Недельник

- Дражайшая сестрица, - беззаботно щебечет Мирана. - Ты приговариваешься к изгнанию. Отныне никто не заговорит с тобой, никто не подаст тебе руки и в странствиях своих ты навечно останешься одна. Красная Королева крепко до боли переплетает пальцы с самой собой и надевает на лицо улыбку - так натягивают узкий корсет всем штабом придворных слуг или безуспешно пытаются прикрыть маленькой шляпкой такую большую голову. - И сколько это продлится? - шипит она, позвякивая припрятанными под подолом кинжалами, дабы почувствовать себя хоть немного уверенней. - Столько, сколько потребуется, - ласково смотрит Белая Королева и уже протягивает было руку, чтобы погладить по волосам, но, натыкаясь на предупреждающий взгляд, всё-таки отступается от своего намерения. Оно и верно - не трогайте диких зверей, чью нору вы только что разорили. Вам не зачтётся. - А ты, сир Штейн, Красный Валет... Он винится во всех грехах (даже тех, что не совершал, а их осталось не так-то много), и бьётся в конвульсиях чуть ли не с пеной у рта, и умоляет подарить ему быструю смерть без суда и следствия, но монаршье (не)милосердие неумолимо. Ирацибета наблюдает за этим с вросшим с лицом оскалом и, противореча ему, невесело бормочет себе под нос: - Лучше бы и вправду убила, - помявшись с носка на пятку, с мыска на каблук, она что-то себе решает и выступает вперёд, прерывая сыпуче-сахарный речитатив: - Ну тогда казни меня, Мирана. Мы обе знаем, что из этого немногое выйдет, но всё же хотя бы попробуй - вдруг что-нибудь да изменится? Белая Королева скользит по её лицу невидящим взглядом, словно полупрозрачной вуалью на излёте, навылет. - Ну что ты, я милосердна, - ободряет и тут же обращается к странно молчаливой Алисе, всё это время мерившей отчаянным взглядом Шляпника: - А ты, деточка... Не думай, у меня и для тебя есть награда. Наконец-то ты сможешь вернуться домой. Робкая улыбка застывает гримасой ужаса, ладонь выпадает из ладони. Бравный воин неуверенно и словно бы близоруко озирается - неужели ей не послышалось? Может такое быть, что никто не предложит ей остаться? Но Мирана уже не обращает на неё никакого внимания - она, как ни в чём не бывало, заводит речь перед предательски занявшими её сторону в ходе самой последней битвы солдатами Красного воинства: - А вас, друзья мои, я попрошу умереть... чтобы перейти под мою юрисдикцию, так сказать. Разумеется, самым приятным способом. Карты растерянно переглядываются, позвякивая доспехами. Они тоже представляли себе долгожданную победу как-то не так. Алиса жмётся к Шляпнику, в стройных рядах нарастает волнение... Штейн, отчаявшись, из последних сил дёргает цепь - какое же он всё-таки, помилуйте, трусливое животное, так и коже на запястье недолго слезть; а Белка стоит над толпой, улыбаясь приторно и рассеянно, молитвенно сложив руки на плоскодонной груди, задумчиво возведя глаза к небу, словно бы в поиске приказаний, которые забыла отдать. Да, Ирацибета видит всё это, вбирает зрачком. Её торжествующий смех разносится далеко.