Яма

      Резкий звук будильника моментально выдернул Минхи, который одним касанием выключил злосчастный источник раздражающего звука. Парень потянулся и прижал к себе подушку, по обнаженному телу брюнета, накрытому белым одеялом мотеля, прошелся приятный теплый ток, и Минхи повернулся на другую сторону, но на другой идеально заправленной кровати никого не было, как и вещей, которые бы свидетельствовали о том, что в этой комнате еще кто-то был. Минхи захлопал глазами и стал разглядывать номер, но никого, кроме него, не оказалось. Хенджун ушел с рассветом, как только поднялось солнце. Парень тяжко вздохнул и откинулся на кровати, закрыв рукой лицо, Минхи посмеялся от самого себя, думая о том, что Хенджун просто взял и исчез, как только первые лучи коснулись номера, он растворился, словно туман или какое-то видение, и Минхи даже не понял, снился ли ему Хенджун или между ними правда все было, он чувствовал себя обманутым, хотя лжи здесь никакой не было. Так вот что чувствовали все те парни, которых Минхи покидал посреди ночи, получив удовлетворение от тел юношей. Ему даже стало немного стыдно за себя, возможно, его таким образом наказывала жизнь за беспорядочные половые связи с разными парнями и даже иногда с девушками, но чаще всего с парнями. Многих из них Минхи даже не помнил, он их имена и не спрашивал, поэтому он даже не мог посчитать, сколько парней у него было, но он помнил только трех девушек, которые были лишь экспериментом и разнообразием в его гейской жизни. Теперь Хенджун исчез, он не оставил после себя ни одного следа, ему так хотелось позвонить ему, но тогда Минхи бы точно оказался на месте тех брошенных парней. Однако, Минхи был в замешательстве, с ним такое происходило впервые. Никто раньше не бросал вот так Минхи. Возможно, те парни также рисовали в своей голове совместный завтрак утром после бурного секса недавней ночью, как об этом подумал сразу после пробуждения Минхи, но оказался использован и брошен.       Не слишком глубоко задумавшись над уходом Хенджуна, Минхи умылся, оделся и покинул мотель без настроения. Парень уже автоматически набрал номер Эллона, но по ту сторону трубки ответил лишь оператор, говоря, что абонент выключен, что уже раздражало студента. Минхи посмотрел пост, опубликованное на сайте и пролистнул к комментариям, где студенты и просто посетители сайта обсуждали пропажу иностранного студента Ма Эллона из США. ВУЗ не был виноват, просто ребята хотели привлечь внимание властей и показать мощь своего университета и того, что любая жизнь важна, и Эллона стоит найти как можно скорее. Минхи переживал за друга, почему-то ему казалось, что Эллон больше не вернется домой, и что он остался один без своего друга. Минхи приехал в университет без особого настроения, его уже ничего не радовало, он просто устал от того, что близкий друг пропал, он не мог просто наслаждаться жизнью как раньше, только ему показалось, что жизнь начала налаживаться, тут появилось какое-то дерьмо и испортило его прекрасное существование, которое сначала походила на типичный рассказ о студентах для школьников, которые предвкушали поступление в ВУЗ и новые знакомства. Парень достал сигарету губами и закурил, ловя на себе осуждающие взгляды прохожих, Минхи пытался отвлечь себя от пропажи Эллона хотя бы на минуту, чтобы успокоиться и продолжить собственное расследование, хотя внутри он понимал, что, скорее всего, он не вернет своего друга, но ему не хотелось в это верить.

***

      За окном щебетали птицы, по дому бродил белый свет, Убин шел по коридору и вошел в гостиную, смотря на качающегося на кресле Сэрима. Мужчина вздохнул с облегчением и подбежал к мужу, Убин по привычке положил руку на плечо и с ужасом заметил, что тело его любимого было холодным, как лед, а в его руках лежала Йерим, завернутая в пеленки и распашонки. — Сэрим-а, — позвал Убин дрожащим голосом. — Дорогой, ты пришел, — сказал Сэрим, но Убина не отпускало тревожное чувство, которое не покидало его. — Да, я здесь, — ответил Со, услышав монотонный голос Сэрима, которым он бы не говорил с ним. Убин боялся. Он сам не знал, по какой причине страх окутывал его. — Ты опоздал, — сказал Сэрим и поднял свое бледное лицо с пустыми глазницами, с которых стекали капли крови, что заставило Убина замереть. Мужчина лишь ахнул и остановился, смотря на то, как посинели губы Сэрима, а на его белой рубашке стали появляться пятна крови, как и на свертке, в котором смирно лежала Йерим. По щекам Убина стекали слезы, он лишь тихо плакал, осознавая, что слишком поздно теперь. — Прости меня, Сэрим-а, прости, я… — Убин не мог ничего сказать, он лишь смотрел на то, как Пак медленно угасал, сидя на кресле и качая мертвую девочку, Убин даже не мог дышать от слез, которые шли от того, что он не смог сберечь самых дорогих людей, что он позволил им пострадать. — Кто с вами это сделал? — спросил Убин с дрожащим голосом, он боялся услышать