тон. — Господи помилуй, — сокрушенно простонал Юнги, закрывая лицо ладонью. — Это девочка убивает меня. Чонгук же расхохотался. Ему казалось, это был лучший пикап от Минжду, который он когда-либо от неё слышал. Минжду не была плохой девочкой, скорее просто влюбчивой. И это всегда играло с ней злую шутку. В силу того, что она была известна своим легкомыслием, потому что не стеснялась бегать за каждым новым её объектом обожания, персоны мужского пола обходили её стороной. А Минжду хотелось встречаться, все эти объятия, поцелуи, гулянья под белой луной. Её можно было понять. — Её новая жертва — Ким Тэхен. Он вылил на неё пиво за эти слова. Чонгук нахмурился. Минджу хоть и была глупой, но никакого зла она никогда не совершала. И он не понимал, как можно так поступить с человеком, который признался тебе в симпатии. Разве не было бы достаточно просто отказать, не придавая человека унижению на глазах у всех? — Придурок, — озвучил мысли Чонгука Юнги одним словом. — Почему у всех крыша едет? Чонин, твоя болезнь заразна? Твоих рук дело? — Да, заразна! Ничего не заметил за собой, Мин? Чонгук благоразумно решил не вмешиваться, предаваясь раздумьям. Почему об этом Ким Тэхене он слышит уже дважды за эти три дня? Он стремительно набирал популярность в жизни Чонгука и его это напрягало. Впечатление о нем пока складывалось нелицеприятным. Какой-то заносчивый павлин, решивший, что может все и вся, только потому что чихать хотел на то, кем является его отец. —... скажешь ему это в лицо. Так и крикни:"Придурок!". — В смысле в лицо? Чонин раздражённо вздохнул, прикрыв глаза. Его друзья как всегда последними узнают о самых важных новостях в университете. Такое чувство, что они неделю на учёбу не ходили. — Только не говорите, что не знаете, что к нам переводится Ким Тэхен! Весь поток уже неделю кричит об этом! — На одного придурка больше, — закатил глаза Юнги, и Чонгук мысленно с ним согласился.