Протагонист болен

Неделя выдалась дождливой, а Шэнь Цинцю забыл перед выходными закрыть в своем кабинете окно, и за два дня все его тщательно закрепленные на столе стикеры с заметками и датами приемов отсырели. Впрочем, в это утро понедельника его не оставляло чувство, словно отсырел и он сам — вернее, та его часть, которая обычно была рациональной и собранной. Дважды он возвращался домой: сначала — проверить, не забыл ли выключить электрочайник, затем — внезапно осознав что забыл ключи от машины в той самой накидке с огурцами, которую надевал в субботу. Невезение продолжало преследовать его и в пути: то и дело светофоры, едва почувствовав его приближение, загорались красным, а стоило ему приехать к офисному зданию где он арендовал помещение — как выяснилось, что его обыкновенное парковочное место уже занято машиной Шан Цинхуа. В итоге Цинцю пришлось показывать разинувшим рот от удивления охранникам чудеса параллельной парковки, и до приема первого пациента у него оставалось не полчаса, как он привык, а всего-то пятнадцать минут. Учитывая, что изначально едва проснувшись утром он собирался отменить все приемы на этой неделе и взять небольшой отпуск, времени сообщить о переносе сеанса утреннему пациенту уже не оставалось. Цинцю, конечно, хотел бы надеяться, что дождливая погода и раннее время вынудят Гунъи Сяо остаться дома — но что-то ему подсказывало, что этому не бывать. Пока он отчаянно срывал безнадежно испорченные цветастые стикеры со всех поверхностей своего кабинета, в дверь его приемной постучали, а затем, не дожидаясь приглашения, в кабинет заглянул тот самый воришка парковочных мест. Шан Цинхуа. Невысокого роста, худощавый, с несколько вздернутым носом и хитрыми глазами, которые могли бы принадлежать дикому зверьку — но по какой-то невероятной случайности оказались на его лице. В руках у него был стаканчик с карамельным фраппе, и Цинцю невольно поморщился, представляя количество сахара в напитке. Сам он не переносил сахар ни в чае, ни в кофе — и до недавних пор был уверен, что сладкое не ест, пока Ло Бинхэ не притащил ему однажды какие-то невероятные конфеты. Поначалу он думал отдать их сестре — но, попробовав одну, не смог остановиться, и в итоге съел все до единой. В один, мать его, присест. Цинцю тут же невольно поморщился, потому что одна лишь мысль о Бинхэ, и том, что произошло в субботу, заставила его отчаянно пожалеть о том, что в принципе когда-то решил взяться за такого сложного пациента. Клиническая психиатрия никогда не была его прямой специализацией. Он успешно работал со здоровыми психически людьми, страдающими посттравматическим стрессовым расстройством — и избегал как огня, в отличие от Шан Цинхуа, брать пациентов, имеющих хоть малейшие предпосылки к нестабильности. Однако весь фокус заключался в том, что Ло Бинхэ, несмотря на то, что был шизофреником, все же был стабилен, и у него было ярко выражено ПТСР — что делало доктора Шэня с его обширным положительным опытом в этой сфере, первым, кто пришел на тот момент на ум лечащему врачу юноши. В итоге Чжучжи Лан, дальний родственник Ло Бинхэ, связался с Цинцю, мыслимыми и немыслимыми уговорами упросил его прийти в клинику где содержался парень, чтобы сделать свое заключение — а затем... Доктор Шэнь и сам не понял, как у него вдруг появился такой странный пациент. Иногда ему казалось, что его в тот момент подвергли некому агрессивному внушению. — Смотришь на меня, словно я тебе снова машину поцарапал, — вместо приветствия бросил Шан Цинхуа, отвлекая Цинцю от невеселых размышлений. — То, что ты не умеешь парковаться и царапаешь людям бампера, не дает тебе права занимать мое место на парковке, — недобро