ответ, что вот-вот вырвется с синих уст Сэрима. — Ты, — самый страшный ответ раздался по всей комнате и даже в голове Убина, он просто упал на колени, видя себя, что стоял с пистолетом и холоднокровно стрелял в Сэрима и Йерим. Убин опустил глаза на свои окровавленные руки и сглотнул, понимая, что опасность для них представляет только он. — Нет! — Убин будто бы вышел из плотного горячего болота в поту в своей кровати в спальне, и не было перед ним никаких окровавленных тел и того ужаса. С облегчением парень понял, что это было всего лишь сном, и еще большее облегчение он испытал, когда включилась небольшая лампа на прикроватной тумбочке, и теплый свет озарил спящее заспанное личико Пака, который протирал глаза и что-то бурчал себе под нос. — Что случилось? — спросил Сэрим и зевнул, смотря на испуганное лицо Мастера, тот вытер слезы рукавом пижамы и кинулся расцеловывать лицо своего любовника, держа его лицо в сухих руках. Он целовал его так, будто не видел целый век, ему хотелось расцеловать каждый сантиметр на лице парня, ощущая облегчение того, что все хорошо, и что все было лишь сном. Сэрим непонятно посмотрел на Мастера и похлопал глазками, тот улыбнулся и обнял Сэрима, говоря ему, что теперь все хорошо. Но Убин не мог забыть этот сон, который ему снился, как ему казалось, неспроста. Он понимал, что единственная угроза для Сэрима и Йерим это он. Они не будут в безопасности, находясь рядом с ним, всегда будут те, кто захочет отомстить ему и использует для этого его самых близких людей. Убин не мог этого допустить, ему просто не хотелось отдавать их, Убин не хотел подвергать их такой опасности. Ему не всегда может везти, возможно, однажды он просто опоздает, ему этого не хотелось, он не хотел каждый день бояться и ограничивать своих близких. Убин дорожил Йерим и Сэримом, ему показалось невыносимым то, что кто-то может просто отобрать их у него. Убин не хотел быть эгоистом и оставить их подле себя, он много раз слышал о том, что, если любишь, то отпусти. И правда, если бы он не дорожил ими, то не думал бы об их безопасности. Убин не знал, как поступать в его случае, что делать и к кому обращаться. Он все же хенним для огромной террористической организации, Мастер слишком зависим от своего дела, но что же хотел сам Убин, он не понимал. Он даже ненавидел Сэрима за то, что он появился в его жизни и подарил любовь, от которой Убин зависел точно также, как и Мастер зависел от денег, власти и Асуры. Мужчина прижимал к своей груди уже спящего Сэрима, что так мирно посапывал, успокаивая его своим видом. Убин вдыхал аромат шампуня и улыбался тому, что он вернул их домой от плена Чанмины, ему не хотелось оставлять Сэрима и Йерим, но в то же время он понимал, что рядом с ним им опасно находиться.       Утром Сэрим открыл глаза и огляделся вокруг, не находя рядом Убина. Мужчина поднялся и посмотрел на часы, видя на них уже полдень, Пак вскочил на ноги и поспешил выбежать из спальни. Он разозлился, что его не разбудили, ведь он проспал практически половину рабочего дня. Сэрим быстро умылся, переоделся и выбежал на улицу, чувствуя голод после пробуждения и необходимость проснуться до конца. — Пак Сэрим, доброе утро, — поздоровалась Суен, смотря на него, тот пожелал то же самое и улыбнулась. Сэрим решил поинтересоваться у девушки, где находился Мастер, та ответила, что тот давно уехал. — Почему же он мне ничего не сказал? Вот же зараза, — цокнул Сэрим и зашипел, думая, какой же Убин все же безответственный человек, раз уехал на встречу без него. — Да успокойтесь вы, хенним велел вам сообщить о том, чтобы вы отдохнули и не забывали есть, — с небольшим презрением к слащавости сказала девушка и фыркнула, что рассмешило Пака. — Да, мой муженек такой заботливый, — протянул наигранно Сэрим. — Не беспокойтесь, хенним справится сам, а вам правда нужно отдохнуть, — с пониманием сказала Суен и наказала своего начальника пойти и поесть. Сэрим не был из тех людей, которые отлынивают от работы и своих обязанностей, он просто не любил такое. Парень первым делом направился к малышке и застал ее мирно спящей в своей люльке, Сэрим нагнулся к дочке и аккуратно поцеловал в пухлые розовые щеки, та запищала и сжала кулачки, чувствуя привычный аромат шампуня от отчима. Пак не хотел будить девочку, поэтому потихоньку вышел из комнаты, Сэрим не хотел отходить от нее ни на минутку, понимая, что в грудничковом возрасте детей нельзя оставлять одних, но Йерим росла относительно спокойным ребенком, она не капризничала и не плакала, нечасто кричала и давала родителям поспать по ночам. Чтобы Сэрим мог отдыхать и работать, Убин нанял няню, но необычную. У многих родителей в няньках милая девушка или добродушная женщина, но Мастер, как глава организации, назначил няней одного из своих людей, которому доверял больше всех, но Сэрим старался все свободное время посвящать Убину и малышке, он не хотел, чтобы другие присматривали за ней, разве что иногда, но не на постоянной основе.       