Selfharm

      Достоевский бегает чуть медленнее, отрицая этот вид физической нагрузки и не понимая в нём смысла, и ему ужасно везёт на большую компанию, которую сложно обойти. Когда он заходит внутрь, Дазай уже корчится в одной из кабинок, выворачивая свой желудок наружу вместе с кофе, газированной водой и святым духом.  — Эй, ты в порядке? — он старается быть вежливым, несколько раз стуча костяшками по кабинке. Что-что, а никого ещё не тошнило от одного его присутствия.        Дазай что-то отвечает, но ни черта не слышно из-за того, что он параллельно смывает воду. Дожили — теперь он заперт наедине с диким зверем через перегородку и своим бесконечным стыдом, разливающимся жжением по всему пищеводу и уходя в спазмы живота. Бабочки точно не так должны ощущаться.  — Дазай..? — Я уже извинился, — замок на двери щёлкает, и Фёдор делает шаг назад, чтобы позволить ему выйти. — И тебе не стоило за мной идти, окей?  — Неужели твой кофе был настолько плох? — он произносит это, вглядываясь в бледно-зелёное лицо Дазая, которое мгновенно перекашивается от одного упоминания отвратного напитка, оставшегося на корне языка. Он обратно закрывает дверь, снова пропадая в кабинке, — Или у тебя острая форма расстройства пищевого поведения, и поэтому ты такой худой..? — продолжает предполагать Достоевский, но вместо ответа снова слышит эти звуки ада, которые никого не оставят равнодушным. — Божечки-кошечки, — бубнит он, отходя к раковине и включая воду, чтобы заглушить чужие страдания.        Им обоим очень интересно, чем так долго может тошнить Дазая, который должен был выплюнуть уже все свои внутренние органы и упасть трупом на пол, подарив университетской лаборатории уникальный объект для исследований. Его горло дерёт так, будто он съел морского ежа, и он тяжело дышит, пытаясь перебороть очередной позыв и достучаться до своего организма головой. Пульс бьёт по ушам, и ему становится абсолютно всё равно, что Фёдор всё ещё здесь, потому что нужна холодная вода.        Он выходит во второй раз уже бодрее и сразу направляется к раковине с такой спасительной струёй, под которую ныряет почти всей головой, чтобы остудиться. Дазай умывается, полощет рот, и это всё ещё происходит в тишине. В голове проскальзывает вопрос «А почему никто больше не вошёл?», учитывая время перемены, но это не так важно, как вернуть на место чувство собственного достоинства.   — Я в порядке, просто не ел три дня, — говорит Дазай, приподнимаясь и глядя на Фёдора в зеркало. Он прочёсывает руками влажные волосы и убирает их назад.  — Да, звучит прям как «в порядке», — посмеивается он в ответ, удерживаясь от того, чтобы сказать, как хорошо Дазай выглядит без чёлки на лице. Наверное, это не та ситуация, когда стоит отвешивать комплименты, поэтому он продолжает более вдумчиво, — Было бы классно, если бы ты сразу рассказал мне обо всех недостатках, пока я не успел влюбиться.  — Влюбиться?! — Дазай выключает воду и поворачивается к нему, пытаясь понять, послышалось ему или нет. Этот парень не похож на его одногруппниц, которые с первого дня начали проявлять внимание, едва увидели. Фёдор всё такой же спокойный, и его немного умиляет реакция. Может ли быть такое, что красавчику никогда не признавались в чувствах?   — Ты мне нравишься, Дазай, — повторяет он. — И я хочу узнать больше о тебе и о том, к чему мне стоит подготовиться. Например, уже стоит купить сорбент, воду и мятных конфет?  «Чёрт, это звучит хорошо» — вот, что думает Дазай, который бы душу сейчас продал за мятные конфеты, которые поднимут уровень сахара в крови, сделав немного счастливее, и избавят от этого отвратительного привкуса неудачного «обеда».  — Окей, возможно, у меня есть некоторые проблемы с едой, — говорит он. — Я часто курю. Могу выпить, если мне скучно или нет настроения. Бываю безразличным к чужим чувствам и ситуациям в жизни. Очень много думаю и иногда много разговариваю, игнорируя собеседника. Я умею дружить с людьми, но никогда не буду ни с кем встречаться. Этого тебе достаточно?        Фёдор не ожидал, что он действительно сделает это, но Дазай и правда рассказал сейчас о своих… слабостях? О нет, он хочет казаться круче в его глазах, потому что слабаки так не умеют. Они слишком бояться потерять авторитет.  — Секс по дружбе, м? — самое логичное для него после чёткого «нет» на перспективу отношений, но Дазай дико странно реагирует, разворачиваясь и уходя к двери.  — Теперь я точно разочарован, — отвечает он, дёргая за ручку.        Дверь в туалет закрыта. Поэтому никто не вошёл.        Фёдор благородно закрыл её, но одновременно с этим его истинная цель оказалась настолько глупой и скучной, что чувства внутри становятся смешанными. Дазай щёлкает замок, но не выходит, потому что ему хочется получить ответ на свою реплику.  — Как грубо, — фыркает он. — Я ведь не сказал, что это всё, что я готов тебе предложить. Но если ты так категорично настроен… — Фёдор пожимает плечами, разводя руки в стороны, и Дазай этого не видит, но предполагает, что он мог бы сделать именно так. — Можем договориться и на такой формат «знакомства поближе». — Меня не интересует секс, — говорит он, снова разворачиваясь к нему. — Даже простые касания могу вызвать у меня такую же реакцию, как этот кофе.  — О? И что мне тогда с тобой делать? — Фёдор улыбается из-за того, что получил его внимание.  — Понятия не имею, — отвечает Дазай. — И я тоже не представляю, что мне делать с тобой, если честно.        Эта пауза могла бы выглядеть неловко, если бы они оба всерьёз не обдумывали дальнейшие шаги по отношению друг к другу. Она больше напоминает тайм-аут в спортивном матче с равным счётом, когда обоим командам нужно поменять стратегию ради победы.  — Интересненько, конечно, — первым говорит Фёдор, сменив спокойное выражение лица на более серьёзное. — Ну ладно. Как насчёт свидания?  — А? — в смысле «Что?!». Это его решение? Дазай хмурится, пытаясь прочитать какой-то подвох и делая окончательный вывод, что его оппонент предпочитает активные действия словам, когда он сам делал бы наоборот, пустившись в рассуждения. — И зачем?  — Люди, которые друг другу нравятся, ходят на свидания. Не в туалете университета, а где-то ещё. И рассказывает о себе не один человек, а оба, — говорит Фёдор. — Вполне логично сначала узнать что-то, а потом уже делать какие-то выводы, разве нет? Или ты из тех, кто доказывает, что перед тобой треугольник, фразой «Посмотрите и поймёте»?  — Я из тех, кто обобщает всех людей и делает выводы на массовых исследованиях, а не разбирает частные случаи, — говорит Дазай, понимая, что это очень шаткий аргумент и скорее искажение в его мышлении, но он такой, ясно? — И да, я не вижу смысла доказывать очевидные вещи.  — Хорошо, — кивает он. — Тогда поисследуй свой внутренний мир и подумай, готов ли сделать для меня исключение. Не тороплю.