прищурился Шэнь, — Зачем ты пришел? — Кофе? — Цинхуа примирительно поднял второй стаканчик фраппе. — Спасибо, но нет. Я не собираюсь сдохнуть от диабета в ближайшие лет тридцать, — Цинцю раздраженно махнул веером, — У меня до приема десять минут осталось. Или говори, зачем пришел, или проваливай. — Мой знакомый обмолвился, что видел тебя на выходных в своем баре, — Шан Цинхуа все-таки решил перейти к делу, — Говорит, ты был… не один? Цинцю хмуро уставился на своего коллегу, чувствуя, что его терпению приходит конец. — Зачем ты пришел? — спросил он в третий раз. — Этот парень… Ло Бинхэ, кажется? — Шан Цинхуа явно заметил как изменилось лицо собеседника потому что темп речи его мгновенно ускорился, — Он очень крут! Говорят, ему предложили грант в ENSAD по направлению дизайна. Демонически талантливый! Но я вдруг вспомнил, что однажды ты рассказывал мне об одном своем пациенте-художнике, и… — Ты можешь не ходить кругами, — Цинцю вздохнул, — Ло Бинхэ — мой пациент. На этих выходных я здорово влип, встретившись с ним в неформальной обстановке. Я думал на этой неделе взять отпуск и уехать за город, а Бинхэ по возвращении передать кому-нибудь из коллег. Я в курсе, что тебе было бы интересно с ним поработать — и, раз уж твой внимательный друг так много тебе рассказал, возможно, он также сможет рассказать тебе и о том, где найти родственников Бинхэ — потому что я весь вечер воскресенья искал контакты его родных, но так и не преуспел… — Ты сейчас шутишь?.. — Цинхуа был явно шокирован. — А похоже, чтобы я шутил? — осклабился Цинцю, а затем, поманив коллегу к себе, достал из рюкзака книгу и раскрыл ее в месте, где была загнута страница, — Вот. Давай, читай. — «Путь Гордого Бессмертного Демона…» — Цинхуа неловко потер переносицу, отчего-то краснея при взгляде на обложку, — Братец-огурец, ты сейчас шутишь? С каких пор ты стал читать гаремные романы? На глянцевой корочке виднелась, судя по всему, весенняя мечта автора сего произведения: вокруг расфуфыренного бодибилдера с подведенными красной тушью глазами толпились полуобнаженные красотки, словно в самый разгар каких-нибудь луперкалий. — Читай-читай... вслух, — подбодрил Цинцю мнущегося Цинхуа как-то уж слишком нарочито-беспечно, — Не стесняйся так — это не постельная сцена. — «Невыносимая боль добралась до мозга, скрутив судорогой тело Шэнь Цинцю…, — неуверенно начал Шан Цинхуа, сглатывая на имени одного из главных героев, — В глазах заклинателя потемнело, и словно со стороны до него донесся чей-то крик — но, быть может, ему мерещилось, ведь в ушах стоял невыносимый звон. Ло Бинхэ... оторвал своему учителю руку…» — Цинхуа резко оторвался от книги, вскидывая голову, — Что это, мать твою, такое?! — «Путь Гордого Бессмертного Демона», — Шэнь Цинцю мрачно усмехнулся, — Мой пациент без ума от этой книжонки. И — знаешь, как он назвал меня в нашу последнюю встречу? Шан Цинхуа потрясенно молчал, все еще не оправившись от шока, однако по лицу его было видно, что его одолевает любопытство. — Учителем. — Цинцю едва не подавился этим словом, — Он, бл*ть, видит во мне героя этой богомерзкой новеллы! Да, я знал, что он увлекается миром заклинателей, однако решил почитать этот роман только вчера — и что же я вижу?! Главного злодея — учителя Бинхэ — чье имя звучит так же, как мое! Главного героя — чье имя звучит так же как имя моего пациента! Ты понимаешь, что это значит?.. — Вообще-то не очень, — Цинхуа пожал плечами, однако в глаза Цинцю почему-то не смотрел, — Это ведь может быть простое совпадение. Парень оговорился... — Он назвал меня учителем! — Цинцю вырвал книгу из рук Цинхуа и в ярости захлопнул, — Да, я ведь говорил, что