Сэрим и забыл о том, что еще не ел. Как только девочка открыла глазки и попросилась поесть, начав плакать, Сэрим бережно взял малышку на руки и начал убаюкивать, ощущая мокрый подгузник, он уложил Йерим на кушетку и переодел девочку, Сэрим сделал все быстро и направился на кухню вместе с малышкой. Парень сделал смесь и дал Йерим, качая ее на руках, та немного успокоилась и прикрыла глаза от сытости, Сэрим поцеловал малышку в нос и в лоб, втягивая запах молока, характерный детям. Они все приятно пахли, и Сэрим не мог перестать нюхать ребенка, та только смеялась и тянулась к отчиму сама. Сэрим попросил приготовить коляску и пошел одевать девочку для прогулки. Но после последнего нападения Сэрим стал бояться прогуливаться далеко от дома, но свежий воздух нужен малышке. Сэрим уложил девочку в коляску и покатил коляску, смотря на Йерим, которая сосала соску и поглядывала на небо и на отчима с большим восхищением этим большим миром, о котором она сама пока не подозревала даже. Сэрим все же думал, что творилось в голове ребенка, он мечтал увидеть, что творилось в голове дочки. Она узнавала их обоих, не боялась многочисленных сотрудников, спокойно реагировала на выстрелы, что беспокоило Сэрима. Он не считал, что выстрелы это хорошие звуки для ребенка, у нее потом могли бы появиться проблемы с психикой. Хотелось бы Сэриму гулять по парку с малышкой и не бояться за их жизни, но пока что они колесили вокруг двора или недалеко от дома, и парень довольствовался этим. — Йерим-а такая красивая, — сказал один из сотрудников, решив составить компанию Сэриму, тот кивнул и согласился с ним. Парень разговорился с коллегой, обсуждая повседневные вещи, хоть они и были частью мафии, но все же оставались людьми, которые не отличались от рядовых рабочих, разве что своим незаконным ремеслом. Йерим уснула, и Сэрим решил остановиться немного и подышать, укачивая другой рукой коляску, пока Сан что-то увлеченно рассказывал.       Целый день Сэрим не знал, куда себя деть. Время шло невыносимо медленно, и Сэрима даже не утомляла забота о девочке, которая сама, скорее всего, утомилась от отчима. Сэрим помогал прислуге по дому, читал книги, тренировался, гулял с Йерим, кормил ее, купал, играл с девочкой, а когда она спала, занимался своими делами, которые мог найти. Вечер еле-еле настал, и Мастер вернулся домой к ужину, но настроение его было упавшим, и Сэрим увидел это. Он не отважился спросить при людях, но он был намерен узнать все после ужина, когда они уединятся. Сэрим не любил неизвестность и требовал любых объяснений о том, что случилось. Йерим уснула после игр у себя в детской, а Сэрим тем временем решил поговорить с Мастером о том, что же его беспокоило, он правда боялся за него, ведь он не мог понятия и иметь, что случилось с ним, пока Сэрима не было рядом, возможно, сорвалась сделка или товар по пути затерялся. Ему хотелось быть в курсе всего, что происходило с организацией и с Убином. Пак решил не медлить и сразу же прямо спросил, что с ним творилось. — Я правда боюсь за тебя, — сказал Сэрим и взял мужчину за руку. — Не беспокойся ни о чем, любовь моя, — Убин обнял парня и вздохнул, чувствуя тепло от возлюбленного, но тот все равно настаивал на разговоре. — Что-то не так с товаром? Как прошла встреча? — поинтересовался Сэрим, смотря на Убина, тот лишь ласково провел рукой по волосам парня и хмыкнул, вглядываясь в глаза парня. — Все хорошо, милый, не беспокойся об этом, — ласково сказал Со. — Тогда почему ты не разбудил меня? И вообще, почему ты уехал один? — вопросы Сэрима показались Убину бессмысленными, он понимал, что нужно с ним поговорить, но он, как бы он не хотел в этом признаваться, боялся поговорить с ним о своих чувствах, объясниться с ним и рассказать о своих опасениях. — Любовь моя, ты и так многое на себя берешь, к тому же на работе ты часто думаешь о Йерим, поэтому я не хотел, чтобы ты чувствовал дискомфорт, — сказал Со и поцеловал парня в щеку. — Но здесь я думаю о тебе, — напомнил младший. — И то верно, но мне спокойнее, когда ты здесь. Знаешь, любовь моя, наверное, нам стоит отдохнуть? Поедем в отпуск? Просто. Как семья. Самая настоящая семья, только втроем, возьмем и полетим на море в другую страну на месяц-два, а потом вернемся, — предложил Мастер, но Сэрим чуял подвох. — А как же Апостолы Асуры? — поинтересовался Сэрим и похлопал глазами. Убин посмеялся и прижал Сэрима сильнее, целуя его лицо и губы, тот все не унимался и продолжал задавать вопросы, которые Мастер уже не слышал.       