именно этим романом он буквально одержим уже многие годы? Он, мать вашу, наряжается в этого Ло Бинхэ из новеллы, и только и делает, что говорит о заклинателях, полетах на мечах, и… и… — Совершенствовании, — услужливо подсказал Шан Цинхуа, не моргнув и глазом. — Совершенствовании, да, — кивнул Шэнь Цинцю, а затем бросил в сторону своего коллеги недоверчивый взгляд, — Стой. Ты, что же..? — Мой друг — владелец косплей-бара, в котором вы были. — Цинхуа примирительно поднял руки, едва не расплескивая фраппе на стол Цинцю. — Братец-самолет… ты обязан забрать этого пациента себе. Вы отлично поладите, — Шэнь Цинцю снова протянул коллеге книгу, а затем покосился на часы, — До приема осталось две минуты, так что я не успею сейчас найти контактные данные родни Бинхэ, но в течение дня я перерою здесь все вверх дном, а если и это не поможет — свяжусь с клиникой где парень раньше проходил лечение. — Лечение?.. — повторил словно попугай Шан Цинхуа. Его левая бровь нервно дернулась. — У Ло Бинхэ шизофрения, — Цинцю, словно не замечая реакции друга, рассеянно помахал веером, — В периоде ремиссии. Он принимает все необходимые лекарства и продолжает наблюдаться не только у меня, но и у своего лечащего врача. Я работаю с ним только исключительно в рамках его травматического опыта. — Звучит отстойно, — пробормотал Шан Цинхуа себе под нос. — Минута, — напомнил Цинцю, — Все, уходи. И книгу почитай — тебе пригодится, если ты возьмешь его себе. Ло Бинхэ отличный парень, действительно талантливый, но лучше мне больше с ним не иметь никаких дел. Сам понимаешь. — Понимаю… — Цинхуа выглядел настолько потрясенным, что на мгновение Цинцю даже подмывало спросить, что такого он вдруг понял, что его так сильно пошатнуло, — Удачного дня, братец-огурец… — Иди уже! — Цинцю махнул веером в сторону двери, — И заодно скажи Гунъи Сяо, чтоб заходил. Он еще несколько секунд смотрел в спину удаляющегося коллеги, раздумывая над тем, насколько неэтично будет не ставить в известность Ло Бинхэ о том, что он вверяет его своему коллеге. В конце концов, парню было уже девятнадцать, и проделывать подобные вещи перепрыгивая через него, решая этот вопрос напрямую с его родственниками, было весьма неловко. С другой стороны, Шэнь Цинцю изначально вверили юношу именно его родственники — было вполне логично, что именно им доктор должен был в первую очередь сообщить о своем решении прекратить работу. Однако в течение следующих нескольких часов Шэнь все еще был занят консультациями и обзвоном пациентов, с кем у него были назначены ранее сеансы на этой неделе. Единственным, кому он так и не позвонил, был Ло Бинхэ. Поначалу доктор Шэнь ожидал, что парень станет писать или звонить ему сам с извинениями после всего, что произошло — или по крайней мере попытается хоть как-то объясниться. Но Бинхэ молчал, словно сквозь землю провалился — и Цинцю иррационально был рад этому факту, хоть в глубине души и осознавал, что юноша наверняка делает это не потому что ему нечего сказать. По правде, он все еще едва понимал, что же именно произошло тем субботним вечером: сперва ему показалось, что Ло Бинхэ вздумал приставать к нему, и сам по себе этот факт выбил его из колеи настолько, что он не спал почти всю ночь, вертясь с боку на бок и стеная как столетний старик. В какой-то момент он сдался, и, включив телефон, начал гуглить новеллу «Путь Гордого Бессмертного Демона» — не то, чтобы он не делал этого раньше, но теперь его интерес был подпитан не столько праздным любопытством, сколько желанием понять, почему Бинхэ называл его «учителем». У доктора почему-то были весьма нехорошие предчувствия по этому поводу — и они не замедлили подтвердиться, стоило