Убин пока не до конца разобрался в своих чувствах, он любил Сэрима и Йерим, но он в то же время считал, что это простая привязанность, мужчина не хотел подвергать своего мужа и ребенка опасности. Возможно, он просто не хотел дополнительных моральных мук, хотя в его роде деятельности жалость и милосердие лишние. Сэрим беспокоился об организации, он переживал о том, что тот мог что-то не то сказать, да и неизвестность просто пугала его. Пак также дорожил Апостолами Асуры, ведь это не просто его работа и главная деятельность его любимого человека, но и семья. Впервые Сэрим чувствовал себя настолько на своем месте, что казалось, будто он был рожден для этого или же ему это внушили психологическими воздействиями, как и многим людям здесь, которые боролись за основную идею организации, деньги также привлекали Сэрима, но они были на последнем месте после всех людей здесь и Убина с Йерим в том числе. Йерим правда не должна расти в такой среде, но Сэрим не ушел бы без Убина, а тот просто не бросил бы детище всей своей жизни, поэтому им не оставалось ничего, кроме как остаться и попытаться вырастить девочку нормальным человеком, показывая ей, что они занимаются не просто терроризмом, а продвижением традиционных правильных взглядов. — Пропал студент, — сказал Мастер, — другие студенты написали пост, и он вызвал ажиотаж вокруг Безликого и безразличия правоохранительных органов, — начал мужчина и посмотрел на Сэрима. — И что же тогда нам нужно? — поинтересовался Сэрим и захлопал глазами. — Правительство решило привлечь СМИ и использовать знаменитостей в качестве пушечного мяса, — как и всегда, правительство прикрывало все свои косяки привлечением знаменитостей и СМИ, которые только рады порыться в грязном белье очередной актрисы или певца. Сэриму было интересно кого они приплетут ради прикрытия своих тылов и какой способ они выберут, какое преступление окажется на слуху и кого обвинят в этом. — Только не ХХ ХХХ, — сказал Сэрим и вздохнул, смотря на своего любовника оленьими глазами, тот хмыкнул и прижал к стене тело парня, запуская руку в штаны Сэрима. — Что, он тебе нравится? — прошептал глубоким голосом Убин над ухом любимого человека. — Он мой любимый актер. Ты же знаешь, я так люблю смотреть дорамы, — протянул Сэрим, видя в глазах Мастера огоньки ревности. — Ты будь поосторожней со словами, а то я и ревновать могу начать, — Убин притянул лицо Сэрима к себе и коснулся его губ своими, тот посмеялся, бросая игривый взгляд вниз. — А если начнешь ревновать? — поинтересовался Сэрим и захлопал глазами, тот запустил пальцы в черные волосы Пака и потянул жесткие пряди наверх, заставляя его шипеть от легкой боли. — Я. Вспорю. Ему. Брюхо, — сказал каждое слово Убин медленно, оттягивая волосы парня так, что Сэрим уже пищал от боли, — ты не должен смотреть ни на кого, кроме меня, — прошептал Со, соприкасаясь носом к чужому, ощущая легкий запах геля для душа Убина, и этот запах древесины, смешанный с мужским потом и одеколоном заводил Мастера моментально. — Так возьми, — Сэрим расстегнул все пуговицы на белой рубашке, обнажая пресс и накаченную грудь, который притянул взгляд Убина сразу. Как же он хотел облизать все его тело и заставлять его кричать так, чтобы утром он не мог даже говорить. Мастер оперся сильными руками о стену и прошелся языком по очертанию между грудей парня вниз по вычерченному прессу, оставляя влажный след, что моментально застывал на слегка бронзовой коже парня. Тот опрокинул голову, чувствуя, как много мурашек пробежалось по его телу от быстрого действия хеннима. Сэрим схватил Убина за шею и припал к его сухим губам, проникая языком внутрь, тот положил руки на талию младшего, позволяя ему делать с собой все, что угодно. Он просто целовал его губы, понимая, что этого ему было мало, он не мог насытиться Сэримом, словно не мог напиться вина, хотя пьянел стремительно, чувствуя аромат его тела.       Сэрим закинул ногу на бедро мужчины, и тот положил руку на его внутреннюю сторону бедра, не отрываясь от любимых губ, которые он буквально съедал и возбуждался лишь от поцелуев. Убин легко подхватил любовника на руки и повалил на кровать на шелковые простыни, сняв с него брюки с бельем, оставляя Сэрима в одной рубашке. бин подметил, что его любимый немного похудел, возможно, это было связано со стрессом и отсутствием сна в последнее время, и Убину стоило бы больше давать ему времени, к тому же на плечах Сэрима забота о ребенке, поэтому ему еще сложнее. Убин сплел их руки вместе и начал кусать его кадык, челюсть, вдыхая аромат любимого тела, которое было изучено его губами ни одну ночь, но каждый раз как в первый, словно Убину никогда его не хватало. Сэрим ощущал своим пахом твердость бугорка между ног мужчины, который тянул время, немного дразня партнера. Мужчина достал из тумбочки рядом красные шелковые ленты и завязал ими руки Сэрима, и красная кань обвила сильные жилистые руки парня, тот вопросительно посмотрел на мужчину, и тот лишь нежно коснулся губ Сэрима своими, что контрастировало с тем грубым сексом, которым они привыкли заниматься по ночам. Мужчина раздвинул ноги Сэрима, видя налитый кровью член, что прилип к плоскому животу, Убин сглотнул и продолжил покрывать грубыми поцелуями кожу парня, заставляя его стенать и идти навстречу этим горячим поцелуям, которые дразнили его. Убин снял с себя галстук и связал им глаза младшего, и тот мог полагаться только на слух и на чувства, но он не мог видеть, что творил Мастер с его телом, но он полностью доверял ему и позволял ему делать с собой все, что ему угодно. Убин сорвал с себя рубашку и бросил в сторону, нависая над полуобнаженным любовником, эта белая рубашка на нем заводила Мастера, он придавал более интимный вид молодому человеку. Правой рукой Убин провел по твердому члену парня, слыша легкое шипение Сэрима. Убину казалось, что его член вот-вот взорвется от такого давления, поэтому Убин спешил избавить его от напряжения, и старший вобрал в рот твердый член с видными венками и пульсирующей уретрой, которая хотела кончить. Горячий рот обволакивал ствол Сэрима, и парень выдал из себя хриплый стон, Сэрим изогнулся в спине, сжимая одеяло под собой. Убин не любил отсасывать, но для Сэрима он делал исключение, хотя с другими партнерами он так не поступал, он хотел принести максимум удовольствия Сэриму, и только отсосав у него, он стал понимать, что истинное наслаждение ему приносили стоны и оргазм Сэрима, который сгибал колени и хрустел спиной, сжимая простыни до побеления костяшек. Ловкий язык Убина проходился вокруг ствола, облизывал каждую венку, пока Сэрим кричал и буквально трахал рот старшего, пока тот придерживал его за внутреннюю сторону бедер. От стонов и просьб не останавливаться член Убина стал еще тверже, и ему казалось, что он вот-вот вырвется из-под ткани штанов. — Пока не кончай, любовь моя, — прошептал старший, обжигая своим горячим дыханием нежную кожу мочки уха Сэрима. Убин снова вобрал член парня и стал двигать головой, мыча в уретру, тем самым вибрации проходились по телу Пака, который буквально умолял не останавливаться и продолжать отсасывать ему. Убин слышал буквально хруст спины Сэрима, тот кусал губы от языка, который проходил по все еще напряженному члену, а рот все глубже вбирал в себя ствол, пока не дошел до основания, и Убин резко начал двигать головой, придерживая Сэрима за его твердые ляжки, ощущая, как тот был близок к тому, чтобы излиться в его рот, но как бывший солдат, Сэрим имел большую выдержку и терпеливо ждал, пока тот разрешит ему, хотя терпеть было уже невозможно, и Сэриму казалось, что его член вот-вот взорвется. — Не сдерживайся, — сказал Мастер наконец, и Сэрим в эту же секунду излился, чувствуя облегчение. Семя оказалось на лице Убина, на животе Сэрима и даже попал на глаза брюнета, но черный галстук защитил его от спермы. Убин открыл глаза и провел рукой по лицу, собирая сперму своего партнера, мужчина похлопал пальцем со спермой по губам Сэрима, и тот, поняв этот жест, тут же открыл рот и слизал капли собственного семени с пальцев мужчины. Убин провел мокрыми пальцами по напряженному прессу, собирая уже засыхающие капли спермы и размазывая их по четким кубикам, которые то и дело сокращались от прикосновений Убина. Сэрим не видел Убина, но он представлял себе то, как горячие шершавые руки скользили по его телу, как его дыхание обжигало его ухо, а стояк упирался ему в живот. От того, что младший не видел Убина, его остальные чувства стали сильнее, и он мог кожей, ушами и носом, Сэрима заводило еще больше то, что он не мог видеть своего партнера, ему казалось, что он был везде, от этого и плавились мозги Сэрима. Он больше не мог думать, перед глазами все плыло, мысли смешивались в кашу, хотелось просто умереть от чувств.       Смочив пальцы Убин ввел фаланги, ощущая, как просторно в Сэриме, возможно, это из-за регулярного растягивания, но он точно в этом не нуждался, однако мужчина не мог упустить возможности немного подразнить своего партнера. Он вводил пальцы глубже, пока анальные мышцы вокруг сжимались. Убин резко раздвинул пальцы, заставив Сэрима изогнуться и вскрикнуть от резкого движения пальцами. — Нгхх! — на черном галстуке появились пятна темнее от выступивших слез. Мужчина двигал пальцами, параллельно надрачивая своему любовнику, тот уже сам насаживался на пальцы, но Мастер понимал, что ему нужно куда большее, чем просто пальцы. Тогда Убин вынул пальцы, и недовольный вздох сопроводил пошлый звук, раздавшийся на всю спальню. Сэрим хмыкнул, чувствуя пустоту внутри себя, ему даже стало немного грустно, но вся печаль улетучилась, как только в Сэрима вошел орган гораздо крупнее пальцев. — Аха! — вскрикнул брюнет, чувствуя, как головка чужого члена коснулась его простаты, которая моментально среагировала на касание. Убин раздвинул накаченные ноги Сэрима сильнее, ощущая под сильными руками их натренированность. Сэрим правда быстро бегал, в штанах или джинсах не видно, что у него довольно накаченные ноги, которые смотрелись гораздо лучше без штанов и другой одежды, которая, по мнению Убина, просто не подходило Сэриму, ему больше нравилось, когда Пак был абсолютно голым перед ним. В тишине их спальни то ли дело раздавались