ему зайти на форум поклонников этого «произведения». Арты, косплей, маньхуа, фанфики… там было всё, и даже больше. Особо рьяные фанаты обсуждали во всех подробностях цветник главного героя, его способности героя-любовника, и даже размеры его мужского достоинства — и не упускали возможности охаять главного злодея, чье имя по звучанию очень напоминало имя доктора Шэня. Уже в этот момент Шэнь Цинцю ощутил, как по спине прошибает ледяной пот. Отчего-то подрагивающей рукой он тыкнул на сноску с информацией о персонаже, и внимательно вчитался в описание. «Шэнь Цинцю, учитель Ло Бинхэ, лорд пика Цинцзин. Могущественный заклинатель. Его оружие — меч Сюя, однако даже без него духовные силы персонажа невероятно высоки, позволяя ему сражаться даже при помощи веера. Из зависти к главному герою Шэнь Цинцю унижал его, натравливал на него соучеников, и всячески издевался, избивая мальчишку за малейший проступок…» Шэнь Цинцю почувствовал, как во рту вдруг словно песка кто насыпал. Сердце отрывисто забилось где-то в области горла, а строчки раздвоились перед глазами, превращая текст в сплошную мешанину чернильно-черных мошек. «...После возвращения из Бескончной Бездны, куда Шэнь Цинцю собственноручно столкнул своего ученика, Ло Бинхэ уничтожил репутацию своего некогда уважаемого учителя, а затем превратил его в… человеческую палку.» Доктор Шэнь замер, а затем резко выключил телефон и подскочил с постели, меряя шагами спальню. Из-за плотно задернутых штор в комнате было темно хоть глаз выколи, так что он дважды споткнулся об кровать — но даже это его не остановило ни на секунду. «Как… как я мог упустить нечто подобное?!» — мысленно негодовал он. И тут же услужливая память в который раз преподнесла ему сюрприз, прокручивая перед мысленным взором почти стершееся воспоминание. «Учитель… вы совсем не помните меня?..» Именно такими были слова Ло Бинхэ, едва тот завидел Цинцю. И лишь затем, когда док поинтересовался, что все это значит, юноша стал утверждать, что обознался. Шэнь Цинцю напрасно не придал этому факту значения — очевидно же, что Ло Бинхэ был одержим этим заклинательским романом настолько, что временами начинал бредить его героями, и не различал реальность и вымысел. И еще более очевидно было теперь, что юноша действительно видел в своем докторе не просто одного из героев новеллы, а своего учителя — заклятого врага, человека, которого следовало превратить в жалкого калеку, радуя тем самым весь свой фандом. Но, если всё обстояло именно, так, почему же он внезапно полез к Цинцю с поцелуями?!.. Какой-то бред! Шэнь едва дождался наступления утра чтобы со всех ног броситься в книжный. В итоге он купил печатное издание новеллы — просто чтобы увериться: всё, что он выяснил накануне ночью, ему не померещилось. Роман был увесистым, так что мужчина решил не откладывать на потом чтение — и в результате так увлекся, что не мог оторваться даже на перекус. Стоит ли говорить о том, что в ночь с воскресенья на понедельник он снова не спал потому что чем дальше он углублялся в сюжет, тем сильнее его пробирал ужас. Гребаный Ло Бинхэ действительно был ненормальным!.. Все его разговоры про иные миры, совершенствование и демонические печати теперь приобретали совсем иной смысл. Что до бамбуковой хижины… Цинцю не хотел даже думать о том, что могло его ждать там, останься он с Ло Бинхэ в ней наедине хоть на секунду дольше. Если судить по событиям, описанным в романе, юноша явно ненавидел это место едва ли не сильнее своего учителя — и, справедливости ради, он имел на это право, ведь именно там в детстве он терпел столько унижений и побоев. «Но зачем он воссоздал именно бамбуковую хижину в