пошлые причмокивания двух запотевших мужских тел, громкие, как им казалось, поцелуи, грязные слова, которые не значили буквально ничего, кроме желания придаться множествам оргазмов. Так хотелось раствориться друг в друге, жить одним сердцем, не хотелось отделяться, если бы это было возможно, двое давно слились бы друг с другом, превратившись в один организм. Смотря на полуоткрытые губы Сэрима, которые жадно хватали разгоряченный воздух, Убин хотел вцепиться зубами и откусить бледно-коралловые губы, которые манили его, словно пирата горы сокровищ или убийцу напуганная жертва. Он представлял себе глаза Сэрима, которые, вероятнее всего, уже закатились от удовольствия, он по привычке задержал дыхание, что заставило Убина посмеяться. — Любовь моя, — ласково прошептал он под хриплые стоны своего партнера, — не задерживай дыхание, я все равно буду вбиваться в тебя так, что мысли о других сразу съебутся с твоей маленькой головушки, — и Мастер был чертовски прав. Когда он толкался в него, вбивая свой толстый член до предела так, что утром поясница болела, Сэрим правда не мог ни о чем думать, кроме Убина и о том, как бы ему не хотелось заканчивать этот процесс. Он буквально насаживал любовника на член и делал с ним все, что ему приходило в голову, он не стеснялся ни в чем. Сэрим запрокинул руки, завязанные красными шелковыми лентами на шею Убина, прижимая его к себе, пока его ноги обвивали талию Мастера, и тот вбивался в него, пуская удары током по всему крепкому телу Пака. Тот запрокинул голову, и из его глотки доносились стоны желания и просьбы ускорить темп, и Убин не мог не подчиниться таким капризам своего любовника. Убин целовал шею и губы Сэрима, иногда кусая его подбородок и линию челюсти, хоть он и жестко со шлепками толкался в Сэрима, срывая с его губ хриплые стоны, но он целовал его запредельно нежно и даже невесомо, но в какой-то момент Убин резко вонзился зубами в плечо парня, оставляя характерный след, Убин зализывал ранки, оставленные им же, пока ногти Сэрима царапали его лопатки, а руки от таких частых движений ими уже освобождались от лент, неспособных сдерживать силу Пака. Галстук понемногу сползал с глаз, и Сэрим видел часть их спальни, он не хотел его убирать, считая, что его может снять с него только Мастер. Капли пота стекали вниз, и кровать под весом двух немаленьких тел скрипела так, что оставляла следы на деревянном полу, а стена уже не выдерживала частых ударов изголовья. — Я устал, — сказал Убин и лег на спину на подушки, оставляя Сэрима верхом. Тот сразу же напряг ноги, устраиваясь поудобнее на члене старшего. Сэрим сложил руки, обвернутые в ленту на груди Убина и начал подвиливать бедрами, пока галстук полз вниз по лицу, открывая Убину вид на закатанные глаза Сэрима. Убин убрал ленту и кинул на пол, взяв парня за бедра. Немного полюбовавшись видами, Убин решил вернуть доминирование в свои руки после небольшого отдыха на спине. Мужчина обхватил талию Пака и повалил того на спину, нависая над ним. Тот охнул и даже не заметил, как его голова оказалась висящей над полом, а шея начала ныть из-за неудобного расположения на краю постели. Чтобы любимый не упал, Убин придерживал его за руки, целуя каждый подергивающий палец. — Любовь моя, давно ли ты стриг свои коготки? А то ты оставил такие глубокие царапины, ну и как мне ходить теперь? — Убин толкался все грубее и грубее, заставляя Сэрима буквально кричать от оргазма, даже не слыша того, что ему говорили. Всем процессом руководил Убин, он кусал шею Сэрима, его плечи, грудь, он кусал любой участок тела парня, помечая его. Мастер не хотел, чтобы кто-то еще прикасался к Сэриму, поэтому старался оставлять «метки» так, чтобы их было видно любому человеку, он хотел, чтобы все видели, как сильно он его любил. Убин не стал выходить из Сэрима, а сразу излился в него. — Сучка, — проговорил мужчина, видя, как Сэрим изгибался от того, что в него кончали. — Интересно… — протянул Мастер, — сколько раз я должен в тебя кончить, чтобы появились дети? — Убин нажал на низ живота, и сперма немного вытекла из парня. — Хочешь проверить? — игриво спросил Сэрим, задыхаясь, тот лишь улыбнулся и припал к влажным губам. Они занимались сексом так много, что уже потеряли счет времени, все белье пропиталось их запахами, сперма оказалась на полу, на простынях, все было залито, а стоны практически отдавались эхом в спальне, и Сэрим боялся, что умрет прямо во время их акта любви, он уже ничего не соображал, он хотел только Убина и все. Под конец сил не хватало настолько, что оба даже не сходили в душ, а просто легли, даря друг другу поцелуи. — Ну что, забеременеешь теперь? — с издевкой в голосе произнес Убин. — Долбанутый, — цокнул Сэрим и легонько чмокнул мужчину в нос. — Любовь моя, — позвал Убин, — знаешь, я тут подумал, вам с Йерим нужно уезжать, — и улыбка с лица Сэрима резко пропала, сменяясь на тревогу. — Почему? — искренне не понял Пак. — Не строй из себя дурочка, ты же все прекрасно понимаешь, — протянул Мастер, — наша работа не самая безопасная, каждый второй так и норовит пустить по пуле в лоб. Если с вами что-то случится- — С нами ничего не случится, — строго отрезал Пак с уверенностью в осипшем голосе так, будто он точно видел будущее, и как же Убину хотелось в это верить, но страшные картины из его сна всплывали в его голове и наводили еще больше тревоги. — Малыш, я все понимаю, но сам посмотри в каком хуевом мире мы живем. Я не хочу вас терять, и поэтому прошу тебя взять Йерим и уехать отсюда и просто жить как отец-одиночка, воспитывающий дочку, — Сэрим хотел возразить, зная, что его место возле Убина, что без него он зачахнет, как цветок без капли света. — Ты говоришь это так легко, — на самом деле Убин говорил это с большой болью и большим желанием повернуть время вспять. Если бы он не был главой апостолов, если бы они встретились на улице или на работе в офисе и завязали роман, были бы простой гейской парой, то все было бы намного проще, чем в этом положении, в котором они находились. — Прошу тебя, Сэрим-а, послушай меня и сделай так, как я прошу, — это уже был не приказ, а просьба, даже мольба, но Сэрим не мог послушаться его, — если с тобой что-то случится, я этого просто не переживу, я сожгу весь этот мир к чертовой матери, поэтому спаси нас и просто уезжай с Йерим. — Да что с тобой не так, мафиози ты паршивый?! Все же было хорошо, так хули ты распереживался-то весь, м? Если хочешь знать, то лично я никуда уезжать не собираюсь, и Йерим тоже. Мы никуда не уйдем, да хоть винтовкой гоняй, все равно я лучше сдохну, чем брошу тебя, травматика этакого, чем съебусь на хуй! Тебе все понятно или мне еще раз объяснить? Если не понимаешь на корейском, то могу сказать тебе это на английском, на французском, на немецком, да хоть на татарском, но смысл один: мы никуда не уедем! — эта черта Сэрима как упрямство и дерзость нравились Убину, он никогда не отступал от своего мнения и вступал с ним в спор так легко, хотя знал, чем заканчиваются споры с Мастером — неминуемой гибелью. Убин лишь тяжко вздохнул и поднял обреченные глаза на своего парня, ему ничего не оставалось, кроме как махнуть рукой и просто делать то, что он должен сделать. — Я надюсь, что мы закрыли тему, — сказал Сэрим, зная, что Мастер не остановится, если в его голову пролез какой-то червь с идеей, которая только погубит их. Сказав лишь это, Сэрим лег спать, укутываясь в одеяло, а Убин все никак не мог избавиться от мыслей, которые преследовали его, не давая покоя. Сэрим сам не стал бы уходить, но Убину казалось, что он лучше знал, что будет хорошо, а что плохо для них, поэтому он все равно сделал бы задуманное даже без разрешения Сэрима.

***

      Все же за пределами стен психушки таился целый огромный мир. Чонмо с большим интересом рассматривал дома, людей, мимо которых проезжала их машина. Казалось, что прошла вечность прежде, чем он вышел из своеобразного заточения. — Я приготовила тебе кекс, — сказала мама и отдала коробку Чонмо, тот с большим интересом открыл небольшой подарок. — Шоколадный, как ты любишь, — улыбнулась женщина, наблюдая через зеркало заднего вида, как парень откусывал маленькие куски от кекса. За пределами клиники даже еда казалась вкуснее. — Милый, с тобой хотел поговорить детектив Че Хенвон, — предупредила мама, и тот кивнул. Конечно, он не хотел оставаться наедине с детективом, но он хотел помочь следствию. Его отец напрямую был связан с расследованиями и поимкой Безликого, и Чонмо считал своим долгом помочь им с поимкой преступника.       Хоть отец и был довольно строгим человеком, он все же любил Чонмо. Просто в последнее время он беспокоился за него. Ему было страшно за сына, он не мог смириться с вечными мучениями, которые переживал Чонмо день за днем. Хоть и таблетки помогали с галлюцинациями, но они не могли вечно удерживать приступы. Чонмо чувствовал, что его мозг устроен не так, как у других людей точно с самого детства. Он всегда был не таким, как другие дети, он значительно отличался и в юношестве, и сейчас он был чужим. Нормальные люди не принимали его, узнав правду, и со временем когда-то открытое сердце захлопнулось и больше никого не впускало. Чонмо не стремился к людям точно также, как и не стремились к нему. Он даже не предпринимал попыток пойти к ним, и если бы Сеул эвакуировали, то он бы точно не стал бежать с людьми, он бы остался и тихо ждал свою смерть, зная, что в жизни ему покоя не найти. И он почему-то будто бы знал, что смерть обнимет его так крепко, что затрещат ее ветхие кости.       