интерьере косплей-бара? — на секунду задумался Шэнь, — Не логичнее ли было бы воссоздать интерьер дворца Хуаньхуа, где главный герой обосновался в поздних главах вместе со своим гаремом?» В поведении Бинхэ все еще было слишком много странностей — но разбираться в них доктору Шэню больше не хотелось. В конце концов, после стольких лет работы обнаружить, что твой пациент фиксируется на тебе, заманил тебя в нужный сеттинг и не ровен час оторвет тебе руки и ноги… было не просто тревожно. Это было, мать вашу, жутко! И заставляло Цинцю сомневаться в собственной профпригодности, потому что он положительно не понимал, как его Ло Бинхэ удалось водить его за нос всё это время. Шэнь неистово рылся в карточках своих пациентов, пытаясь выудить ту самую, с телефоном опекуна юноши — но тщетно. То ли две бессонные ночи давали о себе знать, то ли сегодня был определенно не его день… вот только результатом его поисков была вывернутая наизнанку картотека, в которой найти что-нибудь теперь в принципе не представлялось возможным. Цинцю повздыхал, попытался кое-как запихнуть распотрошенный ящик в стол — тот застревал и не хотел заходить обратно в пазы. Затем, смиряясь с тем, что, видимо, ему придется так и оставить беспорядок в своем офисе на целую неделю, в телефоне нашел номер той самой лечебницы, где пять лет находился Ло Бинхэ — до самой своей выписки. Послышались длинные гудки… Цинцю, находясь на грани терпения, начал нервно теребить кисточку веера, путаясь пальцами в шелковых нитях. Гудки продолжались… трубку никто не брал. Внезапно что-то тяжелое ударило об стекло с такой силой, что, казалось, то чудом осталось целым. Цинцю содрогнулся от резкого звука, и телефон из рук полетел прямо на пол. По спине прошиб озноб, и на мгновение мужчина ощутил, как горло перехватывает от необъяснимого предчувствия. Словно заторможенный он приблизился к оконному проему сбоку — так, чтобы, если кто и находился внизу, человек этот точно не смог его заметить. Вжался спиной в примыкающую стену — и, выворачивая шею, осторожно подался вперед. Улица пустовала. Под окном никого не было. Противоположная сторона дороги тоже казалась пустой. «Неужели померещилось?..» Цинцю медленно выдохнул, на мгновение дотрагиваясь до своего лба ладонью — его лицо пылало так сильно, словно у него начинался жар. В следующую секунду удар оглушительной силы пришелся в оконную раму, и он отскочил в сторону, опасаясь, что стекло не выдержит и рассыпется осколками прямо на него. Краем глаза он успел заметить, что это была птица — притом довольно крупная. Судя по оперению, ворона — впрочем, доктор не увлекался орнитологией, так что не мог сказать наверняка. «Твою ж..!» В следующую секунду стекло расползлось несколькими белесыми трещинами, и Цинцю понял, что следующего удара оно уже не выдержит. Подхватив телефон с пола, он в последний миг выпрыгнул за дверь. Экран жалобно мигнул, высвечивая весьма прискорбный факт: в лечебнице, где раньше содержали Ло Бинхэ, никто так и не ответил. Это было тем более странно, потому что шла вторая половина понедельника — рабочий день был в самом разгаре. На ресепшене наверняка кто-то должен был взять трубку. Цинцю, стоя в коридоре офисного здания, медленно перевел дыхание и, чуть щурясь от внезапно ставшей невыносимой яркости экрана (да, кажется, сегодня все было против него — не за горами было восстание машин) набрал в поиске название лечебницы. К его шоку, вместо ссылки на официальный сайт и контакты, в выдаче замелькали сводки новостей с весьма устрашающими фото недавнего пожара. Два дня назад. Пожар в психиатрической лечебнице. Пятеро погибших. Шэнь Цинцю почувствовал привкус сажи на языке.