Войдя в свою комнату, которая была оставлена Чонмо на неопределенное время, была такой же чистой, а все вещи лежали так, как их оставил хозяин. Даже бумаги с рисунками лежали на своих местах, хотя мама каждые выходные прибирала дом и комнату сына в том числе, но она не смела нарушать порядок, который оставил после себя Чонмо. Комната его встречала лишь тихим скрипом белой двери, и она будто бы застыла в удивлении, затаив дыхание при виде пришедшего Чонмо, но в ней было также уютно, и парень мог находиться в безопасности в ней, здесь все было родным и своим, только здесь Чонмо никто не мог достать. Мама суетилась на кухне, радуясь возвращению сына домой, она была счастлива, что хоть кто-то заполнял этот дом собой. Чонмо сел на кровать и оглядел комнату. Парень посмотрел на свои рисунки, а затем и на зеркало, в котором видел себя и узнавал. Все же дома ему было куда лучше, чем там, где все было таким белым, что от этого цвета уже слезились глаза.       Поев и насладившись запахом родного дома, Чонмо первым делом решил поехать в университет по делам. Мама хотела подвезти его, но тот настоял на том, что справится сам, а также хотел бы просто прогуляться по городу и попить кофе в заведении напротив ВУЗ’а. Сеул заиграл совсем другими красками, хоть и на улице было серо, и шел дождь. Раньше это был хмурый, черствый и бессердечный город, утопающий в взятках, грязных деньгах и мошенничестве, но теперь, после месяцев за стеной, Сеул уже был шумным мегаполисом с яркими огнями, привлекательными витринами и беззаботными молодыми корейцами, идущих по стопам своих родителей, сами того не подозревая. Возможно, Чонмо бы тоже пошел по отцовским стопам, но он не хотел связывать свою жизнь с трупами, ему больше нравилось учиться на архитектора. Он не знал, кем дальше будет работать, но он точно получал большое удовольствие от того, что делал сейчас, и ему не хотелось брать академический отпуск, в университете ему было лучше, чем дома. Отец был строг и не хотел, чтобы сын подвергался всем жестокостям нестабильного мира архитектуры, отец хотел, чтобы Чонмо занимался чем-то более серьезным, однако он все равно позволил ему отучиться на архитектора и делать то, что ему хотелось, отец оплатил обучение, хотя ему никогда не нравились творческие люди. Чонмо был похож этим на него: ему также не нравились многие вещи в мире, но он позволял им произойти. Ему, как и его отцу, много что не нравилось, но это уже его не касалось, поэтому Чонмо просто плыл по течению, изменяя только то, что могло зависеть от него самого. После того, как Чонмо сделал все дела в университете, в том числе и объясниться перед старостой, он решил немного посидеть в кофейне напротив университета. — Раф со специями и булку с вишней, пожалуйста, — попросил Чонмо, и милая девушка тут же приняла заказ и провела картой по терминалу, благодаря клиента за заказ. Тот слегка улыбнулся и сел за столик, дожидаясь пока будет готовиться его заказ. Чонмо поднял глаза и посмотрел прямо, смотря на бариста в берете, парень обратил внимание на красные волосы и тут же опустил глаза, но вспышка воспоминаний из того злосчастного дня, когда взорвался центр, заставила поднять глаза обратно. Чонмо застыл, игнорируя девушку, которая пыталась докричаться до него, а он просто смотрел на этот красный затылок, который сильно напоминал Чонмо того парня, которого он видел перед взрывом. Чонмо никак не реагировал, поэтому Джинсоль пришлось прийти самой и вручить заказ с улыбкой на губах, хотя в ее глазах читалось раздражение. Тот попросил прощение и посмотрел на бариста, который повернулся лицом, и Чонмо обратил внимание на шрам, который проходил от лба до середины щеки, который почти что зажил, но он все еще был свеж, что говорило о том, что его ранили недавно. Парень запомнил его, ему казалось, что он оказался запредельно близко к разгадке смерти отца, он связывал красные волосы с тем, что случилось тогда. Он видел, что именно этот человек был связан с тем, что произошло. — Колу, пожалуйста, — попросил Чонмо, доставая кошелек, тот мило улыбнулся и достал холодную газировку из холодильника, Чонмо поблагодарил парня и, заплатив, вышел из кофейни, думая над тем, что это мог быть один и тот же человек. Ему стоило поговорить об этом с детективом Че Хенвоном, который точно оказался бы на его стороне, Чонмо все мучали вопросы почему Безликого никто не ловил и почему его до сих пор не нашли, если его личность известна властям. — Он точно не хочет, чтобы все это кончалось, — послышался уже знакомый голос, и Чонмо замер, он точно чувствовал кого-то за своей спиной, парень сглотнул и повернулся, видя Вонджина с чупа-чупсом во рту. Мир вокруг словно замер, исчез на мгновение, Чонмо посмотрел на него и решил больше не разговаривать с ним, но не мог. Он точно знал, что Вонджина никакого не было, что это всего лишь очередной приступ, и ему пора бы принять таблетки. — Чонмо-я, я знаю, что ты меня видишь, — сказал Вонджин, и Чонмо продолжил идти, считая про себя до двадцати и обратно. Ему не хотелось видеть его, но он чувствовал его присутствие, которое отдавало лишь холодом, но он ясно видел его и слышал, ему казалось, что Вонджин был с ним всегда. Чонмо хотел бежать от него, но в то же время не мог.